Обещание Перидота

Глава 16

АРВЕН

— Чем я могу помочь? — спросила я Мари, когда она собирала остальную часть лагеря по частям с помощью своей магии. Нам нужно было разбить лагерь в джунглях, чтобы избежать городов, заполненных солдатами Янтарного Королевства, которые хотели наши головы. Мне это не особо мешало, но Мари была не в восторге от этой идеи.

— Ничем. Просто устраивайся поудобнее. Я все сделаю, — сказала Мари, складывая меховые покрывала для палаток и вешая фонари на дерево, к которому она прислонилась. Две железные кастрюли распаковались сами, а в воздухе появилась стопка металлических кружек.

Я переступила с ноги на ногу и сложила руки на груди.

— Ты уверена?

Я не видела Кейна последние несколько часов. Я не беспокоилась о нем в раздираемом войной Перидоте, где он был один. Я просто нервничала. И мне было жарко. Когда он вернется? Сколько времени пройдет, пока мы дойдем до пещеры? Как этот клинок позовет меня? Мы были здесь меньше суток, а я уже устала от своих тревожных мыслей.

— Что делает Гриффин? — Я указала на его массивную спину, склоненную над чем-то у костра.

— Он, на самом деле, отличный рыбак. — Мари слегка покраснела. — Он поймал несколько рыб там, где они с Кейном были. Сейчас он их потрошит. Но, конечно, не треску.

Я постаралась не улыбнуться.

— Конечно. Потому что ты ненавидишь треску.

— Все ненавидят треску. Она безвкусная, — сказала она, нахмурив брови. — Очевидно.

Я посмотрела на Гриффина, который медленно и методично нарезал рыбу на филе. Рыбу, которую он поймал по указанию Мари. Я представила, как он выбрасывает каждую треску, чтобы угодить ей, и мое сердце сжалось. Но выглядел он так же невозмутимо, как всегда. Это тщательное, уединенное хобби ему подходило.

— Если ты ищешь работу в лагере, — сказал Принц Федрик, выходя из своей чуть более просторной и стильной палатки, его светлые волосы развевались в пятнистом солнечном свете, — я как раз собирался пойти за дровами. Хочешь присоединиться?

Мари бросила на меня такой решительный ободряющий взгляд, что могла бы и флаг над головой размахивать с надписью, Иди, идиотка!

— Конечно. — Я схватила топор и последовала за ним в глубину тропического леса.

Пролетев на спине дракона Кейна миль за милями по залитым ночным светом, нетронутым, плодородным сельскохозяйственным угодьям и пышным зеленым холмам, я ожидала увидеть безмятежность и покой, но эта сторона Перидота была далеко не так приятна, как Бухта Сирены. Она была дикой, запутанной и зеленой. Немного ошеломляющей. Я скучала по чистой голубой бухте и сверкающему розовому песку. Я задавалась вопросом, убрал ли кто-нибудь обломки, которые теперь украшали ее. Если вообще можно было убрать кровь с песка. Или же мирные волны Бухты Сирены взяли на себя эту ужасную задачу, смывая каждое тело, каждое пятно беспокойным приливом.

— Нервничаешь из-за сегодняшнего вечера? — Слова Федрика вырвали меня из мрачных размышлений.

— Нет, — призналась я, пробираясь сквозь корни, лианы и мелких животных, которые бегали у нас под ногами. Я решила не говорить правду: что я не чувствовала почти ничего в течение нескольких недель, пока не сделала несколько неудачных выборов той ночью.

Как будто читая мои мысли, Федрик сказал:

— С Кроуфордом… Это было… — Он почесал бицепс. — Как часто ты попадаешь в такие ситуации со своим королем?

— Никогда, — соврала я. Федрик бросил на меня взгляд, и я съежилась, прежде чем исправиться: — Иногда.

— Как такая прекрасная женщина, как ты, оказалась личной целительницей такого короля?

— Ужасная удача?

Когда он улыбнулся в ответ, все его сверкающие белые зубы блеснули на солнце.

— Твоя неудача — моя удача.

На моем лице появилась улыбка. Разговаривать с принцем было так легко. Так легко было притвориться, что я действительно была просто лекарем замка, и моей самой большой проблемой было настроение королевской семьи, которой я служила.

