Осада вечности

Глава 17

Советы этой троицы уже сидели у Розалины Арцыбашевой в печенках, и ей ничего не оставалось, как запереться от них в уборной. Собственно говоря, по нужде, ни по большой, ни по малой, ей не требовалось, и вообще на опорожнение кишечника у Розалины обычно уходила пара минут. Теперь она с мрачным видом уже около получаса восседала на унитазе. Где еще на крошечной даче можно уединиться, побыть наедине с собой?

Снаружи слышались приглушенные голоса. Наверняка охранники теряют терпение. Им нужно в срочном порядке принимать решения, действовать. Еще несколько секунд, и в дверь робко постучит Мария или Юрий и спросит, все ли в порядке. Никуда не денешься, придется покинуть единственный приют. После чего вновь попасть в их заботливые руки. Вот только от этой заботы ей уже тошно.

Розалина тянула время.

Она мечтала об одном — чтобы ее оставили в покое, чтобы она могла побыть одна. Странно. Еще несколько месяцев назад мысль об одиночестве показалась бы ей чудовищной. Сейчас же это стало пределом ее мечтаний. Розалина встала, размышляя, с каким мрачным удовольствием она играла бы сейчас по факсу в заочные шахматы. Выпрямилась и для пущей убедительности спустила воду — слегка радиоактивную воду Днепра, что протекал лишь в нескольких километрах отсюда. Набрав в рукомойник воды, она посмотрела на себя в зеркало.

Еще несколько лет, и ей стукнет — ну кто бы мог подумать! — ровнехонько сто. Розалина критически осмотрела себя. Да, за последнее время она слегка ссутулилась и стала ниже ростом. Проклятый остеопороз, результат нескольких месяцев заключения у Возлюбленных Руководителей без лекарств и витаминов. Теперь уже ничего не исправить. Стоит только начать терять кальций, как его больше не восстановить. По крайней мере ей удалось остановить потерю. Так что в целом выглядит она лет на семьдесят пять, ну, семьдесят восемь, ни годом больше.

Хотя на самом деле ей уже далеко за девяносто. Другая бы на месте Розалины наверняка сказала, что пожила — и хватит. Зачем все эти попытки продлить существование, не пора ли подвести черту?

Но дети зеков стремятся продлить ей жизнь. Спасти от всего того, что угрожает ей за стенами дачи. Как можно ответить грубостью на эту искреннюю заботу, даже если это ее и тяготит?

Розалина открыла дверь и тотчас нос к носу столкнулась с Марией. Девушка держала наготове полотенца, и не потому, что в них действительно была необходимость, просто ей требовался предлог.

— Все в порядке, — заверила ее Розалина с грубоватой теплотой. — Можешь убедиться, что я не отбросила в сортире коньки. Убери свои дурацкие полотенца и сядь, незачем вокруг меня суетиться.

Дача доктора наук Розалины Арцыбашевой имела только четыре комнаты, но лишь потому, что больше ей и не требовалось. Кстати, дачу эту она унаследовала от отца, но сам дом был новый, хотя и построен на той же земле, на том же холме в пятидесяти двух километрах от Киева, и из него открывался тот же самый милый ее сердцу вид на Днепр. Старый отцовский дом тоже был четырехкомнатный, только построен он был наскоро из грубо обтесанных бревен, материалом для которых служили вековые деревья на вершине холма. Вряд ли то жилище могло похвастаться хотя бы малой толикой комфорта. Старая дача почти не отапливалась, если не считать одной-единственной печки и лабиринта медных труб, которые, по идее, должны были подавать тепло в спальню. Никакого электричества и водопровода не существовало и в помине. Но и эту, с позволения сказать, «дачу» у семьи отняли после того, как деда объявили «врагом народа» и он загремел в сталинские лагеря.

Когда Розалина наконец получила признание в своей области, ей удалось выкупить дачу, причем недорого, а все потому, что весь район попал в зону радиоактивного заражения. Старую постройку Розалина снесла, а на ее месте выстроила теперешнюю. Что уже обошлось ей в копеечку, поскольку строители за работу в зараженной зоне потребовали тройную плату.

