Память огня

Эпилог. Увидеть ответ

Ранд подскользнулся на своей крови.

Он ничего не видел. Но что-то нес. Что-то тяжелое. Тело. Брел, спотыкаясь, вверх по туннелю.

«Близко, — думал он. — Еще немного.» Потолок снижался, словно закрывающаяся челюсть, камень перемалывал камень. Задыхаясь, Ранд выбрался на открытый воздух в тот момент, когда скалы захлопнулись позади него словно сжавшиеся зубы.

Ранд споткнулся. Тело в его руках было таким тяжелым. Он осел на землю.

Он мог… видеть, едва-едва. Фигура опустилась на колени рядом с ним. — Да, — прошептала женщина. Он не узнал голоса. — Да, хорошо. Это то, что тебе необходимо сделать.

Он моргнул, зрение оставалось нечетким. Это одежда Айил? Старая женщина с седыми волосами? Она отступила назад и Ранд потянулся к ней, но скорее желая объясниться самому себе, нежели остаться в одиночестве.

— Теперь я понял ответ, — прошептал он. — Я задал Элфинн неправильный вопрос. Выбирать, вот что нам дано. Если у вас нет выбора, значит вы вообще не человек. Вы — марионетка…

Крик.

Ранд чувствовал себя бесконечно уставшим, и вскоре он погрузился в забытье.

Мэт встал, когда туман Машадара начал выгорать вокруг него и исчезать. Поле было завалено телами тех жутких, обезображенных Троллоков.

Он поднял взгляд и сквозь исчезающие клочья тумана увидел солнце прямо над головой.

— Хорошо выглядишь, — сказал Мэт солнцу. — Тебе следует почаще выходить. У тебя симпатичное личико.

Он улыбнулся, затем посмотрел на мертвеца у себя под ногами. Падан Фэйн выглядел как пучок палок и мха, плоть облезала с его костей. Чернота кинжала распространялась по гниющей коже. И воняло.

Мэт чуть было не потянулся к кинжалу. Он сплюнул.

— Не, рисковать я не хочу, — сказал он. — Хватило и одного раза.

Он повернулся к кинжалу спиной и ушел.

В трех шагах он нашел свою шляпу. Усмехнувшись, он подхватил ее и водрузил на голову, а затем, положив ашандарей на плечо и насвистывая, потопал куда глаза глядят. Кости перестали катиться в его голове.

Позади него, кинжал с рубином растаял, вместе с останками Падана Фейна.

Перрин устало шел по лагерю, который они разместили у подножия Шайол Гул после того, как закончилось сражение. Он сбросил куртку. Было хорошо почувствовать дуновения ветра на обнаженной груди. Ма'аллейнир находился на привычном месте, на поясе. Хороший кузнец никогда не пренебрегает своими инструментами, когда бы то ни было, заботясь о них с таким чувством, будто заберет с собой в могилу.

Он чувствовал, что мог бы проспать сто дней подряд. Но не сейчас. Не сейчас.

Фэйли.

Нет. В глубине души он знал, что должен был столкнуться с чем-то ужасным о ней. Но не сейчас. Сейчас он загнал то беспокойство, тот ужас подальше.

Последние души волков возвращались в волчий сон.

Прощай, Юный Бык.

Найди что ищешь, Юный Бык.

Охота заканчивается, но мы будем охотиться снова, Юный Бык.

Перрин побрел между рядами раненых и Айил, праздновавших поражение Тени. Из некоторых палаток раздавались стоны, из других радостные крики победы. Люди всех рас и национальностей сновали, по теперь цветущей долине Таркан'дар, некоторые в поисках раненых, другие плакали от радости и издавали крики радости, встретившись с друзьями, которые пережили темные времена.

Айил приветствовали Перрена, — Эй, кузнец, присоединяйтесь к нам! — Но он прошел мимо. Он поискал глазами охрану. Кто-то здесь ведь должен был остаться достаточно уравновешенным, чтобы побеспокоиться об оставшихся Мурддраалах или Дракарах, которые могут попробовать хоть немного отомстить. Конечно же, он нашел кольцо защитников в центре лагеря, охранявших большую палатку. Кого, Ранда?

Цвета не сложились в видение. Не было изображения Ранда. Перрин больше не чувствовал, что его тянет в каком-то направлении.

Это могло оказаться очень плохим предзнаменованием.

Он протиснулся сквозь онемевших охранников, и вошел в палатку. Где они нашли такую большую на этом поле боя? Все были растоптаны, унесены ветром или сожжены.

Внутри пахло травами, палатка была разделена висящими полотнищами.

«Я попробовал все,» прошептал голос. Голос Дамера Флинна. «Ничто не может исправить произошедшего. Он….»

Перрин приблизился к Найнив и Флинн, стоявшими рядом с соломенным тюфяком в одном из отгороженных отсеков. Ранд, чистый и одетый, лежал, закрыв глаза. Морейн стояла на коленях рядом с ним, и положив руку на его лицо, шептала так тихо, что никто, кроме него не мог раслышать. «Ты сделал все правильно, Ранд. Ты все сделал правильно».

— Он жив? — спросил Перрин, вытирая пот с лица рукой.

