Память огня

Глава 5. Потребовать дар

Ранд ал'Тор проснулся и сделал глубокий вдох. Он выскользнул из под одеяла в своей палатке, оставив дремлющую Авиенду, и набросил одежду. В воздухе пахло сыростью.

Он вспомнил, мимоходом, свою юность — утренние пробуждения до рассвета, чтобы подоить корову, которую нужно было доить дважды в день. Закрыв глаза, он вспомнил Тэма, уже вставшего и вырезавшего в сарае новые столбы для забора. Вспоминал морозный воздух, обувая сапоги, умываясь теплой водой, оставленной подогреваться возле печи.

Каждое утро, фермер мог открыть свою дверь и увидеть новый мир. Хрустящий мороз. Первые робкие песни птиц. Луч света, разорвавший горизонт, как будто мир зевнул, пробуждаясь.

Ранд подошел к откидным створкам своей палатки и отодвинул их, кивая Кэтерин, Дева с короткими золотыми волосами, которая была на страже. Он смотрел на мир, который был совсем не новым. Этот мир был старым и усталым, как коробейник, который побывал у Хребта Мира и вернулся пешком. Палатки переполняли Поле Меррилор, повара готовили на огне, столбы дыма, которого тянулись ко все еще темному утреннему небу.

Всюду, люди работали. Солдаты смазывали броню. Кузнецы заостряли наконечники копий. Женщины подготовливали перья, чтобы они оперить стрелы. Завтраки подавали от фургонов для еды людям, которые должны были спать лучше, чем они могли. Все знали, что это были последние моменты жизни, перед тем как придёт буря.

Ранд закрыл глаза. Он мог чувствовать это, саму землю, словно слабые узы Стража.

Под его ногами личинки проползали в почву. Корни трав продолжали распространяться, очень медленно, ища питательные вещества. Структуры деревьев не были мертвы, поскольку вода просачивалась через них. Они дремали. Синицы группировались на соседнем дереве. Они не звали прибытие рассвета. Они толпились вместе, как будто для теплоты.

Земля все еще жива. Она жива как человек, цепляющийся за край утеса кончиками пальцев.

Ранд открыл глаза:

— Мои писцы вернулись из Тира?

— Да, Ранд ал'Тор, — ответила Кэтерин.

— Пошлите послания другим правителям, — сказал Ранд, — Я встречусь с ними через один час в центре поля, где я приказал, чтобы никакие палатки не были размещены.

Кэтерин ушла, чтобы передать его распоряжения, оставляя трех других для его охраны. Ранд позволил откидным створкам палатки близко закрыться за ним, обернулся и подскочил, когда он нашёл Авиенду, стоящей в палатке, столь же голёхонькой как в тот день, что она родилась.

— Очень трудно подкрасться к тебе, Ранд ал’Тор, — объявила она с улыбкой, — Узы дают тебе слишком много преимущества. Я должна двигаться очень медленно, как ящерица в полночь, так, чтобы твои чувства, где я, не изменялись слишком быстро.

— Свет, Авиенда! Зачем тебе вообще подкрадываться ко мне?

— Для этого, — ответила она, затем подскочила вперед, хватая его голову и целуя, ее тело прижалось к нему.

Он расслабился, позволяя поцелую задержаться.

— Неудивительно, — пробормотал он, не отрываясь от её губ, — это гораздо приятнее теперь, когда я не должен волноваться о том, как бы не отморозить себе что-нибудь.

Авиенда отступила.

— Ты не должен говорить о том случае, Ранд ал’Тор.

— Но…

— Мой тох заплачен, и я теперь первая сестра Илейн. Не напоминай мне о позоре, который забыт.

«Позор? Почему она стыдиться этого, когда сейчас… Он покачал головой. Он мог услышать дыхание земли, мог ощутить жука на листе в половине лиги отсюда, но иногда он не мог понять Айил. Или возможно это были просто женщины.»

Вероятно в этом случаи причины две…

Авиенда колебалась около бочки пресной воды.

— Я полагаю, что у нас не будет времени для ванны.

Ох, теперь тебе стали нравиться ванны?

— Я приняла их как часть жизни, — сказала она, — Если я соберусь жить в мокроземных местах, то тогда я приму некоторые обычаи. Когда они не глупы, — ее тон указывал, что большинство из них как раз были.

— Что случилось? — спросил Ранд, подходя к ней.

— Случилось?

— Что-то беспокоит тебя, Авиенда. Я вижу это в тебе, чувствую.

Она критически оглянула его. Свет, до чего же она была красива.

— Тобой было намного легче управлять до того, как ты получил древние знания из своей прошлой жизни, Ранд ал'Тор.

— Легче? — спросил он, улыбаясь, — А по-твоему поведению этого не было видно.

— Это было тогда, когда я была ещё в качестве дитя, незнающего безграничные возможности Ранда ал'Тора, — она опустила руки в воду и вымыла лицо, — Это хорошо; если бы я знала то, что должна была идти с тобой, то я, возможно одела бы белое и никогда не снимала бы его.

Он улыбнулся, затем направил, сплетая потоки Воды и вытягивая жидкость от бочки струёй. Авиенда отстранилась, посматривая на это с любопытством.

— Тебя больше не беспокоит мысль о мужчине, способном направлять, — заметил он, поддерживая воду в воздухе и подогревая её нитью Огня.

— Больше нет причины для беспокойства. Если бы мне было некомфортно рядом с тобой направляющим, я бы повела себя как мужчина, отказывающийся забыть позор женщины после того, как она выполнила свой тох, — девушка смотрела на него.

— Не могу представить себе кого-нибудь настолько грубого, — сказал он, отбрасывая в сторону свою одежду и приближаясь к ней, — Вот. Это наследие от этой древней мудрости, которую ты видимо считаешь такой разочаровывающей.

Он приподнял воду, идеально разогретую, и разбил ее в густое облако тумана, которое сразу обволокло их. Авиенда вздохнула, сжав ему руку. Возможно она все больше свыкалась с мокрыми землями, но вода по-прежнему заставляла ее чувствовать себя некомфортно и испытывать благоговение.

С помощью Воздуха Ранд схватил немного мыла, раздробил его в щепки и смешал с водой, посылая вихрь пузырей вокруг них, вращаясь в водовороте и поднимая их волосы вверх, при этом у Авиенды они закрутились в колонну, прежде чем легко опуститься обратно к ней на плечи.

Еще одним потоком теплой воды он смыл мыльную пену, потом удалил почти всю воду, оставив их тела чуть влажными, но не мокрыми. Слил всю воду обратно в бочку и долей сожаления отпустил саидин.

Авиенда тяжело дышала.

— Это… Это было полным безумием и безответственностью.

— Спасибо, — произнес он, забирая полотенце и бросая его ей, — Ты назовешь безумным и безответственным почти все то, что мы делали в Эпоху Легенд. Это было другое время, Авиенда. Тогда было гораздо больше направляющих, и мы практиковались с детских лет. Нам не требовалось знать про такие вещи, как война или о том, как убивать. Мы избавили мир от боли, голода, страданий, войны. Вместо этого мы использовали Единую Силу для вещей, которые могут показаться простыми.

— Вы только предполагали, что вы исключили возможность войны, — сказала со вздохом Авиенда, — Вы были неправы. Ваше заблуждение сделало вас слабыми.

— Сделало. Тем не менее, я не могу решить, хотел бы изменить это. Было много хороших лет. Хороших десятилетий, хороших веков. Мы верили, что живем в раю. Возможно это было нашим падением. Мы хотели, чтобы наши жизни были идеальны, и мы игнорировали несовершенство. Проблемы увеличивались из-за нашей невнимательности, и война могла стать неизбежно, если бы Скважина никогда не была пробита, — Он насухо вытер себя полотенцем.

