Память огня

Глава 24. Игнорируя знамения

Фортуона, Имератрица Империи Шончан, изучала своего мужа, пока он отдавал приказы её войскам. Они собрались снаружи дворца в Эбу Дар, и она самолично восседала на сложном мобильном престоле, оснащённом жердями в нижней части, таким образом, чтобы его могла нести дюжина солдат.

Трон представлял ее великолепие, но также и давал иллюзию неподвижности. Убийцы могли предположить, что она не смогла бы двигаться быстро, нося свои формальные шелка, ее платье, драпированное вниз спереди и ниспадающее к земле. Они были бы удивлены, тому, что она могла освободиться от внешних предметов одежды щелкнув у запястья.

— Он изменился, Ваше величество, — сказал ей Беслан. — И в то же время нет. Я уже не знаю, что и думать.

— Он то, что послало нам Колесо, — ответила Фортуона. — Вы уже решили, что будете делать?

Беслан смотрел вперед. Он был порывистым, часто управляемый своими эмоциями, но не больше, чем другие Алтарцы. Они были страстные люди, и были прекрасным дополнением к Империи, даже теперь, когда их должным образом приручили.

— Я сделаю так, как было предложено, — сказал Беслан краснея.

— Мудро, — сказала Фортуона.

— Да стоит Трон вечно-, сказал. Беслан. — И пусть ваше дыхание длиться вечно. — Он поклонился, чтобы сделать все, как надо. Фортуона могла идти на войну, но это были земли Беслана, и он должен был управлять страной. Он настолько хотел быть частью сражения, но теперь он понял, что он нужен здесь.

Селусия смотрела ему вслед, кивая в знак одобрения. «Он стал сильным активом, научившись надлежащей сдержанности,»-заметила она.

Фортуона ничего не сказала. Жесты Селусии несли скрытый смысл, который Фортуона пропустила бы, если бы не их долгое общение. Беслан был обучен. Но прочие люди, однако…

Мэт начал проклинать близкий шторм, собравшись с командирами Шончан. Она не могла услышать точно, что вывело его. Что она наделала, связав себя с ним?

«Я следовала знамениям», подумала она.

Она поймала его взгляд к ней, прежде чем он вернулся к своему бреду. Он должен учиться сдержанности, но учить его… было бы трудно. Гораздо труднее было, чем обучение Беслана. По крайней мере, Селусия не говорила с нею осуждая вслух. Женщина была теперь Говорящая Правду Фортуоны, хотя Фортуна чувствовала, что Селусия находила скользким свое место. Она предпочла бы остаться только Голосом Фортуоны. Возможно, приметы показали бы Фортуоне кого-то другого соответствующего, как Говорящего Правду.

— Мы и правда будем делать то, что он говорит? — вздохнула Селусия.

«Этот мир хаоса,» Фортуона отправила в ответ. Не прямой ответ. На данный момент, она не хотела давать прямые ответы, Селусия бы разгадала смысл.

Шончан обычно говорят: «да живет она вечно» по отношению к Императрице. Для некоторых это была банальность или простые слова преданности. Фортуона всегда видела большее в этом. Эта фраза заключала в себе силу Империи. Императрица должна была быть хитрой, сильной и искусной, если она хотела выжить. Только самая искушенная имела право сидеть на Хрустальном Троне. Если кому-нибудь из ее родных братьев и сестер, или Высокородных, как Галган, удалось бы убить ее, тогда ее смерть послужила бы Империи — для нее она была бы слишком слабой, как лидер.

Да живет она вечно. Да будет она достаточно сильна, чтобы жить вечно. Да будет она достаточно сильна, что привести нас к победе. Она должна принести порядок в этот мир. Это было ее целью.

Мэтрим прошествовал вместе с армией присоединенных земель, проходя в десяти шагах от трона Фортуоны. Он носил форму высшего имперского генерала, хоть и не очень хорошо. Непредусмотренные мелкие детали одежды все же присутствовали. Регалии верховного генерала предназначались для придания их носителю властности, и изящества, когда одежды колыхались в ответ на осторожные движения. На Мэтриме они выглядели шелковой оберткой на беговой лошади, ожидающей скачки. У него была своего рода изысканность, но никак не соответствующая дворянину.

Командиры меньших чинов следовали за ним. Мэт сбивал с толку Высокородных. Это хорошо, поскольку выбивало их из колеи. Но также вызывало расстройство из-за его непредсказуемых выходок и постоянных попыток утвердиться во власти. Фортуона представляла собой порядок, а вышла замуж за сам хоас. О чем она думала?

— Но что с Морским Народом, Ваше Высочество? — сказал генерал Юлан, останавливаясь возле Мэтрима напротив Фортуоны.

— Хватит беспокоиться о проклятом Морском Народе, — огрызнулся Мэтрим. — Если ты произнесёшь слова «Морской Народ» еще раз, я повешу тебя за ногти к ноге одного из тех ракенов, на которых вы летаете и отправлю его в Шару.

Юлан казалось недоумевал.

— Ваше Высочество, я…

Он замолк, когда Мэт проорал.

— Савара, мы ведем пикинеров, а не кавалерию, дурная обожательница козлов! Мне плевать, что кавалерия думает, будто может лучше выполнить эту работу. Кавалерия всегда так думает! Ты что, проклятая тайренская придворная дама? Я удостою тебя такого титула, если будешь продолжать в том же духе!

Бушуя, Мэтрим направился к Саваре, сидящей на своей лошади, со сложенными руками и неудовольствием на темном лице. Юлан, оставшись позади, выглядел совершенно сбитым с толку.

— Как можно повесить человека за ногти на ногах? — Спросил Юлан настолько тихо, что Фортуона едва расслышала. — Не думаю, что это возможно. Ногти бы не выдержали. — Он отошел, качая головой.

«В сторону», просигналила Селусия, «Осторожно. Приближается Галган».