— Почему бы тебе не уйти со своего поста? У меня есть несколько спортивных травм; я найму тебя в качестве своего личного лекаря.

На мгновение обезоруженная, я замялась, не зная, что ответить.

— Я бы так не поступила. Не бросила бы его. Независимо от личных разочарований или чего-то еще.

— Ну, — сказал он после паузы, — это смело с твоей стороны — оставаться рядом с Королем Рэйвенвудом. Путешествовать вместе с ним, — продолжил Федрик, остановившись у поваленного дерева и ловко выхватив топор из моей руки. — Особенно в таком рискованном путешествии, как это.

Как забавно. Я не была храброй ни на мгновение в течение двадцати лет своей жизни — парализованная тревогой и беспокойством — а за несколько месяцев я столкнулась со страхами справа, слева и сбоку, и у меня даже волосы на шее не встали дыбом.

Федрик откинулся назад и замахнулся топором на гибкое, покрытое мхом дерево, разделив бревно одним чистым ударом. Мускулы его спины играли под промокшей белой рубахой, когда он с новым кряхтением нанес следующий удар и, присев, протянул мне расколотые поленья.

— Обычно это не так, — сказала я, прочищая горло. — Смелость — это скорее про моего брата и сестру.

— Правда? А ты тогда…

Я задумчиво покусала щеку.

— Ответственная?

В его глазах мелькнуло понимание.

— Значит, мы с тобой играем похожие роли. Так твои брат и сестра — они действительно храбрые или просто безрассудные?

— В большинстве случаев Райдер не понимает ситуацию достаточно хорошо, чтобы осознать, что ему следует бояться. А Ли слишком мала, чтобы понимать, как много есть причин для страха. — Я пожалела о своих словах, как только их произнесла. Теперь она видела, насколько жестоким может быть мир.

Почувствовав мрачное направление моих мыслей, Федрик положил свою широкую ладонь мне на плечо. Его хватка была теплой и ободряющей. Твердой и надежной — точь-в-точь как поленья, что я держал в руках.

— Риску. прозвучать грубо… когда я впервые встретил тебя, ты казалась, ну… ты казалась немного грустной. Мне очень жаль. За все, что пришлось пережить тебе и твоей семье. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, я рядом. Целители слишком часто вынуждены быть свидетелями кровавой бойни.

Мне хотелось смеяться. Я и была той бойней.

— Спасибо, — сказала я вместо этого.

— У меня тоже есть младшая сестра. Думаю, ты с ней мимолетно встречалась в Азурине. Сера?

— Да, вы близко общаетесь?

— Очень, — ответил он, когда мы пробирались через грязь. — Мы ссоримся как кошка с собакой… или, может, как волк с котенком. Но в конце концов, она для меня самый важный человек в мире.

Я улыбнулась ему, надеясь, что эта улыбка передаст, насколько я понимаю его чувства.

— Так кто же волк, а кто котенок?

— О, я, без сомнения, котенок. Она меня буквально стирает в порошок.

Из меня вырвался редкий смех, и мы оба улыбнулись при этом звуке. Во мне зародилось что-то новое. Это было больше, чем просто восхищение его четким подбородком и ярко-голубыми глазами или тем, как его доброта ко мне раздражала Кейна. Привязанность, как теплая чашка заваренного чая, проникла в мое сердце. Мне нравился этот солнечный принц. На самом деле, очень нравился.

— Мне жаль, что она была помолвлена с Кейном. Я знаю, что все закончилось плохо.

Федрик пожал плечами.

— Это было благословением. Они не сделали бы друг друга счастливыми.

Я перебирала в уме следующие слова, раздумывая, действительно ли я хочу знать ответ. Любопытство взяло верх.

— Частью вашего несогласия с браком было то, что Кейн…

— Придурок? Или Фейри?

Я слегка кивнула, указывая на последнее.

— Я бы солгал, если бы сказал, что не считал это странным. В смысле, он же не человек, верно? Он бы пережил ее, пережил их детей…

Я сжала губы и снова кивнула.

— Но, — сказал он ровным тоном, — я не из тех, кто судит по предрассудкам. Мне, наверное, было бы все равно, если бы он был порядочным. — Федрик улыбнулся, хотя его глаза были печальными. — Но, конечно, он не был таким.

