Пауки и иерархи (Рейн 6)

Глава 6

Я тоже сцепил пальцы в замок и задумался. Инквизиция… Потом посмотрел на Теагана.

— Простите, светлейший, но немного неожиданно услышать от человека, который совсем недавно был сам уличен в ереси, желание воссоздать организацию, предназначенную для борьбы с еретиками.

— Вы, наверное, имели в виду не «немного неожиданно», а «глубоко иронично»? — Теаган невесело усмехнулся. — Думаю, если все получится, я услышу еще немало высказываний на эту тему от коллег. Но я бы никогда не поддался на убеждения сектантов, если бы Инквизиция существовала, если бы работала как должна и хранила Церковь в моральной чистоте.

— Верю, — согласился я. — Но кто будет следить за моральной чистотой самой Инквизиции?

— Минутку, Рейн, — Теаган вскочил с места, быстрым шагом подошел к стоящему у окна столу, выдвинул средний ящик и вытащил оттуда несколько бумажных листов.

— Это пока черновые наброски, — сказал он извиняющимся тоном, протягивая листы мне. — Какие-то моменты могут дублироваться. Часть я выписал из архивных документов, а часть добавил от себя.

Я посмотрел на Теагана внимательней — под привычным доброжелательным выражением сейчас проглядывал едва сдерживаемый энтузиазм. Когда, интересно, он задумался о воссоздании Инквизиции? Мне казалось, что давно, однако, судя по состоянию бумаг, свои записи еще никому не показывал.

Основные пункты, приведенные там, включали в себя:

Обязательные отчеты инквизиторов по каждому делу и по каждому задержанному.

Регулярный внешний контроль.

Приставление к каждому инквизитору послушника-вира — сами инквизиторы, будучи жрецами, не могли быть подвергнуты ментальному допросу, а вот виры — вполне.

Регулярная ротация инквизиторов.

И еще, и еще…

— Это будет хорошо работать против служащих Церкви низшего и среднего уровня, — сказал я, закончив чтение. — И против обычных людей. Но что если в непростительных грехах, ереси или предательстве окажется замешан кто-то из иерархов?

— Тогда инквизиторы собирают доказательства и передают их Верховному Инквизитору либо напрямую вручают Главе Большого Капитула…

— Большого? — я нахмурился, вспомнив, что слышал другое слово. — Или Старшего?

Теаган махнул рукой.

— Правильно говорить Большого, но по аналогии с Советом Старших кланов все чаще и Капитул именуют Старшим. Так что можете использовать и то, и другое слово, вас в любом случае поймут.

— Ясно. Значит, доказательства вручаются главе Большого Капитула, и?

— И он назначает дату суда, где доказательства выносят уже перед всеми иерархами.

Вероятно, именно так было сделано в отношении самого Теагана. Впрочем, говорить об этом вслух я не стал. Протянул руку, возвращая бумаги жрецу.

— Как понимаю, право обвинять кого-то в ереси или других грехах будет дано только инквизиторам? — уточнил я. — А не как сейчас, когда это может сделать самый обычный церковный стражник?

— Да, именно.

— Что ж, в целом ваша идея мне нравится. Но у меня есть некоторые условия…

Договорить я не успел.

Дверь комнаты разрезала глубокая трещина.

А потом все деревянное полотно двери полетело внутрь и с оглушительным грохотом ударилось о пол…

Я вскочил на ноги, вскидывая руку, одновременно набрасывая щит на себя, растягивая его на жреца и призывая силу для ответной атаки…

И только потом сообразил, что в проеме стоит магистр Семарес.

— Отличная реакция, — сказал он одобрительно, глядя на нас. — Молодцы.

Я бросил быстрый взгляд на Теагана — тот, тоже вскочивший, как раз опускал руку с еще светящимся кольцом, и, судя по его лицу, с большим трудом удерживался от проклятий.

— Дядя, — процедил он сквозь зубы. — Не припомню, чтобы звал вас к себе.

— Ты и не звал, я сам пришел, — весело отозвался тот и добавил без тени раскаяния в голосе. — А еще я тебе говорил — поменяй направленность защитных рун так, чтобы внешние звуки не отсекались. Я, между прочим, сперва постучал. И дверь хотел открыть аккуратно — кто ж виноват, что они у тебя в доме такие хлипкие?