— Перрин! — сказала Найнив. — О, Свет. Ты ужасно выглядишь. Садись, болван! Ты вот-вот упадешь. Я не хочу заботиться еще и о тебе.

У нее были красные глаза.

— Он умирает, да? — спросил Перрин. — Вы вытащили его оттуда живым, но он все равно умирает.

— Садись, — скомандовала Найнив, указывая на стул.

— Собаки подчиняются этой команде, Найнив, — сказал Перрин, — но не волки.

Он опустился на колени, положив руку на плечо Ранда.

Я больше не чувствую твоего притяжения, и не вижу цветов, подумал Перрин. Ты больше не та'верен. По-всей видимости, я тоже. — Вы уже послали за ними? Мин, Элейн, Авиендой? — спросил Перрин- Думаю, им необходимо попрощаться с ним.

— Это все, что ты можешь сказать? — терпение Найнив лопнуло.

Он посмотрел на нее. То, как она сложила руки на груди, сделало ее взгляд таким, будто она держит себя в руках. Держит себя в руках, чтобы не заплакать.

— Кто еще погиб? — спросил Перрин, готовя себя. Это было очевидно по ее выражению. Она потеряла кого-то уже.

— Эгвейн.

Перрин закрыл глаза, вздыхая. Эгвейн. Свет.

Создание чего-либо стоящего, требует затрат, но это не значит, что не стоит браться за работу, — думал он. Но, Эгвейн?

— Ты в этом не виновата, Найнив, — сказал он, открывая глаза.

— Конечно, я не виновата. Я знаю, что это так, дурак с головой, забитой шерстью. — Она отвернулась.

Он встал, обнимая ее и гладя ее спину своей рукой кузнеца.

— Мне очень жаль.

— Я пошла… чтобы спасти вас, — прошептала Найнив. — Только чтобы защитить вас, я отправилась с вами.

— Ты сделала это, Найнив. Ты защитила Ранда, так что он смог сделать то, что должен был сделать.

Она задрожала, и он позволил ей плакать. Свет. Он сам прослезился. Найнив резко отстранилась через некоторое время, а затем выскочила из палатки.

— Я пытался, — сказал Флинн, глядя на Ранда. — Найнив тоже делала все, что было в ее силах. Мы пробовали вместе, используя ангриал Морейн Седай. Ничего не получается. Никто не знает, как спасти его.

— Ты сделал все, что мог, — сказал Перрин, заглядывая в следующий отсек палатки. Там лежал на тюфяке еще один человек.

— Что он здесь делает?

— Мы нашли их вместе, — сказал Флинн. — Ранд должно быть вынес его из Бездны. Мы не знаем, зачем Лорду Дракону спасать одного из Отрекшихся, но это не имеет значения. Мы не можем Излечить его также. Они умирают. Оба.

«Пошлите за Мин, Илейн и Авиендой,» повторил Перрин. Он заколебался. «Они все выжили?»

— Девушка Айил получила серьёзные травмы, — сказал Флинн. — Она пришла спотыкаясь в лагерь, её почти несла Айз Седай отвратительной внешности, которая сделала врата для нее. Она будет жить, хотя я не знаю, насколько хорошо она будет ходить в ближайшие годы.

— Скажите им. Всем им.

Флинн кивнул, и Перрин вышел вслед за Найнив. Он обнаружил, то, что и надеялся увидеть. Причину, по которой она ушла так быстро. Недалеко от палатки, ее крепко обнимал Лан. Как Перрин и почувствовал, тот был весь израненный и уставший. Их глаза встретились, и они кивнули друг другу.

— Ищущие Ветер открыли Врата сюда с поля Меррилор, — сказал Лан Перрину. — Темный запечатан. Проклятые земли цветут, и Врата здесь снова могут быть открыты.

— Спасибо, — сказал Перрин, проходя мимо. — Что-нибудь… слышно о Фэйли?

— Нет, кузнец. Тот-Кто-Трубил-в-Рог видел ее последним, но она ускакала от него, чтобы отвлечь Троллоков за собой и ворвалась на поле боя. Мне очень жаль.

Перрин кивнул. Он уже говорил с Мэтом и Олвером. Ему казалось, что… что он избегает мыслей о том, что должно было случиться.

Не думай об этом, сказал он себе. Не смей. Он ожесточил себя, затем пошел искать Врата, о который упоминал Лан.

— Извините, — спросил Лойал Дев Копья, сидящих рядом с палаткой. — Вы не видели Мэтрима Коутона?

— Оосквая? — спросила одна из них, смеясь поднимая вверх мех.

— Нет, нет, — сказал Лойал. — Я должен найти Мэтрима Коутона и получить его описание сражения, видишь ли. Пока оно свежо. Я нуждаюсь в каждом, кто расскажет мне, что они видели и слышали, так, чтобы я мог записать. Никогда не будет лучшего времени.

И, признался он себе, он хочет увидеть Мэта и Перрина. Посмотреть всё ли с ними в порядке. Так много всего произошло, он хотел поговорить со своими друзьями и убедиться, что у них все хорошо. После того что случилось с Рандом…

Женщина Айил пьяно ему улыбнулась. Лойал вздохнул, затем продолжил свой путь через лагерь. День заканчивался. День Последней Битвы! Теперь настала Четвертый Эпоха, не так ли? Эпоха могла начаться в середине дня? Это было бы неудобно для календарей, не так ли? Но все согласились. В полдень Ранд запечатал Бездну.