— Ранд, — сказала Авиенда, приближаясь к нему, — Сегодня я попрошу, чтобы ты исполнил мою просьбу, — она положила свою ладонь на его руку. Кожа на ее руке была грубой, мозолистой с тех времен, когда она была Девой. Авиенда никогда не будет похожа на этих изнеженных дам из дворов Кайриэна или Тира. Ранду это нравилось. Её руки знали, что такое работа.

— Что за просьба? — спросил он, — Я не уверен, что могу отказать тебе в чем-нибудь сегодня, Авиенда.

— Я не уверена, что так и случится.

— Я не понимаю.

— Тебе не надо понимать, — сказала она, — И тебе не надо обещать, что ты согласишься. Я чувствую, я должна предупредить тебе, что это не повлияет на мои чувства к тебе. Моя просьба потребует от тебя изменить свои планы, возможно радикально, и это будет важно.

— Хорошо…

Она кивнула, как всегда загадочно, и начала подбирать одежду на день.

Во сне Эгвейн обходила вокруг замерзшей колонны стекла. Это выглядело почти как столб света. Что это значит? Она не могла найти объяснений.

Видение поменялось — теперь это была сфера. Мир, каким-то образом она это знала.

Раскалывается. Она обвязывала его веревками, отчаянно пытаясь сдержать. Она могла бы сохранить его от разрушения, но это отнимало так много сил…

Она покинула сон и начала просыпаться. Сразу же обняла источник и сплела свет. Где она была?

Она была одета в ночную рубашку и лежала в постели в Белой Башне. Не ее собственные покои, которые были все еще в плохом состоянии после нападения убийц. Для её исследования Мира Снов была небольшая комната, где она и расположилась на ночлег.

В голове пульсировало. Она смутно могла припомнить нарастающую усталость прошлой ночью, когда слушала донесения в своей палатке на Поле Мериллор о падении Кэймлина. В какой-то момент последних часов ночи Гавин настоял, чтобы Найнив сплела врата обратно в Белую Башню и Эгвейн могла бы поспать в кровати, а не на тюфяке, лежащем на земле.

Эгвейн ворчала про себя, поднимаясь. Он, наверное, был прав, хотя она могла отчетливо помнить чувство раздражения в его тоне. Никто не поправил его за это, даже Найнив. Она потерла виски. Головная боль была не такая сильная, какой она была, когда Халима «заботилась» о ней, но сейчас тоже довольно больно. Несомненно, ее тело выражало недовольство в связи с отсутствием сна, которое она давала в последние недели.

Немного позже — одетая, умытыя и чувствуя себя немного лучше — она покинула свои комнаты, чтобы найти Гавина, сидящим за столом Сильвианы, просматривающего отчет, игнорируя принятую, которая задержалась около дверного проема.

— Она повесила бы тебя из окна за пальцы твоих ног, если бы увидела, что ты делаешь, — сухо сказала Эгвейн.

Гавин подскочил:

— Это не отчет от ее шпионов, — запротестовал он, — Это последние новости от моей сестры о Кэймлине. Это прибыло через врата для тебя всего несколько минут назад.

— И ты читаешь это?

Он покраснел.

— Сожги меня Свет, Эгвейн. Это — мой дом. Оно не было запечатано. Я думал…

— Всё в порядке, Гавин, — сказала она со вздохом, — Давай посмотрим, что там написано.

— Не очень много, — сказал он с гримасой, вручая ей письмо. В стороне от него поклонилась принятая и умчалась. Немного позже девочка возвратилась с подносом высохших сухофруктов, хлеба и кувшином молока.

Эгвейн села за ее стол для учёбы, чтобы поесть, чувствуя себя виноватой, поскольку принятая ушла. Большая часть Айз Седай и солдат Башни расположилась лагерем в палатках на Поле Меррилор, в то время как она обедала фруктами, независимо от того какого возраста, и спала в удобной постели?

Однако, аргументы Гавина имели смысл. Если бы все думали, что она была в своей палатке на Поле, то потенциальные убийцы ударили бы там. После ее почти смерти в руках убийц Шончан, она была готова принять несколько дополнительных предосторожностей. Особенно те, которые помогли ей получить хороший сон ночью.

— Эта Шончанская женщина, — сказала Эгвейн, смотря в свою чашку, — С тем Иллианцем. Ты говорил с нею?

Он кивнул.

— У меня есть пара стражей из Башни, наблюдающие за этой парой. Найнив ручалась за них в своей манере.

— В своей манере?

— Она называла женщину несколько по-разному, что-то с шерстью в голове, но сказала, что, вероятно, она не причинит тебе вреда.

— Замечательно, — Ну, Эгвейн могла бы использовать Шончанку, которая готова с ней говорить. Свет. Что, если она должна будет бороться с Шончан и троллоками одновременно?

— Ты не принял свой ​​собственный совет, — сказала она, отмечая красные глаза Гавина, когда он сел на стул перед ее столом.

— Кто-то должен был следить за дверью, — сказал он. — Если бы я вызвал охрану все узнали бы что ты не на Поле.

Она откусила кусочек хлеба — из чего он сделан? — и просмотрела отчет. Он был прав, но ей не нравится идея, что ему приходится обходиться без сна в такой день. Только узы стража помогали ему до сих пор.

— Таким образом, город действительно потерян, — сказала она, — Стены разрушены, дворец захвачен. Троллоки сожгли город не полностью, я погляжу. Большую его часть, но не весь.

— Да, — сказал Гавин, — Но очевидно, что Кэймлин мы потеряли.

Она почувствовала его напряжение через узы.

— Мне жаль.

— Многие люди бежали, но трудно сказать, каким было население города до нападения, с таким-то количеством беженцев. Сотни тысяч, скорее всего, мертвы.

Эгвейн вздохнула. Большая армия стоит человек, потерянных в эту ночь. Это было, вероятно, только начало грядущей жестокости. Сколько людей уже погибло в Кандоре? Они могли только догадываться.

Кэймлин поставлял большую часть продовольствия для армии Андора. Она чувствовала себя слабой, думая о таком количестве людей — о сотнях тысяч — уходящих далеко от горящего города. Все же эта мысль была менее ужасающей, чем риск голодания войскам Илейн.

Она подготовила для Сильвианы записку с требованием послать всех сестер, достаточно сильных, чтобы обеспечить исцеление для беженцев, и врата, чтобы доставить их в Беломостье. Возможно, она могла бы доставить туда припасы, хотя Белая Башня уже очень напряжена.

— Ты просмотрела примечания внизу? — спросил Гавин.

Она этого не сделала. Эгвейн нахмурилась, затем просмотрела предложение, добавленное в внизу рукой Сильвианы. «Ранд ал’Тор потребовал, чтобы все встретились с ним…»

Она посмотрела на старые, деревянные часы в комнате. Встреча была через полчаса. Девушка застонала, затем начала сгребать остальную часть своего завтрака в рот. «Это было недостойно, но сожги её Свет, если она собирается встретиться с Рандом на пустой желудок.»

— Я готова придушить этого мальчишку, — сказала она, вытирая лицо. — Ну давай, пошли уже.

— Мы всегда можем задержаться, — вставая возразил Гавин — И показать, что он нам не указ.

И позволить ему встретиться со всеми пока меня нет и я не могу ничего возразить на его слова? Мне это не нравится. Сейчас бразды правления в руках Ранда. А всем очень хочется узнать, что же он задумал сделать.

