Патриот. Смута. Том 2

Глава 9

Ждал. Смотрел на местный воронежский бомонд.

Пятеро достаточно опытных бойцов, неплохо вооруженных и одетых богаче прочего собравшегося люда. Шестой, чуть выделяющийся, не выглядевший хорошим воином, больше рукастый, деловой мужик.

Судя по лицам и жестам, недоброго они не задумали. Выхватить оружие быстро не смогут. Да и за спиной моей — отряд, верный мне. Так что, если все они вшестером за Жука стоят, и купил он их. Тут мы всех шестерых и положим, придется новых атаманов выбирать. Но сомнительно. Глупо на разговор вызывать в такой ситуации. Могли же бойцов своих подтянуть, устроить провокацию. Если надо.

Нет, здесь дело иное. Скорее смириться пришли, договориться.

— Ну, так чего? — Проговорил холодно.

— Мы тут подумали, боярин. — Говорил все тот же атаман, что остановил меня и на разговор пригласил. — Промеж себя порешали тут. Время такое, непростое, тяжелое, сложное…

Началась старая песня. «Не мы такие, а жизнь такая». Все вокруг виноваты, мы заложники обстоятельств выходит. Пришлось нам вот так, а не иначе… И прочие отговорки.

Разочаровываете вы меня, мужики. Ох, разочаровываете, прямо могли же сказать.

— Так чего? — Повторил я уже более напряженно.

— Мы это. — Он поднял глаза. — Воеводой тебя хотим.

О как! Решился все же. Чего-то такого я ожидал, в целом. Но после слов о временах засомневался. Решили, сказали, молодцы.

За моей спиной кто-то крякнул. Услышал я, что люди к оружию тянутся. Руку поднял, в кулаке сжатую, сказал холодно не поворачиваясь.

— Выслушаем их. Решим.

Шестеро напряглись, стали переглядываться. Атаман, что их представителем был, быстро заговорил, рассчитывая разрядить ситуацию.

— Ты не подумай, мы Фрола Семеновича чтим. Только это…

— Что? — Я смотрел пристально, с прищуром.

— Старый он. — Вмешался еще один предводитель служилых людей. — А время опасное. Сам же нам вчера сказал, татары. Как он нами руководить будет, а? Тут жесткий кулак нужен. Холодный ум. А ты…

Вмешался третий.

— Ты всех собрал, гонять начал. Маришку вон… — Махнул рукой на кострища.

Подключился четвертый

— С бандитами все быстро решил, мы даже не поняли как.

Не поняли вы. Резко, дерзко и решительно. Раз и нет. Будь среди вас сволота какая-то, что ее предупреждать человека отправила, вскрылось бы все это прошлой ночью. Но нет, первую проверку прошли. Люди верные, служилые.

— И что с ним, со старым воеводой? — Я буравил взглядом говоривших. Чувствовал, как люди сзади меня подобрались. К драке готовились. Ситуация была напряженной. Как-никак служили они Фролу Семеновичу верой и правдой. Это его люди были.

— Так что. Ничего. Ты же и так за два дня сделал больше, чем он и предшественник его за год. Это вы там промеж себя договоритесь. Ты не подумай, мы нехорошего не хотим. Мы к нему со всем уважением. Но мыслим, если город оборонять, не сдюжит он, а ты, боярин, справишься. — Он переглянулся с другими. — Верно я, други, говорю.

— Воеводой, значит. — Я холодно улыбнулся. — И что же я по-вашему делать буду, когда им стану?

— Так это, город защищать, татары же… — Удивился атаман.

— А татар разобьем? То что?

В лицах их я увидел удивление и какое-то даже недоверие. Не думали они о том, что дальше будет. Прикидывали, как бы город удержать и выжить перед лицом страшного врага.

— Как… — Протянул атаман.

— Не смотрели вы так далеко, верно?

Они переглядывались, молчали.

— Ладно, это я так. Слова да вопросы. А теперь слушайте, что скажу. — Сделал короткую паузу, чтобы веса моим словам больше было. — Воеводой Воронежа быть не могу. Есть у него уже воевода. По закону назначенный.

