Обожаемый и осуждаемый

Глава 19 Один разговор

Хару, в некотором роде, повезло. Как только он подошел к общежитию, то увидел Чанмина, выходящего из такси. Хару его окликнул, чтобы тот не заходил без него.

— Только не говори, что и ты мне собираешься нотации читать, — буркнул Чанмин, когда Хару подошел.

— Нотации? — немного удивился Хару. — Не собирался. Но — согласись — поговорить нам нужно. И, как мне кажется, вдвоем… а то Тэюн рискует не выдержать и врезать тебе пяткой в челюсть — он может, я видел.

Чанмин хмыкнул, словно признав высокую вероятность такого исхода.

— Ладно, пойдем…

— Тут рядом есть ресторан барбекю, — предложил Хару, — Возьмем на двоих немного мяса.

— Можно и не немного, я не ужинал, — ответил Чанмин.

Они не разговаривали по дороге, да и идти было недолго — минут пять. Зашли в небольшой ресторанчик, который еще и не каждый найдет — он спрятан во дворах. Так как ресторан расположен в бывшем жилом доме, вместо одного большого зала — несколько маленьких. Хару знает, что самую маленькую комнату открывают редко, только когда все остальные заполнены — официанты не любят туда заходить, да еще там и нормального окна нет. Но, как Хару и предполагал, их с Чанмином с удовольствием туда посадили.

Это небольшое помещение, крошечное окошко под потолком служит скорее для проветривания, чем для света. Стулья жесткие, но на каждом — по миленькой подушке с оборочками по краям, чтобы сидеть было удобнее. У дверей, на вешалке, висят клеенчатые фартуки для тех, кто боится испачкаться. Хару и Чанмин не боялись. Им сразу включили вытяжку и вентиляторы и пообещали принести лучшее мясо еще до того, как Хару что-то заказал.

— Вас в округе все знают? — спросил Чанмин.

— Почти. Посреди богатого Каннам-гу — райончик с жителями, которые едва преодолели черту бедности. Да, мы все знакомы если не лично, то через кого-то третьего.

Чанмин кивнул. Дверь комнаты открылась, впуская сразу двух официантов. Сначала зашел парень, высыпал угли в нишу, тут же накрыв их специальной крышкой с редкими отверстиями — это нельзя назвать решеткой, скорее что-то вроде дна сковородки с дырочками, чтобы жар выходил, а кислород попадал внутрь. Как только с углями было покончено, девушка начала выставлять на стол закуски и основное блюдо — тонкие пласты маринованной говядины.

Хару открыл специальный ящик в торце стола — в корейских ресторанчиках приборы редко приносят отдельно, они хранятся прямо так, с запасом. А салфетки — это рулон туалетной бумаги, чаще всего его подвешивают к лампе, которая висит над столом.

Чанмин попросил пива, Хару — зеленый чай. В таких ресторанах заваривают китайский, горьковатый из-за чрезмерной крепости. Но сладкие напитки Хару не любит, а алкоголь старается по возможности не употреблять.

Парни все так же молча выложили на жаровню первые кусочки мяса, положили в миски рис из общей большой чаши. Как раз принесли пиво и чай.

— Даже тут ты правильный до зубовного скрежета, — буркнул Чанмин, переливая пиво в стакан.

Хару рассеянно посмотрел на свой чайник, потом на Чанмина:

— Тебе принципиально, чтобы я с тобой выпил? — уточнил он.

— А ты бы выпил?

— Я не против выпивки в принципе, просто не люблю, — ответил Хару, — Потеря контроля меня скорее пугает, чем расслабляет.

