Обожаемый и осуждаемый

Глава 23 Часы

Менеджер Пён сильно простыл. Обычно корейские работники даже с температурой выходят на работу, но ситуация оказалась слишком серьезной — и температура, и кашель, и насморк. Как менеджер он в таком состоянии абсолютно бесполезен, потому что ему самому нужен уход. При этом выходные оказались достаточно загруженными. Очень многие шоу, особенно, если это шоу с айдолами, снимают по субботам, а то и в воскресенье. Так проще, ведь не нужно забирать юных артистов с занятий. Менеджер Квон, выбирая, с кем поедет на съемки, отдал предпочтение Чанмину и Сухёну, а Хару и Тэюн отправились на фотосессию самостоятельно. Из-за этого было немного неуютно, ведь после фотосессии им нужно будет переодеться и ехать на деловой ужин, куда приглашена и Минсо: с ними хочет встретиться директор корейского подразделения концерна Richemont. Скорее всего — обсудить сотрудничество с Cartier… Но, наверное, не только ради этого — тогда бы встречу организовывали представители бренда, а не всего концерна.

А пока… Хару и Тэюн тихо обсуждали вчерашний день, особенно подробно — что мудан им сказала и что они решили не повторять на камеру. Впрочем, они и то, что попадет в эфир, друг о друге не знали, снимали-то их тоже по одному.

После того, как закончилась съемка у мудан, они поехали в арендованный дом, там Хару на камеру провел чайную церемонию и все немного поболтали, но уже без «огонька». Предсказания, по всей видимости, многих «загрузили» настолько, что парни улыбались и смеялись исключительно ради того, чтобы выпуск для фанатов был интереснее. Предсказания мудан не обсуждали ни за чаем, ни в общежитии. Выпуск выйдет в двух частях уже во время продвижения альбома, то есть недели через две. До этого момента узнать будущее друг друга можно только спросив. Но все стеснялись, видимо.

Но Хару и Тэюн могут поделиться впечатлениями заранее — как таковых секретов друг от друга у них нет. Раньше они знали друг о друге практически все, не считая некоторых нюансов, связанных с семьей. Сейчас с этим сложнее, просто нет времени на настолько подробные рассказы. Но скрывать друг от друга нечто настолько любопытное они точно не стали бы. Первым начал Тэюн.

— Мудан сказала, что мне следует больше внимания уделять актерству и навыкам общения. Как это вообще? — фыркнул он и продолжил, не дожидаясь ответа: — По ее словам, это — мои сильные стороны, они позволят мне добиться больших успехов в жизни. Знаешь, что лично мне кажется ироничным? Мне казалось, что айдол-индустрия мне будет нравится больше, чем актерство, я даже тебя туда затащил. Но сейчас я все больше склоняюсь к тому, что именно мне лучше было бы на актерском. А вот ты…

— Я тоже недавно подумал о подобном, — улыбнулся Хару, — Судя по тому, как реагируют на мою внешность на телевизионных шоу, какие роли мне пророчили учителя — я был бы парнем, застрявшем в одном амплуа на долгие годы… пока немного не постарел бы. Айдол-индустрия в этом плане дает больше возможностей для развития. Но то, что из тебя мог бы получиться хороший актер, тебе начали говорить уже после первой недели стажировки.

Тэюн кивнул:

— Помню. Я, к слову, не жалею о смене деятельности. Мне пока интересно, выступать — кайф, музыку нам пишут классную, самому приятно это петь. Мне и петь нравится, кстати. Просто… не вижу перспектив для… как ты это называешь? Личностный рост?

Хару с улыбкой кивнул. Тэюн тут же продолжил:

— В общем, по дате рождения я — честный и преданный, но временами слишком доверчивый… Я правда доверчивый?

— Есть немного, — кивнул Хару, — Но обычно у тебя есть я.

— Иногда полезно иметь в друзьях параноика, — хохотнул Тэюн.

Хару недовольно цокнул языком: он не параноик. А Тэюн так же весело продолжил:

— Еще я прирожденный обманщик с даром актерства… это так странно звучит — сам доверчивый, а умею обманывать…

— Мне кажется, в мастерстве обманщика просматривается намек на какого-то авантюриста, который обманывает богатых вдов и переписывает на себя их состояние, — хохотнул Хару.

Тэюн тоже заржал:

— Я бы не смог! Только если бы эта вдова при мне самолично кого-то сильно обидела. Еще у меня сильная… жажда жизни. Это как вообще?

