Обожаемый и осуждаемый

Глава 11 Небольшое одолжение

Минсо предполагала, что господин Со пригласил ее на ужин вовсе не для светской беседы. Скорее всего, о проблемах Наён ему прекрасно известно. И это даже к лучшему — шоу стартует через неделю, желательно Наён к этому моменту уже убрать из числа участниц.

Минсо понимала, что Наён скрывает большую часть своих проблем. Они слишком долго жили вместе, поэтому о невероятном упрямстве крестницы она знает лучше кого бы то ни было. Другой вопрос — удалось ли девушке утаить это от семьи? Восемнадцать ей исполнилось совсем недавно, все ее траты могут отслеживать родственники. Служба безопасности присматривает за девочкой, несмотря на то, что она потребовала оставить ее в покое.

Минсо немного переживала, как будет проходить разговор, ведь это в агентстве Минсо у Наён проблемы… Но господина Со она тоже давно знает — он вряд ли стал бы как-то давить на Минсо из-за того, что она не в силах контролировать.

Пригласили Минсо в общую столовую. Ужин получился практически семейным, поэтому Минсо чувствовала себя немного неуютно — с братом Юнби и его сыновьями она мало общается, а уж невестка семьи Со была просто едва знакомой женщиной.

За ужином говорили о росте доходов внутри индустрии развлечений. Рассуждали — не является ли это мыльным пузырем корейской экономики, как получить выгоду сейчас и как не навредить стране в принципе. Минсо такие разговоры не удивляют. Династии чеболей всегда активно вовлечены в политику, экономику и социальные проблемы своей страны. Все, что беспокоит обычных людей, обсуждается за ужинами и у очень богатых. Это не значит, что богатые по умолчанию мечтают осчастливить всех соотечественников, но общее благосостояние их волнует едва ли не больше, чем цена на ресурсы и транспортировку товаров. Благосостояние корейских корпораций сильно привязано к целому ряду привилегий, которые им доступны внутри страны. Если страна богатеет — растет их возможность увеличивать прибыль. При условии, что династии нацелены сохранять богатство, чтобы передать его детям и внукам, их волнует не только завтрашний день, но и состояние страны через двадцать, тридцать и даже сто лет. Сейчас, например, главной темой разговора очень богатых людей была низкая рождаемость. Минсо все чаще кажется, что семьи чеболей близки к тому, чтобы начать раздавать квартиры за второго ребенка.

Даже обсуждение индустрии развлечений в конечном итоге свернуло к этой теме — слишком много на сцене поют о личных успехах и важности самореализации, слишком мало — о любви и семейном счастье. Минсо обратила внимание на то, что эти темы сейчас просто в моде, причем во всех странах, но господин Со озвучил это иначе: мелкие инвесторы хотят получить прибыль побыстрее, поэтому им нужны «модные» треки, но легкая цензура текстов песен уже популярных групп могла бы немного изменить мнение молодежи. Минсо нервно поежилась: представила, как фанаты группы Black Pink восприняли бы песню о радости замужества.

Правда, ей тут же напомнили, что и это можно сделать стильно, было бы желание. Невестка Со упомянула песню Beyonce «Single Ladies» — несмотря на агрессивный посыл, там все же говорится о том, что женщина хочет выйти замуж.

[*Короткий пересказ текста песни: «Я еду в клуб танцевать с девчонками и искать нового парня. Потому что, если бы ты любил меня, ты бы давно надел мне кольцо на палец.»*]

Ужин за интересным разговором пролетел достаточно быстро, после чего Минсо предложили пройти в кабинет. После вкусной еды она чувствовала себя очень расслабленно, поэтому мысленно пыталась надавать самой себе пощечин — она сейчас будет говорить с важным человеком, не время для лени и небрежности.

При этом господин Со словно специально старался создать для Минсо максимально комфортные условия: поднял температуру отопления в кабинете, хотя сам любит прохладу, предложил ей удобное кресло и очень ароматный чай с кусочками фруктов. Тоже нонсенс — насколько знает Минсо, такие чаи в семье Со считаются порчей благородного напитка, практически как смешивание коллекционного виски с колой. Но Минсо такое любит, о чем господину Со наверняка известно. И все это… напрягало. Словно ему от нее что-то было нужно. Но что может быть нужно столь влиятельному человеку от продюсера небольшого агентства?

