Память огня

Глава 45. Щупальца тумана

Кости стучали в его голове, когда Мэт нашел на Высотах Грэйди с Олвером и Ноэлом. В руке он нес треклятое рандово знамя, завязанное в небольшой узелок. Вокруг лежали тела, оружие и обломки доспехов, и кровь покрывала скалы. Но битва здесь закончилась, врагов уже не осталось.

Ноэл, сидевший на лошади, улыбнулся Мэту. Олвер сидел в седле перед ним, сжимая Рог. Олвер выглядел истощенным из-за Исцеления Грэйди — Ашаман стоял перед лошадью — но также и гордым.

Ноэл. Один из героев Рога. Проклятье, это имело смысл. Сам Джейин Далекоходивший. Что ж, но Мэт не стал бы пытаться занять местечко рядом с ним. Ноэлу это, может, и нравилось, но Мэт никогда не станет танцевать под чужую дудочку. Не станет даже за само бессмертие.

— Грэйди! — сказал Мэт. — Ты славно поработал на реке. Вода вернулась точно тогда, когда была нам нужна!

Лицо Грэйди было пепельно-бледным, словно он увидел нечто, чего не хотел видеть. Он кивнул:

— Что… Что это…

— Объясню в другой раз, — ответил Мэт. — А сейчас мне нужны проклятые врата.

— Куда? — спросил Грэйди.

Мэт глубоко вздохнул, сдерживая себя.

— Шайон Гул. И обругайте меня дурнем.

Грэйди покачал головой.

— Это невозможно, Коутон.

— Ты слишком устал?

— Я устал, — согласился Грэйди. — Но дело не в этом. Что-то случилось у Шайол Гул. Врата, которые пытаешься там открыть, искажаются. Сам Узор… искривился, если в этом есть какой-то смысл. Долина теперь — лишь одно из многих мест, где нельзя открыть врата.

— Грэйди, — сказал Мэт. — Для меня в этом столько же смысла, сколько в игре на арфе без пальцев.

— Нельзя Переместиться к Шайол Гул, Коутон, — раздраженно сказал Грэйди. — Попробуй что-нибудь еще.

— Как близко ты можешь меня переправить?

Грэйди пожал плечами.

— В один из лагерей разведчиков, в дне пути, вероятно.

Целый день пути. Эта тяга внутри Мэта становилась все сильнее.

— Мэт? — спросил Олвер. — Я думаю, мне нужно пойти с тобой, верно? В Запустение? Герои ведь нужны, чтобы драться там?

Это было похоже на правду. Притяжение становилось невыносимым. Кровавый пепел, Ранд, оставь ты меня в покое, ты…

Мэт остановился. Его внезапно осенило. Лагерь разведчиков.

— Ты имеешь в виду один из этих шончанских патрульных лагерей?

— Да, — сказал Грэйди. — Теперь, когда врата не действуют, они докладывают нам о том, как там проходит битва.

— Ну, что ж, не будем просто сидеть здесь с глупым видом, — сказал Мэт. — Открывай врата. Пойдем, Олвер. У нас еще осталась работа.

— Ааах… — Шайсам ворвался на поле бое в Такандаре. Так безупречно. Так приятно. Его враги убивали друг друга. И он… он вырастал все больше.

Его разум был в каждом туманном щупальце, что катились сейчас по долине. Души троллоков… ну, не удовлетворяли его. И все же, даже простым зерном можно насытиться, если его много. И Шайсам поглощал их во множестве.

Его марионетки брели вниз по склону холма, окутанному туманом. Троллоки с их кожей, лопнувшей, словно она кипела. С мертвыми белыми глазами. Едва ли они ему еще нужны, после того как его души дали ему материал, чтобы восстановить себя. Его безумие отступило. В основном. Ну, не в основном. В достаточной мере.

Он шел в центре туманного сгустка. Он еще не возродился, не полностью. Ему нужно место, которое можно заразить, место, где барьеры между мирами истончились. Там его сущность может впитаться в камни и принести в это место его осознание. Этот процесс займет годы, но когда это случится, его станет труднее убить.

Прямо сейчас Шайсам был хрупок. Эта смертная оболочка, которая шла в центре его разума… он бы связан с ней. Он был Фейном. Паданом Фейном.

И все же он был огромен. Эти души позволили поднять еще больше тумана и — в свою очередь — туман находил новых, чтобы пожирать. Перед ним люди сражались с порождениями Тени. Все они дадут ему силу.

Его рабы вышли на поле боя, и немедленно обе стороны схватились с ними. Шайсам задрожал от радости. Они не видели. Они не понимали. Рабы были здесь не для боя.