— Да? А мне мудан сказала, что у меня эта сфера очень слабая…

— Значит, ты не даешь мне верить всем подряд, а я тормошу тебя, — легко согласился Тэюн. — В остальном — ничего интересного. Но весьма похоже на меня. А еще, представляешь, она знает, что я родился позже срока. Ты рассказывал кому-то об этом?

Хару вздрогнул:

— Нет, а ты?

Тэюн отрицательно покачал головой. Оба на какое-то время задумались.

Это своеобразная шутка двух семей. Мама Хару переносила беременность очень легко, она была из тех беременных женщин, которые в это время словно светятся изнутри и наслаждаются приближающимся материнством. С Хару у нее и токсикоза не было, даже легкого. Поэтому все знатно перепугались, когда у нее отошли воды за три недели до нужного срока. Мама Тэюна же — напротив — постоянно чувствовала себя неважно. Но Тэюн родился на две недели позже предполагаемой даты родов. Это к тому, что Хару должен был быть младшим в их тандеме, но почему-то все пошло не так. Они считали эту ситуацию забавной, потому что Хару всегда был более рассудителен и внимателен, то есть больше походил на старшего, чем активный шалопай-Тэюн. Их мамы шутили, что Тэюн просто не хотел быть старшим даже по бумагам, вот и ждал своего будущего лучшего друга.

Мудан не могла узнать эту информацию. Вряд ли нумерологически-астрологические расчеты способны написать в небесах «поспешил вылезти на свет пораньше», а Хару и Тэюн, получается, не говорили об этом на публике…

Хару непроизвольно поежился. Ему было неприятно думать, что мудан действительно обладает какими-то сверхъестественными способностями. Он все еще не переварил информацию о любовницах.

— Мне предсказан успех в карьере, который будет развиваться скачками, — продолжал Тэюн, — Еще мудан сказала, что я не должен беспокоиться, если появляется ощущение застоя в развитии, нужно просто работать дальше. И сказала, что скоро будет сложный период, во время которого мне следует лучше проявить себя. А, и что моя помощь другим в этот период будет особенно нужна. Сказала, что физические данные помогут продвигаться в карьере, так что мне нельзя забрасывать тхэквондо, а еще — что мне нужно помочь в этом «своему брату не по крови». Это точно ты, других кандидатов на роль не-родного брата у меня нет. Ну и еще нагадала мне удачный брак и двоих детей, но почему-то посоветовала не доверять семье супруги, но верить ей самой. Странно как-то. Плюс — один из моих детей, скорее всего, родится с сильным творческим потенциалом, я должен помогать ему, а не мешать, отпустить его осуществлять свою мечту. Ты бы отправил своего ребенка в индустрию развлечений?

Хару с улыбкой покачал головой.

— Я все время вспоминаю, как Минсо заставила нас раздеться до нижнего белья и нас обсуждали, — дополнил Тэюн. — Я не рассказывал об этом родителям.

— Я тоже, — кивнул Хару. — Подозреваю, что никто не рассказывал.

— И мы все сейчас понимаем, что к нам еще нормально относятся, даже бережно. Один раз обсудить — стоит ли удалять волосы в местах, которые я не планировал показывать людям — это просто неприятно. Но многие терпят это постоянно. Обсуждение внешности, жестокость стаффа…Сухён вон рассказывал, что первое время преподаватели танца били их указками за ошибки. Как можно позволить своему ребенку заниматься этим, когда ты знаешь, что его ждет, если не повезет с агентством? И когда понимаешь, что он тоже не расскажет тебе об этих проблемах… Можно же творческий потенциал как-то иначе реализовывать… Сам факт того, что я об этом думаю, выводит меня из себя! Дети у меня вряд ли появятся в ближайшее время… я пока даже потенциальную мать этих детей не встретил… да и не хочу я пока детей. Но меня заранее это бесит!

Хару хмыкнул и рассказал Тэюну, что его особенно беспокоит в предсказаниях мудан: любовницы и внебрачные дети.

— Ты? Трое внебрачных детей? — удивленно уточнил Тэюн, — Мне вообще сложно представить, чтобы ты в браке завел любовницу… ну ладно одну, ладно один случился ребенок…

— Вот-вот, и я так же подумал. А потом кое-что вспомнил. Помнишь ту историю… ну, с…

Хару замялся. Водитель вроде их не слушает, у него играет музыка, а они застряли в пробке, но произнести вслух имя Хон Хесон ему все равно не хотелось. К счастью, Тэюн все понял и так:

— Я понял, о ком ты.