Фортуона обратилась в сталь, когда подъехал капитан-генерал Галган. В отличие от Мэта он был одет в черную броню, а не униформу, и носил ее хорошо. Командуя, возвышаясь над всеми, он был ее главным соперником и ее сильнейшим ресурсом. Конечно, любой человек в его положении был бы соперником. Это было в порядке вещей — естественное положение дел.

Мэтрим никогда не будет конкурентом. Она все еще не знала, что думать об этом. Часть ее, малая, но не без основания, полагала, что она должна убрать его именно по этой причине. Разве не был Принц Воронов проверкой Императрицы, сохраняя ее сильной путем обеспечения постоянной угрозы? Сарабат шайкен най батэйн пяст. Женщина лучше всего проявляет находчивость с ножом у горла. Пословица, сказанная Варуотой, ее пра-пра-прабабушкой.

Ей не хотелось устранять Мэтрима. Во всяком случае, она не могла, пока не понесет от него ребенка; поступить иначе, значит отвергнуть предзнаменования.

Он был таким странным. Каждый раз когда она думала, что может предвидеть его, она убеждалась в обратном.

— Ваше Величество, — сказал Галган, — мы почти готовы.

— Принц Воронов неудовлетворен задержками, — сказала она. — Он боится, что мы присоединимся к битве слишком поздно.

— Если бы Принц Воронов имел хоть какое-то реальное представление об армиях и полях сражений, — сказал Галган, его голос показывал, что он не верит в то, что такое возможно, — он бы понимал, что перемещение сил такого размера требует немалых усилий.

До прибытия Мэтрима Галган был самым высокопоставленным среди Высокородных, кроме самой Фортуоны. Ему не понравилось бы быть внезапно потесненным. Пока еще Галган командовал войсками и Фортуона собиралась и дальше предоставлять ему эти полномочия. Ранее, сегодня, Галган спросил у Мэта, как тот будет собирать их силы, и Мэт воспринял вопрос как предложение заняться именно этим. Принц Воронов расхаживал вокруг, отдавая приказы, но не командовал. Не в полном объеме, Галаган мог остановить его одним словом.

Но он этого не делал. Очевидно, желал увидеть, как Мэт справляется с руководящей должностью. Галган наблюдал за Мэтом, прищурив глаза. Он не вполне понимал, как Принц Воронов вписывается в командную структуру. Фортуоне еще предстоит принять решение по этому поводу.

Неподалеку порыв ветра взвил в воздух облако пыли, обнажая небольшой череп грызуна, торчащий из земли. Еще примета. В последнее время ее жизнь была загромождена ими.

Конечно это был знак опасности. Как если бы она прогуливалась в высокой траве, лавируя между охотящимся лопаром и ямами ловушками для неосторожных. Возрожденный Дракон преклонил колено перед Хрустальным Троном и знамение, самое сильное, что она знала, в виде цветения персикового дерева, сопровождало его.

Войска шли мимо, время от времени офицеры выкрикивали приказы идти в ногу. Казалось, даже ракены кричат в такт марширующим. Это означало, что она отбывает на не известную войну в едва знакомые ей земли. Ее земли здесь будут практически беззащитными и командовать будет лишь недавно доказавший свою верность чужестранец.

Великие перемены. Её решение могло окончить её правление и, возможно, разрушить саму Империю. Мэтрим не понимал этого.

«Призови моего супруга», просигналила Фортуона, барабаня по подлокотнику трона.

Селусия огласила приказ посыльному. Спустя некоторое время, на своем коне подъехал Мэт. Он отказался от подарка в виде новой лошади по серьезной причине. Он лучше разбирался в лошадях, чем ее собственный императорский конюший. Все еще. Типун. Какое глупое имя.

Фортуона встала. Немедленно, все поблизости склонились. Галган спешился и опустился на колени. Все прочие простерлись ниц. Императрица, встающая для провозглашения, означала закон Хрустального Трона.

— Кровь и пепел, — сказал Мэтрим. — Больше поклонов? Вашему народу что, больше нечем заняться? Я могу думать о нескольких дюжинах вещей, если вы не можете.

В стороне она увидела улыбку Галгана. Он думал, что знает, что она собиралась делать. Он ошибался.

— Я именую тебя Нотай, так как ты принесешь разрушение врагам Империи. Пусть твое новое имя говорят отныне и во веки, Нотай. Я провозглашаю, что Нотай, Принц Воронов, возвышается в ранг Маршала наших армий. Пусть это будет оглашено как моя воля.

Маршал. Это значило, что если Галган падёт, Мэт примет командование. Галган больше не улыбался. Он должен был следить, оглядываясь через плечо, чтобы Мэт не одолел его и не взял контроль.

Фортуона села.

— Нотай? — сказал Нотай.

Она взглянула на него. «Придержи свой язык, хотя бы раз», мысленно просила она его. «Пожалуйста».

— Да будет так, — сказал Нотай, поворачивая лошадь и скача рысью прочь.

Галган вернулся в седло.

— Он должен научиться преклонять колени, — пробормотал генерал, затем пришпорил лошадь вперед.

Это было очень маленькое нарушение, преднамеренное и расчитаное. Галган не адресовал слова к Фортуоне непосредственно, вместо этого действуя, как будто они были просто комментарием для себя. Он обошел самый большой запрет.

Этого было достаточно чтобы заставить Селусию тихо зарычать и её пальцы заизвивались в вопросе.

«Нет», просигналила Фортуона, «он нам нужен».

И опять, Нотай похоже не понимал, что она сделала, и риск последствий этого. Галган должен будет консультироваться с ним в своих планах сражений; Маршал не мог пропускать совещаний, так как он должен был быть готовым взять контроль в любой момент. Галган вынужден будет прислушиваться к его советам и принимать их.

Она сделала ставку в этом вопросе на своего принца, надеясь, что он сможет снова проявить свою неожиданную гениальность в битве, которая настолько поразила Фурика Карида.

— Это смелый шаг, — сказала Селусия. — Но что если он провалится?

— Мы не провалимся, — ответила Фортуона, — это Последняя Битва.