В просторной гостиной Тамара и Юрий с угрюмым видом смотрели по телевизору новости. На экране в данную минуту красовалось изображение Чудика и обоих Доков — их переводили из одного места содержания в другое, однако Розалина так и не поняла куда, потому что звук был выключен.

— А где Богдан? — поинтересовалась она.

— Уехал в поисках телефона, который не прослушивается, — сказала Тамара. — Скоро должен вернуться. Он говорит, что сегодня нам надо уехать отсюда, самое позднее — завтра утром. Кстати, с почтой пришла еще одна повестка.

— Ну что ж, — пожала плечами Розалина и махнула рукой в сторону самовара.

Мария взялась готовить ей чай, а Розалина тем временем уселась в удобное раскладное кресло, нагретое до температуры ее тела. Слава Богу, оно не застелено на случай гостей — дело в том, что на даче кровать имелась только у Розалины.

Розалина не стала уточнять, что за повестка. Она и без того все знала. Кто-то науськал деревенского старосту вновь затеять возню вокруг права собственности на дачу. Чистейшей воды крючкотворство. Никто не отрицал, что дача является собственностью Розалины Арцыбашевой. Заморочка в другом — согласно официальным данным, о чем имелась соответствующая запись в книге регистрации актов гражданского состояния, Розалина Арцыбашева числилась умершей. А поскольку покойная не оставила после себя завещания, ее собственность в соответствии с действующим законодательством отчуждалась в пользу государства. И хотя в некотором смысле новая Розалина Арцыбашева являлась правопреемницей умершей, последнее веское слово должен был сказать суд.

Да-да, чистейшей воды крючкотворство. Истинная же причина заключается в другом — кому-то очень хочется вытащить ее из надежного убежища. С какой целью — она могла только догадываться, хотя наверняка за этим кроется что-то малоприятное.

Розалина взяла с подноса кусочек сахара, положила в рот и принялась медленно потягивать сквозь него чай. Тамара тем временем указала на экран.

— Доктор, а страшно оказаться в плену у этих чудищ? Скажите, чего вы боялись больше всего?

Юрий хмыкнул в ответ на такую наглость, но Розалина покачала головой — мол, ничего. Она была благодарна всем, кто составил ей компанию во время добровольного заключения здесь, на даче, тем более к юной и наивной Тамаре, к которой она привязалась всей душой. Розалина языком передвинула сахар за щеку и кивнула.

— Как не испугаться, моя милая. С чем это можно сравнить? Тесно, все на взводе, переживают, трясутся. Тюрьма она везде тюрьма, разве что от вас пахнет приятнее, чем от тех инопланетян. — Розалина с теплой улыбкой посмотрела на своих сторожей. — Наверное, здесь все-таки лучше, потому что, коль Богдан задерживается, я, пожалуй, пойду покручу педали.

Тамара кивнула и отправилась налаживать тренажер.

— Кстати, а где Богдан? — с тревогой в голосе спросила Мария.

И все-таки где он? Налегая изо всех сил на рычаги тренажера, Розалина смотрела в окно на заснеженный сад и мучилась тем же вопросом. Странно, какое-то время назад она пыталась оттянуть этот неприятный момент, а вот теперь, наоборот, мечтала, чтобы все поскорее кончилось. Склон холма покрывал толстый слой снега, но здесь, за толстым двойным стеклом с прослойкой из инертных газов, было тепло и уютно. Впрочем, Розалине было прекрасно известно, какой лютый мороз там снаружи и что значит уйти отсюда в такую стужу. Одна мысль о морозе пробирала ее до костей.

Нет, ей не хотелось покидать дачу, ну никак не хотелось. Но Богдан стоял на своем. Уезжаем, и все тут, заявил он ей.

Что ж, может, он и прав. Начать хотя бы с того, что некрасиво держать людей там, где все пропитано цезием. Даже здесь, на даче, уровень радиации превышает норму. Ненамного, конечно, но все-таки. От такого не умирают. И даже не болеют. Розалина сама прожила здесь несколько лет, пока не ввязалась в авантюру с экспедицией на орбитальную станцию. Да, но тогда, кроме нее самой и старой домработницы, здесь никого не было. Обеим уже давно перевалило за ту черту, когда годом больше, годом меньше, не представляет особой разницы. Что им радиация? Если она и представляет опасность, то лишь для не родившихся младенцев. Это они появляются на свет с поражением сердца или мозга, это у них как на дрожжах растут опухоли, да что там говорить… Да, ей не рожать. А каково молодежи, которая ее здесь охраняет?

