Обожаемый и осуждаемый

Глава 17 Насыщенность

Занятие с хореографом казалось бесконечным. Все то время, пока шло занятие, телефон вибрировал, принимая сообщения, и это сводило Хару с ума.

На этих уроках они отрабатывали базу — разучивали отдельные движения, чтобы научиться лучше чувствовать свое тело и управлять им. Движения казались простыми, но к концу тренировки все традиционно были очень уставшими: прощались с тренером и минут десять валялись «звездочками» на полу. Но сегодня Хару дополз до подоконника, где лежал его телефон. Как он и думал, сообщения были от Наён и Увона.

Видимо, Наён действительно внучка господина Со. Потому что только очень богатые люди смогут так быстро провернуть подобное. Пока Хару страдал, пытаясь извернуться в танце, изобразив нужную закорючку, эти люди умудрились узнать все о семье Джиу, связаться с ее родителями и вроде бы вежливо (но это не точно) поинтересоваться — что это себе позволяет их принцесса и почему она шантажирует простых парней? Пригрозили судом, где они помогут парню привлечь Джиу к ответу как минимум как соучастницу, а то и как организатора… Но это уже мнение Хару, родителям Джиу хватило и того, что их дочь перешла дорогу кому-то настолько влиятельному.

Было и сообщение от Увона — Джиу с ним связалась, очень недовольно извинилась и сообщила, что дело о вечеринке с алкоголем больше не принесет ему неприятностей, но чтобы он не вздумал подавать на нее в суд.

Потом она просто собрала вещи и ушла. Девчонки-трейни мигом поняли, что Джиу как-то связана с происшествием в раздевалке, но Наён никому ничего не рассказала. Уборщицу уволили, но без суда и записи в личное дело. Оставить ее на работе не могли — даже при том, что она все ее поступки были совершены под давлением, она все равно нарушила кучу правил.

Получилось шаткое равновесие — за возможность не судиться с семьей Наён семья Джиу забрала дочь из агентства и запретила ей пользоваться компроматом на Увона. Наён это полностью устраивало — о мести она, как оказалось, не думала, просто хотела вычислить недоброжелательницу, прекратив тем самым порчу вещей. Хару бы, конечно, больше обрадовался, если бы Джиу засудили… но понимал, что такие разборки навредят Увону. Тот ему вроде никто, но парня банально жалко — из-за подростковой дурости получить запись о судебном разбирательстве в личное дело… При условии, как долго в Корее идут суды, тянуться разбирательство будет все лето, осень и зиму, хорошо, если к весне закончится. У Увона могут быть проблемы с поступлением в университет — там всеми способами постараются избавиться от абитуриента, находящегося под следствием.

Так что… пусть лучше Джиу уйдет безнаказанной, но опозоренной. То, что они больше не будут встречаться в коридорах агентства — уже неплохо.

Они редко виделись, на самом-то деле. Кажется, за все время после того прослушивания Хару видел Джиу раз… десять, наверное. Она каждый раз назойливо приставала к нему с вопросами, все пыталась взять под руку, что вызывало у Хару приступы брезгливости.

Если так подумать, однажды она его застала за разговором с Сольги и Наён. Те склеились вместе, как магазинные пельмешки, Хару Сольги отдельно от Наён видит только у себя дома и — очень редко — в школе, ведь Сольги с марта учится в той же академии, что и он. Но в тот раз так сложилось, что они разговорились, причем Наён тоже участвовала в разговоре. Хару вообще не помнит, что они обсуждали — учителей, кажется… Но зато он помнит злой взгляд Джиу — наверное, той очень не понравилось, что Хару болтает не с ней. Возможно, тот случай, плюс съемка для Calvin Klein, и стали причиной ненависти Джиу к Наён — кто их, маньячек, поймет. А еще далеко не все фанаты были недовольны присутствием девушки рядом с Хару. Вроде бы хватало тех, кто «шипперил» уже его и Наён — просто потому, что на фото они выглядят классно. Этих людей немного, но даже Хару видел такие комментарии под постом на страничке бренда. Возможно, это тоже не понравилось Джиу. Опять же — кто знает, что у этих маньячек в голове. Хару сомневался, что Джиу испытывала к нему настоящие искренние чувства. Это больше было похоже на истерику избалованного ребенка, которому не дали красивую игрушку.