Они были там, чтобы отвлечь.

Пока продолжался бой, он переслал свою сущность в туманные щупальца, затем вонзил их в тела дерущихся людей и троллоков. Он захватил Мурддраала. Обратил его. Использовал.

Вскоре, вся эта армия будет его.

Он нуждался в силе, если его древний враг… его дорогой друг решит атаковать его.

Те двое друзей- врагов были заняты друг другом. Отлично. Shaisam продолжал свои атаки, атаки на врагов с обеих сторон, и их последователей. Некоторые пытались напасть на него, попав к ему в туман, в его объятия. Конечно он убил их. Это была его истинная сущность. Он пытался создать этот туман еще будучи Фейном, но тогда он не был достаточно зрелым.

Они не дотянутся до него. Ни один живой не мог выжить в его тумане. Когда-то это была просто безмозглая тварь. Она не была ИМ. Но теперь она поймана в нем, он унес в себе ее семя, и этой смерти — этой чудесной смерти — была дарована плодородная почва в человеческой плоти.

Три сущности слились в нем. Туман. Человек. Хозяин. Этот прекрасный кинжал — сейчас кинжал несла его физическая оболочка — взрастил нечто восхитительное, новое и древнее одновременно.

Итак, туман был им, но также и не был им. Безумный, но он был его телом, и он нес его разум. Чудесно, что с этими облаками в небе не нужно беспокоиться, что солнце не прогонит его.

Так прекрасно, что его старый враг так приветствует его. Его физическая оболочка в сердце ползущего тумана рассмеялась, пока его разум — сам туман — гордился тем, как все идеально.

Это место будет принадлежать ему. Но только после того, как он поглотит Ранда алТора, сильнейшую душу из всех.

Какой замечательный праздник!

Гаул цеплялся за скалы у Бездны Рока. Ветер рвал его на части песок и осколки скал впивались в его тело, оставляя царапины на его коже. Он рассмеялся в водоворот тьмы.

— И это все? — закричал он наверх. — Я жил в Трехкратной Земле! Я слышал, что Последняя Битва должна быть великой, а не сбором цветов под кровом моей матери!

Ветер подул сильнее, как будто в наказание, но Гаул вжался в камень, скрываясь от ветра дувшего не на него. Он потерял своегю шуфуа и, он привязал часть его рубашки на нижнюю часть лица. У него осталось одно копье. Остальные потеряны или сломанны.

Он подполз к отверстию в пещере, которая лежала перед ним. Тонкая фиолетовая вуаль преграждала путь вперед. Фигура в черном появились перед проходом. Возле нее ветры стихли.

Щюря глаза от ветра, Гаул бесшумно подполз к фигуре и метнул свое копье. убийца с проклятием развернулся и схватил капье рукой. Он был силен как сталь. Я сожгу тебя! крикнул он Гаулу.

Гаул отскачил назад, Губитель кинулся за ним, а потом пришли волки. Гаул прыгнул и исчез в камнях. Губитель был очень силен здесь, но то, что он не мог видеть, он не мог убить.

Волки нападали на Губителя, пока он не исчез. Там были сотни волков в этой долине. Губитель успел убил десятки волков. Гаул прошептал прощание с друзьями, что пали в этой атаке. Он не мог говорить с ними так, как Перрин Айбара, но они были братьями по копью.

Гаул полз медленно, осторожно. Его одежда и кожа сливалась со скалами это было хорошо. Волки и он, наверное, могди не победить этого убийцы, но они могли бы попробовать. Постараться изо всех сил.

Как давно ушел Перрин Айбара? Часа два назад?

«Если Тень захватила тебя, друг мой», — подумал он, — «я прошу тебя успеть плюнуть в глаза Затмевающему Зрение, прежде чем проснуться.»

Губитель снова появился среди скал, но Гаул не бросился вперед. Этот человек всего лишь создал обманку перед камнями. Фигура не двигалась. Гаул осторожно, медленно обернулся, а несколько волков появились возле обманки, обнюхивая ее.

Он начал убивать их.

Гаул выругался, выскочив из укрытия. Очевидно, этого Губитель и хотел. Тот метнул копье — одно из копий самого Гаула. Оно ударило Гаула в бок, он охнул и упал на колени.

Губитель засмеялся, потом поднял руки. От него исходили струи воздуха, разбрасывая волков далеко в разные стороны. Гаул едва мог слышать стоны за порывистым ветром.

— Здесь, — кричал Губитель сквозь бурю, — я — король! Здесь у меня больше власти, чем у Отрекшихся. Это место мое, и я…

Вероятно, боль затуманила рассудок Гаула — ему показалось, что ветры начали утихать.