Узор разместил Нотая перед ней, и толкнул её в его руки. Дракон Возрождённый видел и говорил правду о ней — не смотря на все иллюзии порядка, её правление было подобно тяжелой скале, удерживающей равновесие на своей наименьшей точке. Она растягивалась и истончалась, повелевая землями непривычными к дисциплине. Она должна предпринять величайший риск, чтобы принести порядок в хаос.

Она надеялась, что Селусия увидит это в ее действиях и публично не осудит ее. Фортуона действительно нуждалась в новом Голосе или назначении кого-то еще Говорящей правду. Иметь одного человека, выполняющего обе обязанности, вызывало упреки во дворе. Это…

Нотай внезапно прискакал назад, держа свою шляпу.

— Туон!

«Почему ему так тяжело понять имена?» спросила Селусия шевеля пальцами. Фортуона могла также прочитать вздох в этих движениях.

— Нотай? — спросила Фортуона. — Ты можешь приблизиться.

— Треклято хорошо, — сказал Нотай, — так как я уже здесь. Туон, мы должны выдвигаться немедленно. Разведчики только что вернулись. Армия Эгвейн в беде.

Юлан подъехал прямо позади Нотая, потом спешился и склонился до земли.

— Поднимись, — сказала Фортуона. — Это правда?

— Армия маратдамани потерпела серьёзное поражение, — сказал Юлан. — Возвращающиеся Кулаки Неба опишут это в подробностях. Армии этой Амерлин рассеяны, в суматохе, и быстро отступают.

Галган остановился неподалёку чтобы принять посыльного, не было сомнений, что он получил похожий отчет. Генерал посмотрел на неё.

— Мы должны выступить, чтобы поддержать отступление Эгвейн, — сказал Нотай. — Я не знаю, каковы полномочия Маршала, но судя по реакции окружающих, я думаю это означает, что я имею контроль над армиями.

— Нет, — сказала Фортуона. — Ты третий. После меня. После Галгана.

— Тогда ты можешь приказать выступать прямо сейчас, — сказал Нотай. — Мы должны идти! Эгвейн растопчут.

— Как много там маратдамани? — спросила Фортуона.

— Мы наблюдали за этой армией, — сказал Юлан. — Их сотни. То, что осталось от Белой Башни. Они истощены, гонимые вперед новой силой, которую мы не распознали.

— Туон — предупредил Мэт.

Великие перемены. Так, это было значение пророчеств о Драконе. Фортуона могла налететь и все эти дамани были бы её. Сотни и сотни. С такой силой она сможет сокрушить сопротивление своему правлению вернувшись в Шончан.

Шла Последняя Битва. Мир висел на её решениях. Было ли действительно лучше поддержать этих маратдамани в их отчаянной схватке здесь, или ей следует использовать шанс отступить к Шончан, оградить свое правление там, а после уничтожить Троллоков и Тень, мощью Империи?

— Ты дала слово, — мягко сказал Нотай.

— Я подписала соглашение, — сказала она. — Любое соглашение может быть разорвано, особенно Императрицей.

— Некоторые императрицы возможно могли так поступить, — сказал Нотай. — Но не ты. Верно? Свет, Туон. Ты дала им слово.

Порядок в одной руке — нечто известное, нечто, что можно измерить — хаос в другой. Хаос в виде одноглазого мужчины, который знал лицо Артура Ястребиное Крыло.

Не говорила ли она только что Селусии, что сделает ставку на него?

— Императрица не может быть ограничена словами на бумаге, — сказала Фортуона. — Однако… в этом случае, угроза, из-за которой я подписала соглашение остается, и она реальна. Мы защитим этот мир в его темнейшие дни, и уничтожим Тень накорню. Генерал Галган, выдвигайте войска на защиту этих маратдамани, так как они нам понадобятся в битве с Тенью. — Нотай расслабился.

— Хорошо. Юлан, Галган давайте приступим к планированию! И Пошлите за этой женщиной, Тайли. Похоже она единственный треклятый генерал поблизости, у которого есть голова на плечах. И…

Он продолжал говорить, отъезжая, отдавая приказы, которые должен был позволить отдавать Галгану. Генерал с непроницаемым лицом изучал ее, сидя на лошади. Он счел это серьезной ошибкой, но она… на ее стороне были предзнаменования.

Те ужасные черные тучи был спутником Лана слишком долго. Он действительно устал видеть их каждый день, расширяющимися до бесконечности во всех направлениях, грохот грома, как рычание из желудка голодного зверя.

— Облака кажутся ниже сегодня, — сказал Андере, со своего коня рядом с Мандарбом. — Молнии приземляются. Это происходит почти каждый день.

Лан кивнул. Андер был прав; это действительно выглядит плохо. Это ничего не меняло. Агельмар выбрал место для их битвы рядом с рекой, ревущей с западного фланга, используя её, чтобы защитить эту сторону. Близлежащие холмы предоставили позиции лучникам, и на вершине одного из них ждали Лан и Андер.

Впереди, Троллоки собирались для штурма. Они скоро пойдут в атаку. Поблизости Агельмар расположил в долинах тяжелую кавалерию для фланговых атак как только Троллоки поднимутся, легкая кавалерия позади холмов вступала в бой для поддержки тяжелой кавалерии, когда придет время. Агельмар продолжал ворчать, что у него не было достаточного количества копейщиков, хотя отсутствие пехотинцев, и обеспечивало их успешное отступление.

«Все, что можно было сделать — сделано» — мрачно подумал Лан, изучая почти безбрежное море Троллоков. Его люди бились аккуратно, убивая Троллоков десятками тысяч, потеряв при этом всего несколько тысяч, оставив Шайнар сожженным, замедляющим продвижение Троллоков. Ничего из этого, казалось, не имело значения.

Они проигрывали в этом сражении. Да, они задержали Троллоков, но не сильно и не на долго. Скоро они будут окружены и уничтожены, без помощи армии Илэйн, которая была не в лучшем положении.