Мои люди, что за спиной конными стояли, чуть расслабились. Никакой крамолы против их человека я не затевал. Продолжил:

— От татар отбиться, если надо будет… — Видел я в их глазах немой вопрос, что значит «надо». — С вами встану, командовать буду. Но Войский здесь по закону сидит.

Смотрел на них, ждал, почти сразу получил то, что и хотел.

— Так какой закон-то… — Начал было атаман, но наткнулся на мой холодный взгляд, замолчал.

Понимаете, значит, что да как. И кем человек поставлен. Раз единой правящей нет, а ест несколько царей, то сомнения есть. Мне это на руку. На крючок вы попали, сейчас раскручу.

Атаман топтался, не знал, что говорить. Видно было, опасался крамолу навести. Все же разговоры о том, какой царь настоящий — могли повлечь тяжелые последствия для любого.

Остальные пятеро как-то попытались его поддержать, что-то сказать, перечить, но притихли, слушали.

— Закон, боярин, он там, далеко. Царь тоже там, далеко. А у нас тут татары под боком. — Все же высказал свое слово представитель служилых людей. — Мыслим мы, что раз дело и для нас и для всей страны опасное. Нам тут промеж себя нужно как-то выбрать и сплотиться. Помощи-то ждать неоткуда. Только на свои силы, да соседей надеяться.

Верно мыслишь, боец. Пора и мне слово свое сказать.

— Скажу. Раз вопрос про законы пошел. Поставлен воевода кем? Царем Дмитрием, верно?

Они закивали.

— А в Москве царь другой. Василий. Шуйский.

— Ну так мы же про то и говорим, боярин. Они там друг друга воюют, а у нас тут враг по Полю гуляет. Вот-вот налетит.

— Верно, господа. Мыслю я, что как-то много царей на Руси последнее время. А мы здесь почему-то сами, без войска царского думаем, как татар остановить и на землю русскую не пустить. Тут с тобой, атаман, согласен полностью.

Они переглядывались, кивали, но молчали. Смутил я их речью своей. Это уж точно. Не думали они, что в одном направлении мы мыслим. А чего сложного. Если вы хотите в обход указа царского меня в воеводы ставить, то значит что? Авторитет царя для вас — ноль. А раз так, то ни Василий, ни Дмитрий Калужский вам не указ. Они беду вашу не решают.

И повисает невысказанный вопрос. А кто царь-то?

Мне сейчас от этих людей больше нужно, чем просто признание воеводой. Решение в том, что мой авторитет и слово мое для них закон. На север этих людей вести нужно. Дела там решать важные.

Молчание затянулось, продолжил:

— Думаю я. — Я чуть обернулся к своим застывшим за спиной людям. Кивнул Григорию. Тот смотрел холодно, слушал. — Раз вы сами пришли, воеводой назвали, то за мной идти хотите. Татар остановим, порядок наведем. Дальше что? Просто так сидеть будем, ждать, как в Москве сложиться?

Они молчали, настороженные.

— Ну что молчите? Воеводой сами же ставить хотели. А если не над одним Воронежем, а над вами всеми, воеводой буду? Что тогда?

— Так мы это… — Атаман посмотрел на остальных пятерых. — Мы.

— Дмитрий, Василий, еще эти, ляхи своих двух нам на престол поставить хотят. Владислав и сам Сигизмунд, что Смоленск осадил. Еще шведы. Может, у татар тоже, какой царь имеется, которого они сейчас через нас к Москве и ведут, а? — Говорил холодно, громко. — Собор нам нужен! Всей землей русской избранный царь! Чтобы рукой твердой, как при Иване Васильевиче было, правил. Правильный царь!

— Так делать то, что, боярин? — Выпалил тот неприкаянный, шестой, что доселе молчал, стоял чуть в стороне, в шаге от остальных. — Мы-то сидим на границе Поля. Каждый день думаем, как с жизнью не проститься. То разбойники, то ведьма, то татары. Я вообще человек не военный. Зодчий я. За крепость отвечать назначенный. Уже лет десять, как творится все это. Мочи нет.

— Вот и я думаю, что мочи нет. Самим собраться всем надо и решить. Правильного царя выбрать. Смуту унять. Что думаете?

— Это дело хорошее. — Проговорил Григорий из-за спины. — Добрые слова. При Иване-то мы, отцы наши, и деды, и ляхов били и татар.