Она сделала врата назад к ее палатке в тот угол, который оградила для Перемещения. Они шагнули вперёд и вышли из палатки навстречу шуму Поля Меррилор. Люди кричали снаружи; с отдаленным постукиванием копыт войска ехали рысью и галопом, чтобы занять позиции для встречи. Понимал ли Ранд то, что сделал здесь? Столько солдат вместе как тут, оставляло резкость и неопределённость, походило это на бросание фейерверка в котёл и на установление всего этого на печь. В конечном счете всё шло к тому, чтобы начать взрываться.

Эгвейн должна управлять этим хаосом. Она шагнула из своей палатки и сделала лицо невозмутимым, Гавин на шаг позади и слева от неё. Мир нуждался в Амерлин.

Сильвиана ожидала снаружи, официально одетая, с палантином и жезлом, как если бы она собиралась на заседание Совета Башни.

— Посмотри это, как только собрание начнется, — сказала Эгвейн, протягивая ей записку.

— Да, Мать, — сказала женщина, затем отстала на шаг позади Эгвейн и правее нее. Эгвейн не надо было оглядываться, чтобы знать, что Сильвиана и Гавин демонстративно игнорировали друг друга.

На западной стороне ее лагеря, Эгвейн обнаружила толпу Айз Седай, спорящих друг с другом. Она прошла сквозь них, оставив за собой тишину. Конюх подвел ее лошадь Очищающего, вспыльчивого серого в белых пятнах мерина, и после того, как она забралась в седло, взглянула на Айз Седай, — Только Восседающие.

Это вызвало огромное количество спокойных, организованных жалоб, сделанных с чувством власти, характерным для Айз Седай. Каждая женщина считала, что имеет право быть на встрече. Эгвейн посмотрела на них, и женщины медленно выстроились в линию. Они были Айз Седай, они знали, что они выше склок.

Восседающие собрались, и Эгвейн осмотрела Поле Мериллор пока ожидала. Это была большая треугольная площадь на Шайнарском пастбище, ограниченная с двух сторон сходящимися реками — Мора и Эринин —, и лесами с оставшейся стороны. Травяной покров прерывался Дашарским холмом, скалистым нагромождением высотой около ста футов с отвесными стенами, а с арафельской стороны Моры Половскими высотами, холмом с плоской вершиной, высотой около сорока футов, с пологими склонами с трех сторон и крутым со стороны реки. К юго западу от Половских высот лежали болота и отмели реки Мора, известные как Хавальский брод, удобное место для путешествия между Шайнаром и Арафелом.

Рядом был огирский стеддинг, напротив старых каменных руин к северу. Эгвейн высказала свое почтение Огир вскоре после прибытия, но Ранд не пригласил их на собрание.

Армии сближались. Флаги Порубежников приближались с запада, где Ранд разбил свой лагерь. Флаги Перрина реяли среди них. Странно что Перрин имел свой флаг.

С юга приближалась делегация Илэйн, продвигаясь к месту встречи, прямо в центр Поля. Королева ехала впереди. Ее дворец был сожжен, но она смотрела вперед. Между Перрином и Илэйн тайренцы и иллианцы — «Свет, кто позволил этим армиям расположиться так близко друг к другу?»- маршировали отдельными колоннами, приведя почти все свои войска.

Лучше двигаться быстро. Ее присутствие охладит пыл правителей, возможно предотвратит проблемы. Им не понравиться находится рядом с таким количеством Айил. Тут присутствовали все кланы, кроме Шайдо. Она до сих пор не знала поддерживают они Ранда или нет. Кажется, некоторые из Хранительниц Мудрости прислушались к просьбам Эгвейн, но она не получила никаких обещаний.

— Посмотрите туда, — сказала Саэрин, приближаясь к Эгвейн, — Это вы пригласили Морской народ?

Эгвейн покачала головой.

— Нет. Я подумала, маловероятно, что они будут против Ранда, — по правде, после встречи с Ищущими Ветер в Тел`аран`риоде ей не хотелось снова вступать в переговоры с ними. Она боялась, что проснется и обнаружит, что проторговала им не только своего первенца, но и всю Белую Башню.

Они устроили целое представления, появляясь через Врата около лагеря Ранда, одетые в их цветастые одеяния, Госпожи Парусов и Господа Мечей, гордые как короли.

Свет, подумала Эгвейн. Сколько времени прошло с последнего собрания таких масштабов. Почти каждая нация была представлена, да еще и Морской народ и Айил. Только Муранди, Арад Доман и земли, удерживаемые Шончан отсутствовали.

Последние из Восседающих, наконец, уселись на лошадей и выстроились рядом с ней. Стремясь пройти дальше, но не смея показать это, Эгвейн начала медленно ехать к месту встречи. Солдаты Брина построились и образовали эскорт из стоптанных сапог и высоко поднятых пик. Их белые плащи были украшены Пламенем Тар Валона, но они не затмевали Айз Седай. То, как они шли, выделяло женщин в их центре. Другие армии опирались на силу оружия. У Белой Башни было нечто лучшее.

Каждая армия собралась на месте встречи, в центра поля, где Ранд приказал не возводить палатки. Так много армий вместе на земле идеально подходящей для атаки. Лучше бы не ошибиться.

Илэйн показала пример, оставляя основную массу своих сил на полпути, продолжая с небольшой охраной около ста человек. Эгвейн сделала то же самое. Другие лидеры начали сочиться вперед, их свиты взяли в большое кольцо центральную область поля.

Солнечный свет озарил Эгвейн, как только она приблизилась к центру. Она не могла не заметить большое, идеально разорванное кольцо облаков над полем. Ранд действительно влиял на вещи странным образом. Он не нуждается в объявлении о своем присутствии, никаких знамен. Облака отступали и светило солнце, когда он был рядом.

Похоже, что он еще не прибыл в центр, однако. Она встретилась с Илэйн.

— Илэйн, мне очень жаль, — сказала она, не в первый раз.

Золотоволосая женщина продолжала смотреть прямо перед собой.

— Город потерян, но город — не народ. У нас должна состояться встреча, давайте проведем её быстро, чтобы я смогла вернуться в Андор. Где Ранд?

— Выбирает момент, — сказала Эгвейн. — Он всегда был таким.

— Я говорила с Авиендой, — Илэйн сказала, ее гнедая металась и фыркала, — Вчерашнюю ночь она провела с ним, но он так и не сказал, о том, что намеревается сделать сегодня.

— Он упомянул о требованиях, — сказала Эгвейн, наблюдая как собираются правители со своей свитой. Дарлин Сиснера, король Тира, был первым. Он будет поддерживать ее, несмотря на то, что обязан Ранду короной. Угроза Шончан все еще глубоко беспокоила его. Мужчина средних лет, с темной, заостренной бородой не был особо красив, но сдержан и уверен в себе. Он поклонился с лошади Эгвейн, и она протянула кольцо.

Он колебался, затем спешился и вышел вперед, склонил голову и поцеловал кольцо.

— Да озарит вас Свет, Мать.

— Я рада видеть вас, Дарлин.

— Пока ваше обещание в силе. Путевые врата на мою родину в случае нужды.

— Все будет сделано.

Он снова поклонился, наблюдая за мужчиной, подъехавшим к Эгвейн с другой стороны.

Грегорин. Наместник Иллиана, равный Дарлину во многих отношениях, но не во всех.

Ранд предложил Дарлина в качестве наместника Тира, однако Верховные Лорды попросили короновать его. Грегорин остался лишь наместником. Высокий мужчина недавно потерял в весе, его круглое лицо, с привычной иллианской бородкой, выглядело впалым. Он не стал ждать знака Эгвейн, спрыгнул с лошади, схватил ее руку, выполняя энергичный поклон, и поцеловал кольцо.