Богдан сказал, что люди всё прекрасно понимают и следят за тем, чтобы не перебрать дозу. Кстати, об этом позаботился именно он. Ведь Богдан по образованию врач. Это благодаря его стараниям Розалине удалось вырваться из киевской больницы, где она не чувствовала себя в безопасности. Да и Богдан говорил то же самое. И вообще без него как без рук. Это он убеждал тех, кому не терпелось «взять у нее интервью», что Розалина Арцыбашева слаба и ее не стоит беспокоить. Нет, такому человеку нельзя не доверять. Когда-то его дед, товарищ деда Розалины по ГУЛАГу, сделал все для того, чтобы его друг остался жить. И вот теперь Богдан отыскал таких, как и он сам, потомков бывших политзаключенных, чтобы те охраняли ее и обслуживали: Тамара, которая приходилась ему племянницей, Юрий и Мария, как и он — внуки бывших зеков. В конце концов, самую важную роль сыграли родственные связи, что типично для патриархальной Украины. Этого не могла не признать закоренелый космополит Розалина Арцыбашева.

Увы, не для всех. Есть на Украине и такие, кто желал бы видеть на ее месте Великую Империю, вторую Киевскую Русь. Для этих националистов первое место занимает идея государственности, которой подчинялись бы и семья, и отдельно взятый человек.

Розалина не понимала этих людей. Она не имела ничего против национальной гордости. Она сама гордится своей принадлежностью к украинской нации. Застарелые обиды на москалей — что ж, и это можно понять. Ведь еще со времен Московской Руси, а затем при советском режиме русские не переставали выражать свое презрение к украинцам — к их языку, традициям, к самому украинскому народу. Разве не они построили на украинской земле эту чудовищную Чернобыльскую электростанцию — тяжкое наследство, от которого украинцы страдают и по сей день? Но страшнее всего — стремление русских превратить Украину в заштатную провинцию. Безумие, полнейшее безумие.

Что, однако, не исключает его реальности. За свою долгую жизнь Розалина Арцыбашева успела уяснить одну горькую истину — чаще всего людьми двигает именно безумие.

Розалина как раз выходила из душа, когда до нее донеслись чьи-то взволнованные голоса. Шлепая по полу мокрыми ногами, она быстро накинула халат и принялась торопливо завязывать пояс, но уже в следующее мгновение поняла, что происходит. Тамара облачилась в теплую куртку и, взяв в руки ружье, приготовилась занять позицию у въезда в дом. Юрий уже повернул рубильник, приводивший в действие спрятанные под слоем асфальта мины, и держал палец на красной кнопке.

Розалина посмотрела в окно. Взгляды всех были прикованы к электромобильчику, который пробирался к даче сквозь снежные заносы. Машина принадлежала Богдану, однако он был не один.

Ага, подумала Розалина, выходит, он нашел не только телефон, который не прослушивается, но и кое-что еще. Мария посмотрела на вездеход в бинокль.

— За рулем Богдан, — доложила она, — а с ним двое мужчин и женщина. Одного я знаю — это Василий. Двое других — люди чужие.

— Останавливаются, — добавил Юрий.

Мария отняла от глаз бинокль и неуверенно посмотрела на остальных.

— Ну что, будем взрывать мины?

Юрий даже не посмотрел в ее сторону, а спешно бросился к телефону.

— Тамара? Сейчас они выйдут из машины. Держи их на прицеле, Даже если Тамара и ответила, слов ее Розалина не расслышала.

Но Юрий был прав. Машина остановилась, и из нее вышел Богдан, а вслед за ним женщина. Пару секунд спустя, с трудом протиснувшись из-за передних сидений, появились и двое мужчин.

— Этих я вижу впервые, — доложила Мария, и Розалина сжала от напряжения зубы.

— Дай взглянуть!

Она вырвала у помощницы бинокль и, приставив к глазам, принялась рассматривать непрошеных гостей.

— Я их знаю. — Розалина опустила бинокль. — По крайней мере двоих. Это Пэт Эдкок и Дэн Даннерман. Мы вместе были в плену.