Спасибо за слово первое, подьячий. Первым сказать всегда сложно. Остальным проще будет сторону принять.

— Ты боярин, дело говоришь.

— Точно.

Люди кивали, поддакивали. Идея моя давно была в головах у них. Только высказать никто не хотел. Боялись признаться и себе и друг другу. Крамола же — против царя идти. Да не одного. А то, что нужен единый, жесткой рукой правящий — все понимали. Тогда и смуте конец, и бедам всем.

— Вот мое слово. Воеводой звать пришли. Буду воеводой вашим, не воронежским. Силу будем собирать. Татар обратно завернем и на север двинем.

На лицах их всех я увидел надежду. Правильный царь. Как при Иване Славном, четвертом, мудром и могучем. Как в старину, как деды жили. Это в то время считалось верным и значимым. Лучшим выбором.

— На том и порешили, сотоварищи мои. — Я резко развернулся, взлетел в седло, взглянул на шестерых, продолжил. — Значит так. Завтра поутру жду всех не задействованных в караулах бойцов в кремле. Оружно и доспешно. Коней не надо. Смотр проведем. И пойдем Жуку покажем, что мы не прутики отдельные. Мы метла крепкая, что его зад поганый выметет к чертям собачьим с земли нашей.

Атаманы переглянулись, закивали.

— До завтра, сотоварищи. Всех жду.

С этими словами мой малый отряд отъехал и двинулся вверх по холму.

— Эка ты завернул. — Хмыкнул Григорий. — Я уж думал, они крамолу, какую затеяли. На бунт подбивают.

— Да какой бунт, сотоварищ мой. — Я улыбнулся. — Фрол Семенович сам рад на меня дела все свалить. Но думаю я, что как тут мы все решим, землю отстоим, сидеть нельзя. Идти к Москве надо.

— Ох… — Вздохнул он, погладил свою скудную бородку. — Ладно, я тебе с глазу на глаз как-то мысли свои скажу. А пока слушай про то, что от татей разузнали мы.

— Давай, рассказывай.

Лошади несли нас вверх к крепостным стенам, переступали на достаточно крутой для них утоптанной тропе. Четверо служилых людей сопровождало. Лица хмурые, задумчивые.

— Петька Савельич помог нам хорошо. — Начал Григорий. — Он холопом у них был. Делал, что велят. Да и многие из схваченных, такие же. У него спросил, подтвердилось. Сами тоже говорят. Обслуга лагеря. Бабы гулящие, не по своей больше. По принуждению. Когда мужика убили или в полон взяли тати, куда деваться-то. Пойдешь следом, если жизнь дорога.

— Что разбойники?

— Да мы почти всех побили. Еще одиннадцать человек, в разбое и душегубстве уличенные. Сознались на допросе. Повесим завтра.

Сказал спокойно, без какой-то тени сочувствия.

— Возможность искупить кровь, полагаю, смысла этим давать нет?

Я не очень понимал правду этого времени, но люди всегда нужны. Если на них хоть как-то можно положиться и принудить работать, то живые полезнее мертвых будут. Но с бандитами в этом всегда сложнее, что и подтвердил подьячий своей фразой.

— Этим, нет. Сбегут. Либо к казакам утекут, либо опять в разбой подадутся.

— Хорошо. — Тогда петля их ждет. — Остальные что?

— Остальные пособничали. Вот им искупить, самое то.

Уже лучше. В нашем деле непростом руки лишними не будут. Есть у меня мыслишка насчет татар. Местность только посмотреть надо будет. Жук же там строит что-то. Мост? Переправу? Там и глянем.

— Из руководства есть кто живой? — Спросил после короткой паузы.

— Да этот, которому ты руку сильно посек. Лысый такой. Все говорят, что он за зеленое вино у Маришки отвечал. Поил ее и прочих людей. Умный, читать умел и гнал зелье это. Да и с татарами якшался. Некоторые наговаривают, что именно он сам черт из бездны вылезший. Страшный, опасный, молчаливый на людях.

— Живой он хоть?

— Вроде да. В клетях сидит. Связанный. Лихорадит его, но богу душу не отдал. Может, выкарабкается. Его я не допрашивал. Решил, что тебе самому надобно с ним.