— Здесь, я…

Ветра больше не было.

Долина погрузилась в тишину. Губитель застыл, потом беспокойно оглянулся на пещеру, которая была на пределами его видимости. Ничто, казалось, не изменилось.

— Ты не король здесь, — произнес тихий голос.

Гаул усмехнулся. На выступе в скале позади него стояла фигура, одетая в зеленые и коричневые цвета дровосека из Двуречья. Его темно-зеленый плащ слабо развивался на ветру. Перрин стоял с закрытыми глазами, подбородок приподнят, как будто обращенный к солнцу, хотя, если на небе сейчас и было солнце, то оно было скрыто за облаками.

— Это место принадлежит волкам. — сказал Перрин. — Ни тебе, ни мне, ни одному из людей. Ты не можешь быть королем здесь, Губитель. У тебя здесь нет подданных, и никогда не будет.

— Наглый щенок, — зарычал Губитель. — Сколько раз я должен убить тебя?

Перрин сделал глубокий вдох.

— Я смеялся, когда я обнаружил, что Фэйн убил твою семью, — прокричал Губитель. — Я смеялся. Я должен был убить его, ты знаешь. Тень считает его безумцем и жуликом, но он стал первым, кто сумел сделать что-то значимое, чтобы принести тебе боль.

Перрин промолчал.

— Люк хотел стать частью чего-то важного, — прокричал Губитель, — в этом мы с ним похожи, хотя я искал возможности научиться направлять. Темный не может дать ее, но он нашел для нас что-то другое, что-то лучшее. Что-то, что требует, чтобы душа объединилась с чем-то другим. Примерно как то, что произошло с тобой, Айбара. Как с тобой.

— Мы не похожи с тобой, Губитель, — мягко сказал Перрин.

— Нет, мы похожи! Вот почему я смеюсь. А знаешь, есть пророчество о Люке. Поэтому он важен для Последней Битвы. Вот почему мы здесь. Мы убьем тебя, затем убьем алТора. Так же, как убивали твоих волков.

Стоя на скалистом выступе, Перрин открыл глаза. Гаул отстранился. Эти золотые глаза сияли как маяки.

Буря началась вновь. Но все же, эта буря могла показаться мягкой в сравнении с той, что Гаул видел в глазах Перрина. Гаул чувствовал давление со стороны друга.

Словно давление солца в полдень, после четырех дней без воды.

Несколько мгновений Гаул смотрел на Перрина, затем зажал рану рукой и побежал.

Ветер хлестал Мэта, он вцепился в седло крылатого зверя в сотнях футов над землей.

Кровь и проклятый пепел! — воскликнул Мэт, придерживая одной рукой шляпу, а другой хватаясь за седло. Он был привязан какими-то ремнями. Два небольших кожаных ремешка. Слишком тонких. Почему бы не использовать ещё? Десять или двадцать? Сто ремней — это было бы замечательно!

Морат’то’ракен был проклятым безумцам. Все они! Они делали это каждый день! Может с ними было что-то не в порядке?

Привязанный к седлу перед Мэтом, Олвер весело рассмеялся.

Бедный парень — подумал Мэт. Ему так страшно, что он сходит с ума. Здесь, наверху не хватало воздуха.

Это здесь, мой Принц! — морат’то’ракен Сулаан обратился к нему со своего места впереди летящей твари. Она была хорошенькая. Тоже сумасшедшая. — Мы достигли долины. Вы уверены, что хотите здесь приземлится?

Нет! — прокричал Мэт.

Хороший ответ! — Женщина направила своего зверя вниз.

Кровь и пепел — Олвер рассмеялся.

То’ракен пронес их над длинной долиной, заполненной яростной битвой. Мэт попытался сосредоточить своё внимание на битве, а не на том, что он летел по воздуху на ящерице с двумя проклятыми сумашедшими.

Кучи троллоковых тел показывали ситуацию не хуже чем карта. Троллоки прорвали оборону у входа в долину позади Мэта. Он летел в сторону горы Шайол Гул, справа и слева были горы окружающие долину.

Внизу был хаос. Отдельные отряды Айил и Троллоков передвигались по долине, сражаясь друг с другом то здесь, то там. Какие-то солдаты, не Айил, защищали подходы к Бездне Рока, но как видел Мэт, это были единственные организованные формирования.

Вдоль одной стороны долины плотный туман начал разливаться над землей. Вначале Мэт пришел в замешательство, думая, что прибыли герои Рога. Но нет, Рог был привязан к седлу рядом с ашандареем Мэта.

И этот туман был слишком… серебристый. Если это наиболее подходящее слово. Казалось, он видел такой туман прежде.

