Обожаемый и осуждаемый

Глава 4 Марсель

Поезд Париж-Марсель очень быстрый. Скорость в пути — 300 километров в час. Но в вагоне это почти не чувствовалось — движение настолько плавное, что смена пейзажей за окном казалась рекламным роликом для туристов. Пригороды Парижа с промзонами сменили аккуратные французские деревушки, зеленые поля и виноградники. Потом началась холмистая местность, которая постепенно становилась все более скалистой, появились первые оливковые рощи, сосны на скалах. Терракотовые крыши, яркое солнце, цветущие деревья — чувствовалось, что они едут на юг. Хару брал с собой книгу, но в итоге как минимум полтора часа из трех пялился в окно.

В груди словно взрывались пузырьки газировки — казалось, что он на пороге чего-то важного… он вроде и понимал, что это просто так ощущается исполнение мечты — он ведь всегда хотел прокатиться на поезде по Европе — но все равно почему-то в нем жило ощущение, что в Марселе его ждет что-то особенно хорошее.

В дороге менеджер Пён купил им кофе в бумажных стаканчиках, но с разговорами не лез, просто молча сидел рядом. В Сеуле уже поздно, так что прекратились и бесконечные сообщения от сотрудников агентства. Хару наслаждался поездкой.

Вокзал в Марселе встретил шумом толпы. Было много туристов с объемными рюкзаками за спиной, так что к выходу пришлось пробиваться достаточно долго. Вокзал не особо-то ухоженный — много мусора. Запах от переполненных баков смешивался с запахом кофе и выпечки — внутри вокзала много сетевых кофеен. Когда Хару все же выбрался на улицу, то действительно ощутил, что море близко — в воздухе чувствовался этот соленый морской запах. Оглянулся — здание вокзала выглядело внушительно.

Вместе с менеджером Пён они спустились по длинной старинной лестнице — по краям стояли статуи, а с верхних ступеней открывался шикарный вид на город — и сели в такси. Дорога от Парижа до Марселя заняла чуть больше трех часов, а вот от вокзала Марселя до отеля добирались аж сорок минут. Хару открыл окно и с любопытством разглядывал все вокруг. Марсель казался более шумным, чем Париж — машины здесь чаще сигналили, люди на улицах активнее жестикулировали, а фасады старых зданий соседствовали с уличными лавочками-однодневками и… горами невывезенного мусора. Вообще, мусора хватало и в Париже, но там он как-то менее бросался в глаза, его старались убрать хотя бы с туристических маршрутов. Здесь же в жилых кварталах — просто горы мешков, которые ждут, пока начнут работать городские службы.

Уже настал вечер и они попали в традиционную дорожную пробку — кажется, это характерно для всех больших городов. Солнце клонилось к закату, «морской» запах словно усиливался с каждой минутой, таксист временами бубнил что-то себе под нос по-французски: кажется, материл традиционных «дураков на дорогах».

Их отель был современным, но оформленным «под старину». Девушка на ресепшене сначала внимательно их рассмотрела, а потом удивленно улыбнулась Хару и обратилась к нему по-английски:

— О, вы тот парень из рекламы кофе!

Хару смущенно улыбнулся и кивнул.

— Мы рады приветствовать вас в нашем отеле. Я так понимаю, это вас нужно зарегистрировать в одном из номеров для группы из Южной Кореи?

Менеджер Пён — а он неплохо говорил по-английски — тут же начал разговаривать с девушкой, объясняя ситуацию. Их нужно вписать в уже занятые номера. Так как остановятся они здесь больше, чем на неделю, Хару смог заранее выбить себе право жить с Тэюном — хотелось простого, человеческого «болтать по вечерам обо всем подряд».

Тэюн же и выбежал встречать Хару. Он тут же радостно сообщил, что ему очень понравилась ехать в поезде, а Чанмин умудрился спать, когда за окном такие виды.

— Вы не ужинали? — уточнил менеджер Пён.