Лойал продолжил идти через лагерь. Они не двигались от подножья Шайол Гул. Найнив сказала, что слишком беспокоится, чтобы перемещать Ранда. Лойал продолжил поиски, заглядывая в палатки. В следующей он нашел поседевшего генерала Итуралде, окруженного четырьмя Айз Седай.

— Послушайте, — сказал Итуралде. — Я служил царям Арад Доман всю свою жизнь. Я поклялся богами.

— Алсалам мертв, — сказала Саерин Седай находясь рядом со стулом. — Кто-то должен занять трон.

— В Салдэе неразбериха, — добавила Элсвелл Седай. — Очередь престолонаследия запутана со всеми этими связями с Андором. Арад Доман не может позволить себе оставаться без лидера. Вы должны занять трон, Родел Итуралде. И сделать это быстро.

— Торговый Совет…

— Все мертвы или исчезли, — сказала другая Айз Седай.

— Я дал клятвы…

— И что бы сделал ваш король, что бы сделали вы? — спросила Юкири Седай. — Позволите королевству распасться? Вы должны быть сильным, лорд Итуралде. для Арад Домана не время, чтобы остаться без лидера.

Лойал выскочил прочь и покачал головой, сочувствуя мужчине. Четыре Айз Седай. Итуралде коронуют еще до того, как закончится день.

Лойал снова остановился рядом с главной палаткой для Исцеления, чтобы проверить, не видел ли кто-нибудь Мэта. Он был на этом поле боя, и люди говорили, что он был улыбающимся и здоровым, но… ладно, Лойал хотел сам его увидеть. Хотел поговорить с ним.

Внутри палатки Лойалу пришлось ссутулиться, чтобы не подметать потолок головой. Большая палатка для людей была маленькой по стандартам Огир.

Он взлянул на Ранда. Его друг выглядел хуже, чем раньше. Лан стоял у стены. Он носил корону, это была просто серебряная полоска, там где раньше располагалась хадори. Это заставило Лойала вздрогнуть, хотя корона не смотрелась странно, и даже соответствовала той, что носила Найнив.

— Это нечестно, — шептала Найнив. — Почему он должен умереть, когда другому становится лучше?

Найнив, казалась смущенной. У нее все еще были заплаканные глаза, но она отшивала всякого, кто интересовался причиной, поэтому Лойял ничего не сказал. Люди часто готовы болтать ни о чем, что очень странно, ведь их жизнь так скоротечна.

Она посмотрела на Лойала, и он склонил голову к ней.

— Лойал, — спросила она. — Как продвигаются твои поиски?

— Не очень хорошо, — сказал он с гримасой. — Перрину было не до меня, а Мэта я так и не нашёл.

— Твои истории могут подождать несколько дней, Строитель, — сказал Лан.

Лойал не стал спорить. Лан был теперь королём, после всего случившегося. Но… Нет, записи не могли ждать. Они должны были быть свежими, чтобы его история была точной.

— Это ужасно, — сказал Флинн, по-прежнему глядя на Ранда. — Но, Найнив Седай… Это так странно. Все трое, кажется, безразличны к нему. Разве они не должны быть более обеспокоенными?

Оставив их, Лойял заглянул в соседнюю палатку. Так он увидел Авиенду. Несколько женщин занимались ее искалеченными, кровоточащими ногами. Похоже недоставало несколько пальцев. Авиенда кивнула головой Лойялу. Исцеление, очевидно, убрало боль. И хотя она, выглядела измученной, но похоже, что не испытывала физической боли.

— Мэт? — спросил он, с надеждой в голосе.

— Я не видела его, Лойал, сын Арента, сына Халана, — ответила Авиенда. — По крайней мере за то короткое время, что прошло с того момента, как ты спрашивал об этом в прошлый раз.

Лойал покраснел, и отошёл от неё. Он прошел мимо Илэйн и Мин. Он хотел бы получить их рассказы, он уже задал им несколько вопросов, но три та'верен… они были самыми важными! Почему люди всегда суетилась вокруг так быстро, никогда не сидели? Никогда не было достаточно времени, чтобы подумать. Это был важный день.

Это было странно, однако. Мин и Илэйн. Разве они не должны быть рядом с Рандом? Илэйн казалось, была полностью погружена в дела, принимая доклады о жертвах и проблемах обеспечения беженцев, а Мин просто сидела, глядя вверх на Шайол Гул, с отрешенным выражением. Ни одна и не собиралась, пойти попрощаться с Рандом.

Ну, подумал Лойал, может быть Мэт тайком от меня вернулся на поле Меррилор. Ох уж эти люди, совсем не сидят на месте. Такие торопыги.

Мэтрим Коутон проходил мимо мёртвых, торопясь в Шончанский лагерь, на южной стороне поля Меррилор.

Шончанские мужчины и женщины вокруг ахали, поднося руки ко рту. Он приветствовал их, наклоняя шляпу.

— Принц Воронов! Разносилось перед ним, передаваемое из уст в уста, подобно последней бутылке бренди в холодную ночь.