Небо потемнело. Лан резко поднял голову: те тучи все еще были там, но они становились более зловещими. На землю падала глубокая тень.

— Проклятье, — произнес Андер, глядя вверх. — Мог ли Темный как-то поглотить солнце? Теперь нам придется биться вместе с фонарями, хотя сейчас середина дня.

Лан положил руку на грудь: под броней, рядом с сердцем, лежало письмо Найнив. «Свет! Пусть ее сражение окажется удачнее, чем мое собственное». Ранее сегодня, она и Ранд вошли в Бездну Рока.

По всему полю боя уставшие направляющие, отводя взгляд от ужасающего темного неба, начали освещать битву. Это не сильно помогало, но это стоило сделать. Но затем тьма отступила, и дневной свет вернулся, тучи стали обычными.

— Собрать Высшую Гвардию Малкири, — сказал Лан. Это были его телохранители, назвавшие так себя. Это было старое название в Малкири для Королевских телохранителей на поле боя. Лан не знал, что делать с тем, что Принц Кайсель, который был родом из Кандора, считал себя одним из них.

Многие малкири Лана имели очень мало от настоящей крови Малкир — они пришли к нему больше за честью, чем за чем то другим. Принц был другим вопросом. Лан спрашивал его и его компаньонов должны ли они были приносить клятву иностранному королю, не важно насколько он им был дружественен.

Единственный полученный им ответ был:

— Малкир представляют Порубежье в этой войне, Дай Шан.

Молния сверкнула совсем рядом; удар грома обрушился на Лана словно нечто материальное. Мандарб едва шевельнулся. Животное было приучено к таким ударам. Высшая Гвардия собралась, и Андер взял знамя Лана, поставил его в гнездо на седле так, чтобы он мог нести его и вместе с тем сражаться мечом.

Их колонны прибыли от Агельмара. Лану и его людям следовало бы быть в самой гуще атаки. Раз спущенная, тяжелая кавалерия сметет фланги Троллоков в один момент. Лану и его людям оставалось нанести удар в лицо врагу.

Так предпочел бы действовать Лан. Но Агельмар имел свое видение сражения и не собирался поступать так. Лан и его войска должны удерживать центр поля перед холмами, связывая Троллоков, чтобы лучники позади могли атаковать частыми залпами. Измотанные войска в основном будут удерживаться в резерве мешая вражеским силам у правого фланга. Река на левом фланге служила естественным сдерживающим фактором для Троллоков. Хороший план, если какой-либо план можно считать хорошим, учитывая столь превосходящие силы противника. Тем не менее, Агельмар не делал ошибок, которые мог бы увидеть Лан. Он жаловался на плохие сны в последнее время, но, учитывая какую войну они вели, Лан больше бы беспокоился, если бы ему не снились смерти и сражения.

Троллоки начали движение.

— Вперёд! — воззвал Лан как только в воздухе зазвучали трубы, аккомпанируя буре свыше.

Илэйн проезжала на Лунной Тени вдоль линии фронта недалеко от стен Кайриэна. Армия стояла в соответствии с планами Башира, но она все еще волновалась.

Они сделали это. Быстрый марш вверх по реке вдоль дороги, чтобы подойти к Кайриэну перед Троллоковой армией. Илэйн расположила свои силы далеко на северной стороне Кайриэна фронтом к Троллокам, которые ближе всего от этого направления. Она также оставила несколько драконов и группу лучников ниже по реке, чтобы удержать Троллоков, которые попытаются пересечь реку там. Они сразу же отступят на север, как только станет невозможным дальнейший отпор врагу.

Нанести удар по армии впереди, затем по армии, что позади. Это был их единственный шанс. Родня была изнурена. Илэйн требовались множество врат, чтобы перемещать ее людей. Их усталость означает, что у Илэйн не было направляющих в этом сражении. Женщины не могли сделать даже небольшие врата в Майен, чтобы отправить ранненых для Исцеления.

Армия Илэйн была чуть больше, чем армия Тени, но ее люди были на грани своих возможностей. На фоне тревог о грядущем сражении, некоторые ломали свои линии, опрокидывания вперед пики. Те, кто более-менее стоял, имели покрасневшие глаза. Но по-прежнему были драконы Алудры. Этого должно быть достаточно.

Илэйн не спала этой ночью. Она потратила время на поиск вдохновляющих слов, слов, которые могли бы что-то значить в этот день. Но что вы скажете, когда все подойдет к концу?

Она остановила Лунную Тень впереди от линии солдат Андора. Ее слова будут услышаны всей армией с помощью плетения. Илэйн была удивлена, увидев, что некоторые Айил потянулись ближе, чтобы услышать. Она не думала, что они будут заботиться о том, чтобы услышать слова королевы мокроземцев.

Только она открыла рот, чтобы произнести речь, как вдруг погасло солнце.

Илэйн застыла, шокированно глядя вверх. Облака разошлись над ними — они часто так делали, когда она была рядом: один из способов проявления связи с Рандом. И поэтому она ожидала открытое небо и свет для этого боя.

Солнце все еще светило в вышине, но было чем-то закрыло. Что-то твердое и темное находилось перед ним.

Дрожь прошла по ее армии, мужчины смотрели вверх, поднимая ладони, поскольку их поглощала темнота. Свет! Было трудно удержаться от дрожи.

Она слышала выкрики из рядов солдат. Жалобы, беспокойство, крики отчаяния. Илэйн собрала всю свою уверенность и послала свою лошадь вперед.

— Это место, — объявила она, повышая свой голос с помощью Единой Силы над полем, — Где, я обещаю вам, мы победим. Здесь решится судьба мира, и продолжатся дни, и возродится земля. Это время когда, я обещаю вам, вернется свет, воскреснет надежда и мы продолжим жить.

Она помолчала. Позади армии, на верхней части городских стен Кайриэна, выстроились люди: дети, женщины и пожилые люди, которые были вооружены кухонными ножами и горшками, которые можно сбрасывать со стен на врага, если Троллоки уничтожат армию и войдут в город. Едва ли хватало времени, чтобы связаться с ними; город охраняли солдаты, которые более походили на скелеты. Теперь, когда тьма поглотила небо, их далекие фигуры ютились внизу.