— Рада, что вы двое можете отложить разногласия и присоединиться ко мне в этом деле, — сказала Эгвейн, оторвав их внимание от острых взглядов друг на друга.

— Намерения Лорда Дракона… вызывают тревогу, — проговорил Дарлин. — Он выбрал меня правителем Тира, потому что я отверг его, когда считал это необходимым. Я верю, что он прислушается к доводам разума, если таковые представить ему.

Грегорин фыркнул:

— Лорд Дракон совершенно разумен. Мы должны предъявить веские аргументы, и, я полагаю, он выслушает их.

— У моей Хранительницы найдется для вас несколько слов, — сказала Эгвейн, — Пожалуйста, прислушайтесь к ней. Ваше сотрудничество не будет забыто.

Сильвиана выехала вперед и поманила Грегорина в сторону, чтобы поговорить с ним. Не было важным сказать, что Эгвейн боялась как бы эти двое в конечном счете не набросились друг на друга. Задача Сильвианы состояла в том, чтобы держать их подальше друг от друга.

Дарлин посмотрел на неё проницатльным взглядом. Кажется, он понимал, что она делала, но не стал возражать, садясь на лошадь.

— Вы кажетесь озабоченным, Король Дарлин, — сказала она.

— Старое соперничество порой глубже океанских глубин, Мать. Мне даже интересно, уж не Темный ли устроил всё это собрание в надежде, что мы уничтожим друг друга сами и сделаем его работу за него.

— Я понимаю, — сказала Эгвейн, — Возможно, было бы лучше, если вы посоветуйте своим людям — снова, если вы уже сделали это — что не должно быть никаких несчастных случаев в этот день.

— Мудрое предложение. — Отходя, он поклонился.

Они оба были за неё, как и Илэйн. Гэалдан будет стоять за Ранда, если сказанное Илэйн о Королеве Аллиандре было правдой. Гэалдан был не настолько могуществен, чтобы Аллиандре беспокоила её, но Порубежники — другое дело. Похоже, Ранд перетянул их на свою сторону.

Над каждой армией развевался соответствующий флаг, присутствовал каждый правитель, кроме Королевы Этениелле, что была в Кандоре и пыталась организовать эвакуацию беженцев. Она оставила порядный контингент на эту встречу — включая Антола, её старшего сына — как будто говоря, что происходящее здесь было столь же важно для выживания Кандора, как и сражения на границе.

Кандор. Первая жертва Последней битвы. По слухам, вся страна пылала. Будет ли Андор следующим? Или Двуречье?

Спокойно, — подумала Эгвейн.

Было ужасно, что приходилось оценивать, кто тут был за кого, но она обязана так делать. Ранд не может управлять Последней Битвой лично, как он, несомненно, намеревается. Его задача — вступить в бой с самим Темным, у него не будет ни времени, ни возможности, чтобы ещё и командовать войсками. Эгвейн намеревалась покинуть эту встречу, добившись признания лидерства Белой Башни над силами, собранными против Тени, и она не собиралась отказываться от ответственности за печати.

«Насколько она могла положиться на такого человека, каким сейчас стал Ранд? Он не был Рандом, с которым она выросла. Он был более похож на Ранда, которого она узнала в Айильской Пустыне, только более уверенного. И, возможно, более хитроумного. Он стал довольно искусен в Игре Домов.»

Ни одно из этих изменений не было чем-то ужасным, предполагая, что с ним всё еще можно было договориться.

«Это — флаг Арад Домона?» подумала она, удивляясь. «Это не был просто флаг, это был флаг Короля, указывая, что он ехал с теми силами, которые только что прибыли на Поле. Родел Итуралде наконец поднялся к трону, или Ранд выбрал кого-то еще? Флаг короля Доманийцев развевался рядом с флагом Даврама Башира, дяди Королевы Салдейи.»

— Свет. — Гавин подвел свою лошадь к её. — Этот флаг…

— Я вижу это, — сказала Эгвейн, — Я придушу Суан, ее источники упомянули, кто взял трон? Я боялась, что Доманийцы пойдут в сражение без лидера.

— Доманийцы? Я говорил об этом.

Она проследила за его глазам. Приближалась новая сила, двигаясь с очевидной поспешностью, под знаменем красного быка.

— Муранди, — ответила Эгвейн, — Любопытно. Роэдрен, наконец, решил присоединиться к остальной части мира.

Недавно прибывшие Мурандийцы устроили большой балаган, чем они, вероятно, заслуживали. Их одеяние, по крайней мере, было красивым: желтые и красные туники под бронёй; медные шлемы с широкими краями. Широкие красные пояса имели символ быка. Они держались на расстояние от Андорцев, заворачивая вокруг сил Айил и входя с северо-запада.

Эгвейн посмотрела в сторону лагеря Ранда. Тем не менее никаких признаков Дракона.

— Ну, — сказала она, подталкивая Грохот в движение к Мурандийским силам. Гавин последовал рядом с ней, и Чубейн определил двадцать солдат в качестве охранны.

Роэдран был тучным человеком, облаченным в красное и золотое; она могла фактически слышать, как при каждом шаге постанывает его лошадь. Его редеющие волосы были по большей части белыми, нежели черными, и он смотрел на нее с неожиданно проницательным выражением. Король Муранди был немногим более, чем правителем одного города, Лугарда, но её отчеты показывали, что этот человек прилагал немалые усилия для расширения своего правления. Дать ему несколько лет и он сможет действительно назвать всё королевство своим.

Роэдрен поднял мясистую руку, останавливая свою процессию. Она обуздала свою лошадь и ждала его, чтобы он приблизился к ней, как было принято. Он этого не сделал.

Гавин проворчал проклятие. Эгвейн позволила улыбке растянуть края её губ. Стражи могут быть полезны, хотя бы, чтобы выражать то, что она не может себе позволить. В конце концов, она направила свою лошадь вперёд.

— Так, — Роэдрен её оглядел, — Вы — новая Амерлин. Андорка.

— У Амерлин нет национальности, — прохладно ответила Эгвейн, — Мне любопытно видеть вас здесь, Роэдрен. Когда Дракон пригласил вас?

— Он не сделал этого, — король махнул для виночерпия, чтобы ему принесли немного вина, — Я подумал, что это хорошее время для Муранди, чтобы не остаться в стороне от главных событий.

— И через чьи Врата вы прибыли сюда? Конечно, вы не пересекали Андор, чтобы оказаться тут?

Роэдрен колебался.

— Вы пришли с юга, — продолжила Эгвейн, при этом изучая его, — Андор. Илейн послала за вами?

— Она не посылала за мной, — огрызнулся Роэдран, — Проклятая Королева обещала мне, что если я поддержу ее, то она в качестве ответной любезности объявит о признании неприкосновенности мурандийских границ, — он колебался, — Кроме того, мне было любопытно посмотреть на этого Лжедракона. Все в мире, кажется, из-за него распрощались со здравым рассудком.

— Вы ведь знаете, для чего эта встреча, верно? — спросила Эгвейн.

Он взмахнул рукой.

— Отговорить этого человека от его путей завоевания или что-то вроде этого.

— Очень хорошо, — Эгвейн наклонилась вперед, — Я слышала, что ваше правление по объединению удачно и что у Лугарда есть реальная власть в Муранди на этот раз.

— Да, — ответил Роэдрен, выпрямляясь, — Это правда.

Эгвейн наклонилась вперед ещё дальше:

— Добро пожаловать, — тихо сказала она и улыбнулась. Эгвейн повернула Грохота и повела свою свиту прочь.

— Эгвейн, — позвал её мягко Гавин, ведя рысью свою лошадь рядом, — Ты действительно готова сделать это?