Он подошел прямо к Туон, которая стояла у большого стола с картами в центре лагеря и говорила с Селусией. Мэт отметил, что Карид выжил. Бедняга, наверное, чувствует себя из-за этого виноватым.

Туон нахмурившись посмотрела на Мэта.

— Где ты шлялся?

Мэт поднял руку, и Туон нахмурилась, смотря на пустоту в небе. Мэт развернулся и вздернул руку выше, к небу.

Ночные цветы начали взрываться высоко над лагерем.

Мэт усмехнулся. Алудра немного переусердствовала, но совсем немного. Она так любила все взрывать.

Еще не успело стемнеть, но представление все равно было грандиозным. Теперь Алудра научила половину дракониров делать фейерверки и обрабатывать ее порошки. Она казалась гораздо менее скрытной, чем когда-то была.

Звуки представления омывали их.

— Фейерверк? — спросила Туон.

— Проклятье, это лучшее фейерверк шоу в истории наших земель, ответил Мэт.

Туон нахмурилась. Взрывы отражались в ее темных глазах.

— У меня будет ребенок —, сказала она. — Провидица Судьбы подтвердила это.

Мэт почувствовал удар, так, словно фейерверк рванул у него в животе. Наследник. Сын, несомненно! Что странного, если бы это был мальчик. Мэт выдавил ухмылку.

— Ну, тогда, полагаю, я сорвался с крючка. У тебя будет наследник.

— У меня есть наследник, — сказала Туон, — но это я соскочила с крючка. Теперь я могу убить тебя, если захочу.

Мэт почувствовал, что он все больше улыбается.

— Ну, мы посмотрим, над чем мы теперь можем поработать. Скажи, ты когда-нибудь играла в кости?

Перрин сел среди мертвых и, наконец, заплакал.

Гайшайн в белом и горожанки собирали убитых. Следов Фэйли не было. Никаких.

«Я не могу продолжать». Как давно он спал в последний раз? Та ночь в Майене. Его тело жаловалось, что этого было совершенно недостаточно.

Он измотал себя задолго до этого, проведя эквивалент недель в волчьем сне.

Лорд и леди Башир мертвы. Фэйли должна стать королевой, если жива. Перрин дрожал, его трясло, и он не мог заставить себя двигаться дальше. На поле боя были сотни тысяч мертвецов, другие, кто занимался поисками, не обращали внимания на тела, не подающие признаки жизни, отмечали их и шли дальше. Он должен попытаться передать им просьбу искать Фэйли, но поисковики все внимание уделяли выжившим.

Фейерверки взрывались в темнеющем небе. Перрин уронил лицо на ладони, затем почувствовал, как соскальзывает в сторону и падает среди трупов.

Могидин кривилась, глядя на зрелище в небесах. Каждый взрыв заставлял ее вновь видеть этот смертоносный огонь, разрывающий шарцев. Эту вспышку света, этот момент паники.

А затем… а затем — темнота. Она очнулась через некоторое время, брошенная на смерть среди тел шарцев. Когда она пришла в себя, она обнаружила, что повсюду на поле боя эти болваны заявляют, что день остался за ними.

«Заявляют?» — подумала она, снова поморщившись, когда прозвучал очередной раскат грома от фейерверков. Великий Повелитель пал. Все потеряно.

Нет. Нет. Она продолжала идти вперед, шагая твердо, не внушая подозрений. Она задушила работницу и приняла ее облик, направляя лишь немного и инвертируя потоки. Это позволит ей убраться отсюда. Она сплетала Силу среди тел, игнорируя смрад в воздухе.

Не все потеряно. Она еще жива. И она была Избранной! Это значило… это значило, что она была императрицей среди низших. Ведь Великий Повелитель снова заточен и теперь не сможет ее покарать. И наверняка большинство других Избранных, если не все они, мертвы или заточены. Если так, никто не сравнится с ней в знаниях.

Это вполне могло сработать. Это может стать ее победой. Она остановилась возле перевернутой телеги с припасами, сжимая в руках свою корсорву — к счастью, та была еще цела. Она широко улыбнулась и создала немного света, чтобы осветить дорогу.

Да… Посмотрите только на чистое небо без громовых туч. Она может обернуть это в свое преимущество. Что ж… пройдет несколько лет, и она, возможно, сама будет править миром!

Что-то холодное сомкнулось на ее шее.

Могидин в ужасе коснулась этой вещи и закричала:

— Нет! Не опять!

Ее маскировка растаяла, и Единая Сила покинула ее.

Самодовольного вида сулдам стояла позади.

— Нам запретили ловить тех, кто называет себя Айз Седай. Но ты — у тебя нет их кольца, и ты таишься, как будто сделала нечто дурное. Я не думаю, что тебя кто-то хватится.

— Освободи меня! — сказала Могидин, дергая ай'дам. — Освободи меня, ты…

Боль свалила её на землю, заставив извиваться.

— Меня зовут Шанан, — сказала сулдам, когда приблизилась другая женщина, ведя за собой дамани на поводке. — Но ты можешь называть меня любимая повелительница. Я думаю, что мы должны быстро вернуться к Эбу Дар.

Её спутница кивнула, и дамани сделала врата.

