Обещание Перидота

Глава 28

АРВЕН

Когда мы прибыли в столицу Оникса, Уиллоуридж, была еще глубокая ночь.

Мари не подавала признаков жизни всю поездку. Гриффин и я не спускали с нее глаз. Федрик сидел рядом со мной, терпеливо и молча. Если бы она не дышала, я бы подумала…

Но она дышала. Она не мертва. С ней все будет хорошо. Бриар знала, что делать.

Она должна была знать.

Иначе я бы никогда себе не простила.

Мы приземлились на черепичной терракотовой крыше, и в темноте я едва разглядела холмистый город под нами, уличные фонари освещали чистые мощеные дороги маслянистым светом. Я была готова облизать сам ветер — наконец-то, к счастью, стало прохладно.

Я скучала по воздуху Оникса больше, чем могла выразить словами. Знакомый запах сирени и гардении витал в сухом ветерке, который целовал мое лицо. Теперь мы были всего в двух часах езды на карете от дома и больше не находились в королевстве, где меня разыскивали за измену.

Я достала свою меховую накидку из одного из наших наспех собранных мешков и спешилась. Значительный размах крыльев Кейна уменьшился, эти гладкие, как змеиная кожа, крылья спрятались в его позвоночнике, а полированные обсидиановые когти и рога превратились в аккуратные ногти и сложенные серебряные кольца. Он повел нас по крутой лестнице, Гриффин нес Мари за мной. Дерево скрипело под нашими ногами.

Я оглядела город, и страхи, которые я раньше испытывала по поводу Уиллоуриджа, все больше и больше казались чужими воспоминаниями. Насколько я могла видеть, а из-за позднего часа и тумана это было не много, Уиллоуридж был заполнен удлиненными домами с терракотовыми или шиферными крышами и массивными неиспользуемыми дымоходами. Я могла только представить, как выглядит город зимой, когда из каждого дома поднимается тонкий дымок на фоне тусклого вечернего снега, танцуя под звуки колядников.

Эти дома отличались от побеленных вилл Азурина или фермерских домов и коттеджей Аббингтона. Они были более прочные, построенные из богатого кирпича или известняка, и более готические, как и все в Ониксе, — с оттенком чего-то мрачного, призрачного и немного печального. Как романтичные кованые ворота или фонари на каждом доме, которые освещали позолоченные ступени и дверные ручки, или ручные вывески с яркими, стремительными надписями, которые обозначали углы улиц.

Кейн шел сквозь ночь, ведя нас по узкой улице, усаженной вязами. В конце улицы стояли широкие, массивные железные ворота, окутанные мягким светом уличных фонарей. Сквозь извилистый металл я могла разглядеть огромный, раскинувшийся особняк, более величественный, чем таунхаусы через две улицы, с изящной черепичной крышей и большими окнами, очерченными лунным светом. Гриффин держал Мари рядом со мной, прищуриваясь в темную полосу земли перед нами, пока Кейн подходил к воротам.

— Бриар! — крикнул он в ночь, и его голос сопровождали только музыка одинокого уличных музыканта и его аккордеона и стук копыт лошадей по брусчатке где-то в центре города, вдали от домов.

Я ждала, стараясь не ерзать, пока холод не просочился сквозь мех и не пробрал до костей.

Наконец, ворота сами распахнулись — без стражников и солдат, которые бы их открывали — и Кейн слегка кивнул нам.

— Это хороший знак? — спросила я Гриффина.

— Узнаем.

Мы вышли на холмистый газон. Луна высоко висела в небе, а ряды лаванды заполняли обе стороны кирпичной дорожки под нашими ногами, которая вела к величественному крыльцу особняка, освещенному фонарями, манящими нас внутрь. Над нами висела единственная белая скамейка, прикрепленная к темным деревянным балкам.

Кейн схватился за тяжелый дверной молоток, и его звон слишком громко раздался в ночи. Когда Бриар открыла входную дверь, ее красота почти лишила меня дыхания.

Почти такого же роста, как Кейн, и столь же поразительная, она имела длинные темные волосы, заплетенные в косу на макушке. Ее кожа была бела, как снег, и чиста, как небо после дождя, такая гладкая, как фарфор, и с такой же тщательностью вырезанная. Выдающиеся скулы, полные губы, похожие на лепестки роз, и небольшой, задорный нос. Ее глаза не были суровыми, как у Амелии — кто знает, почему это сравнение было у меня на языке — а скорее теплыми и открытыми. Яркие фиолетовые глаза, которых я никогда не видела, как будто она была мифическим существом, замаскированным под молодую женщину.

