Патриот. Смута. Том 2

Глава 10

Повисла тишина. В полумраке арсенала подьячий уставился на меня удивленным, даже ошалелым взглядом. Смотрел, дивился, и, казалось, складывал одно с другим в голове.

— Ох, боярин. — Выдавил он с трудом. — Опять?

Я усмехнулся. Действительно, не прошло и пары дней и вновь заговор. На этот раз уже не от разбойников Маришки, а от людей, вроде как верных и надежных. Только вот служащих силе иной. С ними мы ходили бить ведьму. Но все они, люди Фрола Семеновича. А видя какой он, сами по себе люди. И часть из них, выбирая между царем Дмитрием и отступлением от него, выберут царя.

— Вот ты, Григорий, пришел бы или ждал? А? — Я смотрел на него, оценивал. — А еще серебро у нас в тереме появилось, может и его вывести бы попробовал. И титул боярский от царя Дмитрия получить?

Он насупился, погладил бороденку.

— Не знаю, Игорь. — Он покачал головой. — Ты у нас голова. Я о таком даже и не думал. Но если уж так, то серебро… Вести далеко, сложно. Большой отряд нужен.

— Либо царь Дмитрий сюда сам приехать должен. Ты же сам видишь, оружия здесь много. Теперь еще и казна есть.

— И то верно. — Подьячий бороду погладил, задумался. — Он же вроде собирался. Чершенский про это говорил.

— Тоже вариант. Я что подумал. — Продолжал высказывать свои мысли. — Что раз сотники и атаманы воронежские ко мне пришли. Воеводу мной заменить предложили, то противодействие будет. Людям Дмитрия было выгодно Маришку спихнуть. И под Жука капнуть, а то и тоже свалить. Но думаю, ждать не будут.

— Отчего же?

— Смотри Григорий. Я на них опирался, на людей вроде как верных воеводе, но по факту, себе на уме. Я их в бой вел, цели единые были, вот они и шли. А теперь, уже завтра, смогу опереться на иных бойцов. Большую силу. Весь Воронеж. Ждать нельзя, убить меня надо. — Я усмехнулся, наклонился, хлопнул недоумевающего Григория по плечу. — Ночью придут. Скорее всего, кто-то из сопровождающих сегодня на сожжении и тех, кто с нами на болота ходил. Из самых рьяных. Не все, не весь гарнизон. Кто-то переметнется, кто-то отсидеться решит, кому-то плевать. Своя жизнь дороже, амбиций нет. Да и те, кто меня в деле видел, струсить могут.

— Это верно. Ты в бою отряда стоишь.

— Но, все мы спим. Ночь, лучшее время. Думаю, человек пять-семь соберется по нашу душу. Надеюсь, Ефим не с ними. Его пока проверить нельзя. Раненный, в драку не полезет.

— Страшный ты человек, боярин. — Григорий покачал головой. — Как ты это все?

— Просто, в целом. За людьми наблюдаю, смотрю, примечаю, головой думаю. Маришке на хвост наступил, ее люди пришли. Теперь против одного царя высказал мысль. Значит, люди его придут.

— И что делать будем? Это же не просто лиходеи какие. Опытные бойцы.

— Ты с французом казну будешь стеречь. А я на живца половлю с Ванькой и Пантелеем.

— Живца?

— На себя.

Не любил я этого, но придется вновь.

Я наклонился к нему поближе. Начал вещать. План у меня есть, действовать по нему будем. Изложил мысли, подьячий хмурился, кивал.

Через минут десять разговора мы вышли во двор. Заперли арсенал.

— Франсуа де Рекмонт. — Я указал на иностранца. Тот кивнул, услышав свое имя. — Нашего языка почти не знает, долго сидел в заточении, ослаб. Но опыта у него, судя по всему, много. Вы с ним сегодня сторожите казну.

— Почему с ним? Он же наемник.