Эти стены создавали видимость защиты. Они мало что значили, когда врагами были Повелители Ужаса. Ей нужно победить армию Троллоков быстро, не скрываясь и не позволяя им соединиться с большими силами на юге.

— Предполагается, что я должна успокоить и уверить вас, что все будет хорошо, — голос Илэйн громко разнесся над полем. — Но я не могу и не буду. Я не скажу вам, что земля выживет и Свет воссияет вновь. Ведь сказав так, я сниму с нас ответственность за будущее.

— Это наш долг! Наша кровь, которая прольется в этот день. Мы пришли сюда, чтобы бороться. Если этого не сделать, то земля умрет! Свет померкнет перед Тенью. Это не день для пустых обещаний. Наша кровь! Наша кровь бурлит огнем внутри нас! Сегодня наша кровь должна направлять нас, чтобы победить Тень!

Она развернула свою лошадь. Люди перевели взгляд от тьмы наверху на нее. Она сплетала свет высоко в небе над ней, обращая их внимание.

— Наша кровь — это наша страсть, — закричала она. — Слишком часто я слышу от своих армий о необходимости стоять, сопротивляться. Но мы не можем просто оказывать сопротивление! Мы должны показать им наш гнев, нашу ярость, за то, что они сделали. Мы не должны просто сопротивляться. Сегодня мы должны уничтожать!

— Наша кровь — это наша земля. Это наше место, и мы требуем его! Для наших отцов и матерей, для наших детей.

— Наша кровь — это наша жизнь. Мы пришли, чтобы отдать ее. По всему миру другие наши армии отступают. Но мы не будем отступать. Наша задача — пролить свою кровь, умереть, продвигаясь. Мы не будем спокойно стоять на месте, нет!

— Если мы хотим иметь Свет снова, мы должны сделать это сами! Мы должны вернуть его и изгнать Темного! Он хочет, чтобы вы отчаялись, чтобы выиграть эту битву, не начав ее. Мы не предоставим ему такого удовольствия! Мы уничтожим эту армию перед нами, а затем уничтожим еще одну позади. И отсюда мы принесем нашу кровь — нашу жизнь, наш огонь, нашу страсть — остальным, кто сражается. Отсюда распространится победа и Свет!

Она, честно говоря, не знала какой реакции ожидать на речь перед боем. Она прочла все великие речи, особенно те, которые давали королевы Андора. Когда она была младше, она воображала, что солдаты будут хлопать и кричать — ответ, даваемый менестрелю в шумной таверне.

Вместо этого мужчины подняли оружие к ней. Обнажили мечи, подняли пики, а затем ударили ими о землю. Айил издали несколько возгласов, но андорцы смотрели на нее торжественными взглядами. Она вдохновила их не к волнению, но к решимости. Это казалось более честной эмоцией. Они проигнорировали темноту в небе и повернули взгляды на цель.

Бергитте прошла перед её лошадью.

— Это было неплохо, Илэйн. Когда ты её изменила?

Илэйн покраснела, думая о тщательно подготовленной речи, которую она запомнила прошлой ночью, пока повторяла её с полдюжины раз Бергитте. Это была красивая работа, с намеками на высказывания королев из разных веков.

Она забыла каждое слово той речи, когда пришла темнота. Эта речь хлынула из нее взамен.

— Пошли, — сказала Илэйн, глядя через её плечо. Армия троллоков прибывала напротив неё. — Мне нужно двигаться на позицию.

— На позицию? — спросила Бергитте. — Ты имела ввиду, что тебе нужно вернуться в командный шатер.

— Я не пойду туда, — сказала Илэйн, поворачивая Лунную Тень.

— Кровь и проклятый пепел, ты не можешь! Я…

— Бергитте! — резко оборвала её Илэйн. — Я командую и ты мой солдат. Ты будешь подчиняться.

Бергитте отпрянула, как будто её ударили.

— Командный шатер у Башира, — сказала Илэйн. — Я одна из немногих направляющих любой силы, которые есть у этой армии, и я буду выжата и четвертована прежде чем позволю себе присесть в этой битве. Я стою тысячи солдат на этом поле боя.

— Малыши…

— Даже если бы у Мин не было того видения, я всё равно бы настаивала на участии в бою. Ты думаешь дети этих солдат не подвергаются риску? Многие из них за стенами этого города! Если мы потерпим поражение здесь, они будут убиты. Нет, я не буду держаться в безопасности, и нет, я не буду сидеть и ждать. Если ты думаешь, что твоя обязанность, как моего Стража, остановить меня, то я разорву к чертям эти узы прямо здесь и сейчас и отправлю тебе к кому нибудь ещё! Я не собираюсь провести Последнюю Битву, развалившись в шезлонге и попивая козье молоко!

Бергитте затихла, и Илэйн смогла почувствовать её шок через узы.

— Свет, — наконец сказала женщина. — Я не буду тебя останавливать. Но ты, по крайней мере, согласна вернуться назад при первых залпах лучников? Ты можешь сделать больше добра, помогая тем направлениям, где они ослаблены.

Она позволила Бергитте и ее охранникам идти впереди на обратном пути к склону холма возле драконов Алудры. Талманес, Алудра и их команды ждали с большим беспокойством и рвением, чем регулярные войска. Они тоже были уставшими, но их мало использовали в лесных сражениях и при отступлении. Сегодня был их шанс проявить себя.

План сражения Башира был таким же сложным, как и любой другой, частью которого бывала Илэйн. Большая часть армии располагалась почти в миле к северу от города, за развалинами Слободы снаружи городских стен. Линии армии бежали на восток от Алгуэньи, через склон холма, который спускался по подъездной дороге к Джангайским воротам на равнины, по пути к руинам района Иллюминаторов.

