Обещание Перидота

Глава 6

КЕЙН

Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз был в Азурине, но тронный зал остался таким же ухоженным и роскошным, как я его запомнил. Это не совсем в моем стиле — я предпочитаю, чтобы интерьер был немного более глубоким, — но если им нравятся опаловые и золотые акценты на каждой дверной ручке и подсвечнике, кто я такой, чтобы судить?

Изменилось то, как Бродерик и Изольда относились ко мне. Как будто я был змеей в их саду. Последний раз я был в их тронном зале в ночь перед тем, как планировал жениться на их дочери, и королевская чета была пьяна от игристого вина, приветствуя союз наших королевств, ужиная гигантским крабом и жареными щупальцами фиолетовых кальмаров.

Сегодня их аура была немного другой.

— Ладно, Кейн. Выкладывай.

Бродерик выглядел крайне скучающим, сидя на своем позолоченном троне. И я его не винил. У него было королевство, которое было невозможно захватить. Ему не нужно было помогать нам в наших страданиях или подвергать опасности своих подданных. На его месте я бы, скорее всего, поступил так же. А это означало, что мне нужно было убедить его и Изольду так же, как мне нужно было убедить себя.

— Во-первых, — начал я, оглядываясь по тронному залу, пустому, за исключением нас троих и их единственного, изысканно вооруженного стражника. — Между друзьями… — Я поморщился, увидев выражение лица королевы. Ладно, может, и не друзьями. — Что вы уже знаете?

— Мы знаем о девушке, — сказала Изольда. — О целительнице. О том, что она — последняя настоящая Фейри из пророчества.

Арвен и так была в достаточной опасности. Мысль о том, что кто-то знает, кто она на самом деле, заставила меня насторожиться, и по спине пробежал знакомый холодок, как будто я был в облике дракона.

Я напомнил себе, что королевская семья Цитрина всегда знала о Царстве Фейри. Многие жители Цитрина были Мер, расой, выведенной в глубинах самого океана. Члены королевской семьи были смертными, но их народ — те, кто мог жить и дышать под водой без каких-либо заклинаний — был жизненной силой их королевства и обладал древними знаниями о Люмере.

Цитрин был не единственным королевством, которое знало о моей родине. Я подозревал, что в Жемчужных горах тоже знали о Фейри. Казалось невозможным, чтобы плавучий город, столь сосредоточенный на поиске знаний и поклонении священным Камням, был полностью не осведомлен о Люмере, но я так и не смог получить прямого ответа от их правителя, Ервана. И я не был заинтересован в том, чтобы раскрывать свои секреты, если он не был готов поделиться своими.

Помимо Перла и моего отца, который привлек к делу Гранатовое и Янтарное, в течение многих лет только Цитрин, Оникс и Перидот знали о Царстве Фейри и, следовательно, о пророчестве.

Когда я прибыл в Оникс пятьдесят лет назад, я едва избежал катастрофически неудачного восстания и обещал безопасность сотням Фейри. В то время на троне Оникса сидел Король Оберон, но этот хитрый, покрытый шрамами старик был уже за девяносто и близок к смерти. У него не было детей, и ходили слухи о гражданской войне. Он надеялся, что его преемником станет один из его братьев, но этот старый проказник пережил их всех.

Я рассказал ему о своем королевстве и убедил его в его законности с помощью своего лайта. Поделился с ним тем, на что я был готов пойти, чтобы свергнуть и убить своего отца раз и навсегда. И хотя все, о чем я просил, было безопасное убежище для моего народа, он предложил мне вместо этого свое королевство. Он сказал, что я сам по себе принц, и что пришло время стать королем. Три месяца спустя он скончался, и мы объявили народу, что я его внебрачный сын.

Один из немногих ценных уроков, которые преподал мне отец, заключался в том, что нужно иметь только одного или двух союзников, на которых можно действительно положиться. Если их слишком много, кто-то обязательно предаст тебя; если их слишком мало, у тебя не будет поддержки. К чести гораздо более блестящего наследника Эрикса, Амелии, Перидот и Оникс образовали именно такой союз.

Около восьми лет назад, когда Амелии было всего девятнадцать, она пригласила молодого короля Оникса в Бухту Сирены, даже не спросив разрешения у своего отца. Амелия очень четко объяснила, почему наши королевства ценны друг для друга, от нашего географического близости до разницы в урожаях. Так зародились и партнерство, и настоящая дружба, а раскрытие моего наследия Фейри произошло всего через несколько лет.