Лицо Теагана отразило сильнейшее желание дяде-убийства.

— Может, скажете, наконец, зачем пришли⁈

— Убедиться, что ты жив и здоров, естественно, — отозвался тот невозмутимо. — Покушение — это не шутка.

— Убить пытались не меня, — раздраженно отозвался Теаган.

— Да-да, твоего гостя, я в курсе. Но в твоем доме, за твоим столом, и твоя еда тоже была отравлена. Кто-то потерял все берега!

Я слушал их разговор молча, и, честно сказать, не ощутил даже малейшего удивления оттого, что попытку моего убийства магистр Семарес рассматривал как событие вполне «в берегах». А вот Теаган бросил на меня виноватый взгляд — от такой явной черствости ему стало заметно неловко.

— В общем, собирайся, — продолжил магистр. — Я как раз был у Таллиса, когда мы получили сообщение о случившемся. Он хочет тебя видеть.

— Он меня сегодня уже видел, — недовольно проговорил Теаган. — Можно подумать, за несколько часов я как-то изменился.

— Хочешь, чтобы он явился сюда сам? — магистр Семарес поднял брови. — А он явится, будь уверен.

Потом магистр посмотрел на меня.

— А твоего гостя я самолично провожу до ворот и даже отправлю с ним тройку парней. Ну чтобы никто опять не попытался убить.

— Вот уж чего не надо, того не надо! — отказался я, с содроганием представив, как иду через весь город в сопровождении мрачных мордоворотов, сверлящих меня подозрительными взглядами. Кроме того, придется как-то объяснять их появление другим студентам. — С теми убийцами, против которых могут помочь Достойные Братья, я справлюсь и сам.

— Какая самоуверенность! — не то восхитился, не то осудил магистр. — Если переживешь нынешнее внимание наших коллег, то, может, из тебя и выйдет толк.

— Спасибо за комплимент, — проворчал я, начиная понимать, почему Теаган говорил, что общение с дядей выбивает его из колеи.

— Всегда пожалуйста, — вроде бы на полном серьезе отозвался магистр и опять повернулся к Теагану. — Ну, племяш, не тяни время.

Теаган бросил на него неприязненный взгляд, потом обратился ко мне.

— Рейн, я совсем не уверен, что вам будет безопасно возвращаться в Академию. Раз мои враги решили вас убить, такое небольшое расстояние их не остановит, тем более что именно в Академии они и будут вас искать.

— Наемники мне не страшны…

— Они пошлют не наемников. Вот вы будете, например, ожидать смертельного удара от проходящей мимо беременной женщины? От девочки-подростка? Или от старушки в деревенском наряде, которая зазовет купить у нее пирожков?

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить рассказ Кастиана о женском церковном ордене убийц.

— Понял. Незнакомым женщинам не доверять.

— И знакомым тоже. И женщинам, и мужчинам. Вы сами сегодня упоминали о лицедеях, которые могут без всякой магии принимать иной облик.

— То есть вообще никому не доверять… И, похоже, ничего не есть и не пить…

Как-то мне эта ситуация не нравилась.

И стала нравиться еще меньше, когда я кое-что вспомнил.

— В Первый Храм, еще до вашего со светлейшим Октарой ухода, вошли три женщины в зеленых мантиях, — сказал я. — Одна из них, закрывающая лицо носовым платком, будто бы постоянно вытирающая слезы, встала на колени для молитвы недалеко от меня. Когда вы ушли, я обратил внимание, что она тоже исчезла; еще подумал тогда, что молитва у нее оказалась слишком уж короткой. А потом сделал несколько шагов, и плита подо мной будто растворилась… Может быть так, что эта женщина…

— Может, — сказал Теаган. — Почти наверняка именно она активировала ловушку. Значит, Благих Сестер они уже перетянули на свою сторону… Так, Рейн, пойдемте со мной, — и он быстро зашагал к выходу из комнаты, а потом дальше по коридору, похоже что в направлении кухни. Я пошел за ним, а уже за мной последовал магистр Семарес, которого опять никто не звал, но которого это ничуть не смущало.

Пришли мы действительно на кухню, а целью Теагана оказались те листы бумаги с рунами, которыми он проверял еду на наличие яда. Несколько мгновений он держал их в руках, что-то беззвучно нашептывая, потом протянул мне.

