Пауки и иерархи (Рейн 6)

Глава 24

Допрос продолжался еще несколько часов — следовало узнать все детали того, где находилось «демоническое гнездо», построенное Сантори, что за люди пообещали доставлять ему будущих жертв, где хранились найденные им потерянные хроники и те предметы, которые он вытащил из древних тайников.

Я бы с удовольствием передал возможность задавать вопросы кому-нибудь другому, но увы, после фиаско с Дантой стало понятно, что для вычленения лжи мне недостаточно только слушать чужие вопросы и ответы. Конечно, у Сантори было не десять камней, а восемь, но в такой ситуации рисковать не стоило.

Сантори пытался оспорить мое утверждение про древнего демона, но я лишь махнул рукой, не собираясь в чем-то его убеждать — все равно его мнение ни на что сейчас не влияло. И это равнодушие подействовало на бывшего иерарха сильнее, чем самые искренние уверения. Потеряв остатки гонора, на все дальнейшие вопросы он отвечал безропотно и казался при этом каким-то потерянным.

Когда мы вышли из его камеры, оказалось, что за окнами давно стемнело, но я отметил это лишь краем сознания. Мои мысли сейчас занимала та идея, о которой я начал говорить Теагану до допроса.

— Я хочу зайти в залы Бьяра, — сказал я. Теаган уставился на меня недоверчиво, потом вздохнул и покачал головой. Но больше отговаривать не стал, лишь произнес усталым тоном:

— Как тебе будет угодно.

Краем глаза я поймал выражение лица Вопрошающего, который записывал допрос Сантори и вышел из камеры вместе с нами. Он смотрел на меня так, как смотрят на безумцев, но, заметив мой ответный взгляд, тут же низко опустил голову.

— Сколько это займет времени? — спросил я.

— Первый визит? — Теаган слегка пожал плечами. — От нескольких минут до нескольких часов — как решит магия залов.

— Ладно. А как туда войти?

Выяснилось, что никто из отряда этого не знал. Пришлось найти местного стражника, растолковать, что от него требуется, ответить на несколько раз повторенный вопрос «Действительно ли молодой господин уверен…» и сделать вид, что не замечаю недоверчиво-изумленных взглядов, которые бросали на меня парни из отряда. Только Теаган опять надел нейтрально-доброжелательную маску и никаких чувств больше не выказывал.

Чтобы дойти до залов Бьяра, нам потребовалось всего лишь спуститься на один этаж.

В залы вели многочисленные высокие двери, обитые черными пластинами. Когда стражник открыл ближайшую, внутри не оказалось ничего, кроме клубящегося белого тумана.

— Так выглядит их магия? — спросил я с некоторым сомнением.

— Да, — коротко ответил Теаган и добавил: — Уверен? Или все же обойдешься без практической демонстрации?

Я покачал головой.

— То есть я просто войду в этот туман, и…

— И не сможешь оттуда выйти, пока магия зала не решит тебя выпустить.

Кивнув, я шагнул вперед.

В первое мгновение туман показался холодным и влажным, во второе мгновение — обжег, а в третье — исчез.

Вокруг царила глубокая ночь.

Я стоял на утоптанной земле, всматриваясь в темные окна дома и вслушиваясь в тихие звуки, доносящиеся изнутри. Где-то там находилась моя вторая цель. Но вторая цель была молода и нетерпелива, она не будет прятаться долго. А первая цель уже умерла — я в этом не сомневался. Мой яд убивал практически мгновенно.

Я поднял повыше небольшой арбалет с наложенным на него болтом, и тут что-то вылетело из темноты и ударило меня в левое плечо, раздробив кость.

Я не удержался от крика…

Но прежде, чем мне удалось отвлечься от агонизирующей боли, передо мной, будто из ниоткуда, возник высокий человеческий силуэт, и новая боль резанула меня уже по горлу.

Я попытался что-то сказать, крикнуть, но получился лишь булькающий хрип. Попытался зажать рану, но кровь так и хлестала из нее, и жить мне осталось… почти ничего не осталось.

Нет! Нет, пожалуйста, нет! Я не хочу!

Больно, как же было больно.

Как же стало страшно.

Очень страшно.

Я не хотел умирать.

Пожалуйста.

Но все чернело, почему все чернело…

Я пошатнулся и едва удержался на ногах. Потряс головой, пытаясь выкинуть из нее только что пережитый предсмертный ужас. Боль была неприятной, но терпимой, однако этот липкий пронизывающий ужас — за полгода своей новой жизни я не испытывал ничего даже отдаленно похожего.