В это время Мэтт почувствовал что-то. От этого тумана. Покалывание, ощущение холода, а затем, он мог поклясться — шёпот в его голове. Он сразу понял, что это такое.

О, Свет!

Мэт смотри! — показал Олвер, — Волки!

Группа стремительных черных зверей, размером почти с коня, атаковали солдат, защищающих путь в Шайол Гул. Волки быстро разбирались с людьми. Свет! Как будто все и так не было достаточно трудно!

— Это не волки, — мрачно сказал Мэт. Дикая охота пришла в Таркан’дар.

Может быть они и Машадар уничтожат друг друга? Или это слишком хорошо, чтобы наедятся? С костями, крутящимися в голове, Мэтт не собирался делать ставку на это. Силы Ранда, те что остались от прибывших сюда айил, доманийцев, принявших Дракона и тайренских солдат, были бы уничтожены Гончими Тьмы. Если бы они выжили, Машадар забрал бы их. Они не могли сражаться ни с этим, ни с тем.

Этот голос там… Это был не просто Машадар, бездумный туман. Фейн тоже был где-то здесь. И кинжал.

Шайол Гул нависал над ними. Высоко в воздухе кипели облака. Уживительно, но с юга катились белые тучи, сталкивались с черными и вращались вместе. Собственно, белые и черные вместе выглядели жутко похоже на…

То'ракен развернулся и взмахнул крыльями, затем полетел ниже, быть может, всего в сотне футов от земли.

— Осторожнее! — крикнул Мэт, придерживая шляпу. — Проклятье, ты пытаешься нас угробить?

— Извините, мой принц, — закричала женщина назад. — Мне просто нужно найти безопасное место, чтобы высадить вас.

— Безопасное место? — сказал Мэт. — Удачи в этом.

— Кажется, это будет непросто. Дана сильная, но я…

Стрела с черным оперением, запущенная откуда-то снизу, вонзилась в голову Сулаан. Десяток других просвистел возле Мэта, а одна ударила в крыло торакена.

Мэт выругался, отбросил шляпу и потянулся к Сулаан, когда Олвер вскрикнул в шоке. Сулаан обмякла, выпустив поводья. Внизу группа Айильцев в красных вуалях приготовилась в новому залпу.

Мэт отцепил ремни и прыгнул — ну, скорее прополз — над Олвером и потерявшей сознание женщиной. Он схватил поводья запаниковавшего торакена. Это же не намного труднее, чем править конем, верно? Он натянул поводья так же, как делала Сулаан у него на глазах, развернув тораекна, когда стрелы прошли в воздухе позади них, а несколько воткнулись в крылья зверя.

Они свернули в скалистой стене, и Мэт обнаружил себя стоящим на ногах в седле и крепко сжимающим поводья в попытке не дать раненому зверь, проклятье, поубивать их всех. Когда торакен развернул, Мэта чуть не сбросило, но он удержался на месте, с задеревеневшими ногами, сжимая поводья еще крепче.

Поток воздуха, когда они развернулись, унес следующие слова Олвера. Тяжело раненая тварь дико хлопала крыльями и жалобно кричала. Мэт не был уверен, что они могут управлять торакеном, когда зверь устремился к земле.

Они грудой рухнули в долину. Треснули кости — Свет, Мэт надеялся, что это были кости торакена — и тут он покатился по истерзанной земле.

Наконец он остановился и плюхнулся вниз.

Он тяжело переводил дыхание, ошеломленный всем этим.

— Это, — наконец, заявил он, — проклятье, была самая худшая идея, какая когда-либо приходила мне в голову. — он помедлил. — Ну, может, почти худшая, — все-таки, он же решился похитить Туон.

Он поднялся и убедился, что его ноги еще слушаются. Не так уж сильно он хромал, когда бежал к разбившемуся торакену.

— Олвер? Олвер!

Мальчишку он нашел еще привязанным к седлу, моргающего и трясущего головой.

— Мэт, — сказал Олвер. — В другой раз, я думаю, ты должен будешь дать мне полетать. По-моему, у тебя это не очень получается.

— Если будет следующие раз, — сказал Мэт, — я сожру целый кошель Тар Валонских золотых. Он распутал веревки, державшие его ашандарей и Рог Олвера, затем вручил инструмент мальчику. Он потянулся к мешку с рандовым знаменем, который привязал к поясу, но тот пропал.

В панике Мэт озирался вокруг.

— Знамя! Я выронил треклятое знамя!

Олвер улыбнулся, глядя на узор, образованный закрутившимися облаками.

— Это не страшно, — сказал он, — мы уже под знаменем.

Затем он поднял Рог и протрубил прекрасную ноту.