Единственное, что так и осталось непонятным Хару во всей ситуации с шантажом уборщицы — знали ли родители Джиу о том, что она провернула? Карманных денег у девчонки, конечно, хватило бы на организацию одной не слишком законной вечеринки с алкоголем. Анонимно сообщить о подростковой «вписке» полицейским — тоже далеко не самая сложная задачка. А вот как сделать так, чтобы полиция припугнула Увона, но не загребла его в участок? Вряд ли Джиу смогла провернуть такое самостоятельно.

Хару было так любопытно, что он позвонил Увону. Первые минут пять пришлось выслушивать благодарности, а потом все же удалось узнать детали. Когда приехала полиция, Джиу позвонила родителям, приехал какой-то мужчина, показал свое удостоверение, после чего бравые полицейские сделали вид, что они просто сюда погулять пришли. По закону они должны были всех забрать в участок, связаться с родителями несовершеннолетних, оштрафовать всех, кому больше восемнадцати, плюс хозяину заведения грозила административная статья, но все это замяли. Хару рассеянно подумал, что Джиу могла вообще обмануть Увона — не так-то просто снова запустить расследование по делу, которого официально нет. Возможно, она и не могла ничего ему сделать, потому что по бумагам никакой вечеринки и не было. Но проверять, насколько сильные связи в прокуратуре у этой девчонки, Хару бы тоже не стал. Скорее всего, родители Джиу помогли скрыть всю ситуацию с вечеринкой, не зная о коварных планах дочери, просто прикрывали ее, а остальных — за компанию. Хару слишком сложно поверить, что взрослые люди помогали бы дочери создать компромат на одноклассника, чтобы потом в агентстве талантов шантажировать его мать… такое может придумать только девочка-подросток с не совсем здоровой психикой.

Все время, отведенное на отдых, Хару только об этой ситуации и размышлял. Обычно после частных уроков — танцев или вокала — они репетируют все вместе. Но сегодня отказались, все равно Чанмина и Сухёна нет. Парни собрались в общежитие, но Хару категорически не хотелось туда возвращаться. Пока он разбирался в ситуации с Наён и Джиу, приехал менеджер Квон — значит, Чанмин зашел к Минсо. Когда разговор закончится, Чанмин наверняка пойдет в общежитие, так что Хару малодушно не хотел с ним встречаться в такой момент. Он и так много работает, может себе позволить один побег от возможной проблемы.

Поэтому Хару пошел в Encore — Роун давно просил зайти к нему, но не было времени. Там что-то готово уже для следующего камбека, Роун сообщил, что купил пачку хорошего чая, так что можно идти.

Хару заранее сообщил, что зайдет, попросил принять доставку с ужином. В общежитие все же пришлось забежать — очень уж не хотелось тащиться в студию в школьной форме. Но он успел переодеться и выйти из квартиры, так и не встретив по дороге Чанмина.

Думал он, впрочем, совсем не о проблемах коммуникации внутри группы.

Его предположение о том, что Наён является дочерью Со Юнби, не имеет никаких доказательств. Ему просто так кажется. Она может принадлежать к любой другой богатой семье, их не так уж мало в Корее, но Хару очень сильно в этом сомневается.

Меняет ли это что-то? Если так подумать — нет. Они и так почти не общаются, чему там меняться? Кроме того… дети не виноваты в том, что их родители — идиоты. Хару ведь тоже было бы неприятно, если бы его оценивали, исходя из поступков отца.

Скорее всего, Наён не в курсе, что ее мать когда-то была невестой отца Хару… а вот господин Со, получается, прекрасно уведомлен о том, кто такой Хару. Знает ли он, что Наён когда-то прибежала на фотосессию как восторженная фанатка? Хару не верилось, что этот факт не был известен человеку, который оплачивает штат службы безопасности для своей семьи. Даже интересно: как он к этому относится?

Есть у этой ситуации еще один нюанс.