— Пока Якова с людьми нет, использую что есть. Сам посуди, куда он с серебром удерет? Здесь за двести верст я один его речь знаю. Найдут, догонят, встретят и убьют. Ограбят. Нет смысла ему против нас идти. К тому же контракт у меня с ним. Договор устный.

Григорий кивнул. Я перешел на французскую речь.

— Франсуа, ты вместе с этим господином. — Указал на подьячего. — Будете сторожить казну. Ночью, думаю, придут к вам люди, ее похитить. Их убить или схватить надо будет.

— Почему ты веришь мне, Игорь? Я же сражаюсь за деньги, а ты ставишь меня их сторожить. — В сумерках его лицо выражало удивление и настороженность.

— Ты человек чести. — Я усмехнулся. — А еще, куда ты их денешь, а? Ты языка не знаешь.

— Проклятая земля. — Покачал головой француз. — Ты точно демон, я буду в одной комнате с казной, но… — Он проговорил что-то мне не знакомое, скривился. Выругался, это точно. — Искуситель, сам дьявол.

— Просто человек, Франсуа. Такой же, как ты, только русский. — Я хлопнул его по плечу, перешел на нашу речь. — Пойдем, глянем, куда имущество все сгрузили.

Подьячий повел нас двоих через двор мимо терема в сторону конюшен. Там, сбоку дома воеводы был пристроен еще один вход. Казармы, как я их для себя обозначил. Все имущество, добытое во время похода на хутор ведьмы, сгрузили в одно из имеющихся там помещений.

Вечерело.

Город понемногу затихал. Привычного мне электрического освещения здесь не было. До него еще три столетия. Поэтому люди этого времени привыкли по максимуму использовать дневное время. Вставали с зарей и с приходом темноты отправлялись спать. Ночью мало кто работал. Исключений немного — караульная и прочая неотложная службы.

У конюшни возился мой слуга. Расседлал моего скакуна, чистил его, приводил в порядок. Тот фыркал, но проблем не создавал, не сопротивлялся.

— Ванька. — Окликнул его. — Как с конем закончишь, баньку топи, место мне займи. Перед сном помыться хочу, чтобы спать крепко после всех этих приключений. И вина добудь!

Григорий при этих словах глянул на меня с удивлением.

— Будет сделано, хозяин. — Холоп продолжал начищать животное. Молодец, старается.

Мы втроем обошли терем и наконец-то вошли через дверь внутрь. Здесь был длинный коридор с лестницей наверх и вниз. Влево и вправо отходили двери. Две напротив друг друга недалеко от входа и еще две подальше. Судя по всему, люди квартировались и спали здесь. Группами по несколько человек. Шесть, может, восемь. Одну из таких комнат заняли добытым у разбойников имуществом, а также седельными сумками, снятыми с коней у людей Артемия. И прочим имуществом из похода.

В коридоре у двери на лавке восседал полусонный боец.

— Ты его поставил? — Спросил я у Григория.

Такой вариант постовой службы, это же полный ужас. Он все проспит. Да и своих легко пустит, если нужно будет. Надо срочно это все переносить в арсенал, там хотя бы замок есть. Больше нигде я их не видел. Видимо, для этого времени штука дорогая и редкая.

— Я. — Ответил подьячий.

— Это здесь гарнизон квартируется? — Спросил я, подходя к охраннику

— Да. — Ответил тот, выходя из дремоты и поднимаясь. — Скоро все, кто не занят, вернуться и спать улягутся. А мне сторожить велено.

Он посмотрел на Григория с немым вопросом в глазах.

— Понятно. Кто-то пройти в комнату пытался?

— Да, нет. Ну так.

— Так как? — Я уставился на него холодным взглядом.

— Спрашивали, я ответил, что не велено. Вот сижу.

— Хорошо, пост твой снимаю.

Служилый человек явно не понял, что происходит, но то, что его отпускают, обрадовало.