— Я же говорю: правильный до зубовного скрежета. Не пьешь, не куришь, девчонок не клеишь, ни с кем не споришь…

— Не пью, потому что в семье были люди с зависимостью, — честно ответил Хару, — Курить… я и так легкие едва не выплевываю после тренировок, куда еще травиться? Девчонок… можно подумать, ты это делаешь… с нашим-то графиком и внимательностью сасэнов. А про споры… Вообще-то, я часто этим занимаюсь, но предпочитаю делать это за закрытыми дверями. Прилюдный спор с начальством — гарантия остаться неуслышанным. Всем сложно признать ошибку перед большим количеством людей, тет-а-тет переубедить человека проще.

— Ты поэтому позвал меня ужинать без остальных? — хмыкнул Чанмин, забирая с жаровни свой кусочек говядины.

— А что, было бы лучше говорить в присутствии младших? — фыркнул Хару и тоже потянулся за мясом.

Как он и помнил, сливочный маринад здесь был отменным. Это не сливки, разумеется: либо соевое молоко, либо тофу. Состав блюда в таких ресторанчиках не указывают — живут за счет семейных рецептов маринадов, этим и заманивают клиентов.

[*Сливочный маринад в странах Азии делается с использованием кокосового или соевого молока, тофу или мисо. По вкусу не сливки, конечно, но где-то рядом.*]

— Вкусно! — восхитился Чанмин. — И почему вы раньше нас сюда не водили?

Было видно, что ему реально понравилось, аж глаза засияли.

— Попробуй практически любую закуску и поймешь, — улыбнулся Хару.

Словно для компенсации вкуса нежного мяса все остальное здесь очень острое, далеко не все парни в группе смогут насладиться такой едой.

Вообще-то Хару поужинал дома, а завтра после обеда съемки. Лучше бы воздержаться от переедания… но отказаться от вкусного мяса — это слишком жестоко. Просто надо постараться съесть поменьше. К тому же — он сюда не ради еды пришел.

— Итак, ты на меня злишься, — сказал Хару.

Чанмин от неожиданности едва не подавился. Он пару раз кашлянул и удивленно уточнил:

— Вот так сразу, без прелюдий?

— А смысл? — пожал плечами Хару. — Обстановка внутри группы все более напряженная. Ты — самый старший, парни не будут с тобой ссориться, чем ты временами и пользуешься…

Чанмин недовольно насупился, но взгляд отвел:

— Не перегибай, — буркнул он.

— И не думал. Споры из-за мелочей, хлопанье дверьми, Сухён иногда в гостиной до полуночи сидит, потому что боится заходить в комнату до того, как ты уснешь. А, и психованный Тэюн, с которым вы уже несколько раз ссорились.

— И поэтому ты решил, что я злюсь на тебя? — уточнил Чанмин. — С тобой-то мы не ссорились.

— Это было бы сложно, если учесть обстоятельства… и то, что меня вообще сложно вывести из себя, — равнодушно пожал плечами Хару.

Чанмин тяжело вздохнул, выложил на жаровню новую порцию мяса, помолчал еще несколько секунд, и только потом ответил:

— Я не на тебя злюсь, а на агентство.

— Потому что оно тебя не продвигает, а занимается мной и Тэюном? — хмыкнул Хару.

— В декабре — тобой и Юнбином, потому что он был вторым по популярности после шоу. Теперь — тобой и Тэюном. А потом, скорее всего, тобой и Шэнем, потому что сейчас последнего активно обсуждают в сети.

Теперь уже Хару тяжело вздохнул и спросил:

— Ты помнишь, что говорила нам Им Минсо на встрече перед дебютом?

— Что твое продвижение — способ поднять популярность группы? — хмыкнул Чанмин. — Помню. Но на других-то у них времени и возможности хватает…

— Она обещала, что где-то через год после дебюта популярность получится выровнять, — прервал его Хару. — Год, Чанмин. Прошло чуть больше трех месяцев, они ведь не волшебники. Минсо показывала тебе запросы телеканалов?

Чанмин дернул подбородком и буркнул:

— Видел. Но удалось же тебе… ну, например, выбить место для Шэня в том челлендже? Он шел просто поддержать тебя, а в итоге — самое популярное видео в нашем ТикТоке.