— Ты поэтому присоединился к нам? Чтобы судить его сам?

Федрик положил бревна, которые держал в руках, и начал рубить другой поваленный ствол. Его мышцы напрягались с каждым ударом, и я старалась не смотреть на бронзовую кожу его предплечий, блестящую от пота.

— Вот, — пропыхтел он, протягивая мне свежие поленья и сам неся остальные. — Я вчера не лежал на пляже. Я хочу, чтобы Цитрин сражалась на стороне добра, и мои родители скорее согласятся, если у нас будет клинок.

— Ты просто не знаешь, хороший ли Кейн.

— Хороший — это общий термин. Считаю ли я Короля Рэйвенвуда хорошим человеком? Нет, не особо. Считаю ли я его желание положить конец правлению своего отца и остановить его завоевание Эвенделла искренним? Да. И для этого ему понадобится наша армия.

Я боролась с тревогой, зарождавшейся в моем животе.

— Но твои родители отказали ему.

— Они очень упрямы.

— И это тебя беспокоит?

— Я не боюсь перемен, как они. Но я боюсь их.

— Так что же можно сделать?

— Если у нас будет клинок, им будет трудно игнорировать тот факт, что Король Рэйвенвуд и Фейри из пророчества имеют реальные шансы. А если мы не сможем его получить, я надеюсь убедить их изменить свое мнение о нем как о человеке.

Я медленно выдохнула.

— Мне кажется, Кейн еще не показал тебе свою лучшую сторону.

Федрик улыбнулся.

— А у него есть хорошая сторона?

Я постаралась ответить честно.

— У него есть лучшая сторона, но я не думаю, что ты ее увидишь в этом путешествии.

— Король Рэйвенвуд меня не пугает.

Я чуть не сказала, что должен, но решила только кивнуть. Лучше, чтобы Федрик не знал, что на самом деле значит быть Фейри. Чтобы он не знал, что именно Кейн может с ним сделать, если захочет.

— Если позволишь, — сказал Федрик, словно собираясь с духом, — какие у вас отношения? Я знаю, что ты его целитель, но… он кажется немного ревностный по отношению к тебе.

О, Камни.

— Он и я… — В моей голове возникло яркое воспоминание о руке Кейна вокруг моей талии, прижимающей меня к нему в освещенном луной переулке. Возможно, частичная честность была здесь наименее болезненным вариантом. — Мы поцеловались.

Федрик поднял брови.

— А сейчас?

Я хотела сказать ему, что задавала себе тот же вопрос. Частичная честность снова победила.

— Мы работаем над некоторыми неудобствами. Наверное, нам не следовало поддаваться взаимному влечению.

— Не могу сказать, что виню его, — сказал Федрик, хотя его взгляд оставался прикованным к блестящим листьям вокруг нас. Я все еще чувствовала, как жар поднимается к моим щекам. — А Гриффин и Мари?

— Это еще более запутанная ситуация, — сказала я, с облегчением переходя от темы Кейна и меня. — Кажется, чувства расцветают прямо у Мари под носом, но я не знаю, может ли она их уже осознать.

— Ты должна ей об этом сказать.

— Я пыталась. В последнее время я не особо преуспеваю в романтических отношениях. Я бы тоже не стала следовать своим советам.

— А Гриффин?

— О, он безвозвратно влюблен в нее. Каждый раз, когда она рядом, он потирает грудь с озадаченным выражением лица. Словно говорит себе, Что это за чувство, которое я испытываю только в присутствии этой ведьмы?

Федрик рассмеялся, как будто я была абсолютно очаровательна, и я улыбнулась ему.

— Он даже не называет ее по имени.

Все еще улыбаясь, мы обошли дерево и наткнулись на Гриффина с его рыболовными снастями и Кейна без рубашки, покрытого потом. Лицо Гриффина было каменным. Он явно слышал каждое слово. Кейн тихо и мягко хмыкнул, наклонившись, чтобы снять ботинки, а за ними мерцала небольшая, но сверкающая лагуна.

Я пыталась думать о чем угодно, только не о теле Кейна, потном, блестящем и скоро погружающемся в прохладную воду.

— О, Гриффин. — Я побледнела от чувства вины. — Мы просто шутили.