Цитрин был моей следующей — и последней — попыткой заключить союз. Как только я встретил Бродерика и Изольду и понял, что у них есть свои секреты, я поделился с ними своей надеждой освободить Царство Фейри. Они не возразили — это было царство, о котором они знали уже десятилетиями. Дольше, чем я знал о них.

Тогда было логично пообещать Серу, когда она достигнет совершеннолетия, и обеспечить священное и плодотворное партнерство между королевствами на долгие годы. Изольда была мудрой королевой. Она знала, что если мне удастся уничтожить моего отца, ее дочь однажды также будет править Царством Фейри. А если я потерплю неудачу… ну, я буду мертв, и она сможет выйти замуж за кого захочет. Неплохая сделка.

Или так бы и было, если бы я довел дело до конца, но я взглянул на юную Серу, которой тогда было всего тринадцать лет, и понял, что у Изольды и у меня совершенно разные представления о том, что значит «достигнуть совершеннолетия». Назовите это отвращением, принципами или порывом, но я отказался от брака и бежал из города до того, как церемония могла состоялась.

Глядя на Изольду сейчас, я видел только ее залитое слезами лицо в тот ветреный зимний вечер у моря, когда она держала на руках свою безутешную дочь и кричала, что я больше никогда не ступлю в их королевство.

А теперь, шесть лет спустя, я сделал обратное.

— Ты права, — пробормотал я. — Арвен — обещанная Фейри. И эта информация не должна выйти за пределы этой комнаты. Кто еще знает, кто она такая?

— Только люди в этой комнате и наш главный советник, Мастер Алед, — ответил Бродерик. — Он слышал о целительнице, которая поселилась в Шэдоухолде несколько месяцев назад. Некоторые шпионы сообщили нам о ее сходстве с женщиной, которая продемонстрировала впечатляющую силу в Бухте Сирены. Мы сложили пазл.

Я потер виски.

— Цитрин для нее безопасен, — заверил меня Бродерик. — Мы не дураки, Кейн. Мы понимаем, что поставлено на карту. Но кроме того, что мы укрываем девушку, мы не можем помочь. Мы боролись, чтобы сохранить безопасность королевства. Чтобы избежать бессмысленных войн смертных людей.

— Ты знаешь, что это не просто смертные люди.

Я решительно шагнул вперед, и охранник за Изольдой поднял свой клинок, и яркий синий свет заплясал по комнате.

Мермагия.

Сильнее стали, это лазурное сияние могло отрубить мне голову.

Я разжал кулаки.

— Даже в этом случае мы не можем помочь, — сказал Бродерик, и его охранник отступил, как собака, сбитая с толку.

Несмотря на его баритон, слова Бродерика едва раздавались в блестящей пустой комнате. Такой спокойный человек. Я задался вопросом, бывает ли он когда-нибудь в ярости.

Я повернулся к Изольде. Мне нужно было как-то до нее достучаться.

— Я не мог так поступить с Серой, — признался я. И затем, прежде чем она прервала меня: — Я знаю, я знаю. Ты ее мать, ты знаешь, что для нее лучше, но сама мысль о ее замужестве. О том, чтобы зачать наследника… Она была всего лишь ребенком.

— Это твой способ убедить нас помочь тебе? Оскорбить то, как мы воспитали нашу дочь? То, как мы решили выдать ее замуж?

Ладно. Меняем тактику.

Я даже не поделился этим непродуманным, последним планом с Гриффином. Его вздох разочарования сбил бы меня с ног.

— Изольда, если мы победим моего отца и выиграем войну, кто-то должен будет занять трон Люмеры. Я — законный король, но отрекусь от престола, чтобы остаться в Ониксе. Теперь это мой дом.

Изольда ничего не сказала, но скромно сложила руки на коленях. Я не был уверен, был ли этот жест хорошим или плохим знаком.

— Люмерцы признают только монарха из рода Фейри, но смертный супруг значительно помог бы укрепить единство между видами. Особенно после стремления моего отца создать расу, состоящую исключительно из чистокровных Фейри. Помоги нам, и я клянусь тебе, я короную Фейри, достойного Серы.