Им пришлось тащить через них Могидин.

Найнив вышла из палатки для исцеления в Шайол Гул. Солнце почти зашло за горизонт.

— Он мертв, — прошептала она небольшой толпе людей, собравшихся снаружи.

Сказав эти слова, она почувствовала, будто кирпич свалился ей на ноги. Она не плакала. Она уже пролила все слезы. Но это не означает, что ей не было больно.

Лан вышел из палатки позади нее, положил руку ей на плечо. Она подняла руку к его. Поблизости, Мин и Илэйн посмотрели друг на друга.

Грегорин шептался с Дарлином — он был найден полуживым в обломках его шатра. Они оба нахмурившись глядели на женщин. Найнив подслушала часть того, что сказал Грегорин. — … можно ожидать от айилки дикой бессердечности, и может быть от Королевы Андора, но третья? Ни слезинки.

— Они в шоке, — предположил Дарлин.

Нет, — подумала Найнив, изучая Мин и Илэйн. Эти трое знают что-то, чего не знаю я. Я должны выбить это из них.

— Извини меня, — сказала Найнив, отходя от Лана.

Он последовал за ней.

Она выгнула бровь, смотря на него.

— Ты не избавишься от меня ближайшие несколько недель, Найнив, — сказал он, любовь пульсировала через их связь. — Даже если ты этого хочешь.

— Упрямый бык, — проворчала она. — Насколько я помню, именно ты настоял на том, чтобы оставить меня, когда направился к твоей предполагаемой судьбе.

— И ты была как всегда, абсолютно права. — согласился Лан. — Он сказал это так безмятежно, что трудно было продолжать на него сердиться.

Кроме того, внутри у нее кипело негодование на женщин, с которыми ей надо было разобраться. Она решила, что начнет с Авиенды, и направилась прямо к ней. Лан шел рядом.

…со смертью Руарка, — Авиенда разговаривала с Сорилеей и Бэйр, — я начала думать, что чтобы я не видела, это возможно изменить. Уже изменилось.

— Я видела твое видение, Авиенда, — сказала Бэйр. — Или что-то вроде него, разными глазами. Я думаю, это предупреждение о чем-то, чему мы не должны позволить случиться.

Две другие кивнули, затем взглянули на Найнив. Их лица были так же непроницаемы, как у Айз Седай. Авиенда, такая же невозмутимая как и остальные, сидела в своем кресле с перебинтованными ногами. Когда-нибудь она, возможно, будет ходить, но никогда не сможет сражаться.

— Найнив ал'Мира, — сказала Авиенда.

— Ты слышала, я сказала, что Ранд умер? — вопросила Найнив. — Он ушёл тихо.

— Тот, кто был ранен, проснулся от сна, — размеренно произнесла Авиенда. — Так, как это происходит со всеми. Он умер в величии, и он будет похоронен в величии.

Найнив наклонилась. — Хорошо, — сказала она угрожающе, обнимая Источник. Довольно с этим. Я выбрала тебя, потому что ты не сможешь от меня убежать.

На мгновение Авиенда выказало нечто, что могло быть страхом, но это ушло в мгновение ока.

— Дай нам приготовиться к его сожжению.

Перрин бежал в волчьем сне. Один.

Другие волки скорбно выли, сочувствуя его горю. Когда он удалится от них, они вернутся к своему торжеству, но это не делало их сострадание менее искренним.

Он не выл. Он не кричал. Он стал Юным Быком, и он бежал.

Он не хотел быть здесь. Он хотел дремоту, истинную дремоту. Там, он мог не чувствовать боли. Здесь он мог.

Я не должен был покидать ее.

Мысли человека. Почему они проникли в его разум?

Но что я мог сделать? Я обещал не обращаться с ней, как со стеклянной.

Бежать. Бежать быстро. Бежать, пока не придет истощение.

Я должен был отправиться к Ранду. Я должен был. Но сделав это, я потерял её!

В Двуречье, во плоти. Назад, к реке. Запустение, затем назад, долгий забег к Фалме.

Как мог я ожидать, что удержу обоих, затем одного отпущу?

В Тир. Затем в Двуречье. Рыча, он двигался размытым силуэтом, так быстро, как мог. Здесь Здесь он женился на ней.

Здесь он выл.

Кеймлин, Кайриэн, Колодцы Дюмай.

Здесь он спас одного из них.

Кайриэн, Гэалдан, Малден.

Здесь он спас другого.

Две силы в его жизни. Каждая тащила его. Юный бык, наконец, рухнул рядом с какими-то холмами в Андоре. Знакомые места.

Место, где я впервые встретил Илайса.

Он снова стал Перрином. Его мысли больше не были мыслями волка, его беды не были бедами волка. Он смотрел в небо, которое теперь, после жертвы Ранда, очистилось от туч. Он хотел быть рядом с другом, когда тот умирал.

Теперь он будет с Фэйли там, где она умерла.

Он хотел кричать, но в этом не было смысла.

— Я должен отпустить ее, верно? — прошептал он небу. — Свет, я не хочу. Но я научился. Научился в Малдене. Я не сделаю так больше. Я сделаю то, что должен, на этот раз.

Где-то близко птица кричала в небе. Выли волки. Охота.