Я не так уж и ошибалась — она выглядела не старше тридцати пяти, но, конечно же, она была старше.

Она посмотрела на меня, на Кейна — мы оба были все еще растрепаны, мокрые от дождя, залитые кровью и грязью — на Гриффина, держащего без сознания девушку, на Федрика, опирающегося на колонну крыльца, чтобы поддержать свою слабую ногу, и обнажила перед нами свои безупречные зубы.

— Кейн, не стоило. И все это веселье — для меня?

— Моя ведьма ранена. Возможно, на нее наложили заклятие или проклятие. Она без сознания, но мой целитель говорит, что она совершенно здорова. Ей нужна твоя помощь.

Бриар уставилась на лицо Мари.

Осматривала. Изучала.

У меня заурчало в животе.

— Занесите ее внутрь, — наконец сказала Бриар, плотно закутавшись в темный халат от ночного холода. — На втором этаже есть свободная спальня, Кори поможет вам.

— Спасибо, — сказал Кейн, делая знак Гриффину занести Мари внутрь. Командир кивнул Бриар, переступая порог.

В тусклом свете, который, должно быть, был в два или три часа ночи, богато украшенный, но уютный вестибюль сиял под хрустальной люстрой над головой. Изысканные произведения искусства украшали стены широкой лестницы из клена, по которой Гриффин нес Мари, следуя за женщиной в чистой белой униформе, чье лицо напоминало луну, как по спокойствию, так и по форме.

Я едва разглядела длинный коридор вдали, который, должно быть, вел в роскошный дом Бриар, но она сразу направила нас налево, в темную гостиную с богатым фиолетовым ковром, который гармонировал с завораживающими глазами волшебницы.

Бриар сделала один шаг в тапочках, и вся комната озарилась теплом — зажглись белые свечи, затрещал каменный камин, и из угла, где не было видно никого, кто бы играл на арфе, раздалась мягкая струнная музыка.

— Садитесь, садитесь, — сказала она, грациозно устраиваясь в мягком кресле. — Кори приготовит спальни. У меня есть три запасные комнаты и небольшая библиотека с дополнительной кроватью на втором этаже.

Я сделала, как мне велели, и свернулась калачиком в углу кожаного дивана. Федрик сел рядом со мной, а Кейн — напротив нас.

Куда Кори увела Гриффина и Мари? Я приподнялась, пытаясь разглядеть лестницу.

— Кори устроит ее, — сказала мне Бриар. — Мне нужна информация, прежде чем я решу, что можно сделать.

— Все, что угодно, — ответила я.

— А кто вы?

— Это Леди Арвен, моя целительница, и принц Федрик из Цитрина. Сын Бродерика и Изольды.

Бриар поздоровалась с нами обоими, а затем повернулась к Кейну.

— Расскажите мне, что произошло.

Кейн наклонился вперед, опираясь локтями о колени.

— Она была…

— На нас напали бандиты, — выпалила я. — Мари, ведьма, пришла на помощь, но Кейн и я уже обезвредили большинство из них. Один бандит остался. Он выпустил в нее стрелу, прежде чем мы успели его остановить. Я плохо видела, но, кажется, она попала в ее ожерелье. — Я съежилась. — Ваше, если точнее. Она думала, что оно делает ей силу. Она занималась магией, которая была ей не по силам, поскольку была молодой, начинающей ведьмой. Ее мать умерла при родах, поэтому она никогда не училась у кого-то как следует.

— В любом случае, с ней все было в порядке. Я имею в виду, совершенно в порядке. Она упала от силы удара, но через мгновение сразу же встала. Никаких травм головы. Никаких ран на груди. Затем, примерно через час, она потеряла сознание. Совершенно не реагировала, но ее дыхание и сердцебиение были в норме. — Я вдохнула воздух, и Федрик положил теплую руку мне на плечо и сжал его. — Я целитель, как сказал Кейн. Я могу с уверенностью сказать, что она не больна.

Бриар внимательно выслушала, прежде чем заговорить. Когда она заговорила, она повернулась к Кейну.

— Почему у нее был мой амулет?

— Я подарил его ей, — беззастенчиво соврал он.

— Ты спишь с ней?

Я чуть не подавилась воздухом.