— Нет, — покачал головой Тэюн, — Кто-то из стаффа вроде уже уходил на поиски пропитания, но мы ждали Хару. Хотим пойти в итальянский ресторан.

Хару с удовольствием согласился, но попросил сначала все же отпустить его в душ. Тэюн весело фыркнул:

— Ну, в этом я и не сомневался. Иди, вылизывай шерстку, потом пойдем есть пасту и пиццу!

Хару, улыбаясь, беззлобно пихнул Тэюна локтем: теперь еще и этот постоянно над ним подшучивает из-за фанатского образа «кота».

Их хореографом был Энзо, парень не старше тридцати, среднего роста, худой и загорелый. У него были слегка вьющиеся темные волосы, которые на солнце выгорели естественно, а не с помощью парикмахеров. Он часто убирал длинные пряди с лица, прочесывая волосы всей пятерней. А еще много смеялся и, казалось, вообще не мог стоять на месте. Даже когда парни просто отрабатывали танец, Энзо ходил туда-сюда и внимательно всех рассматривал.

Общались на английском, услуги переводчика почти не требовались. Английский Энзо был примерно на том же уровне, что у Тэюна и Сухёна, но подвижная мимика и находчивость позволяли ему многое объяснять вообще без слов. Часто его указания вообще сводились к «та-та-та» и «пам-пам».

Хару сначала немного переживал, что не все будет понимать, он не считал, что его уровень английского позволяет ему нормально общаться. Но с Дерошем он практически не испытывал проблем — знание базовой грамматики и онлайн-переводчик позволяли вести беседу практически без проблем. С Энзо было еще проще. Хару вообще понял, что ему относительно легко дается язык на каком-то бытовом уровне. Энзо сказал, что у Хару сильный акцент и звучит его французский временами очень странно, но его понимают, а это огромный плюс. Особенно, когда ты хочешь гулять по городу, где не очень-то любят говорить по-английски. Хару уже мог здороваться и прощаться, благодарить, заказывать еду, узнавать цены, выучил название практически всех фруктов.

Вообще, фруктами они отъедались от души. Хару в первый же вечер нашел ближайшую фруктовую лавку, так что каждое утро парни покупали там несколько килограмм чего-нибудь и уплетали это всемером, прямо по дороге в танцевальный зал. Продавец, кажется, считал их людьми из голодного края — худые, бледные, покупают фрукты и начинают их есть практически сразу же, еще и споря насчет того, кому достанется самая мягкая груша. Объяснить продавцу, что дорогие для Европы весенние фрукты стоят как минимум в полтора (а то и два) раза дешевле, чем в Корее, смысла не было. Тэюн как-то вечером проводил прямой эфир и тоже не выдержал: рассказал, что они тут объедаются свежими фруктами и каждый вечер пьют апельсиновый сок, потому что в их танцевальном зале есть соковыжималка, а в ближайшем супермаркете акция на безумно сладкие апельсины.

На самом деле, в Марселе они не только разучивали хореографию к трем песням, а еще и снимали контент. Менеджер Квон постоянно ходил за ними с камерой, снимая практически все, что они делают во время подготовки к первому камбеку. Каждый день парни записывали тик-ток челленджи, тем самым подготавливая контент на месяц вперед. Да, тренды за это время устареют, но некоторая музыка и не была популярна — они просто придумывали все на ходу.

В Париже группа снимала тизеры, так что прилетели туда они одни, а вот танцоры прибыли сразу в Марсель. С их командой Хару познакомился еще в Корее. Его уже тогда удивило наличие девушек — по задумке, в треке «Salty skin» будут элементы румбы или сальсы — по крайней мере, такой запрос делали для Энзо.

И танцовщиц прислали… как минимум, симпатичных. Это тоже был способ немного сократить расходы: в клипах не важна актерская игра, подойдут просто симпатичные, поэтому роли достались девчонкам из подтанцовки.