— Я сейчас думаю: зачем? Мне с самого начала ситуация казалась бредовой, а она — странной, но я почему-то все равно в это влез. И поэтому понимаю, что в свои условные тридцать тоже, наверное, буду способен на такие глупости. Хотя сейчас это вызывает какое-то внутреннее отторжение.

Тэюн хмыкнул и кивнул. Внебрачные дети в Корее — это позор. И ладно, что это позор для родителей, мужчине с таким достаточно просто справиться. Это позор для детей. Если станет известно — будут дразнить в школе, постоянно сплетничать, потом могут быть проблемы с поиском супруга/супруги или просто романтического интереса, ведь «яблоко от яблоньки недалеко падает», раз изменил отец — изменит и его ребенок. Возможно, лет через тридцать ситуация и изменится… а если нет? Хару кажется маловероятным, что он обрек бы на подобное своих детей. Только от большой любви. Но… три раза? Многовато для случайности.

Потом Хару рассказал и остальное. Еще и обсудил с Тэюном потенциальный «темный период». Причин для его возникновения они не видели — у группы все просто замечательно.

До места съемки ехать пришлось более полутора часов — прекрасная погода в конце мая, суббота, многие семьи пытаются выбраться на прогулку, поэтому город и встал в пробках. Проще было бы добраться на метро, но эта гениальная мысль пришла в голову слишком поздно.

А вот сама съемка прошла быстро. Они снимались для рекламы часов Cartier. Ничего интересного. Обычная одежда — свободные брюки и простого кроя рубашки, иногда — джинсы и лонгсливы. В фотостудию с белым фоном приносили то кресла, то столы, то большой диван. И Хару с Тэюном позировали то вместе, то по отдельности, демонстрируя модели часов вместе с кольцами и кулонами из линейки Trinity от этого же бренда. Самое сложное — вообще так расположить себя в пространстве, чтобы показать часы. В остальном — скучно.

Другое дело — будущий ужин. Прямо в студии, где проводили фотосессию, не смывая макияжа, Хару и Тэюн переоделись в привезенные заранее костюмы, потом сели в машину и приготовились ко второму раунду путешествия по городу в условиях пробок. Но им повезло — они доехали до нужного ресторана настолько быстро, что пришлось устроиться в кафе поблизости — до времени встречи оставался ещё час.

Минсо тоже приехала заранее. Присела к столику в кафе, где парни пили кофе — их же совсем скоро накормят ужином — и тихо начала инструктировать:

— Мы не знали, почему была назначена эта встреча, да и сейчас не уверены. Но Минхёк навел кое-какие справки и выяснил одну особенность, о которой лично я не знала, хотя она и лежала на поверхности. Крупные часовые бренды обычно не имеют официальных амбассадоров. Редкое медийное сотрудничество обычно затрагивает рейтинговых спортсменов и взрослых актеров… больше всего любят актеров известных боевиков. Журнальные фотосессии — редкость. С айдолами они официально не сотрудничают. Но это не значит, что бренды полностью игнорируют молодежную аудиторию. Заказать фотосессию с молодой звездочкой, по которой фанатеют подростки — это похоже как заигрывание с максимально нецелевой аудиторией, слишком…

— Слишком явная реклама для брендов, которые официально делают по сотне часов в год, — предположил Хару.

Минсо кивнула:

— Именно. Они позиционируют себя как бренды, изделия которых люди сами захотят купить, когда у них будет больше денег. Для молодежи такие часы должны быть предметом вожделения в будущем, они должны о них мечтать сейчас, а покупать уже после тридцати. Такие часы в рассрочку не возьмешь. Но ведь как-то они добились ситуации, что о подобных дорогих часах мечтают молодые парни. Я никогда не задумывалась, как часовые бренды это делают. Минхёк сказал, что заключаются бартерные контракты. Это контракт на два-три года, в течение этого срока знаменитость носит подаренные ей часы, без громких заявлений, просто молчаливо демонстрируя наличие часов на руке. Оплатой выступают сами часы, они остаются клиенту.

— При условии, что мужские часы ручной работы практически не падают в цене — даже бартер выгоден, — понял Хару. — Когда контракт закончится — их можно выгодно продать.

— Именно. Richemont — это концерн, куда входят несколько знаменитых часовых брендов. Думаю, они хотят договориться о бартерном контракте. Возможно, не одного бренда, а сразу нескольких, ведь эта реклама работает с прицелом на долгий срок и им не важны сиюминутные покупки…

— Они хотят, чтобы поколение кореянок выросло в уверенности, что супругу на юбилей свадьбы можно дарить не только Rolex, — подхватил Тэюн.