— Нет. — Он нахмурился, но не посмотрел в мою сторону. А зачем ему было это делать? Этот вопрос не имел ко мне никакого отношения.

Бриар встала, поправляя халат на своих худых ногах.

— Хорошо, — сказала она. — Кем я являюсь, если не ходячей услугой для Кейна Рэйвенвуда?

Она прошла мимо нас и поднялась по лестнице, оставив Кейна, Федрика и меня в тишине, нарушаемой звуками арфы.

— Что она имела в виду? — спросила я Кейна. — О том, что она услуга для тебя?

Он поморщился.

— Она многое сделала для меня за эти годы. Я ей очень благодарен.

Кровоточащие Камни. Мысль о том, что она ублажает его, делает ему услуги, заставила меня захотеть броситься в большой камин перед нами.

— Ты не знаешь? — спросил меня Федрик, в его кристальных глазах отразилось замешательство.

— Нет, Принц, она не знает. И я не думаю, что сейчас подходящий момент, согласен?

— Знаю что? — Я почувствовала, как меня начинает бесить сама мысль, что Кейн что-то скрывает. Ладони уже зачесались, и я сжала их в складках юбки, чтобы прекратить это нервное движение.

— Мою мрачную историю, — прорычал Кейн на Федрика.

У меня свело живот от этих слов. Я знала лишь обрывки о провалившейся попытке Кейна занять отцовский трон — только то, что это закончилось множеством смертей и его бегством в Оникс. Я не винила его за нежелание открываться мне сейчас. Не после того, как весь наш прогресс оказался смыт кровавым ливнем.

Тем более когда другой мужчина сидел рядом со мной, поддерживающе поглаживая мою спину. Взгляд Кейна прилип к этому движению. Как хищник, следящий за своей добычей.

Я еще не рассказала ему о Федрике и обо мне — о том, что между мной и принцем ничего нет.

Но сейчас я не могла об этом думать. Я не могла думать ни о чем, кроме Мари.

Кейн резко встал.

— Я пойду сделаю кофе.

— Я тоже не откажусь, — сказал Федрик.

Кейн посмотрел на него с таким отвращением, что я едва не рассмеялась. Но сдержалась, и Кейн молча вышел из гостиной, его тяжелые шаги эхом разносились по длинному коридору.

— Моя мать рассказала о Фейри, когда мне было одиннадцать, — сказал Федрик, не отрывая глаз от танцующего перед нами пламени. — Она сказала, что есть другое царство, за пределами Эвенделла, и его нет ни на одной карте, и о нем не рассказывают в школе. Секретное место, где живут волшебные существа, называемые Фейри.

— Для меня это не было чем-то чуждым — Цитрин — своеобразное королевство, как вы, наверное, уже поняли. Магия, которая защищает наше королевство, вечна, элементарна, рождена самими морями… Но в отличие от Цитрина, сказала моя мама, Фейри удерживались в своем царстве против своей воли. Затем она рассказала мне о восстании.

— Бриар была одной из последовательниц Кейна. Это она и имела в виду, говоря о том, что оказывала ему услуги. Последняя услуга стоила Бриар мужа, дома…

Я сжала губы, мысли уже возвращаясь к Мари. Поможет ли Бриар ей, если она будет винить Кейна в потере своей жизни в Люмере.

— Бриар узнает, что с Мари, Вэн. Я уверен. Говорят, она сильнейшая ведьма всех времен — ее род восходит к самым первым колдуньям, еще когда не было смертных, только Боги-Фейри

— Ты знаешь о Богах? — спросила я. Его улыбка в ответ заставила меня почувствовать себя неловко. Конечно, он знал. Он был таким светским и образованным. Повидавшим столько мест, столько всего изучившим.

— Не уверен, во что я верю. Если ты пойдешь на Нефритовые Острова, там поклоняются совсем другим. Все относительно, не так ли?

Я кивнула, хотя ничего не знала о Нефритовых Островах и о том, во что они верят. Где же Мари, когда она так нужна? Сердце сжалось, будто я надавила на свежий синяк. Я снова устремила взгляд на верхнюю площадку лестницы.

— Может, отвлечемся от этого на время? Какое твое любимое место из тех, где ты бывала?

Бухта Сирены, с Кейном.

Федрик так старался быть полезным. Он действительно был хорошим другом. Возможно, вторым или третьим в моей жизни. Но мысли о Бухте Сирены заставили меня вспомнить о Кейне, а это, в свою очередь, напомнило мне о нашей глупой, бурной ссоре ранее. И о том, что могло бы произойти между нами, если бы нас не прервали.