И это было забавно, потому что все девушки были старше парней из группы. У партнерши Хару вообще уже двое детей — на время съемок они остались с ее мамой. Все танцовщицы — взрослые, уверенные в себе, пять из семи уже хореографы, а не просто работают в подтанцовке. Им не страшно нытье фанаток группы, они просто строят карьеру. Засветится в клипе популярной группы — хороший буст и для собственных социальных сетей, и для будущего. Понятно было, что их будут хейтить, но отношение к этому соответствовало их возрасту — сначала осуждают, а потом записываются на мастер-класс, чтобы узнать подробности работы танцовщицы с любимыми айдолами. Если брать в расчет возраст, правильнее было бы называть их женщинами… но у Хару язык не поворачивался приравнять их к «аджумам». Самой молодой было двадцать шесть, самой взрослой — тридцать пять, выглядели все максимум на тридцать, и то только потому, что о чудесах корейской косметологии Хару знал не понаслышке.

Танцевальная группа училась в разы быстрее айдолов. Шэнь и Юнбин, конечно, прекрасно успевали за темпами репетиций, а вот Хару было трудновато. Элементы сальсы были непривычны — он раньше ничем таким не занимался, а тут еще нужно взаимодействовать с партнершей, при этом тщательно следя за тем… где он до нее дотрагивается. Партнершам их, судя по всему, было плевать, а вот фанаткам в будущем — совсем даже нет. Поэтому все прикосновения были строго в духе спортивных бальных танцев — никакой талии, рука должна лежать чуть ниже лопаток партнерши.

Это было сложно, но уже первые варианты записи выглядели очень красиво. Не зря же Минсо набрала не случайных девчонок из танцевального кружка, а профессионалок, которые нередко брали на себя основную работу в танце. Хару еще, полушутя, предложил поставить для Шэня и его партнерши, Сэны, номер-вступление, на минуту примерно. Сэна была многократной чемпионкой по спортивным бальным танцем, ушла из спорта несколько лет назад, сейчас преподает. Она на разминке иногда показывала, как реально могут двигать ногами «сеньоры» в спортивных танцах. Это было так быстро, что Хару иногда вообще не понимал, как она такую «вертушку» сделала. Шэнь был единственным, кто более-менее за ней успевал. Энзо вообще пел ей хвалебные оды, называя «Déesse de la danse» — «богиня танца». Иногда и вовсе переходил на «ma déesse», то есть — «моя богиня». Собственно, это прозвище к ней и пристало, уж слишком «вкусно» Энзо ее называл, в его голосе чувствовалось такое искреннее восхищение, что заслушаешься.

Минсо идею со вступлением одобрила. Мало того — она немного изменила планы и теперь Шэнь будет главным героем клипа «Salty skin», хотя первоначально туда планировали поставить Чанмина. Чанмин заметно расстроился из-за этих перемен, но говорить никому ничего не стал — просто это было заметно. Вот только Хару был уверен, что это вступление станет очень популярным. Высоченный Шэнь легко носил легкую Сэну, подкидывал ее, крутил вокруг себя. Иногда могло показаться, что в таких движениях парню сложнее, но это было совсем не так. Чтобы элегантно обвиться вокруг партнера, нужно иметь очень сильные мышцы и хорошую координацию. Сэна летала вокруг Шэня, словно птичка вокруг цветка, это выглядело и горячо, и безумно красиво и совсем нетипично для к-поп сцены.

Зал для их группы был доступен с восьми утра до пяти вечера, причем уйти полагалось чуть раньше пяти. По вечерам здесь преподают мастер-классы, да и им всем нужно отдыхать.