Ряды пехоты — главным образом Андорцев и Кайриэнцев, но также немного Гаэлданцев и Белоплащников — стояли в резерве в виде полумесяца позади передних сил Илэйн. Шесть подразделений драконов развернулись на холме позади пехоты.

Троллоки не смогут добраться до города не разбив эту армию. Истин с кавалерией Отряда был на одном фланге, а Майенская Крылатая Гвардия прикрывала другой. Остальная кавалерия находилась в резерве.

Илэйн терпеливо ждала, наблюдая за подготовкой армии Троллоков. Более всего ее беспокоило бы то, что они просто сидели бы там, ожидая подкрепления от армии Троллоков, идущей с юга, а затем атаковали бы Илэйн одновременно. К счастью, этого не произошло. Очевидно, им было приказано взять город, и они планируют сделать это.

Отчеты разведчиков Башира указывали на то, что вторая армия была немногим далее одного дня пути маршем, и могла опоздать еще, если марш замедлится. У Илэйн было время, чтобы разбить эту северную армию.

«Идите», думала Илейн. «Двигайтесь».

Троллоки, наконец, ринулись в атаку. Башир и Илэйн рассчитывали, что те будут использовать свою обычную тактику: подавляющее большинство и грубая сила. Действительно, сегодня Троллоки растянулись огромной массой впереди. Их целью было сокрушить защитников, разрушая их строй.

Её войска твердо стояли, зная, что будет потом. Драконы взревели, каждый как множество молотов, падающих в один и тот же момент. Илэйн была теперь в доброй сотне шагов от них, и тем не менее ей хотелось прикрыть свои уши. Вращающиеся облака белого дыма начали заполнять небо над драконами, когда те стреляли.

Первые несколько выстрелов были неудачными, но Алудра и ее мужчины использовали выстрелы, чтобы пристреляться. После этого ядра упали среди троллоков, прорывающихся через ряды, подбрасывая их в воздух. Тысячи частей тел упали на темно-красную забрызганную землю. Впервые, Илэйн была напугана оружием.

Свет, Бергитте была все время права, думала Илэйн, представляя какого было бы брать укрепленную позицию, снаряженную драконами. Обычно, во время войны, человек мог зависеть по крайней мере от одной вещи: что его умения будут противопоставлены умениям его врага. Меч против меча. Троллоки были достаточно плохими. Какого будет для людей встретиться с таким видом мощи?

«Мы должны убедиться, чтобы этого не случилось», сказала она себе. «Ранд был прав, принудив их к миру между собой».

Дракониры были хорошо обучены и скорость их перезарядки была впечатляющей. Каждый расчёт произвел по три залпа по Троллокам перед тем как они ударили передние шеренги. Илейн не следила за обменом стрелами — она была слишком сосредоточена на драконах — но она видела, что некоторые из её шеренг были поражены стрелами с черным оперением, и люди были повержены и истекали кровью.

Троллоки врезались в передние шеренги её арбалетчиков и пикинёров, которые уже отходили назад, освобождая дорогу алебардщикам. Никто не использовал мечи и булавы против Троллоков, по крайней мере, не когда были пешими, так как это бы не помогло им.

— Выдвигаемся, — сказала Илейн, ведя Лунную Тень вперёд.

Бергитте следовала за ней; Илэйн могла чувствовать неохотное смирение женщины. Они спустились с холма, через несколько резервных подразделений и вступили в бой.

Родел Итуралде уже почти забыл, что значит иметь достаточные ресурсы под своим командованием.

Прошло некоторое время с тех пор, как он командовал легионами людей и полными знамёнами лучников. В этот раз его люди не были полуголодными, и целители, изготовители стрел и хорошие кузнецы были готовы восстанавливать его воинов и вооружение по ночам. Что за чудо было иметь возможность попросить что то — не важно насколько необычное — и иметь это найденым и принесенным к нему, часто в течение часа!

Он по-прежнему проигрывал. Он столкнулся с бесчисленным множеством врагов, Повелители Ужаса десятками и даже некоторые из Отрекшихся. Он привел свои силы в этой тупиковую долину, захватив жемчужину земель Темного, его скамейку для ног, черную гору. А теперь само солнце ушло, хотя Айз Седай сказали, что это пройдет.

Итуралде пыхал своей трубкой, пока ехал на своей лошади вдоль хребта, который ограничивал долину с севера. Да, он проигрывает. Но с этими ресурсами, он сделает это со стилем.

Он следовал вдоль горного хребта, достигнув точки выше прохода в Такан'дар. Долина, глубоко в сердце Выжженых Земель, бежала с востока на запад с Шайол Гул с западной стороны и проходом на востоке. Можно было достигнуть этой точки только после многих часов очень трудного восхождения — или одним быстрым шагом через врата. Удобно, чтож. Это место идеально подходило для наблюдения за его обороной.

Проход в Шайол Гул походил на большой прорезаный каньон, вершина которого была абсолютно недоступна с восточной стороны кроме как через врата. С вратами он мог достигнуть вершины и посмотреть вниз в каньон, который был, возможно, достаточно широк, чтобы пятьдесят человек могли прошагать плечом к плечу. Прекрасное бутылочное горлышко. И он мог поместить лучников здесь на вершине, чтобы стрелять вниз в тех, кто идет через проход.

Солнце наконец-то разгоралось из темноты в вышине, как капля расплавленной стали. Значит, Айз Седай были правы. Тем не менее, закрученные черные грозовые тучи развернулись обратно, как будто поглощая все небо.

Поскольку Шайол Гул лежал в Запустении, воздух был достаточно холодным, что Итуралде одел шерстяной зимний плащ и его дыхание было белым перед ним. Туман висел над долиной, тоньше, чем он был, когда работали кузницы.

Он покинул вход в каньон и вернулся к группе людей, которые пришли с ним. Ищущие Ветер и другие высокопоставленные Морского Народа стояли в длинных плащах, что они-хищно, конечно, сторговали на севере до прихода. Яркая одежда выглядывала с под них. Это, и множество украшений на их лицах, казалось странным на фоне скучной коричневой шерсти.