— Все в порядке. — Но он ушел, как будто все было не в порядке.

Кейн цыкнул на меня.

— Ну и коготки у тебя сегодня, пташка.

Я закатила глаза.

— Я-то? Ты мучаешь его больше всех.

— Я бросаю вызов. А ты не лучше хулигана.

Но я слушала его только вполуха. Я не могла отвести глаз от его напряженного, блестящего, рельефного живота. Глубокий гул его голоса…

Когда я наконец подняла глаза, Кейн улыбался как волк.

Я хотела сказать что-нибудь грубое, но мой предательский разум все еще пытался поднять челюсть с пола.

Вместо меня ответил Федрик.

— Где твоя рубашка?

Кейн указал на зеленый пруд за его спиной и начал расшнуровывать кожаную одежду.

— Хочешь посмотреть шоу?

— Мы пас. — Наконец я снова обрела дар речи. — Отзывы были ужасными.

— Остроумно и красиво. — Федрик посмотрел на меня, приподняв бровь. — Ты можешь быть опасна.

— Не волнуйся, — поддразнила я. — Я пощажу тебя.

— И милосердна к тому же? Мы все обречены.

— Нет. — Кейн прищурился, глядя на Федрика, и все его веселье исчезло. — Только ты.

В этом голосе было столько смертельной угрозы, что он высосал из джунглей весь цветочный воздух Перидота и заставил всех нас замолчать.

Федрик только нахмурился.

— Вот, Вен, давай я отнесу эти поленья в лагерь.

Я улыбнулась, чтобы скрыть гримасу, и передала поленья Федрику.

— Вен? — спросил Кейн, и в его голосе слышалось отвращение, когда Федрик отошел на достаточное расстояние.

Я нахмурилась.

— И что?

— Это похоже на имя для лошади.

Я сухо посмотрела на него.

— Пташка — это животное в буквальном смысле.

— Справедливое замечание. — На его губах появилась улыбка.

— Он милый, — признала я. — Он не смотрит на меня с жалостью.

Кейн опустил голову и бессознательно провел рукой по груди. Ему нужно было немедленно надеть рубашку. Я отвернулась от его широких плеч — мускулистой, загорелой груди, блестящей от пота — и пошла, скованно шагая, пока не села рядом с потрескивающим костром.

Мне самой не помешало бы окунуться в холодную воду.

Нам не нужен был огонь для тепла, учитывая мягкую жару джунглей даже после захода солнца, но Гриффин жарил рыбу на открытом огне, а после мы запили ужин чаем и элем. Мари убедилась, что защитное заклинание было в два раза сильнее, прежде чем мы развели огонь. Его яркость в темных джунглях могла бы привлечь нежелательных гостей.

— Когда мы прибудем в Пещеру Жнеца, — продолжил Кейн, пока мы ели, — я думаю, Арвен должна остаться на страже снаружи.

Рыба скисла у меня на языке.

— Что? Почему?

Кейн не смотрел на меня, обращаясь к остальным.

— Просто пока мы не примем некоторые меры предосторожности.

— Почему? — снова спросила я резко.

— Говорят, что из пещеры невозможно выбраться. — Его голос был холодным, но его глаза выдавали серьезность его слов.

— По преданию, ты сойдешь с ума, прежде чем найдешь выход, — добавила Мари.

Холодный пот выступил у меня на шее. Когда Кейн тихо зарычал на нее, она бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Я намерен пометить наш путь, чтобы мы не заблудились, — продолжил он. — Я просто хочу убедиться, что пещера позволит мне это сделать.

— Позволит?

— Говорят, что она… имеет собственный разум.

Потрясающе. Просто замечательные новости.

— А как же все остальные?

— Я не слишком беспокоюсь о том, что смертная легенда повлияет на двух Фейри и ведьму. А то, что случится с Федриком, не имеет значения.

Федрик чуть не рассмеялся. Я бы тоже рассмеялась, если бы мое сердце не замерло в горле.

— Но я беспокоюсь о тебе, — продолжил Кейн. — И о твоей нелюбви к закрытым пространствам. — Он не насмехался. Теплота в его голосе говорила об этом.

Я знала, что он был искренен. Что он беспокоился обо мне, но…

Дело было не только в моем страхе. Это было то, что он не мог сказать при Федрике.