— Я научился…

Птица кричала.

Крик звучал, как соколиный.

Перрин вскочил на ноги и повернулся. Здесь. Он мгновенно исчез и появился в чистом поле, которое не узнавал. Нет, он знал это поле. Он знал его! Это было Поле Меррилор, только без крови, без травы, перемешанной с грязью, без опаленной, истерзанной земли вокруг.

Здесь он нашел среди камней крошечного сокола — не больше его ладони — тихо кричащего, со сломанной лапкой. Его сердце едва билось.

Перрин закричал, проснувшись, вырвавшись из волчьего сна. Он стоял на поле среди тел и кричал в ночное небо. Неподалеку отшатнулись в ужасе поисковики.

Где? Сможет ли он найти то же место в темноте? Он побежал, спотыкаясь о трупы, над ямами в земле, проделанными драконами или направляющими. Он остановился, глядя в одну сторону, потом в другую. Где? Где?!

Цветочное мыло. Намек на аромат духов в воздухе. Перрин бросился туда и навалился всем телом на труп огромного троллока, лежащего на горе других тел почти по грудь высотой. Под ним Перрин нашел мертвую лошадь. Не в состоянии думать о том, что делает, или о том, какая сила для этого нужна, Перрин оттащил лошадь в сторону.

Под ней в небольшой впадине в земле лежала в крови Фэйли, слабо дыша. Перрин закричал, упал на колени, подхватил ее на руки, вдыхая ее запах.

У него заняло всего пару ударов сердца уйти в волчий сон, чтобы перенести Фэйли к Найнив далеко на север, и вновь выйти в реальный мир. Через несколько секунд он чувствовал, как ее Исцеляют у него на руках, не в состоянии отпустить ее даже для этого.

Фэйли, его сокол, вздрогнула и пошевелилась. Потом она открыла глаза и улыбнулась ему.

Другие герои ушли. Бергитте осталась до вечера. Рядом солдаты готовили погребальный костер Ранда ал'Тора.

Бергитте не могла остаться на дольше, но сейчас… да, она могла остаться. Ненадолго. Узор позволил это.

— Илэйн? — сказала Бергитте. — Ты что-то знаешь? О Возрожденном Драконе? — Илэйн пожала плечами в тусклом свете. Они вдвоем стояли с краю толпы, собирающейся посмотреть на то, как будет гореть костер Возрожденного Дракона.

— Я знаю, что ты планируешь, — сказала Бергитте Илэйн. — С Рогом.

— А что я планирую?

— Сохранить его, — сказала Бергитте. — и мальчика. Чтобы они стали сокровищем Андора, возможно, оружием.

— Возможно.

Бергитте улыбнулась.

— В таком случае хорошо, что я отослала его прочь.

Илэйн обернулась к ней, игнорируя приготовления погребального костра Ранда.

— Что?

— Я отослала Олвера, — сказала Бергитте. — С охраной, которой я доверяю. Я сказала Олверу найти место, где никто не будет искать, место, которое он сможет забыть, и бросить Рог там. Возможно, в океан.

Илэйн тихо выдохнула, потом повернулась к костру.

— Невыносимая женщина, — она колебалась. — Спасибо, что спасла меня от необходимости принимать это решение.

— Я так и думала, что у тебя будут такие чувства. — Вообще-то Бергитте думала, что пройдет еще немало времени, когда Илэйн поймет. Но Илэйн выросла за последние пару недель. — В любом случае, я должна быть далека от невыносимости, так как ты сделала отличную работу, терпя страдающую меня все эти последние месяцы.

Илэйн опять повернулась к ней.

— Это звучит, как прощание.

Бергитте улыбнулась. Она могла чувствовать это, иногда, когда оно приходит.

— Так и есть.

Илэйн посмотрела на нее печально.

— Ты точно должна?

— Я перерождаюсь, Илэйн. — прошептала Бергитте. — Сейчас. Где-то женщина готовится дать жизнь, и я должна родиться в том теле. Это случится.

— Я не хочу потерять тебя.

Бергитте усмехнулась.

— Ну, может быть, мы встретимся снова. А сейчас, будь счастлива для меня, Илэйн. Это означает, что все продолжается. Я снова смогу быть с ним. Гайдал… Я буду всего лишь на несколько лет моложе его.

Илейн взяла ее за руку. В глазах стояли слезы.

— Любовь и мир, Бергитте. Спасибо.

Бергитте улыбнулась, потом закрыла глаза и позволила себе раствориться.

Когда вечер опустился на землю, Тэм посмотрел на то, что когда-то было самым опасным местом для всех. Шайол Гул. Последний луч света осветил растения, которые росли здесь, распустившиеся цветы, траву, растущую вокруг лежащего на земле оружия и трупов.

«Это твой подарок нам, сын?» — спросил он. — «Последний?»

Тэм зажег факел от небольшого, мерцающего пламени, которое трещало в яме неподалеку. Он пошел вперед, проходя линии тех, кто стоял в ночи. Многим они не сказали про обряд похорон Ранда. Все бы хотели приехать. Может быть, все заслужили присутствовать здесь. Айз Седай собираются поставить памятник Эгвейн; Тэм предпочел бы тихие похороны для своего сына.