— Активируйте их с каждой едой и каждым питьем, даже если это будет чистейшая вода, которую на ваших глазах достали из колодца. Для работы рун достаточно прижать ладонь к самому центру, вот так, — он продемонстрировал движение, — и сказать: «Пресветлая Хейма, благослови».

— И насколько их хватит?

Я привык, что такие вот руны, нанесенные на бумагу, являлись одноразовыми амулетами, но Теаган использовал их в моем присутствии дважды, и нельзя сказать, чтобы их магия как-то ослабела.

Теаган на мгновение задумался.

— На неделю точно. Возможно, и на две, но я уверен, что возникшую проблему решу значительно раньше, — при этих словах выражение лица у него стало очень холодным, но уже через мгновение приняло прежнее мягкое выражение.

— А почему листов пять? — спросил я.

— Для каждого вида ядов полагается своя руна, — любезно пояснил Теаган. — Вот эта, верхняя, нанесенная зелеными чернилами, показывает растительные яды. Синие чернила предназначены для выявления демонической отравы. Черный цвет отвечает за яды из земных элементов и яды алхимические. Красный показывает яд, взятый у животных, например, у змей и пауков. И фиолетовый реагирует на яды, созданные с использованием магии.

Магистр Семарес за нашими спинами намеренно шумно вздохнул.

— Все? Лекция по рунам закончена? Таллис ждет!

Теаган раздраженно посмотрел на магистра и снова повернулся ко мне. В его взгляде отразилось сомнение, но исчезло почти сразу. Он снял кольцо — то самое, которое светилось, когда его дядя выломал дверь, — и протянул мне.

— Нет! Абсолютно нет! — тут же категоричным тоном заявил магистр, за долю мгновения оказавшись между нами, и его ладонь сжалась вокруг кольца. — Теаган, ты не отдашь свою защиту!

Лицо магистра выглядело смертельно серьезным.

— Во-первых, уберите руку и отойдите, — ледяным тоном велел Теаган, и магистр, на удивление, разжал ладонь и сделал шаг назад. — И, во-вторых, нити я уже перерезал, отныне кольцо для меня бесполезно, — добавил Теаган чуть мягче, потом обратился ко мне. — Рейн, возьмите. Оно защитит вас от любого нападения.

Чувствуя некоторую растерянность, я протянул руку и Теаган вложил кольцо мне в ладонь.

— Его действия хватит примерно на неделю…

— Меньше, — прервал его магистр. — Я прикажу ускорить создание нового.

Лицо у магистра было сейчас мрачнее грозовой тучи, но вмешиваться он больше не пытался.

— Тогда — дней на пять, — уточнил Теаган. — Проблему с покушениями я за это время решу.

— И что мне с этим кольцом делать? — спросил я.

— Просто надеть и носить. Как я сказал, это универсальная защита. Любое метательное оружие пролетит мимо, кинжал или меч скользнут будто по невидимой броне, зверь, даже оголодавший или натравленный магией, не нападет. Берегитесь только яда.

— Я понял. Благодарю.

— Хорошо. Тогда послезавтра… Думаю, послезавтра мы с вами продолжим нашу беседу. Через два часа после полудня подойдите к воротам Обители — мой вир будет ждать вас там. Надеюсь, это время вам удобно?

Я на мгновение задумался. До назначенной советником даты отъезда была еще неделя, а все остальные дела можно было сдвинуть. И дядя Теагана действительно прервал нас весьма невовремя.

— Да, вполне.

У входа в дом ждали Достойные Братья — не меньше дюжины. Пятерым из них магистр велел сопровождать Теагана к главе Большого Капитула — Теаган, услышав это, выглядел недовольным, но не удивленным — а остальных отрывистыми приказами распределил по дому. Кому-то досталось сторожить задержанных в подземелье, кому-то — патрулировать окружающую территорию, кому-то — обновить и усилить защиту на доме в целом.

— Можно подумать, дядя, будто вы ожидаете открытого нападения, — сказал Теаган, морщась.

— После сегодняшней наглости я ожидаю чего угодно, — отрезал магистр и махнул племяннику рукой. — Ну иди уже!

Но когда, проследив взглядом за уходящим Теаганом, я тоже двинулся в уже знакомом направлении ворот, ведущих из Обители, мне на плечо легла тяжелая рука.

— Не торопись так, парень. Прогуляемся-ка мы с тобой вместе.