— И все решилось на месте, за пару минут, причем после просьбы Амелии, — напомнил Хару. — И да, в то время наши вообще не придирались к предложениям о съемках. Напомнить, в каких бредовых шоу мы тогда снимались? Ту дурость с конкурсами для младшей группы детского сада я не скоро забуду…

— У нас у всех травма после того шоу, — расхохотался Чанмин.

Впрочем, уже через мгновение он снова стал серьезным. Забрал кусочек мяса с жаровни, тем самым словно дав себе время на раздумья. Хару решил продолжить:

— Ну, и самое главное — если ты злишься на агентство, то почему свое раздражение выплескиваешь на нас? Я понимаю, что ты хотел бы больше активности для себя, больше славы, так сказать… но мы-то тут при чем? Получается, что ты и на нас злишься? Давай уж откровенно, ладно?

Чанмин тяжело вздохнул, но отвечать все равно не спешил. Он съел один кусочек мяса, выложил второй, подцепил палочками что-то из закусок, выпил немного пива. Хару молча за ним наблюдал. Наверное, он поступает неправильно: вряд ли с психологической точки зрения полезно вынуждать человека говорить то, что он предпочел бы скрыть. Но это состояние шаткого, тревожного равновесия выводит его из себя. Хочется уже разом содрать этот пластырь, а не снимать его медленно, пытаясь не ранить чье-то эго.

Наконец, Чанмин заговорил:

— Иногда меня действительно это бесит. У тебя сольных проектов едва ли не больше, чем у группы. Постоянно что-то происходит, какие-то съемки, шоу, важные знакомства… ты ведь даже не хотел быть айдолом! Да, мне часто кажется, что это несправедливо. Тэюну тоже вся эта индустрия до одного места. Как и Юнбину. В плане Шэня еще не так обидно — он-то ради этого места с детства жопу рвал, мечтал о сцене. А вы просто пришли на шоу, поразили всех красивыми мордашками — и вот уже все от вас без ума.

У Хару болезненно кольнуло в груди. Поразили красивыми мордашками? То есть, несколько месяцев без нормального сна, его болезненная худоба из-за проблем с питанием — это так, случайность?

— То есть, ты на нас злишься, потому что мы втроем — конвенционально красивы по мнению корейских зрителей? — уточнил Хару.

Он надеялся, что его голос звучал ровно, потому что обидные слова вызвали злость. Слышать подобное от случайных людей в интернете — это одно. Но Чанмин-то был рядом, он вроде знал, сколько Хару вкалывал. От него действительно неприятно слышать, что победа на шоу зависела только от внешности.

— Конве-что? — нахмурился Чанмин.

— Конвенционально красив — значит, обладает тем типом привлекательности, которая сейчас… скажем так — считается модной. Типа… лет семьдесят назад девушка с формами — красотка, сейчас — жирная свинка.

Чанмин кивнул. Он молчал какое-то время, но потом все же продолжил:

— Ты же сам говорил, что музыка и слава тебе не особо интересны. А сейчас постоянно в работе, ни от чего не отказываешься…

— А ты бы предпочел, чтобы я отказывался? — уточнил Хару.

Чанмин пожал плечами. Кажется, вслух он этого говорить не хочет, но действительно бесится из-за того, что Хару, не стремившийся раньше к славе, хватается за любую возможность, которую ему предлагают в агентстве.

— Ты вообще помнишь, что я еще тогда говорил? — устало спросил Хару. — У меня ведь была цель, ради которой я пришел в эту индустрию. Я соглашаюсь на работу, потому что за нее платят. Даже если за участие в шоу не платят — это повышает мою популярность, появляется больше шансов, что заплатят позже за другую рекламу. Единственное, что я сделал для себя — это снялся в «Книжной симфонии». Но я люблю книги, мне это интересно… и ты сам мог ли предположить, что обсуждение литературных произведений может стать чуть ли не главным развлекательным шоу этой весны?

