Осколки протокола. Суррогат реальности

Глава 6

Я распахнул дверь оружейной, и тут же отпрянул назад — кулак, размером с кирпич, просвистел в считанных сантиметрах от моего лица. Ах ты ублюдок!

Вскинув дробовик, я почти в упор выстрелил бросившемуся в дверной проем клону в голову.

В замкнутом пространстве грохнуло так, что мгновенно заложило уши. Голова клона лопнула как тыква, по которой ударили кувалдой — брызги крови, осколки костей и серое вещество расписали стену позади клона, как полотно абстракциониста. Тело постояло еще секунду, будто пытаясь понять, что случилось, потом мешком осело на пол.

Я передернул цевье — гильза вылетела, звякнула о бетон, покатилась со звоном. Новый патрон дослан. Перешагнув через труп, я убедился в отсутствии новых угроз и побежал по коридору.

Сирена выла не переставая, красные огни мечтой эпилептика пульсировали вдоль коридора. Внезапно из динамиков под потолком раздался голос Плесецкого — спокойный, рассудительный, даже заботливый:

— Антей, остановись! Что ты делаешь? Сынок, сложи оружие, давай поговорим, спокойно во всем разберемся. Ты не понимаешь ситуацию, я все объясню, мы найдем решение…

— Да пошел ты, — фыркнул я, не сбавляя темпа. — Твоего сынка в овраге волки доедают…

Из-за поворота впереди выскочил еще один клон. Увидел меня, завис на секунду обрабатывая информацию, а потом рванул вперед.

Я выстрелил на бегу, метров с пяти. Попал в грудь — клона отбросило назад, тот проехался спиной по бетону, размазывая кровавый след, свалился на пол и затих, подергиваясь. Готов.

Я пробежал мимо, снова дернув помпу. Два патрона использовал, осталось еще пять. На бегу добив магазин, я ринулся дальше.

Коридор тянулся прямо, до ближайшего поворота было метров тридцать. Я бежал, держа дробовик наготове. сквозь вой сирен прислушиваться было сложно, но я старался — и где-то вдалеке слышался тяжелый топот. Клоны сбегались, как муравьи на сахар. Надо быстрее, пока не зажали…

Дверь сбоку распахнулась и из нее выскочил клон. Настолько неожиданно, что я даже среагировать не успел. Одинаковый, тем временем, схватился за ствол дробовика обеими руками и, вырвав его у меня, отшвырнул. в сторону. Оружие заскользило по полу.

Твою мать!

В следующую секунду клон ударил ногой. Я успел перехватить ее, смягчить удар, но на ногах все равно не удержался. Меня будто тараном ударило, из легких со свистом вышел воздух, и я почувствовал, что лечу.

Удар.

Я врезался спиной в какую-то хрено на стене, правую лопатку прошило болью. Упал на пол, что-то с грохотом посыпалось на пол рядом. Я сбил со стены пожарный щит. Охренеть Плесецкий тут технику безопасности соблюдает!

Клон взвился в воздух, намереваясь меня добить. пистолет выхватить я явно не успевал. Махнул рукой, в ладонь удобно легла рукоять пожарного топора, упавшего рядом. Схватив его, наотмашь рубанул воздух, перекатываясь в сторону.

Широкое лезвие ударило клона в бок, отбрасывая к стене, его серый комбинезон окрасился кровью. Вскочив на ноги, я широко размахнулся. Следующий удар пришелся одинаковому в череп, послышался хруст костей, и клон упал. Я перевел дыхание и крутнул топор в руке. А что, удобная штука. Длинная рукоять из композитного материала, тяжелое и широкое лезвие… Это, конечно, далеко не тактический томагавк, который наверняка сняли с моего трупа в далекой башне ГенТека, но тоже ничего. Даже кое-где превосходит утрату, пожалуй. В общем, это мы берем с собой, однозначно.

Выдернув ремень из комбинезона клона, я пристроил его на топор, соорудив импровизированную перевязь, и закинул топор за спину. Подобрал дробовик, проверил — вроде все нормально. Отлично. Движемся дальше.

— Антей, ты совершаешь ошибку… — продолжали вещать Плесецкий из динамиков, но я его не слушал. Некогда.

— Симба, где ближайший выход?

— Кратчайший путь через лабораторию D-7, шеф. Потом грузовой лифт — прямо на верхний уровень и в ангар.

— Сколько над нами этажей?

— Пять.

— Хорошо. Аврору не видно?

— Данных нет, шеф.