Итуралде был Доманийцем. У него было более сотни сделок с Морским Народом, если они окажутся даже половину цепкими в бою, как они есть в переговорах, он действительно будет счастлив, чтобы иметь их у себя. Они настаивали на том, чтобы пойти с ним сюда к хребту, чтобы они смогли обследовать долину и проход к ней.

Женщина, стоявшая впереди, была самой Госпожой Кораблей, Зайда дин Парид Черное крыло. Невысокого роста, с темной кожей и короткими волосами с проседью.

— Ищущие Ветер сообщают тебе, Родел Итуральде, — сказала она. — Наступление началось.

— Атака?

— Приносящий Ветры, — сказала Зайда, глядя в небо, где темные тучи грохотали и вспенивались. — Отец Штормов. Он уничтожит тебя силой своего гнева.

— Ваш народ может управлять этим, правда?

— Ищущие Ветер уже противостояли ему с мощью Чаши Ветров, — сказала Заида, — Если бы не мы, он бы уже уничтожил нас всех этой бурей.

Она по-прежнему смотрела на небо, как многие ее сопровождающие. Здесь было только Морского Народа около сотни возле него, не считая Ищущих Ветер. Большинство из оставшихся работали с командами обеспечения, поставляя стрелы, пищу и другое снаряжение для четырёх фронтов. Они выглядели частично заинтересованными паровыми повозками, хотя Итуралде не мог понять, почему. Устройства не могли составить достойную конкуренцию лошадям.

— Противостояние самому Тёмному, порыв за порывом, — сказала Зайда. — Мы будем петь в этот день, — она посмотрела на Итуралде, — Ты должен защитить Корамура, — сказала она непреклонно, как если бы ругала его.

— Я сделаю свою часть, — продолжая свой путь, сказал Итуралде. — Просто сделайте вашу.

— Эта сделка была заключена давно, Родел Итуралде, — крикнула она ему вслед.

Он кивнул, продолжая идти вдоль по хребту. Часовые салютовали, когда он проходил мимо. Ну, те, которые не были Айил. У него было много Айил здесь вверху, где они смогли бы использовать свои луки. Он поставил большинство своих тайренцев внизу, где их пики и алебарды были бы использованы по максимуму. Они будут сдерживать путь в Шайол Гул.

Задул далёкий Айильский горн; сигнал от одного из разведчиков. Троллоки вступили в проход. Время пришло.

Он поскакал назад вдоль хребта по направлению к долине, сопровождаемый другими командирами и королем Алсаламом. Когда они достигли точки, где он установил свой первый наблюдательный пункт, удобную позицию, откуда он мог видеть мили вокруг перевала, Итуралде вытащил свою подзорную трубу.

Тень двинулась туда. Он мог понять в эти моменты Троллочьи орды, направленные вперед, забитые до исступления. На мгновение, он вернулся в Марадон, наблюдая, как его люди — хорошие люди — падают один за другим. Переполненные укрепления на возвышенностях, снесенные на улицах города. Взрыв на стене.

Отчаянный акт после отчаянного поступка. Убивать так много как мог, как испуганный человек, окруженный волками, перед тем как они разорвут его на куски, надеясь, что хотя бы один из них канет вместе с ним во тьму.

Его рука, держащая подзорную трубу, задрожала. Он заставил себя вернутьcя в настоящее и его текущую задачу. Такое чувство, как будто он сражался, проигрывая битвы всю свою жизнь. Это принесло потери. Ночью, он слышал приближающихся Троллоков.

Фыркающих, нюхающих воздух, стучащих копытами по мостовой. Воспоминания из Марадона.

— Спокойно, старый друг, — сказал король Алсалам, скачущий верхом рядом с ним. У короля был успокаивающий голос. Он всегда был в состоянии умиротворять других. Итуралде был уверен, что купцы Арад Домана выбрали его именно по этой причине. Давление может быть очень сильным, когда дело касается торговли или войны. Доманийцы рассматривали это, как одно и то же. Но Алсалам… Он мог успокоить самого сумасшедшего купца, который только что потерял весь свой флот в море.

Итуралде кивнул. Защита этой долины. Он должен сосредоточиться на защите этой долины. Он удержится, не даст Троллокам вырваться из перевала в Такан’дар. Спали его Свет, он будет держаться месяцами, если Возрожденный Дракон нуждается в этом. Каждое другое сражение — каждая битва, в которой сразились люди, и сражались — была бы бессмысленна, если Итуралде проиграет здесь. Пришло время, чтобы использовать каждую уловку, которую он знал, каждую стратегию последнего, отчаянного усилия. Здесь, каждое мгновение задержки позволит Ранду ал`Тору выиграть время, которое ему необходимо.

— Напомните людям оставаться на местах внизу, — сказал Итуралде, наблюдая в свою трубу. — Приготовьте брёвна.

Посыльные отправились передавать приказы, проходя через Врата к своим подразделениям. Ужасающая армия троллоков продолжала продвигаться вперед, громко шумя и держа свои громадные мечи, скрюченные алебарды и крюки, чтобы стягивать с седел всадников. Меж облаков сверкнула молния.

«Сначала брёвна», думал Итуралде.

Как Троллоки достигли середины перевала, Айил на обеих склонах развязали штабели из смазанных маслом стволов деревьев — сейчас было так много мертвых деревьев в лесах, что Итуралде мог без проблем добывать их через врата — и подожгли их.

Сотни горящих бревен с двух сторон покатились вниз, врезаясь в троллочьи ряды, поджигая все на своем пути. Чудовища кричали, выли, хрипели, в надежде устремляясь в проход, который для них оставили. Итуральде поднял свою смотровую трубу, наблюдая за ними и чувствуя дикое удовлетворение.