Чанмин снова недовольно отвел взгляд. А Хару не смог удержаться от продолжения:

— Ситуация Тэюна не сильно-то отличается. У него тоже не особо обеспеченная семья, у родителей — куча кредитов, причем не на модную одежду или отпуска, а на банальную технику для дома, оплату похорон родственника, больничные счета. Он тоже хочет получать рекламные контракты, хочет заработать, закрыть долги и начать уже жить так, как он сам бы хотел. Тебе это сложно понять — вряд ли когда-то твоя семья была вынуждена месяц жить вообще без любого мяса на столе, тебе бы и в голову не пришло покупать вещи в секондах и ходить пешком по сорок минут в одну сторону, потому что нет денег даже на общественный транспорт. То, что мы работаем ради денег, не делает нас менее достойными славы.

Словно из желания хоть что-то ответить, Чанмин недовольно произнес:

— Неужели ты еще не закрыл свои долги?

— На мне только официально два иждивенца — мои бабушка с дедушкой. Я оплачиваю учебу младшего брата. Он без преувеличения — гений, я считаю себя обязанным помочь ему раскрыться. У нас старый дом, который требует либо капитального ремонта, либо переезда. И налоги за этот дом платить мне. Я сам хотел бы получить нормальное образование, потому что внешность, уж простите, это не то, чем можно зарабатывать до конца жизни. А еще у меня есть свои мечты, свои желания, которые тоже требуют денег. Сейчас я закрыл только проблему с образованием. Медицинская страховка оформлена до конца этого года, потом мне нужно оплатить пять взносов. На новое жилье к концу года наберется хорошо если половина суммы. Нет, Чанмин, от возможности заработать я точно не буду отказываться. И, честно говоря, мне очень неприятно слышать это от тебя. Понятно, если бы от Ноа или Сухёна — они не общались со мной на шоу, не вели личные беседы и плохо понимают мою ситуацию. Но тебе я рассказывал. И ты вроде даже сочувствовал.

Закончив говорить, Хару выложил на жаровню сразу несколько кусочков мяса. На Чанмина он старался не смотреть.

Помолчав какое-то время, Чанмин признался:

— Я понимаю, что это неправильно… но не могу не злится. Практически половину своей жизни я посвятил тому, чтобы стоять на сцене. Мечтал о славе, о популярности… а в итоге вынужден постоянно видеть, как все это получают другие.

— Но ведь на шоу ты понимал, что… так сказать — что моя внешность может вытащить тебя в финал? — спросил Хару, по-прежнему не глядя на Чанмина.

— Знал, — не стал отпираться Чанмин. — Но я думал, что после дебюта все изменится. Но все стало только хуже. Я из кожи вон лезу, чтобы меня заметили и полюбили… а ты трусы фанатам показал, и это две недели всей Кореей обсуждали. Я уж молчу про то, что на шоу все говорили — Королевская Четверка, про нас всех… а сейчас она превратилась в тройку, без меня.

— Вот в этом вообще не стоит меня винить! — возмутился Хару. — Ты сам после окончания шоу отстранился от личного общения с нами. Уезжал на выходные первым, приезжал последним, от большинства наших приглашений отказывался. Фанаты ведь тоже это видят — мы внезапно начали ходить куда-то преимущественно втроем, без тебя. Как они должны были это интерпретировать? Мне даже в комментах пришлось отвечать, что мы не ссорились, просто у тебя другое расписание… соврал, к слову, хоть и не люблю врать. Ты даже в зале предпочитаешь заниматься отдельно.

— Насчет зала — простите, но я не люблю тренироваться с кем-то еще, мне нравится делать это в одиночестве.

Хару пожал плечами: отказ от совместных тренировок его не особо огорчает, просто общая тенденция налицо.

— И что ты предлагаешь делать? — спросил Хару.

— В каком смысле?