Это была моя ценность.

Он не мог рисковать потерять предсказанную чистокровную Фейри, прежде чем она сможет исполнить свое предназначение. Прежде чем она сможет умереть.

— Нет.

— Арвен, это не…

— Нет. Я отправилась сюда с вами, чтобы помочь.

— Арвен, — попыталась Мари. — Даже мне не нравится идея пещеры, которая заманивает всех, кто в нее входит. Давайте просто зайдем внутрь и убедимся, что сможем выбраться обратно.

— А ей вообще нужно туда идти? Может, она останется в лагере? — спросил Федрик.

— Нет, мы просто берем ее с собой для собственного развлечения, — сказал Кейн. — Хорошая шутка, правда?

Федрик выглядел не в духе. Кейн, похоже, был того же мнения.

Я зажала переносицу и вдохнула.

— Я всю жизнь провела в страхе. Сидя снаружи, пока вы рискуете своими жизнями… Я не собираюсь больше так поступать.

Громкий крик совы раздался среди деревьев справа от меня, и Кейн отпил из своей кружки.

— Хорошо. Твой выбор до гроба.

Все воздух вышел из моих легких, и Мари сжала мое плечо.

Придурок.

— Чем мы будем отмечать наш путь? — спросил Гриффин.

— Как насчет лепестков? — предложил Федрик, указывая на заросли плюмерии за его спиной.

Кейн прищурился на принца с такой язвительностью, что это было почти внушающим страх.

— Моя магия, — предложила Мари. — Я могу оставить след из света, который приведет нас обратно.

Я почувствовала, как мои легкие расширились. Это было обнадеживающе — свет, который выведет нас из тьмы. Я больше не хотела представлять себе все способы, которыми завтрашний день может привести к моей гибели. У меня на тарелке была прекрасно приготовленная рыба, а рядом со мной были люди, с которыми мне нравилось проводить время. Как велел Даган, я постараюсь ценить это, пока у меня есть такая возможность.

Я откинулась на спинку стула и погладила живот.

— Это безумно вкусно.

— Я тронут. — Гриффин сделал последний кусок, а затем бросил тарелку в сторону наших рюкзаков. Звучный лязг заставил лягушку прыгнуть в листья за пределами нашего лагеря.

— Наверное, это из-за отсутствия трески, — добавил Федрик, бросив мне заговорщический взгляд. Очевидно, он слышал мой разговор с Мари.

Мари улыбнулась.

— Именно! Кто любит треску?

— Вообще-то, я люблю, — сказал Гриффин.

Мари закатила глаза.

— Конечно, любишь.

Огонь от костра отразился в глазах Кейна.

— Почему же ты не поймал нам трески, Командир?

Я постаралась не улыбнуться.

Но Мари спасла Гриффина от ответа.

— Почему мы не могли остаться в Лягушачьем Глазе? — Она попыталась уютно устроиться у корней широкого дерева, поджав ноги под себя, но, похоже, не могла найти удобного положения. — В гостинице? С матрасом?

— Мы враги королевства, ведьма, — сказал Гриффин, пиная пустой льняной мешок, который Мари засунула между спиной и корявым деревом. — Мы не можем рисковать быть замеченными солдатами Янтарного.

И весь город, если не все королевство, вероятно, усеян эскизами моего лица с надписью Предателя. Я сосредоточилась на Федрике, рассматривая конденсат на его металлической кружке. Хотя мне нравилось, что он не знал, кто я такая, он также не имел представления, насколько рискованной была эта экспедиция. Вина и зависть боролись за господство.

— Арвен могла бы разрезать их на куски в мгновение ока, — фыркнула Мари, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Ты умеешь владеть мечом? — спросил Федрик, впечатленный.

Я немного покраснела.

— Только азы.

— Не скромничай, Арвен, твои навыки впечатлили даже Гриффина. — Мари склонила голову в сторону командира, о котором шла речь.

Кейн, стоявший рядом со мной, поднял брови.

— Когда вы двое тренировались?

— В Змеином Источнике, — ответила я. — По дороге в Перидот, когда мы впервые приехали сюда.

— Она оказалась лучше, чем я ожидал, — добавил Гриффин, и его глаза заблестели. — Но я был быстрее.