— Он выглядит обеспокоенным?

Гавин обернулся через плечо:

— Очень.

— Превосходно.

Гавин продолжил ехать так лишь мгновение, затем вырвалась глубокая улыбка.

— Это было несомненно зло.

— Он так же хамски груб, как сообщали отчёты, — сказала Эгвейн, — Он может потерпеть несколько ночей, проведенных в раздумии, как Белая Башня дёргала верёвочки в его владениях. Если я почувствую себя особенно мстительной, я создам для него несколько хороших секретов, чтобы раскопать их. Теперь, где этот пастух овец? Он имеет наглость требовать, чтобы мы…

Она замолчала, увидев, что он идет. Ранд, одевшись в красное и золотое, зашагал по темнеющей траве поля. Огромный свёрток завис в воздухе рядом с ним, держали его плетения, которые она не могла увидеть.

Трава зеленела у его ног.

Это не было большим изменением. Где он шагал, оставалась дорожка, распространяясь от него, как мягкая волна света посредством открытия ставней. Мужчины отступали назад; лошади топали копытами. В течение нескольких минут все войско стояло в кольце травы, которая ожила снова.

Как давно она видела в последний раз простое зеленое поле? Эгвейн выдохнула. Хоть что-то озарило этот мрачный день.

— Дорого бы я дала, чтобы узнать, как он это делает, — пробормотала она себе под нос.

— Сплетает? — спросил Гавин, — Я видел, как Айз Седай заставляет цветы цвести зимой.

— Я не знаю такого плетения, которое было бы настолько обширным, — ответила Эгвейн, — Это чувство естественности. Иди погляди, сможешь ли ты узнать, как он это делает. Может быть, одна из Айз Седай с Аша'ман-Стражами расскроет правду.

Гавин кивнул, убегая.

Ранд продолжил путь, сопровождаемый этим большим летящим свертком, Ашаманами в черном и почетным эскортом айильцев. Айил нарушили ровный строй рассеявшись по земле как рой, веером. Даже солдаты, следовавшие за Рандом, держались подальше от них. Для многих солдат постарше подобные волны коричневого и желтоватого означали смерть.

Ранд шел спокойно, целеустремленно. Свёрток холста, который он нес Воздухом, начал распутываться перед ним. Большие участки холста слегка колебались на ветру прежде, чем Рэнд, сплёл их друг с другом, оставляя позади себя длинную тропу. Деревянные столбы и металлические ставки упали изнутри, и Ранд поймал всё это в невидимых потоках Воздуха, вставляя их.

Он ниразу не сбился с шага. Он не смотрел на водоворот ткани, древесины и железа, поскольку холст слегка колебался перед ним, как рыба из глубины. Маленькие комья почвы вырвались из земли. Некоторые солдаты подскочили.

«Он превращается в балаганщика», подумала Эгвейн, поскольку столбы вращались и проходили в отверстиях. Широкие участки ткани, обертвовались вокруг них, связывая себя. За секунды на том месте расположился массивный павильон со стягом Дракона, колеблющимся на одном конце, и со знаменем с древним символом Айз Седай на другом.

Ранд не сбился с шага, когда достиг павильона, стороны ткани, отделяющей его.

— Каждый может взять собой пятерых, — объявил он, когда ступил внутрь.

— Сильвиана, — сказала Эгвейн, — Саэрин, Романда, Лилейн. Гавин будет пятым, когда вернется.

Восседающие позади перенесли это решение в тишине. Они не могли жаловаться на взятие своего Стража для защиты или своей Хранительницы для поддержки. Другие три, которых она выбрала, широко считаются самыми влиятельными в Башне, и все четверо, которых она взяла, по две Айз Седай от Салидара и сторонниц Белой Башни.

Другие правители позволили Эгвейн идти перед ними. Все понимали, что это противостояние было, по сути, между Рандом и Эгвейн. Или, скорее, между Драконом и Престолом Амерлин.

В павильоне не было никаких стульев, хотя Ранд повесил саидин земные шары света в углах, и один из Аша’манов внес маленький стол в центр. Она провела быстрый подсчет. Тринадцать пылающих земных шаров.

Ранд стоял перед ней, руки за спиной, обхватив рукой предплечье другой, это стало его привычкой. Мин была на его стороне, одна рука на его руке.

— Мать, — сказал он, кивая ей головой.

Таким образом, он оказывал ей уважение, не так ли? Эгвейн кивнула в ответ.

— Лорд Дракон.

Другие правители и их маленькие свиты подались внутрь, многие делали это с робостью, у Илейн скорбь на ее лице ушла, как молния, посколько Ранд тепло улыбнулся ей. Женщина с шерстью в голове по-прежнему впечатлена Рандом и довольна тем, как ему удалось запугать всех, чтобы они пришли сюда. Илэйн гордилась этим, тем более сделал он это хорошо.

«Разве ты хоть чуточку не гордишься?» — спросила себя Эгвейн. — «Ранд ал'Тор, прежде всего лишь деревенский парнишка и твой почти-нареченный, а теперь самый могущественный человек в мире? Разве ты не гордишься тем, что он сделал?»

Возможно, немного.

Порубежники вступили, во главе с королем Изаром из Шайнара, и не было ничего робкого в них. Доманийцы были во главе с пожилым человеком, которого Эгвейн не знала.

— Алсалам, — прошептала Сильвиана, казалась удивленной, — Он вернулся.

Эгвейн нахмурилась. Почему никто из ее осведомителей не сказал, что он обнаружился? Свет. Ранд знал, что Белая Башня попыталась арестовать его? Сама Эгвейн обнаружила этот факт только за несколько дней до этого, похороненный в груде бумаг Элайды.

Вошла Кадсуане, и Ранд кивнул ей головой, как бы давая разрешение. Она не привела пятерых, но он, кажется, не требует, чтобы она была в числе пяти Эгвейн. Это показалось ей надоедливым прецедентом. Перрин вошел со своей женой, и они остались в стороне. Айбара, носящий на поясе новый молот, сложил свои руки на деревянном столе. Его было гораздо легче читать, чем Ранда. Он волновался, но и доверял ему. Найнив же, сожги её Свет. Она заняла свою позицию у Перрина и Фэйли.

Айильские вожди кланов и Хранительницы Мудрости вошли большой массой. Рандово «Возьмите с собой только пятерых», вероятно, означает, что каждый вождь клана может привести пятерых. Некоторые Хранительницы, в том числе Сорелия и Эмис, проделали свой путь в палатке в сторону Эгвейн.

Свет благослови их, подумала Эгвейн, выпустив дыхание. Глаза Ранда мерцали на женщин, и Эгвейн сжала губы. Он был удивлен, что не все Айил поддерживают его.

Король Роэдрен из Муранди был одним из последних, кто вошёл в палатку, и Эгвейн заметила кое-что любопытное, когда он это сделал. Несколько из Аша’манов Ранда — Наришма, Флинн и Нэфф — приблизились позади Роэдрена. Другие, около Ранда, выглядели столь же внимательными как кошки, которые видели, что блуждает рядом волк.

Ранд подошел поближе к широкому мужчине и посмотрел ему в глаза. Роэдрен заикнулся на мгновение, а затем начал вытирать лоб платком. Ранд продолжал смотреть на него.

— Что это такое? — потребовал Роэдрен, — Ты Дракон Возрожденный, так они говорят. Я не знаю, что дал бы тебе…

— Молчать, — сказал Ранд, поднимая палец.

Роэдрен немедленно успокоился.

— Испепели меня Свет, — сказал Ранд. — Ты ведь не он, так?