Из разговора с бабулей Хару понял, что как таковой крупной ссоры между семьями не было. Господин Со хотел сам оплатить все расходы по несостоявшейся свадьбе, потому что считал свою дочь виноватой в расторжении помолвки. Видимо, он считал, что муж-изменщик — это почти норма, его это вообще не смущало. А вот дедушку такое поведение сына очень расстроило. И да, факт измены невесте там был не менее разочаровывающим событием, чем игровая зависимость. Дедулю нельзя назвать моралистом, но между строк читалось, что делать это настолько нагло — моветон, если супруги и докатились до измены, то нужно очень тщательно это скрывать. Поэтому он и решил отдать всю сумму за отмену свадьбы, юридические расходы и так далее — это было платой за плохое воспитание сына, так сказать. Потом уже господин Со был очень недоволен, что вместе с браком от него уплывает и светлая голова отца несостоявшегося жениха. Судя по всему, дедуля в качестве свекра его интересовал больше, чем всё остальное в этой затее.

Но. Пусть это и не было скандалом, разошлись семьи не на совсем хорошей ноте. Чтобы открыть новый бизнес — а издательское дело требует достаточно больших вложений — дедуля продал дом. Впоследствии уже зять господина Со попытался «утопить» своего бывшего партнера. Дедушка, по всей видимости, считает господина Со частично виновным в этом — Пак Манхи ведь пользовался статусом семьи своей супруги. Бабушка склоняется к тому, что господин Со просто не понимал, кто оказался частью его семьи: он не следил за зятем и узнал о содеянном позднее. Узнав, полностью погасил все расходы, связанные с поступками своего зятя, и даже предложил вложиться в бизнес самостоятельно, загладив тем самым вину. Но к этому моменту дедуля уже понимал, что у его сына большие проблемы с самоконтролем, а вести бизнес полностью самостоятельно он сам уже не может — возраст. Поэтому он отказался от идеи продолжать бизнес и пошел работать к бывшим конкурентам. Долгов тогда не было — господин Со все оплатил. Чем дедуля все равно был недоволен. Наверное, он считал, что господин Со таким образом пытался его вынудить идти работать к нему, а не к кому-то еще… Так ли это — знает только господин Со.

А важным нюансом в этой ситуации является отношение Им Минсо к Со Юнби. Адвокатская компания Чо, с которой сейчас работает Хару, когда-то вела дела издательского бизнеса дедушки. Им предлагали остаться, работать на семью Со, но те гордо ушли. Однако брат и сестра Им продолжили общение с семьей Со… если Хару прав, то Им Минхёк еще и породниться с ними умудрился. В этом не было бы ничего удивительного — каждый живет, как ему больше нравится, нет ничего преступного в таком общении. Но Минсо сегодня сказала, что для ее брата очень важно помочь Хару, потому что он — правнук Нам Хансу-старшего. Если эти самые конфуцианские традиции так важны для Минхёка, то почему двадцать лет назад он сделал другой выбор? Странно. Но не спрашивать же его об этом напрямую? Видимо, Хару придется временно унять свое любопытство: если повезет — узнает.

Роун встречал его, как дорогого гостя, тем самым прогнав из головы Хару мысли обо всех семьях разом. Они вместе поужинали, послушали и обсудили музыку, Хару даже что-то записал, сделав более качественное демо. Заглавный трек будущего мини-альбома получился реально интересным. Он называется «The Chase» и в тексте нет прямых отсылок к корейской мифологии. Есть лишь намек на мистику. Песня написана от лица парня, которому нравится видеть, как девушки сдаются под влиянием его обаяния, он говорит, что готов быть разным для разных девушек, ведь только так можно влюбить в себя. В целом, Хару и так понял, что это является отсылкой к лисе-соблазнительнице. Но все же важнее была музыка. Неспокойная, с каким-то мистическим настроением, похожая на фолк-рок с этими узнаваемыми корейскими элементами. Безумно красиво.

Две другие песни уже более явно отсылают к корейским легендам. Одна буквально повторяла идею Хару — кумихо прожил много лет, не убивая, был близок к тому, чтобы стать человеком, но влюбился. Его избранницу убили и он начал мстить. Только это считывалось не напрямую, а как будто между строк, отдельными фразами. Вместо «кумихо» — «сметая пыль веков девятью хвостами», вместо «века без убийств» — «я долго был праведником», а «убили возлюбленную» превратилось в «ты покинула меня». А еще одна песня была именно историей о том, как дракон-имуги отказывается от бессмертия, чтобы спасти девушку.