— Гриффин сказал то же самое о женщине, которую он выбросил из своей постели сегодня утром, — отшутилась Мари.

Я резко повернулась к ней. Не может быть, чтобы он раскрыл что-то столь интимное, да еще и Мари.

— Я шучу, — ухмыльнулась она. — Мы все знаем, что Гриффин никогда не прикасался к женщинам.

Вокруг костра раздался смех. Даже на губах Гриффина появилась легкая улыбка.

— Ведьма всегда желанная гостья в каждом из моих обреченных приключений, — сказал Кейн, проводя рукой по лицу, чтобы сдержать смех. Мари бросила на него взгляд, который говорил, Мне повезло.

Мое сердце наполнилось теплом. Возможно, их дружба не беспокоила меня так сильно, как я думала раньше.

— Знаешь, — прошептал мне Кейн, — если захочешь, я могу показать тебе, как победить его в его же игре.

— Кого, Гриффина?

— Или любого, кто имеет над тобой небольшое преимущество. — Его живые глаза блестели в приглушенном лунном свете, как будто он притягивал его к себе, как и всех нас. — Я не так хорош, как Даган, но я здесь, если тебе нужна помощь.

— Спасибо. — Я сглотнула, чувствуя, что наше примирение было неустойчивым и новым. — Может, в другой раз.

Кейн слегка кивнул головой, но его глаза были серьезными.

— Я никогда не благодарила тебя за то, что ты оставил Тревина в живых, — добавила я, и эти слова стали моим жестом примирения. — За то, что позволил мне оставить Тревина в живых.

— Я сделал это не для тебя, — признался он, устремив взгляд на край своей жестяной чашки. — Он бы не смог бы что-либо сделать, мы не собирались долго оставаться в Цитрине… Я не думал, что буду ночами не спать, беспокоясь, что Тревин тебя убьет.

— Ты так делаешь? Не спишь ночами, беспокоясь о том, кто меня убьет?

Его молчание было как нож в сердце.

— Ты принес лютню? — спросил Гриффин Федрика. Я подняла глаза и увидела, как принц рылся в своем рюкзаке.

— Я подумал, что это поможет скоротать время, — сказал Федрик, вытаскивая инструмент. — Но я не очень хорошо играю.

— Кейн — отличный музыкант, — объявила я. — Он просто великолепен. — Я вспомнила ту ночь в его покоях, когда я лежала с высокой температурой, а он играл мне меланхоличную колыбельную.

Мари резко повернулась к нему.

— Нет… Ты? У тебя есть хобби?

Кейн выдал темный, гулкий смех.

— Да, но это было давно.

— Сыграй нам, пожалуйста, — попросила я его. Я хотела, чтобы это прозвучало дерзко, игриво, но получилось так искренне, что я почти смутилась.

Взгляд Кейна был как жидкий огонь, и он без лишних слов встал и подошел к Федрику.

— Можно?

Федрик протянул ему деревянный инструмент, и Кейн снова сел рядом со мной.

Сначала он осторожно бренчал, пока его большие руки привыкали к струнам. Его кольца почти светились в свете костра, особенно серебряное с ониксом, которое всегда украшало его левый мизинец. Руки продолжали двигаться, а затем останавливались, пробуя аккорды и настраивая струны, пока наконец музыка не приобрела ритмичную каденцию. Нежная, мелодичная песня пронизывала теплую ночь, симфония среди сверчков, летучих мышей и кваканья лягушек. Я чувствовала ноты Кейна в своих костях, как историю, которую я знала слово в слово.

Я изучала сосредоточенное лицо Кейна, его мягкие, но сосредоточенные брови, пока его ловкие пальцы играли мелодию, которая, как мне показалось, была о холмистой местности и пении птиц на следующий день после ужасной бури. О прощении и возрождении.

Вероятно, я просто выпила слишком много эля.

Но пока он играл, никто не говорил. И когда песня закончилась, и никто из нас не произнес ни слова, он сыграл еще одну. Эта была более веселой и радостной, вызывая в воображении образы танцев, звона бокалов и пролитого алкоголя. А после нее еще одну, и еще одну. Я заснула под звуки лютни Кейна, прислонившись головой к мягкому мху лесной подстилки.