И что это вообще было?

Вернее — кому принадлежало это воспоминание?

Теаган говорил, что магия залов Бьяра заставляет преступника испытывать то же, что и его жертвы. И эта последовательность событий — убийство кого-то ядом, потом собственное раздробленное плечо, и, как финал, перерезанное горло — показалась мне знакомой.

Чужие эмоции больше не застилали разум, улеглись.

И я вспомнил — именно так умер неведомый наемник, по приказу Виньяна Кадаши, жениха моей сестры, убивший мастера Стерию и пытавшийся убить меня.

Любопытно. Получалось, что залы Бьяра воспринимали любое убийство как преступление, даже когда убитый своей судьбы безусловно заслуживал?

Или дело было в чем-то другом?

Ну это ладно, но почему туман все еще меня окружал, не выказывая никаких намерений разойтись, и был таким густым, что даже свои руки я мог разглядеть, только поднеся их к лицу. Но при этом я не видел никаких новых предсмертных — или любых иных — воспоминаний. Вместо того у меня возникло ощущение, будто магия, материализованная в этом тумане, чего-то ждала.

Или впрямь ждала?

Я уже привычно сдвинул свое восприятие так, чтобы видеть слои этера.

Сплошная стена тумана распалась на множество лент, хлопьев и закручивающихся воронок — все разных оттенков серого. Но это изменение было не единственным — я начал слышать шелест, исходящий от тумана, будто бы он был создан не из водяного пара, а из чего-то, больше похожего на сухие листья и сброшенную змеиную кожу. И в этом шелесте прятались шепоты, и громкие голоса, и даже крики — вот только я не мог разобрать, что они говорили.

Пожалуй, это напоминало постоянный ропот золотых искр благословения богини, — эмоции, скрытые в шелесте магического тумана, я ощущал с такой же четкостью, как и у искр. И сильнее всего эти эмоции передавали недовольство и даже гнев, только направленные не на меня, а на… на…

Я нахмурился, не в силах определить причину гнева. Осознал только, что она, эта причина, существовала где-то в стенах замка, и что туман держал меня здесь, чтобы передать необходимость эту причину найти.

— Понял, — сказал я вслух. — Разберусь.

Туман расступился.

Я сделал несколько шагов и оказался у открытой двери, за которой все так же стоял отряд сопровождения, чуть в стороне к стене прислонился Теаган, а у самого входа переминался с ноги на ногу местный стражник.

При виде меня все вздрогнули и начали изумленно переглядываться.

— Что такое? — спросил я, переступая порог и делая знак стражнику, что дверь можно закрыть. — Что-то не так?

— Ты был внутри меньше десяти минут, — пояснил Теаган.

Я на мгновение задумался. Да, пожалуй. Смерть того наемника длилась совсем недолго, как и мое «общение» с магическим туманом.

— Отлично же, — сказал я вслух. — И вам долго ждать не пришлось.

— Ты выглядишь… подозрительно оживленным, — сказал Теаган.

Я уставился на него непонимающе.

— Разве я веду себя не абсолютно как обычно?

— Именно. А для того, кто только что вышел из залов Бьяра, да еще после первого визита, это очень странно.

Судя по лицам остальных, они с Теаганом были полностью согласны.

Я пожал плечами.

— Я думал, будет хуже.

— Ты не обязан рассказывать о том, что испытал, — сказал Теаган очень серьезно.

Я задумался — но нет, в моем опыте не было ничего такого, что стоило бы скрывать.

— Мне просто пришлось ощутить смерть наемника, которого я в прошлом убил, — я махнул рукой. — Ничего особенного. Неприятно, конечно, когда тебе перерезают горло, но я-то ожидал чего-то действительно ужасного.

Тут я мысленно вздохнул — надежда, что залы покажут мне забытое прошлое, не оправдалась. То ли их магия оказалась не в силах проникнуть за барьер, скрывающий мои воспоминания, то ли посчитала, что несправедливо наказывать человека за то, что он не помнит.

— Неприятно… — странным тоном повторил Теаган. — Ну что ж, теперь мы можем, наконец, вернуться в столицу. Зайдем сперва к коменданту и…

— А, насчет этого. Нет, пока не можем, — поправил я его. — Магия залов передала мне, что тут, в замке, творится что-то неправильное, что ей не нравится.

— Магия залов… — проговорил Теаган. — Ну конечно…

Что «конечно», он пояснять не стал. Спорить тоже.