— Вы хотели чего, боярин?

— Глянуть имущество, которое сегодня загрузили. И тебя отпустить отдыхать. Теперь мы сами. Григорий и вот, француз, будут тут. Утром все учтем и в арсенал перенесем.

— А, так хорошо. Могу идти?

— Да, свободен.

Он помялся немного, вышел наружу. Были ли еще люди в этой части терема, я не знал. Возможно, кто-то отдыхал в иных комнатах, спал или просто дремал, кто знает. Да и плевать, в целом. Замков нигде нет, если нужно будет, все соберутся и придут.

— Здесь даже засова нет. — Уставился на Григория с удивлением. — Заходи, бери что хочешь.

— Так, на это и человек поставлен. Я-то думал что… — Начал оправдываться подьячий. — Мы быстро все это осмотрим, в списки внесем и рассортируем. А тут сожжение это.

— Хоть что-то сделано?

— Да, часть осмотреть я успел с Савелием и его сыном. Оно у правой стены стоит. А в центре и слева пришлось до завтра отложить.

М-да, времени не хватает. Самый ценный ресурс, а его нет. Как всегда.

— Кстати, о них. Помогают хоть?

— Да, весьма смышленые люди. Старик поначалу мне не нравился. Трус он и пособник татей. Да и работал медленно. Я его. — Григорий кулак показал, тряхнул. — Но, как с сыном они встретились, стал работать лучше, шустрее. Ответственнее к делу подошел. Видно, что благодарен тебе, боярин. За спасение кровинушки своей.

— А где они?

— Я их одних здесь не оставлял, когда уезжал. Отправил грехи замаливать. Может еще в храме или вернуться скоро. У них же тут, как раз, коморка есть. Савелий жил. Я менять не стал ничего. Решил, не убежит. Из кремля его не пустят никуда. Чего человека в клетях держать. Там и так не протолкнуться уже. В подвале.

В целом решение не плохое. Писарь с сыном клялись в верности. Не видел я в их словах изъяна. Действительно благодарны мне. А значит, в какой-то мере положиться на них можно.

— А клети то где?

— Так тоже тут. Часть, в подвале этом. — Он указал на спуск вниз. — А часть в храме. Как мы спускались, только налево. Но там малые они совсем. Там особых гостей держим. Артемия, татарина того несговорчивого и лысого, раненного. Остальные здесь. Поделили на две части. Душегубы отдельно, слуги их отдельно.

В целом неплохо. Хоть как-то, при неимении лучшего довольствуемся тем, что есть.

— Ладно, Григорий, давай смотреть.

Подьячий открыл дверь, мы вошли. Было темно. Даже сумрачнее, чем в коридоре. Там хоть какой-то свет падал с улицы из двери. А здесь… Освещения из маленьких прорезей над потолком не хватало. Слева от входа в стене была сложена печь, отапливающая сразу четыре помещения. Конструкция интересная, как и в основной части терема. Окон, привычных мне, не было. Видимо, чтобы люди не мерзли зимой. Да и судя по назначению, служилые здесь только ночевали.

Моргнул. Глаза постепенно привыкали к темноте.

У стен были сложены сундуки, ящики. Имелась пара срубленных стеллажей. На них располагались предметы поменьше. Комната вообще походила на спальню, в которой я разместился, только больше размером.

Нет кроватей, вместо них сундуки. Причем те, что были здесь до всех этих вещей, хозяева с собой забрали. Переехали. Теперь помещение было забито трофеями. Еще бы, сколько там коней мы вывезли груженными скарбом, и это еще не все.

Подьячий зажег свечу по центру, на небольшом массивном столе. От нее уже запалил пару лучин. Света мало, но хоть что-то.

Уверен, днем здесь не намного светлее.

Свет свечи вырвал из темноты множество предметов. Тени расползались и танцевали вместе с покачивающимся огоньком. Я видел и трофейное оружие, и одежду, и седла для лошадей. Подошел к одному из ящиков, открыл. Это были красивые платья. Кафтаны, исподняя дорогая одежда.