— Я пойду наверх, — сказала я, резко вставая.

Федрик тоже встал.

— Конечно. Я могу пойти с тобой?

Я широко раскрыла глаза.

— Конечно, я не это имел в виду… — Федрик покачал головой. — Я тоже устал. Я просто хотел сказать, что если ты не хочешь оставаться одна…

— Спасибо, но мне просто нужно поспать. — За последние сутки я оказалась в ловушке пещеры, была истязаема юношей, который некогда целовал меня, атакована бандитами и, возможно, потеряла самого близкого друга. Я сомневалась, что выдержу еще хоть мгновение в этом кошмаре наяву.

Я выскользнула из заколдованной гостиной, прошла через вестибюль и поднялась по кленовым лестницам. Темные призраки ночи окутывали коридор, но я различала изящные гобелены на стенах и вазы с пышной лавандой и сиренью Оникса, расставленные на полках и пуфах. Я шла, пока не достигла одной из комнат, приготовленных Кори.

Внутри она была похожа на маленький забытый ящик комода. Тесная, пыльная и переполненная. В давно заброшенном камине у подножия лоскутного кровати все еще лежали угли. Комната не была маленькой, но казалась такой из-за огромного количества книг, которые были сложены, нагромождены и засунуты в четыре стены. Ряды и ряды на полу, на каждой полке, заполняющие ручную лестницу и открытый сундук, сложенные в углах, уложенные столбиками на туалетном столике — это, должно быть, была импровизированная библиотека Бриар, хотя я сомневалась, что она могла что-то найти в этом лабиринте пергамента и кожи. Мари бы взорвалась от ярости.

Единственным спасением был балкон комнаты, где приоткрытая дверь позволяла проникать внутрь прохладному ветерку и мягкому ритму цикад.

Я обошла кровать, чтобы выглянуть наружу и увидеть качели на веранде Бриар внизу. Деревянная рама скрипнула под моими руками, когда я наклонилась, наблюдая, как два светлячка порхают над лужайкой. Закрыв глаза, я откинула голову назад, позволяя лунному свету омыть лицо и прояснить мысли.

Как же прекрасна должна быть жизнь Бриар — просыпаться утром, выходить на тихую веранду, осматривать свои пышные лавандовые поля и читать книгу на покачивающейся скамье.

Конечно, одиноко.

Но так мирно. Нетронуто. Безопасно.

Не о ком беспокоиться. Не перед кем пресмыкаться, просить и молиться о безопасности.

Никому не нужно причинять боль.

Никаких тикающих часов. Просто долгая, бесконечная жизнь в полном одиночестве.

Меня охватила волна зависти.

Я жаждала ее уединения, ее безмятежности. Она создала жизнь, что будет течь еще сто лет.

Моя же оборвется в этом году — и что я успела возвести, прежде чем все отнимут?

Башни, шпили и валы из чистой трусости, чтобы защитить меня от моей собственной боли и страданий. Теперь я, возможно, никогда не смогу сказать своему ближайшему другу, как глубоко я сожалею. Я позволила своей скорби по поводу смерти матери создать пропасть между мной и моими братом сестрой. Я разбила свое собственное сердце и не имела представления, как распутать этот клубок между мной и Кейном. Я определенно обманывала Федрика в своем стремлении к нормальной жизни. И все это время стены, которые я построила, не защищали меня от судьбы, над которой я не имела контроля.

Долгое время моя печаль казалась мне незыблемым фундаментом, на котором была построена вся моя жизнь. Основа, на которой я должна была строить все остальное — любую радость, любой прогресс, воздвигнутый над этой же погребенной, застоявшейся, недоступной печалью.

И теперь я поняла, что все, что я построила, было лишь огромной болью.

Мое сердце сжалось от того, как сильно я скучала по матери. Она бы нашла мудрые, утешительные слова, чтобы напомнить мне, почему все всегда может стать лучше.

Но ее не было рядом.

И даже если бы у меня был шанс выжить — даже если бы я могла позволить себе поверить в такое — я не особенно хотела той жизни, которая ждала меня впереди.

Я лежала в постели часами, пока эта мысль не перестала мучить меня.

Наконец я заснула, обернувшись ногами в хлопковые простыни с ароматом сирени, вместе с восходящим солнцем.