— В прямом, — ответил Хару, — Раз ты злишься, наверняка у тебя есть некий сценарий, который тебя устраивает. Вот мне интересно — чего ты ждешь от меня и агентства?

Хару забрал со жаровни кусочек мяса. Все же какое оно здесь вкусное! Жаль, что приходится одновременно с едой вести такой неприятный диалог.

— Я обожаю шоу Бохёна, — сказал Чанмин. — Смотрел все выпуски, иногда ставлю его на фон, чтобы поднять себе настроение. Я очень сильно хотел на него пойти. Можешь договориться о замене Тэюна?

Хару удивился. Но ответил честно:

— Сейчас — нет. Я уже переписывался с Бохёном, он позвал меня с Тэюном, потому что ему интересна динамика очень старых друзей. Но я могу попробовать уговорить его пригласить тебя с Дэхви во время продвижения вашего фита. Придется подождать, но я не думаю, что Бохён откажет… особенно, если я включу ему демо… Но сейчас — прости, он слишком воодушевлен предстоящим интервью, я не рискнул говорить с ним о замене тогда, не посмею и сейчас.

Чанмин кивнул, но во взгляде у него было предвкушение. Дэхви уже писал Хару, что агентство не поскупилось на его дебют. Фит с Чанмином выйдет синглом, клип снимали одним днем, но он все равно выглядит стильно и вовсе не дешево — наняли танцоров, массовку, сшили дорогие костюмы. Титульный трек своего альбома Дэхви писал не сам и клип тоже сняли вовсе не за три копейки. Будет и продвижение — участие в шоу, визиты на радио, мини-выступления. В это время промоушен Black Thorn уже будет завершен, и Чанмин сможет полноценно участвовать в продвижении фита. Так что Хару уверен, что у него получится уговорить Бохёна.

— Спасибо, — сказал Чанмин.

— Что-то еще? — хмыкнул Хару.

— Так спрашиваешь, будто собираешься выставить мне счет…

— Почти. Хочу наладить… так сказать — атмосферу в нашем коллективе. Я постоянно ощущаю твое недовольство и это бесит не только меня. Мы же раньше нормально общались? Хочу вернуть все в прежнее русло. Так что давай — говори, что ты там еще в вишлисте имеешь.

Чанмин смутился:

— Прости. Я… не очень хорошо умею контролировать эмоции.

— Я тоже. Сходи к психологу — мне помогло.

— Не так уж хорошо, — хмыкнул Чанмин, — Когда ты злишься, это заметно. А то, что ты закрываешь глаза и, кажется, мысленно считаешь до десяти, вообще выглядит жутко. Как будто сейчас досчитаешь, достанешь прямо из воздуха катану и порубишь нас всех на тоненькие слайсы…

Хару от неожиданности аж воздухом поперхнулся: ему вообще-то казалось, что он хорошо скрывает свое раздражение.

— Я постараюсь не срываться на вас, — продолжил Чанмин. — Но мне сложно не злиться, когда то, о чем я мечтал с самого детства, получают другие. Буквально в шаге от меня. И то, что Им Минсо еще продолжает говорить, что они стараются… лично мне это кажется бредом.

Хару пожал плечами:

— А мне нет. Я часто разговариваю с другими айдолами и теми, кто ведет шоу. Продюсеры и инвесторы очень медленно на все реагируют, они старомодны и плевать хотели на чьи-то там чувства. К нам еще нормально относятся, часто группы из небольших агентств, даже если они популярны, вынуждены по несколько лет ходить на мелкие шоу и терпеть скотское отношение стаффа. Ты же и сам знаешь, как часто места в шоу прописаны намертво. На этом знаменитом «Субботнем вечере» вообще ужасно хамский стафф. Шоу-то хорошее, ведущие нормальные, вопросы интересные, но весь закадровый стафф… как будто они без принижения твоих успехов и внешности прожить не могут.