Правда, быстро выяснилось, что я понятия не имел, где искать эту «неправильность».

Когда попытался спросить у самого замка — магия зал Бьяра пропитала все его стены, хотя и в слабой степени — то получил противоречивые советы — «вверх, вниз, вперед, назад, по кругу…». Проще было положиться на удачу и надеяться, что в нужном месте я просто пойму — вот оно, то самое…

В крайнем случае, пришлось бы обойти тут все.

— Что эта неправильность из себя представляет? — спросил Теаган, когда мы прошли этаж, где располагались залы, и вышли к лестнице. Я уже собирался ответить очередной разновидностью фразы «я не знаю», когда смутная мысль заставила меня остановиться.

— Где тот парень, который открывал дверь в зал?

Моментальное недоумение тут же сменилось на лице Теагана пониманием.

— Найдите, — велел он ближайшим Достойным Братьям, на что те молча кивнули и моментально исчезли. И явно использовали в поисках какую-то магию, потому что вернулись очень быстро, ведя перепуганного стражника.

— Куда ты шел? Кому собирался передать информацию? — холодно спросил его Теаган и поморщился, когда тот залепетал невнятные оправдания. — Если бы все действительно было невинно, ты бы испросил моего позволения удалиться, а не исчез тайком. Брат Вопрошающий, — Теаган сделал жест рукой. — Прошу, проведи небольшую беседу.

То, что стражник рассказал под ментальным давлением, было, наверное, ожидаемо.

Непонятные гости, навещающие коменданта.

Драгоценности на его жене и дочерях, каждое из которых стоило больше, чем годовая зарплата самого стражника.

Штатный целитель, пропавший без вести год назад…

— Взятки? — предположил Теаган. — Злоупотребление служебным положением? Воровство?

— Я не знаю! — стражник затряс головой. — Но два месяца назад приезжала комиссия от Младшего Капитула, проверяла расходные книги и содержание узников — все было в порядке!

— Но все же ты поспешил с предупреждением? — Теаган поднял брови.

— Комендант ценит верных… И я не хочу исчезнуть, как тот целитель! Парни говорили, что комендант сомневался в его лояльности…

Теаган поджал губы, потом кивнул тем самым Достойным Братьям, которые привели стражника.

— Ступайте в кабинет коменданта и доставьте его сюда… Вернее… Рейн?

— Мы пойдем по лестнице на самый верх, — сказал я. — И начнем обходить в этой башне этаж за этажом. Достойные Братья найдут нас без труда.

Мы поднялись, и вскоре я начал сам себе напоминать гончую, идущую по практически стертому следу. Здесь? Или здесь? А может, здесь?

Если бы я еще понимал, что ищу.

Все остальные следовали за мной молча. Вопросов не задавал даже Теаган, что было немного удивительно.

Я обернулся к нему и замер.

Естественно, разыскивая «неправильность», я смотрел так, чтобы различать слои этера, и, естественно, я, как и ожидал, увидел вокруг Теагана искры благословения. Только вот вели себя они странно — уже не плыли спокойным облаком, а кружились потревоженным ульем. А потом часть их и вовсе сорвалась с места и устремилась вперед, к одной из ничем не примечательных дверей, облепив ее и с возмущенным ропотом накинувшись на оковывающий ее металл.

Думаю, для глаз всех остальных происходящее с дверью выглядело куда более необъяснимо, чем для меня. Они ведь не могли видеть искры, видели лишь результат их усилий — потекший металл пластин, которыми была окована дверь, и лужу металла, оставшуюся от ее петель. Несколько мгновений спустя в проеме стояло лишь ни на чем не держащееся деревянное полотно.

Искры вновь издали ропот, и это полотно превратилось в горку стружек.

— Рейн, это ты сделал? — подчеркнуто нейтральным тоном спросил Теаган.

— Нет, — я качнул головой. — Это работа благословения. — И шагнул внутрь комнаты.

Ее обстановка напоминала ту, которая была в камере Сантори, только здесь заключенным оказался совсем молодой парень, лет, может, шестнадцати на вид. Он сидел на топчане и изумленно смотрел на то, во что превратилась дверь его камеры. Потом перевел взгляд на меня. Одет он был так же, как Сантори, в невзрачную серую робу, но, в отличие от бывшего иерарха, в лице паренька еще осталось какое-то подобие живости и даже румянца.

— Я ни в чем не виновен, — сказал он, глядя мне в глаза. — Я не совершил никакого преступления! Я не виновен! Я не должен быть здесь!