Дело толковое, до сна нужно порешать. А то еще ночь не переживет. Возможно, кто-то поможет ему перестать дышать. А может, и сам от раны и кровопотери помрет. Откладывать нельзя.

— Хорошо, что по делам их слышно. Что творили, какие планы строили?

— Тут, боярин, сложно. — Григорий покачал головой. Конь его всхрапнул на подъеме. До надвратной башни нам оставалось примерно половина пути.

— Давай как есть.

— Говорят разное. Грабили, убивали. Купцов нескольких на нож подняли. На Воронеже нескольких охотников взяли. Заимок несколько разграбили. Казаков ниже по дону бивали. Отрядами ходили.

— Там же Жука поместье как раз. Чуть ниже устья. Вроде как на Червленом Яру.

— Да, там и есть. Выходит так, что он их ватагу пропускал на лодках. Вообще, боярин, я так понял, что Жук этот их, и снабжал всем. Так-то они на слободы особо не налетали последнее время. Силы копили, готовились.

— К чему? — Хотя я знал ответ, но нужно было словесное подтверждение.

— План был опасный, но доходный. — Подьячий кашлянул. — Ни много ни мало, в Воронеж войти. Ночью им бы двери открыли. Ну и вся эта толпа в пять или даже семь десятков рыл влетела бы, грабить начала и жечь. Погромы, резня, разбой, неразбериха. А там, как пойдет.

— Так и думал.

Григорий кивнул. В целом все это вписывалось в творившееся вокруг города. Слова лишь дополняли общую картину происходящего. Отрадно, что перечеркнули мы все это одним ударом.

— Что еще, Григорий?

— Говорят, последние пару дней напряженные они все ходили. Отряд один должен был атамана казацкого изловить. Привезти, но не вернулся. — Подьячий криво улыбнулся. — Посланные ночью на лодках люди вернулись с плохими вестями.

— Понимаю к чему ты клонишь.

Вспомнился краткий бой с разбойниками по пути из Чертовицкого в Воронеж. И оставленный там привязанным к дереву человек.

— Да. Как вернулись, пошли по лагерю слухи о колдуне каком-то.

Я усмехнулся.

— Пара отрядов на дело отправлены были и не вернулись. Это слухи только усилило. Хотя думаю, утекли люди куда-то. — Он понизил голос. — Сработала твоя тактика, боярин.

— А сколько еще разбойников, недобитков окрест?

— Я так понял, что те два отряда. Человек двенадцать. Но эти могли и к казакам пойти. Еще один, который мы ночью пропустили, семеро. К Жуку малые силы ушли, по словам пятеро. Ну и беглецов сколько-то. Здесь не бьется особо. Кто-то говорит, что человек десять сбежало, а кто-то что двадцать. Считать не все умеют хорошо. Кто-то пьяный был… — Он погладил бороду. — Да почти все такие были, опоенные. Ну и холопов разбежалось сколько-то еще. Кто из них в болоте потоп, неведомо.

М-да, много еще бандитов ходит окрест. Без лидера в лице ведьмы-атаманши они не так опасны. Может, кто к оседлой жизни вернется, разбежится. Но, столкнуться с грабежами и разбоем еще придется.

Мы наконец-то въехали в город. Стрельцов в надвратной башне было больше обычного. Стояли что-то обсуждали. Нам слова не сказали, пропустили.

Наш отряд быстро добрались до кремля.

— Ну что, бойцы. — Проговорил я. — Хорошо поработали, можно и отдохнуть.

Все закивали, начали спешиваться, вели своих лошадей в конюшню.

Я осмотрелся. Француз все также сидел у входа в арсенал. Ничего, завтра его ждет много работы.

— Ванька!

Парень появился почти сразу. И я вручил ему своего коня, занимайся, мол.

— Боярин, на пару слов. — Григорий посмотрел на меня, потом на слугу и тоже протянул ему узду своего скакуна.

При людях служилых, верных воеводе говорить он не хотел. Верная мысль.

— Да, товарищ, тоже кое-что обсудить хочу с тобой.

— Давай в арсенале, там ушей лишних нет. — Мы прошли мимо француза. Подьячий начал открывать дверь. Возился с замком и ключом.

— Игорь, будет ли завтра работа? — Спросил тем временем на своем гнусавом языке иноземец.