Минсо снова кивнула, затем продолжила:

— С точки зрения вашего продвижения эти контракты — ничто, они ничего не дают в медийном поле. Коллекционные модели вам точно не подарят, обсуждать будут только преданные фанаты, шансы на широкое освещение в СМИ — минимальны. Возможно, вас пригласят на какое-нибудь мероприятие брендов, но это неточно. Да и заработок вы получите далеко не сразу — контракты обычно заключаются на стандартные два года, продать часы вы сможете только после истечения этого срока. Но я бы советовала вам согласиться. Да, выгоды практически нет, но и каких-то ваших усилий, скорее всего, такие контракты не потребуют. Вы оба постоянно носите часы, просто будете носить другие.

Хару и Тэюн переглянулись. Они и сегодня с часами. Со временем это становится привычкой. Хару, бывает, ищет в комнате именно свои наручные часы, чтобы узнать сколько времени, а не телефон, который может быть под рукой… а иногда и в руке…

— Даже как-то неудобно стало, что я надел Rolex, — улыбнулся Тэюн.

— Ничего, нужных фирм у вас все равно пока нет, — сказала Минсо. — Кроме того — это подарок фанатов, вам нельзя совсем отказываться от ношения этих моделей. Вам просто стоит быть готовыми к бартерному предложению и не удивляться сильно. А сегодня с нами, скорее всего, просто поговорят, контракт подпишут позднее.

К огромному удивлению Хару, на ужин пришли двое — мужчина-кореец и женщина европейской внешности, оказавшаяся креативным директором одного из брендов. Хару решил блеснуть знанием этикета: отодвинул стул для дамы строго под нужным углом. Тэюн, даже если и не знал этого заранее, быстро сориентировался — отзеркалил этот «прием», но уже для Минсо. Официанты посмотрели на них осуждающе — в дорогих ресторанах это часто входит в их обязанности.

Встреча была неформальной, поэтому первое время говорили на отвлеченные темы — о погоде в Сеуле в это время года, о городском трафике и о вкусной еде. Еда действительно была вкусной, потому что представители Richemont пригласили их в ресторан высокой кухни, ужин здесь подавали теми самыми крохотными порциями. Жестоко подавать подобную вкуснятину в таком количестве, но опыт все равно интересный.

Где-то после третьей смены блюд перешли ближе к делу — обсуждали корейскую молодежь, ее отношение к люксу. А к седьмому сету наконец-то заговорили о контрактах. Девятый сет — десерт — позволил оговорить время встречи с адвокатами. Решили, что не нужно тратить время попусту и договориться обо всем уже завтра. Хару и Тэюн из-за этого теряют выходной, но лучше уж так, чем потом жертвовать сном среди недели.

Как и обещали представители Richemont, контракты были просты и не требовали особых обсуждений. Те часы, которыми Хару и Тэюн уже владеют, либо которые получат в дар от фанатов во время действия контракта, они могут носить в обычной жизни, когда нет официальных съемок. В клипах, на церемониях награждения, на любых красных ковровых дорожках, если нет отдельных договоренностей с другими брендами, — только часы концерна.

Контракт на два года, если так подумать, получился даже слишком щедрым. Им «подарили» по паре часов Cartier, практически идентичных, кроме гравировок на внутренней стороне. Также обоим достались немного разные модели сверхтонких Piaget — корпус чуть больше трех миллиметров. Хару вручили старую модель безумно дорогих Vacheron Constantin (даже при том, что это не какая-то «особенная» модель, они просто дорогие, сами по себе), Тэюну — такую же старую модель Jaeger-LeCoultre. Старые модели попросили представить фанатам, как покупку с рук, якобы первые Хару купил себе, а вторые — для друга. Маленькая ложь, создающая часам красивую легенду, которую фанаты смогут обсудить. Технически это не совсем ложь: часы куплены с рук, просто не Хару, а концерном.

Навскидку, не оценивая точную стоимость моделей на вторичных рынках, через два года продажа этих подарочков может принести примерно по сорок тысяч долларов каждому. Плюс сверху Richemont оплатил Хару и Тэюну рабочее воскресенье и услуги адвоката. Ну и их очень вкусно покормили накануне.

Как таковых денег они не получили, но настроение было хорошим. Наверное, так девушки чувствуют себя после покупок в ювелирном — приятно владеть такими шикарными часами. А главное — за это им даже работать не нужно, просто носить на руке крутые часы. Вот как тут не радоваться?