— Кто? — спросил Роэдрен.

Рэнд отвернулся от него, махая рукой, чтобы Наришма, и другие уступили на место. Они сделали это так неохотно.

— Я думал наверняка… — сказал Ранд, качая головой. — Где же ты?

— Кто? — спросил Роэдрен так громко, будто пищал.

Ранд его проигнорировал. Откидные створки в павильон наконец успокоились, все внутри.

— Таким образом, — начал Ранд. — Мы — все здесь. Спасибо за прибытие.

— Как будто у нас действительно был большой проклятый выбор, — проворчал Грегорин. Он привёл горстку благородных Иллианцев собой, пять, все члены Совета Девяти. — Мы действительно были пойманы между вами и самой Белой Башней. Свет испепелит всех нас…

— Вы уже знаете, — продолжил Ранд, — Что Кандор пал и Кэймлин был взят Тенью. Последние остатки из Малкири находятся под нападением в Тарвином Ущелье. Конец близится для нас.

— Тогда почему мы здесь Ранд ал'Тор? — воскликнул король Пэйтар из Арафела. Старение тонкой лентой седых волос уже коснулось его головы, но он все еще был плечист и выглядел угрожающе, — Давайте положим конец этому. Пусть будет битва.

— Я обещаю вам, битву, Пэйтар, — тихо произнес Ранд, — Все, что вы сможете осилить, а затем еще и сверх того. Три тысячи лет назад я встречался с силами Тьмы в бою. У нас были достижения Эпохи Легенд. Айз Седай, которые могли делать то, чего даже не может представить ваш разум, тер'ангриалы, которые могли давать людям возможность летать и защищать их. Но тем не мение мы едва победили. Вы думаете, что мы сталкиваемся с Тенью в том же состоянии, что и тогда? С Отрекшимися, на которых не отразилось время. Но мы не те же люди, как в прошлом.

В шатре стало тихо. Только ветер теребил полог.

— Ты говоришь, Ранд ал'Тор, — произнесла Эгвейн, сложив руки на груди, — Что мы обречены?

— Я говорю, что у нас должен быть план, — ответил Ранд, — И он должен представлять единую атаку. То, чего у нас не было в прошлый раз, и что чуть не стоило нам мира. Каждый из нас думал, что он знает лучший путь к победе, — он встретился взглядом с Эгвейн, — В те дни, каждый мужчина и каждая женщина считали себя командирами на поле боя. Целые армии генералов. Вот почему мы почти проиграли. Это оставило нам пятно, порчу и безумие. Я был виновен в этом, как никто другой. Вероятно, самым виноватым.

— Это не должно повториться снова. Я не буду спасать этот мир для того, чтобы разломать его снова! Я не буду умирать ради народов человечества, если они повернуться друг против друга в тот же момент, как умрет последний троллок. Вы ведь задумали это. Испепели меня свет, я вижу, что вы это задумали!

Было легко не заметить, как стрельнули друг в друга взглядами Грегорин и Дарлин, как алчно Роэдрен наблюдал за Илэйн. Какие народы будут уничтожены в этом конфликте, а какие выступят, из гуманности, на помощь соседям. Как быстро их альтруизм станет жадностью, шансом овладеть чужим троном?

Многие из правителей были порядочными людьми. Но надо быть больше чем порядочным, чтобы довольствоваться имеющейся властью и не жаждать большего. Даже Илейн захватила соседнюю страну, как только предоставилась такая возможность. И она поступила бы так снова. Такова была природа правителей, сущность народов. В случае с Илейн, это казалось даже правильным, так как Кайриэну будет лучше под её правлением.

Как много из них считают так же? Что они, конечно же, могут править лучше, или навести порядок, в другой стране?

— Никто не хочет войны, — произнесла Эгвейн, привлекая внимание толпы, — Однако, я думаю, то, что ты пытаешься сделать здесь выше твоих сил, Ранд ал`Тор. Ты не можешь поменять человеческую природу и ты не можешь подчинить мир своим прихотям. Позволь людям проживать свои жизни и выбирать свои собственные решения.

— Я не могу, Эгвейн, — сказал Ранд. В его глазах горел огонь, какой она уже видела в то время, когда он впервые пытался вовлечь Айил в свои планы. Да, это было похоже на Ранда — непонимание, что люди не могут видеть мир так же ясно, как он его понимал.

— Я не вижу, как еще ты можешь поступить, — произнесла Эгвейн. — Ты собираешься назначить кого-то императором, кто будет править всеми нами? Хотел бы ты стать истинным тираном, Ранд ал`Тор?

Он не стал возражать. Он протянул руку в сторону, и один из Аша`манов протянул ему скрученный рулон бумаги. Ранд взял его и положил на стол. Использовав Единую Силу, он развернул его и оставил бумагу плоской.

Весь документ был исписан маленькими, узкими буквами.

— Я называю это Миром Дракона, — мягко произнес Ранд. — И это одна из трех вещей, которые я потребую от вас. Ваша плата мне, плата за мою жизнь.

— Позволь мне взглянуть. — Илейн потянулась к документу, и Ранд позволил ей, потому что она смогла взять бумагу со стола раньше других удивленных правителей.

— Он устанавливает границы ваши народов на их текущих положениях, — сказал Ранд, снова держа руки за спиной, — Он запрещает странам нападать на другие страны, и требует открытия великой школы в каждой из столиц, полностью оплачиваемых и принимающих всех желающих учиться.

— Это больше, чем, — сказала Илэйн, проводя пальцем по документу и читая его. «Нападать на другое государство, или вступать в незначительные вооруженные перепалки на границе, а другие народы мира обязаны защитить страну на которую напали. Свет! Чтобы предотвратить удушение экономики — ограничения на цены, запрет на браки между правителями стран, или правящих семей, кроме случая когда семьи четко разделены, обязать лордов обеспечивать всех провизией»… — Ранд, ты действительно ждешь, что мы подпишем это?

— Да.

Незамедлительно последовал ропот правителей, многие были недовольны. Казалось только Эгвейн спокойно восприняла это. Она переводила взгляд на прочих Айз Седай и все отвечали ей долгими взглядами… Они выглядели встревоженными… Они понимали — это только часть цены Ранда…

Правители стояли позади Илейн. Каждый хотел посмотреть документ, но никто не смел взять его из ее рук. К счастью Ранд подготовил для каждого из них копии поменьше.

— Но бывают и веские причины для конфликта! — воскликнул Дарлин глядя на документ. — Например создание буфера между тобой и агрессивным соседом.

— А что, если некоторые люди из нашей страны переселятся за границу? — добавил Грегорин — У нас нет возможности вмешаться и защитить их, если их будут угнетать? Или что, если кто-то, как Шончан, например, утверждают, что это их земля? Запрет войны? Это смешно!

— Я согласен, — сказал Дарлин. — Лорд Дракон, мы должны иметь право на защиту земли, которая принадлежит нам по праву!

— Меня, — сказала Эгвейн, прерывая поток аргументов — больше интересуют остальные два требования.

— Одно из них ты уже знаеш, — ответил Ранд.

— Печати, — сказала Эгвейн.

— Подписание этого документа никоим образом не затрагивает Белую Башню, — сказал Ранд, видимо, не обращая внимания на комментарии. — Я не могу запретить Вам влиять на других, это было бы глупостью, Вы все равно найдете способ.

— Это полная чушь! — воскликнула Илейн.

Больше Илейн не чувствовала гордости за него. Эгвейн задумалась.

— И пока есть политические игры, в которые можно играть — продолжил Ранд обращаясь к Эгвейн — Айз Седай останутся мастерами в ней. На самом деле этот документ выгоден Вам. Белая Башня всегда верила, что война это неправильно. Вместо этого я требую от Вас немного другого. Печати.