Прекрасно. Значит, может выскочить откуда угодно… Ну, еще один повод поторопиться.

Я побежал дальше, на ходу сверяясь с картой. Свернул налево, миновал развилку. Впереди замаячила массивная дверь с красной маркировкой: «D-7 — БИОЛАБОРАТОРИЯ». Красный свет на панели — доступ ограничен.

— Симба, открой дверь.

— Открываю, шеф.

Щелчок, диод меняет цвет на зеленый — открыто. Дверь с шипением разъехалась в стороны. Я шагнул внутрь — и на секунду застыл, разглядывая помещение.

Лаборатория была большая — метров тридцать на двадцать, потолок высокий, метров пять, не меньше. Вдоль стен и посреди зала рядами стояли вертикальные капсулы — прозрачные цилиндры высотой метра два, заполненные мутной зеленоватой жидкостью, в которой медленно плавали пузырьки воздуха. В каждой капсуле зависла фигура — клоны на разных стадиях готовности. Некоторые почти завершенные, с четкими чертами лиц, развитой мускулатурой, выглядели как нормальные спящие люди. Другие — недоразвитые уродцы: комки плоти с непропорциональными конечностями, огромными головами на тощих шеях, крошечными туловищами. Все подключены к трубкам и проводам, висящим сверху как кишки.

Пахло мерзко — едкой химией, въедливым антисептиком и чем-то органическим, сладковато-гнилым, от чего хотелось зажать нос и больше не дышать. Освещение холодное, белое, бестеневое — лампы дневного света под потолком безжалостно высвечивали каждую мерзкую деталь этого ада. Гул работающего оборудования, булькание в капсулах, монотонный писк мониторов на пультах…

Клонятня Плесецкого. Его личная фабрика слуг.

Блин, мороз по коже просто…

Вжав приклад в плечо, я медленно шагнул вперед. Вроде бы чисто, но…

Ну давайте, ребята. Покажитесь. Я же знаю, что вы здесь…

И ожидания меня не обманули.

Первый клон бросился на меня из-за колбы со своим одинаковым собратом. Я моментально довернул ствол, поймал его в прицел и выстрелил. Грохнуло, заряд дроби отшвыинул клона назад, он упал между капсул и забился в конвульсиях, изо рта пошла кровавая пена.

Второй атаковал почти одновременно с первым, но я все равно оказался быстрее. Дернуть помпу, развернуться, выстрелить — почти в упор. Половину головы клона будто лезвием срезало, тело с разгона врезалось в капсулу, стекло треснуло паутиной, сквозь которую струйками начала сочиться жидкость.

Перезарядка, прицел, выстрел…

Осечка.

Твою мать!

Первый из оставшихся клонов был слишком близко, чтобы возиться с дробовиком. Я отпустил оружие, оставив его болтаться на ремне, и дернул из-за спины топор, едва не запутавшись в ремне. Удар! Я ударил сбоку, сложив в удар всю силу, и лезвие с размаху вонзилось в шею клона. Башка одинакового повисла на хрящах и сухожилиях, я отпихнул тело ногой, и рванулся в сторону., уходя от удара второго клона. Вот только он все равно успел меня схватить.

Ладонь одинакового стальной хваткой сжалась на моей кисти, так, что аж кости затрещали. Я вскрикнул и активировал клинки.

Левый клинок вспорол клону руку, правым я размахнулся и ударил в шею. Попал, но клон, не обращая на это внимания, попытался боднуть меня головой. Я отпрянул, и ударил еще раз, на этот раз — в голову. Хрустнуло, клон обмяк. Я отпихнул его в сторону и как раз успел встать в стойку, чтобы встретить следующего.

С этим вышло удачнее. Я увернулся от пары ударов, атаковал сам, и довольно быстро отправил его отдыхать к остальным. Вот только пока я занимался этим ублюдком, откуда-то сбоку вынырнул его собрат.

Коротко разбежавшись, он прыгнул, перевернулся в воздухе и ударил меня обеими ногами в грудь. Я потерял равновесие, упал, больно врезался спиной в пульт управления у стены. Там что-то треснуло, закоротило, но я не обращал внимания. Стиснув зубы, я оттолкнулся лопатками от пульта, ушел в сторону, и, перехватив топор удобнее, с размаху, как лесоруб, обрушил его на спину клона. Тот упал, забился, я наступил на тело ногой, выдернул лезвие, и, снова размахнувшись, опустил его на шею клона. Готов.