После долгого момента, в течение которого я слышал только свой пульс, бьющийся в ушах, она наклонила голову к мужу и заговорила, обращаясь скорее к нему, чем ко мне.

— Мы не хотим, чтобы Лазарь захватил Эвенделл и разрушил его, как он разрушил Люмеру.

Мое сердце подскочило к горлу…

— Но…

И упало, как голубь, сбитый с неба.

— Мы не можем предоставить вам нашу магию и наши армии. Я не позволю моему народу пойти на добровольную жертву против солдат Фейри. В обмен на ваше обещание выдать Серу замуж за следующего короля Фейри, мы можем предложить вам убежище для мужчин и женщин, которые прибыли сегодня. Однако вы должны поклясться, что не прольете ни унции крови на песке Цитрина. Не забывайте, как хорошо мы вас знаем, Король Рэйвенвуд. Никакого лайта, никаких перемещений, никакой опасности для нашего народа.

— Хорошо.

— Один неверный шаг, — прошипела Изольда, — и вы и все прибывшие с этого корабля будете брошены в наше море.

Хотя я считал дворец в Азурине чрезмерно роскошным и украшенным драгоценностями до легкомысленности, в замке было одно, что мне очень нравилось, — это большие мраморные душевые.

Стража Изольды привела меня в знакомые апартаменты — те самые, что всегда ждали меня в столице. Комнаты, купающиеся в солнечном свете, с белоснежным бельем и видом, простирающимся от меловых улиц города до переливающихся вод Минерального Моря.

В ванной комнате, за купелью для омовений, находилась душевая колонна. Напоминала шкаф из прозрачных изумрудных плиток, наполненный обжигающим дождем пара.

Я снял грязные штаны и тунику, в которых провел бесконечное путешествие на корабле, и бросил их в корзину для мусора с большей силой, чем было необходимо. Зеркало передо мной отражало жалкое зрелище. Слишком худой, бледный и грубый. Неровная борода. Впалые глаза. Мне нужно было перестать искать успокоения в кружках с виски.

Я включил воду и дал ей течь с потолка, пока вся ванная не стала влажной и липкой, а затем вошел внутрь и оттер каждый сантиметр своего тела до крови.

Когда я закончил, я встал под горячий струю воды и оперся руками о плитку перед собой. Мелкие капли тепла капали между моими раскрытыми пальцами. Непрерывный поток бил по макушке и затылку. Я старался не отвлекаться на посторонние мысли.

Горячее.

Это поможет.

Я повернул ручку, пока вода не стала обжигающей.

А потом еще горячее, пока моя кожа не стала красной, как у новорожденного.

Это было бесполезно. Я не мог не думать об Арвен.

Я неделю оттягивал этот момент. Слишком мерзко, слишком низко — вызывать ее образ в сознании, зная, какие мысли сейчас роятся в ее голове. Зная, что я натворил.

Но мне нужно было хоть на мгновение освободиться. Особенно после пустых обещаний, которые я дал Изольде. Теперь, даже если я выиграю эту чертову войну, у меня будет еще одна на руках, если я не выдам Серу замуж за какого-нибудь Фейри-аристократа. Я даже не мог представить, кто будет править Люмерой, если мы победим. Я никогда не позволял себе задумываться так далеко. Победа над Лазарем означала бы, что Арвен…

Мой кулак ударил по скользкой стене душа, расколов плитку и разбросав осколки у моих ног.

Я не мог взлететь в небо, как часто делал, когда был так беспокоен.

Пусть боги будут свидетелями — я не жаждал разделить постель с другой.

И.… я видел ее во сне. Каждую чертову ночь. Арвен вторглась не только в мои мысли, когда я был бодр, но и в мои сны. Это было безнадежно. Унизительно — быть таким взвинченным, как скрученная проволока, после месяцев и месяцев желания и невозможности обладать ею.

Однажды я позволил себе подумать о ней. Только один раз.

Я обхватил рукой свой член и начал поглаживать в ровном ритме. В моей голове кружились ее груди, больше моей ладони, и ее твердые соски с розовыми кончиками. Изгиб ее стройных бедер, ее влажные губы и язык. Какие ощущения они могли бы вызвать, обхватив меня. Я пытался представить, как она все еще хочет меня, скачет на мне, извивается сверху, умоляя меня толкать сильнее, довести ее до предела. Ее разгоряченная плоть, принимающая меня. Ее руки жадно ласкали меня, требующие еще, еще, еще… Я ускорил движения, упершись второй ладонью в мокрую плитку, чтобы не упасть. Я кончил сильно и грубо, произнося ее имя.