— Вы ведь знаете о том, что у Наён проблемы в коллективе? — спросила Минсо сама, пока ее окончательно не утопили в расслабляющем комфорте.

Господин Со кивнул:

— Недавно служба безопасности сообщила мне, что она попросила помочь выбрать скрытую камеру. По ее словам — кто-то подложил письмо с угрозой. Но я уверен, что там все гораздо серьезнее. Шкафчик тухлым яйцом ей уже обливали… Подростки всегда были жестоки… даже жаль мою избалованную принцессу.

Минсо слегка нахмурилась. Что-то его «жаль» не было похоже на «я немедленно забираю ребенка домой». Скорее на «я бросил внучку в воду, чтобы она научилась плавать».

— Я… я правильно понимаю: вы не собираетесь забирать ее?

— Забирать? — немного удивился господин Со. — Нет. Во-первых, так я нарушу данное ей обещание, во-вторых, ей это может пойти на пользу.

— А если ей что-нибудь в еду подсыпят? — в ужасе уточнила Минсо, — Лезвие в кроссовки, битое стекло в бутылку с водой?

— И такое бывает? — удивилсяу господин Со.

Минсо немного смутилась.

— Кнопки и иголки в обувь — случаются.

До попыток убийства «детишки» обычно не доходят. Навредить сопернице, чтобы та вышла из гонки за место в группе — такое бывает часто. Убийство… таких дур среди трейни не бывает. Понимают, что там уже дело будет вести полиция, допросы серьезнее… а вероятность дебюта хоть какой-то группы после смерти трейни — близка к нулю.

— Просто… я не уверена, что проблемы Наён возникли-за соперничества, — сказала Минсо. — Кажется… кажется, это из-за той съемки с Хару.

— А… так дело во влюбленности, — покачал головой господин Со. — Как же сложно бывает с девочками…

Минсо про себя подумала, что с мальчиками тоже не проще. Но там «битва» за внимание красотки с большей вероятностью проходила бы в открытую, а то и с банальными драками, а вот девчонки редко конфликтуют напрямую.

— Я уже нашел способ подстраховать внучку, — спокойно сказал господин Со. — Настаивать на ее исключении я не буду. Возможно, так даже лучше — девочка закалится, научится справляться с неприятностями самостоятельно, поймет, как выглядят и ведут себя люди, которые готовы на все ради достижения своих целей. Пусть остается.

— Учитывая ее внешность и танцевальные навыки, она может войти в финальный состав просто из-за голосования. Вы хотите, чтобы она стала айдолом? — спросила Минсо, тщательно скрывая легкое раздражение.

Господин Со, к огромному ее удивлению, безразлично пожал плечами:

— Пусть так.

— Пусть так?

— Ей восемнадцать лет. Сколько там у вас контракты длятся? Семь лет? Лучше бы пять, конечно, ну да ладно. Через семь лет ей будет двадцать пять. В Европе дети обеспеченных родителей и в тридцать могут все еще находиться «в поиске себя», так что недолгая карьера айдола не помешает ей потом получить нормальную профессию и начать строить карьеру. Я хочу, чтобы она научилась отвечать за свои поступки.

Минсо низко опустила голову. Все то ощущение лени, что было у нее еще несколько минут назад, разом пропало из-за злости. То, что вертелось у нее на языке, говорить просто неприлично… но молчать постоянно тоже невозможно.

— Простите, господин Со, но… вам не кажется, что такой метод воспитания… не приведет ни к чему хорошему.? Ваш сын и старшие внуки росли в строгости, а…

— А девочек я балую? — продолжил за нее господин Со.