— Там критиковали твою внешность? — удивился Чанмин.

— Увидели все несовершенства — и что кончик носа у меня не острый, и что брови редкие, поэтому частично нарисованные, и что я полноват для айдола, — ответил Хару. — А, и зубы неправильные — клыки надо спилить. И родинку удалить.

Чанмин удивленно уставился на него. Хару пожал плечами: об этих «несовершенствах» ему напоминают с завидной регулярностью, просто редко когда обо всех сразу и настолько уничижительно. Еще любимая тема — сколько операций он себе сделал. И что кожа у него не от природы белая. В общем, придраться можно ко всему. Хару даже немного пугает, что в этот раз на «Субботнем вечере» они как раз внешность и будут обсуждать — это заявлено как общая тема выпуска. Если бы он мог передать «честь» сниматься в этом шоу, он бы с удовольствием это сделал. Но придется терпеть самому.

— Далеко не всегда приглашение означает, что меня уважают, — пояснил Хару, — Чаще всего устроители просто приглашают тех, у кого больше шансов поднять рейтинги. Им плевать на всё, кроме потенциальных заработков.

— Я понял тебя, — кивнул Чанмин. — И постараюсь, правда. Но я слишком долго мечтал о сцене и славе, чтобы не принимать все это близко к сердцу. Некоторые моменты бесят просто до кровавой пелены перед глазами.

— Как мое предложение добавить соло для Шэня?

— Нет, как решение Минсо заменить главного героя в клипе, — тут же насупился Чанмин. — Можно подумать, что нельзя было оставить Шэня в полной версии клипа в начале, а меня — в финале?

Хару пожал плечами:

— Мне кажется, она просто решила, что у каждого должно быть по клипу. И, раз делают сольный момент для Шэня, лучше отдать и все остальное. А ты теперь снимешься в следующем камбеке.

— Точно? — усмехнулся Чанмин. — Тема традиционной корейской культуры, всякая нечисть из сказок… вообще не мой типаж что внешне, что по настроению. В роли кумихо лучше бы как раз Шэнь выглядел. В крайнем случае — ты или Тэюн. Я почти уверен, что в клипе буду сниматься снова не я. Но этот релиз, летний, — абсолютно в моем стиле. Тут даже рэп-партий хватает в песне, я не просто как танцор на сцену выхожу. Но при этом мне не дали проявить себя в клипах, которые мне идеально подходят. Так что не говори, что мне не стоит злиться. Ждать мне теперь еще год, как минимум.

Хару задумчиво наклонил голову. Чанмин, конечно, по-своему прав. В нем нет и тени мистической загадки — кумихо из него получится плохой. Но вот тема этого альбома, с летним отдыхом, коротким романом и постоянными вечеринками — абсолютно его. Да и в песнях у него впервые много партий. В следующем камбеке такого уже не будет, это и сейчас понятно.

— Ты говорил об этом с Минсо? — спросил Хару.

— С Минсо? — удивился Чанмин, — Можно подумать, это что-то изменило бы…

— Сейчас — не факт. Но она нормально к нам относится, может, что-нибудь и придумала бы для тебя, — сказал Хару. — Как она поймет, что для тебя это проблема, если ты ей об этом не говоришь? Лично я вот не знал, что тебе очень нравится шоу Бохёна и что тебя огорчает отсутствие сольных моментов именно в этом камбеке.

Чанмин задумчиво прожевал мясо и ответил:

— Резонно. Я подумаю над этим. Можно, я еще пива закажу?

— Завтра репетиции и фотосессия, — немного ворчливо напомнил Хару, — ты после пива будешь отекший, пробежкой такое убрать не получится.

Чанмин печально вздохнул. Он потряс бутылку пива, пытаясь найти там еще хоть каплю, потом печально сказал:

— Тогда доедаем мясо — и в общагу.

Хару с улыбкой кивнул: они и так почти все съели, осталось по кусочку говядины каждому.