Мгновенный стыд, который последовал за этим, был еще сильнее, чем желание, которое меня подстегнуло. Я испытывал отвращение к самому себе.

Я ополоснулся и накинул полотенце на бедра. Это будет последний раз. Это был кульминационный момент в память о старых временах.

Да, это имело смысл.

Стук в дверь был желанным отвлечением. Пожалуйста, пусть это будет кто-то, кто хочет ударить меня по лицу.

Я открыл дверь и увидел непроницаемое лицо Гриффина.

— Почти то, что нужно, — пробормотал я про себя.

Он бросил на меня любопытный взгляд, сел в бежевое кресло из овечьей кожи рядом с камином и взял с стола рядом с собой декоративную опалесцирующую ракушку.

— Я только что встретился с Мастером Аледом. — Он повернулся ко мне, в его глазах блеснула искорка. — У нас может быть шанс с Кроуфордом.

Я поднял брови. Наконец-то, чертовски хорошие новости.

— Правда?

— Здесь, в Азурине. Сегодня вечером.

— Отлично, — сказал я, опускаясь в кресло напротив него.

Гриффин посмотрел на меня, а затем резко рассмеялся.

— Ты выглядишь разбитым.

— Я в порядке.

— Не завидую. Это — он указал на мое лицо — выглядит хуже, чем рана от топора.

— Спасибо. — Он, скорее всего, никогда не испытает моей жалкой судьбы. Я не был уверен, что Гриффин способен на романтическую любовь. У него не было примера, на котором он мог бы учиться. Он вырос в более холодной семье, чем моя.

— Она все равно была слишком хороша для тебя, — искренне сказал он.

— Я знаю.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой чувства.

— И это знаю, — пробормотала я, откинув голову назад. На потолке был высечен узор в виде волнистых завитков.

— Хорошо, — сказал он.

— Они позволят нам остаться.

— Тоже хорошо.

— Я пообещала Сере, что отдам ее тому, кто займет трон в Люмере, если мы победим.

— Меньше хорошего.

Я ухмыльнулась.

— Кто это будет? — спросил он. — Ты?

Я резко поднял голову — и встретил его насмешливый взгляд.

— Конечно, нет. Может ты?

Улыбка сорвалась с лица, уступив место презрению, которое буквально искрилось в воздухе.

— Тогда будем думать дальше, — сказала я. — Как мы доберемся до коллекционера?

— На частном мероприятии, которое он устраивает. Мы можем пойти туда с принцем. — Гриффин склонил голову, изучая ракушку, которая все еще была в его руках.

Я нахмурился.

— Что ты мне недоговариваешь?

— Не убивай Кроуфорда. Пока мы не получим клинок.

— Хорошо, — согласилась я.

— Алед сказал, что Кроуфорд собирал девушек-мер. Королевская семья не знала об этом, пока он не продал почти тридцать из них. Молодых девушек.

Горечь поднялась комом в горле. Кроуфорд уже заслуживал долгого и тщательного избиения за всех людей, которых он обманул и обокрал. Теперь он заслуживал смерти.

— Почему они не схватили его? Не судили за его преступления?

Гриффин выглядел почти так же злобно, как я себя чувствовал.

— У них не было достаточно доказательств. Не хотели рисковать, учитывая его статус в городе. Он заставил одного из своих давних друзей взять вину на себя. Изольда и Бродерик повесили лакея в центре города. Не особо суровое наказание, если хочешь знать мое мнение.

Отец Гриффина был главой армии моего отца и самым жестоким человеком, которого я когда-либо встречал. Его мать была еще более холодной. По его мнению, повешение было быстрой и почетной смертью. Почти любезностью.

Я встал, разбрызгивая на стул капли воды.

— Мы добудем всю информацию о клинке, пока мы в городе, а потом сделаем Изольде и Бродерику одолжение, уничтожив одного из их паразитов.

Гриффин тоже встал.

— Кейн…

— Где мы с ним встретимся сегодня вечером?

Он выдохнул с досадой.

— Вот это будет самое интересное.