Наконец, Ранд может отдохнуть.

Он прошел мимо людей, стоящих со склоненными головами. Никто не принес огня кроме того, что был у Тэма. Остальные ждали в темноте, небольшая толпа, возможно человек двести, окружили погребальные носилки. Факел Тэма бросал яркие блики на торжественных лицах.

Вечером, даже с таким светом, трудно было отличить Айил от Айз Седай, двуреченцев от короля Тира. Все они были просто фигурами в ночи, провожающими тело Возрожденного Дракона.

Тэм подошел к погребальным носилкам вместе с Томом и Морейн, которые держались за руки с торжественными лицами. Морейн протянула руку и мягко сжала руку Тэма.

Тэм посмотрел на тело, глядя в лицо своего сына при свете огня. Он не вытирал своих слез.

«Ты все сделал хорошо. Мой мальчик… Ты все сделал так хорошо.»

Он почтительно зажег погребальный костер.

Мин стояла в первом ряду толпы. Она смотрела, как Тэм, с поникшими плечами, склонил голову перед огнем. В конце концов, мужчина вернулся, чтобы присоединиться к двуреченцам. Абель Коутон обнял его, тихо шепча что-то своему другу.

Головы в ночи, тени, повернулись к Мин, Авиенде и Илэйн. Они ожидали чего-то от этих троих. Своего рода шоу.

Торжественно, Мин выступила вперед вместе с двумя другими; Авиенда нуждалась в помощи двух Дев Копья, чтобы ходить, хотя она была и в состоянии стоять, опираясь на Илэйн. Девы ушли, чтобы оставить их троих в одиночестве перед костром. Илэйн и Мин стояли, глядя на то, как в огне сгорает тело Ранда.

— Я видела это, — сказала Мин. — Я знала, что этот день придет, с того самого момента, как встретила его. И мы три, вместе, здесь.

Илэйн кивнула.

— И что теперь?

— Теперь… — Сказала Авиенда. — Теперь мы должны удостовериться, что всё хорошо, и все искренне верят, что он умер.

Мин кивнула, чувствуя, как пульсирует комок в задней части головы, отзываясь на узы. Он становился сильнее с каждой минутой.

Ранд ал'Тор — просто Ранд ал'Тор — сам проснулся в темной палатке. Кто-то оставил свечи, которые горели рядом с его тюфяком.

Он глубоко вздохнул, потягиваясь. Он чувствовал себя так, будто он спал долго и глубоко. Разве ему не должно быть больно? Он не должен чувствовать себя трупом? Или хотя бы ощущать ноющую боль? Он не ощущал ни одного из этих чувств.

Он потянулся к боку и не нашел там ран. Нет ран. Впервые за долгое время не было никакой боли. Он почти не знал, что делать.

Затем он посмотрел вниз и увидел, что рука, ощупывающая его бок была его собственной левой рукой. Он рассмеялся, вытянув ее перед собой. «Зеркало», — подумал он.

«Мне нужно зеркало.»

Он нашел одно в другой части палатки. По-видимому, он остался совершенно один. Он поднял свечу, глядя в маленькое зеркальце. На него смотрело лицо Моридина.

Ранд ощупал свое лицо, знакомясь с ним. В правом глазу была одинокая точка саа, черная, напоминающая по форме клык дракона. Она не двигалась.

Ранд скрылся в той части палатки, где он пробудился. Меч Ламана был там, лежа на аккуратной куче разной одежды. Аливия, видимо, не знала, что он хотел бы носить. Она была той, кто оставил здесь эти вещи, конечно, наряду с мешком монет из разных стран. Она никогда раньше не заботилась ни об одежде, ни о монетах, но она знала, что ему понадобится и то, и другое.

«Она поможет тебе умереть.» — Ранд покачал головой, одеваясь и собирая монеты и меч, затем он выскользнул из палатки. Кто-то оставил хорошую лошадь, пятнистого мерина, привязанного не так далеко. Это подняло его настроение. От Возрожденного Дракона до конокрада. Он усмехнулся про себя. Надо бы оседлать лошадь.

Он колебался. Поблизости, в темноте, люди пели. Это был Шайол Гул, но не тот, который он помнил. Цветущий Шайол Гул, полный жизни.

Песней, которую пели, была погребальная песнь порубежников. Ранд подвел лошадь в ночи поближе. Он посмотрел за палатки, где три женщины стояли вокруг погребального костра.

— Моридин, — подумал он. — Он уходит в последний путь со всеми почестями, как Дракон Возрожденный.

Ранд вернулся назад, оседлал серого в яблоках. Закончив с этим, он заметил одну фигуру, которая не стояла у огня. Одинокую фигуру, смотревшую на него в то время, как все другие отвернулись к костру.

Кадсуане. Она осмотрела его сверху донизу, в глазах отражался свет от костра Ранда. Ранд кивнул, подождал немного, потом повернул лошадь и послал ее прочь.

Кадсуане смотрела ему вслед.

«Любопытно,» — подумала она. Эти глаза подтвердил ее подозрения. Это была информация, которую можно использовать. В таком случае нет необходимости продолжать смотреть на эти фальшивые похороны.

Она шла через лагерь, когда попала прямо в засаду.