Минсо кивнула, отведя взгляд. Не ей, конечно, давать уроки воспитания…

Господин Со встал с кресла и подошел к окну, рассматривая небольшой садик в азиатском стиле. Минсо стало особенно неуютно. Она понимала, что Юнби… сложно назвать «достойной дочерью». Хотя в крупные скандалы подруга никогда не ввязывалась, проблем отцу она принесла немало. Говоря об избалованности «девочек», Минсо имела в виду, скорее, подругу, а это не совсем этично, пожалуй. И тут господин Со внезапно начал рассказывать то, что Минсо совсем не ожидала услышать от него:

— Я не баловал Юнби больше, чем Юнгёма. Они оба росли в достатке, но правила были одинаковы: хорошо учись, веди себя достойно, сохраняй верность семье, не нарушай общепринятые законы морали. Такие же правила действуют в отношении моих внуков. Но я не буду скрывать, Юнби все же получила то, чего никогда не было у Юнгёма: он наследник, необходимость готовиться к креслу председателя определяла сферу его интересов. Кто знает, кем бы он решил стать, если бы происхождение не подталкивало его к изучению экономики. Юнби же смогла выбрать карьеру в сфере моды. Тогда я думал — девочка, может себе позволить. Честно говоря, втайне я надеялся, что со временем она сменит сферу интересов и начнет делать что-то полезное для семьи. Но… я не думаю, что именно это стало причиной некоторых ее крайне эгоистичных поступков.

Минсо печально вздохнула. Юнби… сложный человек. Вроде они и подруги, но… откровенно говоря, в плане дружеской поддержки Роун бывает более отзывчивым и понимающим. Хотя и назвать Юнби плохим человеком Минсо тоже не может. Для тех, кого она любит, Юнби сделает все, что угодно, но ее необходимо направить в нужную сторону. Она не умеет «входить в положение», ей нужно прямо сказать, чем она может помочь. Причем, тут дело не в том, что Юнби нравится, когда ее просят об одолжении — она действительно не замечает проблем близких ей людей, слишком сосредоточена на себе. Вот только… Нет ничего плохого в здоровом эгоизме — этот навык очень важен для современного человека. Но Юнби ненавидит компромиссы, она сама для себя всегда будет в приоритете, без исключений. Это прослеживается даже во всей запутанной истории с Минсоком и Наён. Минсок хотел признать свою дочь. Отец Юнби был не против развода еще лет восемь назад. Наён вообще умоляла мать сделать это. Но Юнби не желала даже слышать об этом, потому что тогда весь ее идеальный светский образ рухнул бы. Она уже сейчас постоянно немного на взводе, потому что боится осени, когда господин Со исполнит свое обещание и представит внучку обществу. Все понимают, что факт адюльтера вскроется слишком быстро: уж слишком Наён похожа на отца, а репутация у него восемнадцать лет назад была…

— Ты ведь тоже знаешь, из какой семьи Хару? — внезапно спросил господин Со.

Минсо вздрогнула: переход был слишком неожиданным. Она кивнула до того, как вообще успела осознать сказанное.

— Нам Гаон был тем, на кого все равнялись. Я был старше, но и то считал его невероятным молодым человеком — волевой, серьезный, целеустремленный, — заговорил господин Со. — И то, как повел себя его сын… это было неожиданно. Про такие случаи у нас обычно говорят: упустили ребенка… Не могу утверждать, что все именно так, сам ведь… не справился с воспитанием дочери. Но в семье Нам контраст был слишком велик. Я все думал: как у такого человека, как Нам Гаон, может быть такой безвольный и беззаботный сын? Когда я узнал, чем занялся внук Гаона, мне стало очень интересно. На досуге посмотрел и твое шоу, и некоторые его интервью… в этом парне чувствуется Порода. Он кровь от крови своего рода. И я все думал: как так? Мне кажется, для Гаона его внуки — это работа над ошибками. Насколько легкомысленный человек его сын, настолько же нацелен на результат его внук. Подумать только — такая семья — и вдруг айдол… И свою работу делает с достоинством.

Минсо улыбнулась себе под нос: ну, есть немного. Такое ощущение, что Хару работу айдола выполняет так, будто на службу вышел: это мой долг, и я выполню его достойно. Но…

— Никогда не понимала этого преклонения перед аристократическим происхождением, — честно призналась она.

— Преклонения? — немного удивился господин Со.

Он отошел от окна и снова занял кресло напротив Минсо:

— Дело не просто в том, что предки этого мальчика были аристократами. Прямая мужская линия этого рода тянется практически через всю задокументированную историю Кореи. Они были максимально близки к власти, были в опале, имели очень много денег, распродавали земли и дома, чтобы выжить, умудрились выжить и сохранить часть семейного наследия, сражаясь против японской оккупации… Есть в этом что-то мистическое.