— Она будет сегодня. — Улыбнулся я невесело. — Сколько возьмешь за то, чтобы не только учить, но сражаться за меня ночью.

— У нас же пари. — Он удивился.

— Клинок твой нужен, Франсуа.

— Хорошо. Раз просишь. Из уважения к тебе и своей свободе, сегодня за монету мой меч, твой меч.

Я кивнул.

— Чуть позже скажу, что делать надо. Как поговорим с Григорием. Тебе с ним вместе работать придется.

— Хорошо. Слово нанимателя для меня закон. — Он усмехнулся.

Тем временем подьячий справился с замком, открыл вход в арсенал. Мы вошли, прикрыли дверь. Протиснулись мимо рядов копий, попали в то помещение, где я нашел Григория и Савелия прошлый раз в процессе инвентаризации.

Подьячий остановился. Здесь имелась пара мест, где можно разместиться, присесть. Указал мне на одно, привалился к другому сам. Вокруг горы оружия и снаряжения. Все это настраивало на серьезный, военный разговор.

Я присел, глянул на служилого человека. Встревожен и собран он был сильно.

— Ну, говори, друг мой, в чем дело?

Подьячий вздохнул, собрался с мыслями. Начал.

— Лихой ты парень, Игорь. Удача тебе сопутствует. Но ты пойми, и тут в Воронеже и тем более там, в Москве, на пути к ней… — Покачал он головой, вздохнул. — Не все так просто. Не все добрый меч и отвага решают.

— Это ты к чему?

— Ходил я с воеводой царским Иваном Исаевичем к Москве. — Подьячий смотрел на меня пристально. — И Яков ходил, и Фрол Семенович. Тот даже остался потом. Еще у Ляунова служил, за него ратовал. Так вот. Славный был человек, Иван Болотников. Опытный полководец, умный, столько всего в жизни повидал, что не счесть. И что? Хитростью, заговорами одолели его. Не без воинской силы, что есть, то есть. Но, поначалу отвернули от него братьев Ляпуновых письмами, словами, увещеваниями и пожалованиями. Их и многих людей служилых, что под ними было. Нас, выходит. А потом и Истома Пашков со стрельцами отошел. Развал случился, приведший к краху.

— Мысль твою понял, товарищ. Думаешь, не сдюжу?

— Я в таланте твоему не сомневаюсь, боярин. Игорь Васильевич, я, таких как ты деятельных в жизни не видал ни разу. Но, в Москве не дураки же сидят. Ты сам оттуда приехал. С письмами поддельными. С этого же все у нас здесь и завертелось. Так что лучше меня знаешь, что умные там и хитрые бояре сидят.

— Григорий Неуступыч, ты мне за эти дни другом верным стал. Настоящим братом по оружию. — Я смотрел ему в глаза. — Скажу тебе, что все понимаю. Знаю о хитрости боярской. Например, недавно был отравлен сам Скопин-Шуйский. Славный командир был.

— Откуда знаешь. — Проговорил с удивлением и насупил брови подьячий.

— Предполагал. А этот, Артемий Шеншин, посол к татарам, раскололся. Подтвердил мысль мою.

— Эх… — Григорий покачал головой. — Славный воевода был, хотя и со шведами якшался. Если даже его, то мы-то как? А, боярин.

— Хитростью, умом и силой. Как обычно. — Я улыбнулся. — Только так.

— Верю тебе, но тяжело это все. Риск великий.

— Григорий. Нельзя просто так здесь сидеть. Царь нужен правильный, сильный, чтобы рука твердая была.

— Да слышал я это. Зря ты только о таком на людях.

— Думаешь? А если я специально?

Он уставился на меня. Не понимает, видимо.

— Тебе поясню. — Начал говорить. — Воевода наш, человек хороший, только слабый. Кем он поставлен?

— Дмитрием, царем.

— Верно. А люди его, чьи?

— Так, его, воеводы же люди. Хорошие бойцы, надежные.

— А есть ли среди них люди Дмитрия? Как думаешь?

— Откуда мне знать-то? — Григорий почесал затылок.

— Ну, смотри. Если они есть, то речь моя с сотниками и воеводами их ох как не порадовала. Я же усомнился в царе. Так?

— Выходит так.

— Как думаешь, будут они ждать, когда я Жука побью или ночью придут?