Я подавил вздох. Кажется, меня ожидало продолжение того допроса, который магистр начал при нашей первой встрече и который тогда прервал Теаган. Сейчас прерывать будет некому.

Руку магистр с моего плеча все же убрал — очевидно, уверился, что сбежать не попытаюсь, и где-то минуту мы шли в молчании.

— Что мой племяш опять затеял? — наконец заговорил магистр. — Ну же, парень — о чем таком вы с ним беседовали, что он даже отдал тебе свой защитный амулет?

— Почему бы вам не спросить об этом у него самого? — поинтересовался я, стараясь, чтобы мой голос звучал вежливо.

— Так ведь он не ответит. Обижен он на меня, — пожаловался магистр. Я бросил на него недоверчивый взгляд — с какой стати этот человек вдруг начал откровенничать о семейных отношениях перед чужаком, которому — и это было заметно — не доверяет.

Магистр смотрел на меня выжидающе. А, вот оно что, мне следовало задать напрашивающийся вопрос.

— Почему обижен? — покладисто спросил я. Если магистр желал мне что-то рассказать, пусть рассказывает.

— Видишь ли, на суде я голосовал за его временное изгнание.

Хм, мне ведь полагалось быть не в курсе, что это за суд такой?

— Суд? — спросил я. — Изгнание? О чем вы говорите?

— Детали тебе знать не нужно, — небрежно ответил магистр. — Так вот, суть в том, что Теаган крепко на меня обиделся. Первое время даже дядей не звал, только «магистр то», «магистр се». И даже сейчас, полгода спустя, еще не отошел. Злопамятный у меня племяш.

Так… Мне начинало казаться, что целью разговора, который завел магистр, было посеять сомнения в Теагане. Сомнения в его порядочности — для этого служили слова о суде и о том, что даже родственник голосовал за его изгнание. Сомнения в его характере — для этого упоминались его обидчивость и злопамятность.

Возможно, магистр планировал продолжить, но тут я задал свой вопрос.

— Вы попросили у него прощения за то голосование? — поинтересовался я.

— Что? — мой вопрос был явно неожиданным.

— Прощения попросили? Потому как на месте Теагана любой бы обиделся. Вот я бы точно легко не простил, если бы в похожей ситуации моя родня, например, дан Хеймес или дана Амана, встали на сторону обвинения. Так что, магистр Семарес, я прошу извинить меня за непрошенный совет, но, если вы действительно хотите помириться с племянником, вам стоит поговорить с ним по душам, объяснить причину своего поступка и попросить прощения. И тогда у вас больше не будет повода называть его обидчивым или злопамятным.

Магистр некоторое время молчал, только на лице ходили желваки. Однако, а ведь я, похоже, попал по больному месту. Что, отношение племянника как к чужому человеку кололо, но извиниться мешала гордость? Вслух я этого, конечно, не спросил — создавать себе могущественного врага на пустом месте все же не хотелось.

— А ты, оказывается, зубастый парень, — наконец сказал магистр. — Но тут я сам виноват, забыл, что ты аль-Ифрит, хоть и бастард.

— У вас какая-то вражда с моим кланом? — спросил я тем же вежливым тоном.

— Вот еще, — отозвался он равнодушно. — Нет, просто наслышан о вас.

До ворот оставалось шагов двести, когда магистр заговорил снова.

— Мой племянник не так просто нажил себе врагов. Не смущает, что из-за его интриг тебя сегодня дважды пытались убить и вряд ли на этом остановятся?

— Не верите, что светлейший Теаган найдет тех, кто стоит за преступлением? — ответил я вопросом на вопрос.

— Кого-то, может, и найдет, — небрежно согласился магистр. — Только вряд ли это поможет. Да ты сам скоро все поймешь, если, конечно, решишь вернуться.

Я растянул губы в подобии вежливой улыбки, даже не пытаясь выдать ее за искреннюю. Пока все выглядело так, будто магистр Семарес, как и настоятель Первого Храма до него, желал меня напугать, чтобы я сам передумал возвращаться в Обитель.

Тут мне вспомнились слова Теагана о том, что враги пытаются лишить его всякой поддержки. Мог ли этот его дядя быть одним из врагов, только притворяющимся союзником? Голосование в суде тоже на многое намекало.

Или все было не так зловеще, как мне показалось? Хотелось бы ошибиться…