— Саэрин, — сказала она, когда женщины появились вокруг нее. — Юкири, Лирелле, Рубинда. Что такое?

— Мы ждем указаний, — сказала Рубинда.

— Указаний? — фыркнула Кадсуане. — Спросите об этом новую Амерлин, если найдете несчастную женщину, готовую ей стать.

Женщины продолжили идти за ней.

Это словно ударило ее, Кадсуане остановилась на месте.

— О, кровь и пепел, нет! — сказала Кадсуане, шикая на них. — Нет, нет, нет!

Женщины хищно улыбнулись.

— Ты всегда так мудро говорила об ответственности Возрожденному Дракону.

— Ты говорила о том, что женщины этой Эпохи нуждаются в лучшем обучении, — добавила Саэрин.

— Это новая Эпоха, — сказала Лирелле. — Нам предстоит так много испытаний… и нам нужна сильная Амерлин, которая повела бы нас.

Кадсуане закрыла глаза со стоном.

Ранд вздохнул с облегчением, когда Кадсуане осталась позади. Она не подняла тревогу, хотя она продолжала изучать его взгядом, пока он удалялся от лагеря. Оглянувшись через плечо, он заметил, как она идет с другими Айз Седай.

Она беспокоила его; она, вероятно, подозревала что-то, что он хотел бы, чтобы она не знала. Однако, это лучше, чем если бы она подняла тревогу.

Он вздохнул, порывшись в кармане, где он нашел трубку.

«Спасибо, Аливия, за это,» — подумал он, забивая табак, который он нашел в другом пакете, в трубку. Инстинктивно, он потянулся к Единой Силе, чтобы зажечь его.

Но он ничего не нашел. В пустоте не было саидин, ничего. Он остановился, потом улыбнулся и почувствовал огромное облегчение. Он не мог направлять. Просто, чтобы быть в этом уверенным, он предварительно попытался дотянуться за Истинной Силой. Там тоже ничего не было.

Он рассматривал свою трубку, оглядываясь в сторону Такан'дар, который теперь был покрыт растениями. И никакого способа поджечь табак. Еще мгновение он искал способ в темноте, а потом подумал о том, что трубка горит. И она задымилась.

Ранд улыбнулся, и повернул на юг. Он оглянулся через плечо. Все три женщины отвернулись от костра и смотрели прямо на него. Он мог их разглядеть, хотя и не очень хорошо, при свете горящего тела.

«Интересно, которая из них последует за мной,» — подумал он, потом улыбнулся еще шире. — «Ранд ал'Тор, у тебя распухла голова, не так ли? Предположить, что одна или даже больше, последует. Может ни одна. А может, все они в свое время.» — Он понял, что посмеивается.

«Которую он бы выбрал? Мин… но нет, как можно оставить Авиенду? Илэйн. Нет,» — он рассмеялся. Он не мог выбрать. У него было три любящих его женщины, и он не мог решить, какую бы из них он хотел видеть следующей за ним. Любую из них. Всех их. Свет, человек. Ты безнадежен. Безнадежно влюблен в трех женщин, и у тебя нет выхода из этой ситуации.

Он отправил лошадь в галоп, направляясь дальше на юг. У него был полный кошелек с монетами, хорошая лошадь и прочный меч. Меч Ламана, который был лучшим мечом, чем он бы хотел. Этот меч мог привлечь внимание. Это был настоящий меч, отмеченный цаплей, с тонким лезвием.

Поняла ли Аливия, сколько денег она ему дала? Она же ничего не знает о монетах. Она же украла их очень много. Так что он был не только конокрадом. Хорошо, он сказал ей достать ему немного золота, и она сделала это. Он мог купить себе целую ферму в Двуречье на те деньги, что были у него в кошельке.

Юг. Можно поехать на восток или на запад, но он полагал, что он хотел пойти куда-нибудь подальше от всего этого. Сначала на юг, затем, возможно, на запад, вдоль побережья. Может, он найдет корабль? В мире так много всего, чего он не видел. Он пережил несколько сражений, он получил опыт в Игре Домов. Многие вещи, с которыми он не хотел иметь ничего общего. Он видел ферму своего отца. И дворцы. Он видел так много дворцов.

Но у него никогда не было времени, чтобы на самом деле посмотреть на большую часть мира. «Это будет что-то новое,» — подумал он. Путешествие, когда не надо никуда гнаться или править здесь или там. Путешествие, когда он мог просто спать в сарае в обмен на то, чтобы поколоть кому-то дрова. Он думал об этом, и понял, что смеется, едет на юг и курит свою невозможную трубку. Он это сделал, ветер задул вокруг него, вокруг человека, которого звали лордом, Возрожденным Драконом, королем, убийцей, любовником и другом.

Ветер поднялся ввысь и свободно понесся в открытое небо без облаков. Он пролетел над разрушенной землей, усеянной еще не похороненными трупами. Землей, охваченной, в то же время, празднествами. Он пощекотал ветви деревьев, на которых, наконец, начали появляться почки.

Ветер улетел на юг, через запутанные леса, над мерцающими равнинами и еще неисследованными землям. Этот ветер, он не был концом. Конца не существует, и никогда не будет существовать, пока крутится Колесо Времени.

Но это был конец.