Имущества много. Большинство из всего этого я уже видел при погрузке на хуторе Маришки. Добавились взятые у людей Артемия вещи.

— Так, а где? — Я уставился на подьячего, чтобы тот показал самое важное.

Он махнул рукой.

— Франсуа, стой у двери. — Сказал я на его родном.

Иностранец кивнул, замер у входа.

Мы с Григорием прошли через заваленное имуществом помещение. Он откинул какое-то покрывало. Под ним нашлось несколько седел и восемь седельных сумок.

— Вот. И еще вон там. — Ткнул пальцем в еще одни сложенные друг на друга седла.

Я присел, приоткрыл одну сумку. Монеты. Много. Взял три лежащие сверху. Крупные, увесистые. В схроне Маришки были совсем мелкие, весили в несколько раз легче. А эти прямо… Рубли, что ли? А там копейки? Надо с экономической ситуацией разобраться, не ждать.

Сумка битком. Попытался аккуратно с места сдвинуть, поднять. Очень тяжелая ноша. Килограмм тридцать. Каждая из восьми, уверен, такая же. Не может же быть, что в одной густо, а в иных пусто.

— По моим прикидкам тут всего от пяти до восьми тысяч монет. И это не копейки. — Говорил Григорий тихо, шепотом. — Ефимки.

— Понимаю, что деньги это огромные.

— Конечно, несопоставимое с обещанным шведам. — подьячий погладил бороденку. — Но очень много. Очень.

— Ну, скажем, сколько кольчуга стоит, одна?

— Тут сложно, боярин. Они же разные. Но рубля два, может, три, а бывает пять. Получается, где-то от пяти до десяти ефимок. Может, чуть больше. Итого здесь на пятьсот кольчуг, если грубо в них считать. А еще же каменья есть и драгоценности, но в них я не соображаю, боярин.

— Получается, мы за один бой, если так грубо, удвоили наше состояние.

Григорий смотрел, не понимая, брови нахмурил. В танцующем освещении это выглядело достаточно грозно.

— У нас целый арсенал. Сотня кольчуг, шлемы есть, мушкеты, порох, сабли, копья. А теперь еще и деньги появились.

— Как-то так выходит, боярин.

— В общем так располагайтесь здесь. Готовьтесь гостей встречать. Думаю, вначале они ко мне придут. А как там шум начнется, сюда попробуют влезть. И вас порешить. Лежанки на видном месте разместите, замаскируйте. А сами по углам.

— Умно. — Ответил подьячий. Вздохнул.

— А завтра утром начинай с Петром и Савелием все это инвентаризировать и разносить, куда положено. Завтра утром военный смотр, тебя от него освобождаю.

— Игорь. — Григорий смотрел на меня с удивлением. — По нашу душу и твою тоже ночью придут, а ты о завтра думаешь. Как?

— Товарищ мой. Собрат. Мы их положим, завтра утром смотр войск проведем. Работы невпроворот. И дел. Ну а если так выйдет, что нам конец. Значит, таков путь наш, такова судьба. О будущем думать надо, а не о смерти. Так спится легче.

— Мудро. А этот немой, он как?

— Ты размещайся, а я ему сейчас объясню все на его языке.

Развернулся, подошел к французу, тот смотрел на меня пристально, замер у двери.

— Франсуа, ночью к вам придут бандиты. Грабить все это. — Он в ответ кивнул. — Задача сделать ложную лежанку, как будто спишь ты посреди комнаты. А самому в углу разместиться. Напарник твой вон там. — Я махнул рукой. — А ты вот тут.

Тоже показал на место.

— Ясно. Надо было больше одной монеты просить. — Покачал головой француз.

— Три дам. Три, число священное. — Улыбнулся. Протянул ему три крупные монеты.