Я выпрямился и попытался отдышаться. Твою мать, чего ж они сильные-то такие, а? Каждый вдох отзывался болью в ребрах — сломано минимум одно. Ну блин, только ж подлечился, сколько можно? Будто пытаясь сделать эту ночь еще хуже, в уже привычный вой сирены вплелся новый звук: гораздо более истеричный и пронзительный.

На большом экране мигнула надпись:

«Аварийная активация капсул».

Чего?

По всей лаборатории капсулы одновременно загудели, жидкость в них забуроила, помещение озарилось красными тревожными всполохами. Крышки капсул с клонами с шипением начали откидываться — щелкали механизмы, с характерным лязгом срабатывали замки… Прямо на пол хлынула жидкость. Зеленоватая, густая дрянь волнами заливала пол, запах усилился в разы — химия, гниль, что-то органическое и отвратительное, как на скотобойне в жару.

Из капсул посыпались клоны. Недоразвитые, полуготовые, уродливые, мертвые и живые. Некоторые еще шевелились — падали в лужи зеленой жижи, барахтались, хрипели, пытались встать на слабые желеобразные ноги. Другие просто шлепались на пол мертвыми комками уродливой биомассы. Один недоклон — тощий как скелет, с огромной головой размером с арбуз и маленькими ручками-обрубками — упал рядом со мной, зацепился липкими пальцами за мою ногу. Смотрел снизу вверх пустыми водянистыми глазами, открывая рот и будто пытаясь что-то сказать, но получались лишь невнятные булькающие звуки. Я скривился и отшвырнул его пинком. Недоклон отлетел, плюхнулся обратно в жижу лицом вниз, дернулся пару раз и затих.

Я стоял среди трупов и луж крови, тяжело дыша и оглядывая учиненный мною бедлам. Несколько убитых клонов, разбитые капсулы, зеленая жижа по всему полу, недоклоны барахтаются и хрипят… Красота, блин!

И тут мой взгляд упал на пульт управления, в который меня недавно вмазало.

Консоль. Панель с кнопками, экранами, индикаторами… И инженерный разъем. Стандартный, универсальный, для прямого подключения систем.

Усмехнулся. Ну надо же, какое совпадение.

— Симба, — позвал мысленно. — Скажи, а ведь вирус еще с нами?

— Так точно, шеф. Архивирован вместе с остальной информацией в защищенном хранилище.

— Отлично. Приготовь его к использованию.

Я активировал правый клинок и шагнул к консоли.

— Ну что, профессор, — пробормотал я. — Давайте-ка немножко поправим ваши разработки…

Я размахнулся и вогнал клинок в разъем до упора.

Из динамиков тут же заорал Плесецкий — спокойный, почти ласковый до этого голос сейчас сорвался на истеричный визг:

— НЕТ! НЕ НАДО! ОСТАНОВИСЬ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ⁈ АНТЕЙ!!!

Я лишь усмехнулся. Похоже, я на верном пути.

— Симба, активируй вирус. Давай внесем свою лепту в эти инновационные открытия…

— Слушаюсь, шеф. Активирую, — мне показалось, или в голосе Симбы скользнуло ехидство?

Послышалось легкое жужание. Я буквально видел, как через клинок потоком шли данные, как вирус внедрялся в систему бункера, пробивал защиту, расползался по сети…

Плесецкий в динамиках заходился в крике:

— ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ ЧТО ТВОРИШЬ! СТОЙ! ОСТАНОВИСЬ!

Голос оборвался, заглох. Секунда тишины. Потом снова — уже другой, холодный, злобный, полный ненависти:

— Ну что ж. Ты сам нарвался, щенок. Я хотел по-хорошему. Теперь не жалуйся.

— Да-да, конечно. По хорошему, — хмыкнул я.

— Передача завершена, — отрапортовал Симба.

Отлично.

Я выдернул клинок из разъема и втянул его обратно в предплечье. Огляделся, нашел камеру на потолке, и, широко улыбнувшись, посмотрел прямо в объектив, представляя, как сейчас где-то там корежит от ненависти Плесецкого. Желая усилить эффект, я поднял руку и показал камере средний палец,

— Идите на хер, профессор! — громко и отчетливо проговорил я, развернулся и побежал к выходу. Где-то там ждал грузовой лифт, готовый отвезти меня на поверхность. Нужно бы воспользоваться им побыстрее, пока системы бункера еще функционируют.

Позади завыли новые сирены — три, четыре сразу, разными тонами. Автоматика бункера сходила с ума, получив ударную порцию вируса.

Вот и хорошо. Вот и славно. Пусть развлекается.

А мне пора сваливать.