— Я Хранительница Печатей.

— Это всего лишь твой титул. Они лишь недавно были обнаружены и я обладаю ими. Лишь из уважения к традициям я обратился к тебе в первую очередь.

— Обратился ко мне? Ты не обращался ко мне — ответила Эгвейн, — Ты принял решение. Пришел, сказал что собираешься сделать и ушел!

— У меня есть печати, — повторил он. И я сломаю их, я не позволю никому, даже тебе, стать между мной и защитой этого мира.

Вокруг них все продолжали спор насчет документа, правители бормотали свои аргументы своим соседям и приближенным. Эгвейн подошла к маленькому столику и стала лицом напротив Ранда.

— Ты не сломаешь их, так как я тебя остановлю, Ранд.

— Эгвейн, зачем тебе меня останавливать? Назови хоть один аргумент, почему это плохая идея.

— Одну причину помимо той, что это выпустит Темного в мир?

— Он не был свободен во время Войны Силы, — сказал Ранд. — Он мог прикасаться к миру, но открытое Отверстие в узилище не освободит его. Не сразу.

— И какова же цена, позволить ему прикасаться к миру? Какова она теперь? Страхи, ужасы, разрушение. Ты знаешь что происходит с миром. Мертвецы оживают, странные искажения Узора. И это только при ослабленных печатях! Что произойдет если мы действительно сломаем их? Одному Свету известно.

— Это риск, на который мы должны пойти.

— Я не согласна. Ранд, ты не знаешь что произойдет, если их сломать — это позволит ему освободится! Мы не знаем как близок к освобождению он был, когда запечатали скважину. Сломав печати ты можешь уничтожить мир! Что если наша единственная надежда в том, что сейчас он не полностью свободен?

— Это не сработает, Эгвейн.

— Ты этого не знаешь. Как ты можешь знать?

Он заколебался.

— В жизни много вещей, которые мы не знаем наверняка.

— Значит ты не знаешь, — ответила Эгвейн. — Что же, я смотрела, читала, слушала. Ты читал труды тех, кто изучал это, кто думал об этом?

— Спекуляции Айз Седай.

— Ранд, только у нас есть такое количество информации. Если открыть узилище Темного все может быть потеряно. Нам надо быть более осторожными. Это то, зачем нужна Престол Амерлин, Белая Башня была основана в первую очередь для этого. — Он на самом деле колебался. Свет, он думал. Сможет ли она достучатся до него?

— Эгвейн, мне не нравится это решение, — тихо сказал Ранд.

— Если я начну бой не уничтожив старые печати, то мне придется создать новые ненадежные печати. С ослабленными печатями мне придется создавать новые поверх ненадежных старых, это как наносить новую штукатурку на старые глубокие трещины. Кто знает, сколько продержатся такие печати? Спустя столетие мы можем предстать перед этой проблемой снова.

— Разве это так плохо? — спросила Эгвейн. — По крайней мере это точно. Ты запечатал Скважину в прошлый раз. Ты знаешь как это сделать.

— Мы не можем снова допустить порчу.

— На этот раз мы готовы к такому. Это не будет идеально. Но, Ранд… на самом деле, нужен ли нам этот риск? Рисковать каждой жизнью? Почему бы не выбрать простой путь, известный путь? Снова создать печати. Укрепить темницу.

— Нет Эгвейн, — произнес Ранд отходя от нее, — Свет! Это то, о чем идет речь? Ты хочешь, чтобы саидин снова был испорчен. Вы, Айз Седай… Вы боитесь самой идеи, что мужчины могут направлять, Вы думаете, что это подрывает Ваш авторитет!

— Ранд алТор, не будь дураком.

Он встретился с ней взглядами. Правители, казалось, мало обращали внимание на этот разговор, несмотря на то, что от него зависел весь мир. Они сосредоточенно изучали документ Ранда, негодующе переговариваясь. Возможно, разговор был для того, чтобы отвлечь их от документа, а затем вступить в реальную схватку.

Медленно гнев покинул его лицо и он поднял руки к вискам.

— Свет, Эгвейн. Ты все еще можешь делать это, будто сестра, которой у меня никогда не было: запутать мои мысли, заставляя злиться и одновременно любить тебя.

— По крайней мере, я последовательна, — сказала она. Теперь они говорили очень тихо, наклонившись через стол друг к другу. Из остальных только Перрин и Найнив, вероятно, находились достаточно близко, чтобы слышать разговор, и Мин присоединилась к ним. Гавин уже вернулся, но держался на расстоянии. Кадсуане обозревала комнату в другом направлении, но слишком внимательно — она прислушивалась.

— Я не привожу этот аргумент в какой-то дурацкой надежде восстановить порчу, — сказала Эгвейн, — Ты знаешь, что я выше этого. Речь идет о защите человечества. Я не могу поверить, что ты готов рискнуть всем из-за призрачной возможности.

— Призрачной возможности? — произнес Ранд, — Мы говорим о приходе тьмы, а не о создании новой Эпохи Легенд. Мы могли бы принести мир, положить конец страданиям. Или могли бы получить новый Разлом. Свет, Эгвейн. Я не знаю наверняка, смогу ли я починить существующие печати или создать новые. В любом случае, Темный должен быть готов к такому плану.

— А у тебя есть другой?

— Я уже говорил тебе о нём. Я сломаю печати, чтобы избавиться от старой, несовершенной заплаты, и попробую в этот раз сделать всё по другому.

— Весь мир будет ценой неудачи, Ранд — она остановилась, задумавшись. — Это еще не все. Чего ты мне не говоришь?

Ранд выглядел неуверенно, и на какой-то момент он стал похож на ребенка, которого она когда-та поймала, когда они с Мэтом тайком таскали пироги госпожи Коутон.

— Я собираюсь убить его, Эгвейн.

— Кого? Моридина?

— Темного.

Она отпрянула в шоке.

— Извини. Что ты собираешься…?

— Я собираюсь убить его, — сказал Ранд неистово, склонившись.

— Я собираюсь покончить с Темным. У нас никогда не будет настоящего мира пока он существует, скрытно. Я открою узилище, войду в него, и сражусь с Темным. Построю новое узилище, если необходимо, но сперва, я попытаюсь покончить со всем этим. Защитить Узор, Колесо, навсегда.

— Свет, Ранд, ты сошел с ума.

— Да. Это часть цены, которую я заплатил. К счастью. Только человек, не совсем в своем уме, будет достаточно храбрым, чтобы это попробовать.

— Я буду сражаться с тобой, Ранд, — прошептала она. — Я не позволю тебе втянуть нас в это. Прислушайся к голосу разума. Белая Башня должна руководить тобой здесь.

— Я знаю руководство Белой Башни, Эгвейн, — ответил он. — В коробке, избиваемый каждый день.

— Два взгляда встретились через стол. Вскоре завершилось и другое обсуждение.

— Я не против подписать это, — сказала Тенобия. — По мне, выглядит неплохо.

— Ба, — прорычал Грегорин. — Вас, Порубежников, никогда не волновала политика южан. Вы подпишете это? Ага, молодцы. Ну, а я не закую в кандалы собственную страну.

— Любопытно, — произнес Изар. Спокойный мужчина покачал головой и белоснежный хохолок затрясся, — Насколько я понимаю, это не твоя страна, Грегорин. Если только ты не считаешь, что Лорд Дракон умрет, и Маттин Стефанеос не станет требовать свой трон обратно. Возможно, он спокойно отнесется к тому, что Лавровый венец оденет Лорд Дракон, но не ты. Я в этом уверен.