— Неплохо, за один ночной бой.

— С Григорием вы здесь вдвоем. Он человек надежный. Но и на тебя я надеюсь.

— Я обещал, я буду драться.

Хлопнул его по плечу. Распрощались. Вышел. Осталось еще много дел до сна. Во двор уже пришла ночь. Только месяц немного освещал пространство.

— Ванька, что с баней⁈

— С конем не закончил, господин. — Откликнулся он. — Еще немного осталось. Как только, так сразу позову.

— Буду в тереме. Туда приходи.

Я дошел до церкви, перекрестился у входа, вошел. Увидел там отца с сыном, как и ожидал. Силуэты в полумраке были хорошо видны. Больше никого не было. Даже священник отлучился куда-то по делам или спать отправился. Хотя вряд ли, храм же на ночь закрыть надо. А эти двое стояли недалеко от алтаря, молились. Бормотали слова и крестились.

— Савелий. — Позвал я. — Работа есть.

— Да, хозяин. — Писарь тут же повернулся. — Уже иду.

Подошел, замер рядом. Глаза в пол.

— Письма написать надо. В Елец, Рязань, Оскол и по прочим городам окрестным. Что собираем мы войско против татар. Справишься?

— Так дело обычное. Надо, сделаем. Срок какой, хозяин?

— Сейчас. Ты все подготовь, печати утром поставим и гонцов отправим.

Он закивал в ответ.

— Если ночью что. — Я понизил голос. — Не высовывайся.

Писарь резко поднял взгляд, уставился на меня.

— Так татей же…

Я приложил палец к губам.

— Тихо. Не высовывайся, сиди где сидишь. С сыном. — Повысил голос до обычного тона. — Ну и поутру письма заверим печатями, подписями воеводскими. И поступишь опять с сыном в помощь к Григорию. А еще надо бы нам с Несмеяном Васильевым поговорить всеми вместе. Готов будь.

— Как скажете, господин.

— Спать идите. И ночью из комнатки ни ногой.

— Сделаем. Петька, идем.

Кивнул ему и пошел проверять посты. Обошел весь кремль, перекинулся несколькими словами со стоящими на страже людьми. Подмечал, кто спокоен, кто нервничает при моем появлении.

Прикинул, когда караулы меняются, кого можно ждать к себе ночью в гости.

Выдал порученья на утро к смотру. Кого и как пускать, что и как делать. Вернулся в терем, замер у лестницы вниз. Внутри было тихо как-то. Отдыхали все уже, что ли. Но поесть хотелось. Живот говорил об этом недвусмысленно. Урчал и требовал.

Спустился к слугам. Открыл дверь, чем вызвал некоторую панику у трех женщин, работающих на кухне. Двух я уже видел. Одна постоянно еду приносила, бегала вверх, вниз. Молодая, пригожая, скромная. Еще одна кровь вытирала — пожилая такая. А третья, видимо, повариха, отсюда и не выходила вовсе.

— Поесть бы чего.

Они все с испуганными лицами, не смотря мне в глаза, закивали, суетиться начали.

— В приемную несите, там буду. И настоя какого-то травяного. Испить.

Никто из них слова не сказал. Как с немыми пообщался. Вот это я понимаю, дисциплина. Боятся, что ли.

Поднялся, сел, начал ждать и думать. Прикидывал финансы. Выходило, что француз задрал плату сильно. Вероятно, стоил он каких-то больших денег, но чтобы аж пятьдесят рублей в месяц. Это немыслимая сумма. В год еще, куда ни шло. Да, может он специалист невероятный, но как-то уж очень много.

Хмыкнул.

Чего переживать, он же пари со мной заключил. Сабли нас рассудят. Пока что лучше себя в технике здесь я никого не встречал. Поглядим, на что этот европеец годен.

Служанка вбежала, вся запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Принесла сала холодного, капусты, хлеба. Каша еле теплая в миске. Поклонилась в пол, замерла у двери.