Это было что-то новенькое. Никогда прежде он еще не чувствовал удовлетворение, видя смерть своего врага. О, конечно, он был доволен, когда план срабатывал. И, по правде говоря, цель любого сражения — увидеть, что противник мертв, а твои люди живы — но никак не наслаждение от увиденного. И чем дольше ты сражаешься, тем больше ты видишь, что враг похож на тебя самого. Знамена другие, а ряды и шеренги — те же самые. Они также хотели выиграть, но обычно они были более заинтересованы хорошей кормежкой, одеялом, чтобы поспать и обувью без дыр.

Это было совсем другое. Итуралде хотел видеть этих тварей мертвыми. Он жаждал этого. Без них ему больше не придется страдать от кошмаров Марадона. Без них, его руки не будут дрожать, при звуках рога войны. Они разрушили его.

Он разрушит их в ответ.

Троллоки проталкивались сквозь нагромождение бревен с большим трудом. Большинство из них были подожжены, и Мурдраал должен был хлестать их кнутом, чтобы заставить продолжать движение. Многие, казалось, хотели поедать плоть павших. Острый запах тел вызывал у них голод. Поджаренные тела. Для них это было как аромат свежего хлеба.

Исчезающие заставили идти их дальше, но вскоре троллоки достигли следующего укрепления Итуральде. Фокус в том, что ты должен понимать, что делать. Невозможно установить шипы или вырыть траншеи в такой твердой скале, не доведя своих направляющих до изнеможения. Он мог бы сделать насыпи из камней и земли, но троллоки были большими, и поэтому эти насыпи против них были бы не эффективны, замедляя при этом его собственных людей. Кроме того, перенос такого большого количества земли и камня отвлек бы рабочих от возведения настоящего укрепления в долине. А в оборонительной войне такие укрепления должны строиться как можно быстрее. Это он знал уже давно. Ты продержишься тем дольше, чем дольше будешь лишать врага удобного момента.

В конце концов, решение было простым. Шипы.

Он вспомнил огромные заросли куманики, высохшей и мертвой, еще в Арад Домане. Отец Итуралде был фермером, и он всегда жаловался на эти колючие дебри. Ну а чего всегда хватало, так это мертвых растений. Вторым была рабочая сила. Тысячи тех, кто откликнулся на призыв Дракона, и большинство из Принявших Дракона имели небольшой боевой опыт.

Он все равно отправил бы их на битву, когда пришло бы время. Но сейчас, тем не менее, он послал их нарубить огромных кустов терновника. Они завалили ими проход, связав вместе в массу двадцать футов толщиной и восемь высотой. Связки терновника, было довольно легко разместить — гораздо легче, чем камни или землю. Не смотря на всю свою мощь, Троллоки не могли просто снести их. Первые ряды наскочили на них, и попытались было, но были вынуждены отступить перед пяти дюймовыми колючками, которые втыкались в их тела. Задние ряды напирали на передних, те рассвирепев разворачивались и дрались с теми, кто на них напирал.

Таким образом большая часть Троллоковых сил застыла в проходе, на его милость.

А у него не было много милосердия для порождений Тени.

Итуралде дал знак, и Аша`ман рядом с ним — Олстен, один из тех, кто служил под его началом в Марадоне — выпустил ярко-красную вспышку в небо. Вдоль склонов над перевалом, вышло больше айильцев и они начали скатывать валуны и больше горящих бревен вниз на загнанных в ловушку Армий Тени.

Затем последовали стрелы и камни — все, чем они могли стрелять, бросать или сбрасывать на тех, кто внизу.

Большинство этих атак людей Итуралде происходили дальше к перевалу, в середину основной массы Троллоков. Это заставляло одну половину отступать и уклоняться, в то время как другая половина стремилась вперед, чтобы сбежать — толкая своих союзников вперед на шипы.

Некоторые Троллоки несли щиты, и старались защитить себя от смертельного града. Где бы они не формировали оборону вместе и начинали создавать стену из щитов над собой, направляющие Итуралде били туда, разрывая их на части.

Он не мог избавить многих направляющих от работы — большинство из них вернулись в долину, делая врата, чтобы доставлять запасы и следя за вражескими направляющими. У них уже была вторая стычка с Повелителями Ужаса. Авиенда и Кадсуане Седай занимались теми операциями.

Некоторые выстрелы Троллоков пронзили защитников выше, но потери росли по мере продвижения Армии Тени вперед, пытаясь пробить себе путь через преграды из «шипов». Это было медленное продвижение.

Итуралде смотрел, холодея изнутри и снаружи, как Мурдраал хлестал Троллоков, обращающихся в бегство. Что толкало их на тех, кто стоял с шипами впереди, пронзая их и давя.

Кровь ручьем побежала вниз по направлению к восточному краю перевала, заставляя Троллоков скользить. Они давили на передние пять или шесть рядов, ломая там шипы своими звериными телами.

Это все еще забирало у них добрую часть времени, чтобы прорваться. Они оставили тысячи мертвых, когда рванулись вперед, тогда они обнаружили вторую засеку, толще и выше первой. Итуралде поставил семь с интервалами в проходе. Вторая была самая большая, и это дало ожидаемый эффект. Видение этого заставило Троллоков в передних рядах осадить. Затем они повернули и рванули в обратном направлении.

Это привело к массовому замешательству. Троллоки сзади вопили и орали, нажимая на передних. Те, передние, рычали и выли, пытаясь прорваться сквозь заросли куманики. Некоторые застыли, ошеломленные. И все это время стрелы, камни и горящие бревна продолжали падать.

— Прекрасно, — прошептал Алсалам.

Итуралде обнаружил, что его рука больше не дрожит. Он опустил подзорную трубу.

— Пойдем.

— Но битва еще не закончена! — запротестовал король.

— Закончена, — сказал Итуралде, отворачиваясь. — На данный момент.

В подтверждение его слов, вся армия Троллоков разбита, за его спиной — он мог слышать все происходящее — и бежала на восток к перевалу, прочь из долины.

Один день продержались, подумал Итуралде. Они вернуться на следующий день, и они уже будут готовы. Больше щитов, лучше вооружение на передовой, чтобы сократить их число.

Но они еще заплатят. Дорого заплатят…

Он заставит их в этом убедиться.