Минсо едва удержалась от тяжелого вздоха: господин Со и мистика, конечно. Впрочем, о роде Нам Минсо слышала еще от отца. Когда она была маленькой, стало модно искать своих предков. Чем больше поколений назад отсчитаешь — тем круче. Сейчас есть даже специальные люди, которые за деньги будут копаться в архивах и составлять генеалогическое древо. В случае крестьян и мелких аристократических семей информации будет мало, проще всего ее искать через связи с более крупными родами, которые были приближены к королевской семье… и чокпо которых — то есть, родовые книги — достаточно подробны и имеются в архивах. Род Нам был одним из тех, чье генеалогическое древо было исследовано без их же запроса, просто ради удобства поиска семей помельче. Отец говорил, что древо Нам — одно из самых длинных в Корее, но интересно это только тем, кто помешан на генеалогии. Минсо, например, на это всегда было плевать. Как, собственно, и большинству жителей страны. Еще меньшему количеству людей интересно знать, кем являются потомки семьи Нам, так что пока никто не связал Хару и оригинальную чокпо семьи Нам, которая хранится в государственном архиве. Там все обрывается на записи о рождении Нам Хансу, потому что именно он сдал эту книгу историкам — слишком стара, чтобы продолжать ею пользоваться внутри семьи. Насколько Минсо известно, была сделана современная копия.

— Возвращаясь к Наён, — заговорил господин Со после непродолжительного молчания, — Я решил, что не буду препятствовать ее желанию стать айдолом. Возможно, это поможет ей повзрослеть, закалить характер… Я понимаю, что это риски и для тебя. Ты и так многое сделала для Наён, фактически воспитывая ее несколько лет… Если она не передумает до дебюта, я стану инвестором ее группы… лучше — единолично, так будет проще. Насколько я понял — твое начальство на это согласно.

Минсо тяжело вздохнула и кивнула: спорить с господином Со она не видела смысла. Выгонять Наён самостоятельно– значит, навсегда испортить их отношения. Хотелось бы, конечно, уберечь девочку от такого решения, но брать на себя роль «плохого полицейского» Минсо точно не хотелось.

— А еще… я хотел попросить тебя об одолжении. Личном, так сказать, — внезапно сказал господин Со.

Минсо удивленно на него посмотрела: что-то более личное, чем необходимость присматривать за его внучкой?

— Это просто для удовлетворения моего любопытства, — улыбнулся господин Со, — Я все оплачу — расходы на дорогу, если нужно — костюмы, весь съемочный процесс… отведи своих парней к моей мудан. Обставь это как какой-нибудь развлекательный выпуск для социальных сетей — чтобы мальчики не поняли, что это я заказал.

От неожиданности Минсо просто замерла. Кажется, даже забыла, как моргать. «Отведи своих парней к моей мудан». Тут не нужно быть гением, чтобы понять расшифровку — «Хочу знать, что мудан нагадает Хару, но открыто сделать это не смогу». Хару, конечно, от общения с мудан ничего не будет. Но… у господина Со, кажется, легкое помешательство на этом парне.

— Простите, но…

— Оплачу сверху съемки одного клипа. Просто так, в подарок, без необходимости возвращать вложения.

Минсо сощурилась. Следующий корейский камбек планируется в традиционном стиле, это опять большие траты… а от общения с гадалками еще никто не умирал.

— Это самая странная просьба в моей жизни, но, если вы готовы за это столько заплатить… клипы-то у парней недешевые, мы снимаем на локациях, а не в студии.

Господин Со широко улыбнулся:

— Я достаточно стар, чтобы высоко оценивать возможность потешить собственное любопытство. Готовь сценарий, я договорюсь со специалистом, потом утвердим бюджет.

Минсо задумчиво кивнула. Юнби рассказывала, что мудан нагадала ее отцу об отце Хару: что у того будет два сына и оба достигнут каких-то там высот, но точнее она сказать не может, потому что мужчина к ней не пришел. Юнби потом считала, что именно это «предсказание» заставило отца так желать брака с семьей Нам. Если мудан скажет, что дети Хару станут сверхлюдьми, то господин Со и Наён попытается замуж выдать? Минсо встряхнула головой: лучше не думать об этом.