— Сказать чего желаешь?

Девушка покачала головой, но не уходила. Чудно, может, ждет, пока поем.

Начал есть. Кислая капуста отдавала на языке приятно и щекочет слегка. Желудок так и урчал от радости. Каша оказалась гречневой, сильно пропаренной, чуть горчила. Хлеб ржаной, сладкий на языке тает. Ух, объедение. Или это меня с голодухи так… Когда ешь через раз, оно любая пища кажется манной небесной.

Я быстро все съел. Когда добрался до напитка, в дверь ввалился Ванька. Служанка шарахнулась от него, как от огня. Что они здесь такие пуганные то? Вроде бы другие женщины, которых я на сожжении сегодня видел, не так себя ведут. Или не вглядывался, не думал.

— Готово, барин. Венички я запарил, можно прямо хорошенько. И вина нашел!

— Спасибо. — Я поднялся, поблагодарил замершую в углу испуганную девушку. Добавил уже своему слуге. — Пошли, для начала доспех снять поможешь.

Поднялись по лестнице. Пантелей все еще сидел на стуле, дремал. Подошел, подозвал его тихо.

— На пару минут, товарищ.

Он непонимающе моргнул, поднялся. Втроем мы вошли в мою комнатку.

— Значит так…

Я коротко рассказал им суть плана и их диспозицию. Ванька от страха икать начал, Пантелей вздохнул, головой кивнул. Все понял, все сделает. На него надежды у меня большие были.

Вдвоем они мне помогли стащить доспех. Богатый кафтан тоже отправился на сундук. Вышли. Служилый человек отправился в комнату к татарину. Перекинулся с ним парой слов. Остался там. А мы со слугой спустились.

— Ну что. Ванька, веди в баню.

Двинулись.

Эта баня была и больше, и лучше, чем при церкви в Чертовицком. Тоже небольшая, несоизмерима с теми, что у реки стоят при монастыре, но посидеть здесь даже в шесть-семь человек можно было. Печка опять же топилась по-черному. Но оборудована была достаточно удобно и хорошо. Грела отлично.

Мы разделись, распарились до первого пота. Веник издавал приятный дубовый запах. Хорошо то, как. Похлестали друг друга вениками, помылись славно. Даже мыло нашлось. Двинулись обратно.

— Ванька! Хорошего вина ты добыл! — Выдал я громко.

Слуга, подыгрывая, вел меня, чуть подпирая.

— Тише, тише, хозяин, спит уже кремль.

— Да я, да мы… Ведьму эту в бараний рог! Что мне терем!

— Да, давайте до утра, хозяин.

— Споем!

Он продолжал просить меня успокоиться, но я всеми силами своими показывал, что на душе после бани у меня легко и весело, и что спать я буду труп-трупом. Насилу угомонил меня слуга у двери. Завел в терем. Здесь я тоже пошумел для вида. Поднялся, ввалился в комнату с ворчанием.

Мигом успокоился. Подмигнул Ваньке. Хлопнул по плечу.

— Давай, как условились. — Прошептал одними губами.

Тот вышел, дверь прикрыл, отправился ночевать в конюшню.

Я угомонился, храпанул немного так протяжно, надрывно. Замолк. Все подготовил, начал ждать. Когда терем окончательно окутала ночь, внизу перестали возиться, и повисла тишина, поднялся.

Тихо, аккуратно перебрался в другую комнату на втором этаже. Привалился к стене. Здесь было мое воинское снаряжение. Сабля, пистолет, бебут. Поглядим, кто кого при таком раскладе. На Пантелея тоже надеялся. Парень крепкий, поможет совладать в ночи с врагами.

Ждал.

По моим прикидкам время было за полночь, когда порожки скрипнули. История повторялась, воеводу Воронежского вновь пришли убивать. Только теперь в его роли был я.

Дверь распахнули резко.