У группы был четкий распорядок — встают еще до семи утра, завтракают в отеле, как правило — чередуют разные виды яичницы. Потом идут до студии пешком, это минут пятнадцать в одну сторону, если по прямой. Но они идут в обход — заходят за фруктами, выбирают каждый день новый маршрут в навигаторе… ладно, Хару каждый раз выбирает новый маршрут, остальные ходили бы по прямой все время. В студии все неспешно разминаются, репетируют некоторые старые танцы — так, чтобы не забыть — но не особо интенсивно, просто чтобы разогреться. В десять утра приходит Энзо, с ним начинается разучивание танцев. После полудня — перерыв на обед. Так как танцевать на полный желудок сложно, перерыв длится полтора часа. Это дает возможность ходить в разные кафешки поблизости. Студия расположена неподалеку от района Le Panier, проблем с кафешками здесь нет. После обеда снова репетируют с Энзо и подтанцовкой. В половине пятого уходят в гостиницу — при танцевальном зале нет душевых, а несколько часов в танцевальной студии просто вопят о необходимости смыть с себя пот. Вечером иногда ходили гулять. Первые два дня — большой компанией, но затем вытаскивать парней на улицу становилось все сложнее, в итоге, на третий день репетиций пошли вчетвером — Чанмин, Ноа и Сухён остались в гостинице, на четвертый — втроем, потому что Шэнь запросил пощады, на пятый — вдвоем, потому что уже и Тэюн заявил, что хочет только спать. Зато вместе с Юнбином они дошли до музея — MuCEM, это Музей цивилизаций Европы и Средиземноморья.

Марсель был очень колоритным. Южный город, сплетение культур. Очень много мест, где можно встретить образцы уличного искусства. Например, квартал Le Panier, который находится совсем недалеко от танцевальной студии, имел огромное количество образцов стрит-арта. Энзо посоветовал сходить в Cours Julien — это молодежный район, там даже бывали выступления уличных танцоров, мини-баттлы на потеху публике.

На Le Panier, к слову, были и лавки с винтажной одеждой — правда, немного. Хару не собирался ехать специально за одеждой в другую часть города, но имеющиеся магазинчики обошел… и купил первую неприлично дорогую сумку уже для себя.

Вообще, она стоила почти в десять раз дешевле, чем Chanel для мамы, но это была коллекционная вещь, мимо которой Хару просто не смог пройти. Louis Vuitton, та самая «дорожная» модель, которая идеально подходит для ношения спортивной формы. Но главное не это. Сумка была из какой-то художественной коллаборации. Она с котиками. Прямо поверх узнаваемого брендового узора были нарисованы разноцветные коты — забавные и безумно милые. Сумка даже в винтажном бутике стоила полторы тысячи долларов, но Хару просто не смог пройти мимо. Покупка сумки не только лишила его приличной суммы денег, но еще и стала новым поводом для веселья парней — Хару опять притащил что-то «с котами».

Потом Хару объяснили, что он еще дешево отделался — так как коллаборация прошла, вещи приобрели статус коллекционных и поэтому цены на них обычно выше, чем у сумок из бутика. У Хару на сумке был дефект — она попала под дождь, промокла, ее неправильно высушили, поэтому мягкая кожа на ручках потрескалась. Но это оригинал — с коробкой, сертификатом, всё официально. Хару планировал просто заменить ручки в Сеуле — мужчина в той мастерской, где все делают из натуральной кожи и где уже привели в порядок ту Chanel родом с корейской барохолки, берет за свою работу в разы меньше, чем люксовые бренды.

А в свой первый групповой «выходной» в Марселе парни поехали сначала на море, к бухтам, которые местные называют Calanques. Добирались на катере, с собой везли все для пикника. Даже искупались в практически ледяной воде. В бухтах она казалась бирюзовой, совсем не как море в самом Марселе. Потом на этой же яхте отправились к замку Иф, тому самому, о котором говорилось в «Графе Монте-Кристо». Правда, все это — под камерами, менеджеры записывали первый выпуск развлекательного шоу для их YouTube-канала. Но Хару все равно кайфанул, камеры его не смущали. И это при том, что он в этой своей жизни не умел плавать — просто не было возможности научиться. Вместе с Тэюном и Сухёном, такими же «сухопутными», он полез в воду в спасательном жилете. Хару подозревал, что плавать он бы научился быстро — принцип-то знает, но делать это в ледяной воде… вряд ли хорошая идея.

На этом их спокойная жизнь почти туристов закончилась — настало время записывать клипы.