— А есть ли в этом хоть какой-то смысл? — спросила Аллиандре. — Наша забота сейчас — Шончан, разве нет? Пока они здесь, мира быть не может. — Именно, — сказал Грегорин.

— Шончан и эти проклятые Белоплащники.

— Мы подпишем договор, — сказал Галад. Каким-то образом Лорд Капитан-Коммандор Детей Света оказался с официальной копией документа. Эгвейн не смотрела на него. Тяжело было не глазеть. Она любила Гавина, а не Галада, но… ну… не глазеть было непросто.

— Майен также подпишет его, — сказала Берелейн. — Я считаю повеления Лорда Дракона полностью справедливыми.

— Конечно ты его подпишешь, — Дарлин фыркнул. — Лорд Дракон, кажется этот документ разработан, чтобы защищать интересы некоторых стран больше, чем других.

— Я хочу услышать третье требование, — сказал Роэдран. — Меня не волнуют ваши разговоры о печатях — это дело Айз Седай. Он утверждает, что требований три, а я услышал только два.

Ранд приподнял бровь. — Третья и заключительная плата — последнее, что вы заплатите мне в обмен на мою жизнь на склонах Шайол Гул — это вот что: я командую вашими армиями в Последней Битве. Целиком и полностью. Вы делаете как я скажу, идете куда я скажу, и сражаетесь где я скажу.

Это вызвало взрыв возражений. По крайней мере, это требование было очевидно возмутительным из всех трёх, хотя и было невозможным по причинам, которые Эгвейн уже определила.

Правители сочли это посягательством на их суверенитет. Грегорин свирепо смотрел на Ранда, пока все шумели, сохраняя лишь подобие вежливости. Любопытно, ведь у него было меньше власти, чем у всех остальных. Дарлин качал головой, лицо Илэйн было мертвенно-бледно.

Те, что были на стороне Ранда, стали возражать в ответ. Они отчаялись, подумалось Эгвейн. Они на пределе. Наверное, они считали, что, получив командование, Дракон тут же пойдет маршем на защиту Порубежья. Дарлин и Грегорин никогда не согласятся на такое. Не с Шончанами, дышащими им в затылок.

Свет, что за беспорядок.

Эгвейн слушала все эти возражения, надеясь, что они выведут Ранда из себя. Когда-то они могли бы. Ныне, он стоял и смотрел, сложив руки за спиной. Его лицо было безмятежно, хотя Эгвейн была все более уверена, что это маска. Они видела сдерживаемые проблески его характера. Ранд определенно лучше контролировал себя, но был никак не бесстрастен.

Эгвейн даже обнаружила, что улыбается. Со всеми его жалобами об Айз Седай, со всем его упорством, что он не позволит себя контролировать, он все больше и больше вел себя, как один из них. Она приготовилась заговорить и взять ситуацию в свои руки, но что-то в палатке изменилось. Что-то… в воздухе, ощущение. Её глаза притягивало к Ранду. Звуки донеслись снаружи, звуки, которые она могла определить. Слабый треск? Да что он такое делал?

Споры закончились. Один за другим правители повернулись к нему. Солнечный свет снаружи тускнел, и она была рада за те шары света, которые он сделал.

— Я нуждаюсь в вас, — сказал мягко им Ранд, — Сама земля нуждается в вас. А вы спорите; я знал, что так будет, но у нас больше нет времени для распрей. Знайте это. Вы не можете отговорить меня от моих замыслов. Вы не можете заставить меня повиноваться Вам. Никакая сила оружия, ни плетения Единой Силы, может заставить меня столкнуться с Темным ради вас. Я должен сделать это по собственной воле.

— Вы действительно бросили бы мир из-за этого, Лорд Дракон? — спросила Берелейн.

Эгвейн улыбнулась. Вертехвостка, внезапно, казалась не настолько уверенной в стороне, которую выбрала.

— Мне не придётся, — ответил Ранд, — Вы подпишите это. Неудача означала бы смерть.

— Это вымогательство, — выкрикнул Дарлин.

— Нет, — сказал Ранд, улыбаясь людям из Морского народа, молчаливо стоящим подле Перрина. Они просто прочитали документ и кивнули между собой впечатленно, — Нет, Дарлин. Это не вымогательство… а соглашение. У меня есть что-то, что вы жаждете, что-то, в чем вы нуждаетесь. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все с самого начала знали это; Пророчества требуют этого. И если вы хотите от меня смерти, я продам ее в обмен на наследие мира, чтобы уравновесить наследие разрушения, что я принес миру в прошлый раз.

Он оглядел собрание, поочередно каждого правителя. Эгвейн могла почти физически ощутить его решимость. Возможно, это была его природа та'верен, или, быть может, весомость данного момента. Напряжение в шатре нарастало, становилось тяжело дышать.

Он собирается сделать это, подумала она. Они будут жаловаться, но склонятся.

— Нет, — громко сказала Эгвейн, ее голос разрезал воздух, — Нет, Ранд ал'Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ, дающий тебе полный контроль над сражением. И ты будешь еще большим глупцом, полагая будто я поверю, что ты позволишь миру — твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству — пасть от рук Троллоков, если мы не подчинимся тебе.

Они встретились глазами, и внезапно она не была уже так уверена. О Свет, он же не откажется, не так ли? Он же не пожертвует миром?

— Ты смеешь называть Лорда Дракона глупцом? — спросил Наришима.

— К Амерлин не следует обращаться таким образом, — сказала Сильвиана, подойдя ближе к Эгвейн.

Споры начались снова, на этот раз громче. Ранд не сводил взора с Эгвейн, и она увидела вспышку гнева на его лице. Волнения. Злость. Старые обиды, разжигаемые заново, подпитываемые ужасом.

Ранд положил руку на меч, который он носил в эти дни, с драконами на ножнах, другую руку заложил за спиной.

— Я получу свою цену, Эгвейн, — прорычал он.

— Требуй, что хочешь, Ранд. Ты ведь не сам Создатель. Если ты будешь также безрассуден в Последней битве, мы в любом случае обречены. Если мы сразимся, тогда быть может мне удастся тебя вразумить.

— Белая Башня всегда была костью в моем горле, — отрезал Ранд, — Всегда, Эгвейн. А теперь и ты стала одной из них.

Они встретились взглядами. Внутри, однако, она начала терять уверенность. Что, если эти переговоры действительно проваляться? Пошлет ли она солдат сражаться против Ранда?

Она почувствовала, будто споткнулась о камень на вершине отвесной скалы и была готова сорваться вниз. Должен быть способ прекратить это, исправить все!

Ранд начал отворачиваться. Если бы он покинул шатер, это было бы концом.

— Ранд! — сказала она.

Он замер.

— Я не отступлю, Эгвейн.

— Не делай этого, — сказала она. — Не отказывайся от всего.

— Но так надо.

— Нет! Все что тебе надо сделать, так это перестать быть таким вспыльчивым, шерстеголовым, упрямым дураком на этот раз!

Эгвейн выпрямилась. Как она могла говорить с ним так, будто они все еще были в Эмондовам Лугу, сначала?

Ранд взглянул на нее на мгновение.

— А ты хотя бы раз могла бы перестать быть испорченным, самоуверенным, абсолютным ребенком, Эгвейн.

Он вскинул руки.

— Кровь и треклятый пепел! Это пустая трата времени.

Он был почти прав. Эгвейн не заметила, как кто-то новый зашел в шатер. Ранд, однако, заметил и развернулся, когда лоскуты разделились и впустили свет. Он хмуро посмотрел на нарушителя.

Хмурый взгляд развеялся, как только он увидел человека, который зашел.

Морейн.