— Песня слабенькая, я в таком не силен, — небрежно сказал Роун. — Мне нравится писать образами, а не рассказывать последовательную историю.

— Она пока пресная, но я вот о чем подумал, — нахмурился Хару: — А что, если заменить имуги-парня на девушку и писать песню от лица парня-кумихо, который полюбил ее и оплакивает, ведь она пожертвовала бессмертием, чтобы спасти его…

— А он теперь вынужден жить вечно без нее? — вскинулся Роун.

Хару уже видел такую реакцию Роуна — как пес, взявший след.

— И в припеве — чисто про любовь, что-то вроде «мы могли бы жить вместе вечно, что же ты наделала?», — добавил Хару.

Роун удивленно присвистнул. Он начал перебирать пальцами, словно уже мысленно наигрывая что-то на пианино. Хару оставалось только сидеть и пить чай. Ну, и ждать, пока «гения» отпустит. Роун сразу же начал набрасывать текст, потом — мелодию, Хару привычно ворчал по поводу то лирики, то звучания. Но итоговый вариант, увы, не услышал. Текст и общая мелодия были готовы, но для добавления фолк-элементов Роуну понадобится помощь, поэтому закончит музыку он уже без Хару. И не сегодня.

Из студии они вышли вместе. На часах — без четверти десять. А ощущение — будто уже и не понедельник, слишком уж много впечатлений было у Хару сегодня. Разговор с Минсо, потом эта история с Наён и Джиу, теперь еще и работа в студии.

Роуну, как оказалось, какое-то время было по пути с Хару. Он на ходу рассказывал одну историю из своей юности — когда он еще играл в рок-группе, звучало забавно. Расстались на одном из перекрестков, каждый пошел своей дорогой. Роун, причем, свернул на улицу, забитую сигналящими автомобилями — пробка. Наверное, поэтому он и пошел пешком, а не вызвал такси — так банально быстрее.

Чем ближе Хару подходил к общежитию, тем менее счастливым он себя ощущал. Минсо наверняка уже поговорила с Чанмином, вряд ли он доволен этим разговором… Да и хуже суетящегося Сухёна может быть только суетящийся Сухён на костылях… Но не ночевать же на улице?

К счастью, Чанмин так устал после съемок и разговора с Минсо, что уже спал. Как и Сухён. С сегодняшнего дня в агентстве есть врач. Хару точно не знает, как называется эта специализация в медицине, но в Корее такие люди весьма востребованы — кто-то вроде медсестры или фельдшера, только с чуть большей подготовкой в плане анатомии. Они могут оказывать первую помощь, делать уколы, проводить лечебные массажи, физиотерапию. Парень молодой, только отработал положенный год под надзором старшего коллеги. Он делает Сухёну уколы для скорейшего выздоровления, причем по вечерам, чтобы с завтрашнего дня Сухён не пропускал школу. Видимо, вечерние медицинские процедуры утомили «ребенка».

В гостиной Ноа, Тэюн и Юнбин играли в «Монополию». Шэнь был в своей комнате. Судя по скорости китайской речи — у него созвон с родителями. Хару разулся и сел на диван, смотря на игру парней.

— Ты поел? — спросил Тэюн, отвлекаясь от разговоров о том, кто у кого что выкупит.

— Да, Роун уже ждал меня с ужином, — ответил Хару. — А вы?

— Решили, что сегодня у нас грудка из пароварки, — ответил Юнбин.

— С чего вдруг диета? — теперь уже удивился Хару.

— Съемки для журналов на этой неделе у всех, — печально вздохнул Тэюн, — Если без диеты, я на фото — щекастый хомяк… Рядом с тобой вообще может комплекс неполноценности появиться…

— Почему это? Я-то не на диете, — фыркнул Хару.

— Ты, в лучшей традиции всех котов, с прибавкой в весе становишься только очаровательнее, — хихикнул Ноа и уже через секунду довольно вскрикнул — ему выпал какой-то особенно удачный ход.

Хару улыбнулся, рассматривая их. Время — десять. Но игра уже подходила к концу, поэтому он остался в гостиной, послушал разговоры, включил на телефоне их будущую песню, которая привела всех в восторг. Когда Ноа окончательно выиграл, пошли спать. К счастью Хару, ни с недовольным Чанмином, ни с суетящимся Сухёном, он так и не столкнулся.