Обещание Перидота

Глава 3

4

КЕЙН

Арвен пила эль, и перед ее лицом свисала пышная волнистая прядь волос. В мерцающем свете фонарей таверны она выглядела шелковистой и блестящей. Мне очень хотелось заправить эту шоколадную прядь за ее ухо. Настолько сильно, что у меня потели ладони.

Какой мазохист скажет женщине, которую любит, что он влюблен в нее, зная, что она не испытывает к нему взаимных чувств? Возможно, тот же идиот-мазохист, который доводит ее до оргазма своим языком, а потом клянется, что больше никогда не будет этого делать. Оба этих безрассудных поступка превратили простое пребывание рядом с Арвен в пытку.

А теперь я потел из-за пряди волос.

Арвен подняла бровь.

— Ты в порядке?

— В полном. — Я осушил свою кружку. — Можно нам еще по одной?

Барменша — худая женщина с непропорционально пышной грудью — заменила наши пустые кружки свежими, полными до краев, и одарила нас лучезарной улыбкой. Я окинул взглядом таверну, которая заполнялась народом по мере того, как дневной свет уступал место вечерним сумеркам.

— Ты вообще хочешь пить, или тебе просто нравится, когда симпатичная официантка ухаживает за тобой?

— Осторожно, пташка, твои когти видны.

— Я не права?

Я поставил кружку с элем и посмотрел на нее.

— Ты очень ревнивая женщина, ты это знаешь?

— Это грубо.

— Я не прав? — повторил я.

Арвен выдохнула.

— Нет, наверное, нет. Это ужасно, правда?

— Для тебя, возможно. Зависть — это яд, которым мы себя травим.

Она сделала глоток эля и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Я слишком долго чувствовала себя… недостойной. И одинокой. Теперь это вошло в привычку — думать, что никто не выберет меня первой. Что другие женщины покажутся тебе красивее, что…

— Мари предпочтет дружить с Райдером?

— Я поработаю над этим. — Она поморщилась. — Думаю, я действительно должна извиниться перед Амелией.

— Если это поможет — мои глаза видят только тебя.

Это была правда, и, несмотря на боль, честность с ней принесла мне сильное облегчение. Я сделал еще один глоток пенного напитка. Когда Арвен ничего не сказала, я не смог удержаться и добавил:

— А вот ты, кажется, смотришь на многих королевских мужчин. Это что, власть так на тебя действует?

Ее маленький заостренный носик был готов довести меня до смерти. Почему я так любил мучить ее?

— Ты действительно невыносим, — резко ответила она, в ее глазах читалось веселье. — Удивительно, что кто-то вообще тебя терпит.

— Не уверен, что кто-то терпит.

Мы сидели за липким столом с одной короткой ножкой, из-за которой он раздражающе шатался, и когда я положил на него предплечье, случайно опрокинул наши полные кружки с элем.

— Особенно мы с тобой, — проговорила она, прижимая стол обеими руками, пока я вытирал разлитый эль, — словно школьники сцепились.

— Ты помнишь Леди Клейо и Сэра Филипа? — спросил я, бросая покрытые элем салфетки в бочку за ее спиной, когда она наклонилась.

— Да, это твои дворяне. Они ненавидят друг друга.

— Они женаты.

Глаза Арвен загорелись.

— Ты шутишь.

— Этой зимой будет двадцать лет их совместной жизни.

— Но они вряд ли счастливы. Они же разнесли друг друга в щепки на том собрании.

— Они вечно спорят. На самом деле, они довольно милы вместе.

Арвен взглянула в затуманенное окно за своей спиной. Облачный покров был настолько густым, что было трудно сказать, который час, но я знал, что мы были здесь уже как минимум четыре часа.

— Арвен…

— Я не отвернусь от нее.

Я подавил вздох, ее решимость была столь же впечатляющей, сколь и расстраивающей.

— Пташка, ты даже не знаешь эту девушку.

Арвен повернулась, чтобы заглянуть в другое окно, справа от меня.

— Ты можешь полететь обратно в Шэдоухолд. Я найду свой путь туда позже, сегодня вечером. Может, кого-то попрошу немного довести.

— Ты просто уморительна, — сухо сказал я.

— Давай закажем последнюю выпивку у твоей милой подружки и дадим дочери Эсме еще час. Потом уйдем. — Она искренне посмотрела мне в глаза. — Пожалуйста? У меня предчувствие.

— Конечно. — На самом деле я не торопился уходить. Все, что было для меня важно, было здесь, в этой таверне.

— Хочешь поиграть в розы и шипы?

Я чуть не выплюнул свой напиток.

— Это же секс-игра?

Ужас на лице Арвен стоил всех монет моего королевства.

— Нет! Да что с тобой не так? Это детская игра. — Она покачала головой. — Кровоточащие Камни, Кейн.

Я громко рассмеялся в свою кружку.

— Ладно, научи меня этой детской игре.

Она заправила волосы за уши, наконец убрав непослушную прядь с щеки.

— Твоя роза — это лучшая часть твоего дня, а твой шип — худшая. Моя мама играла с нами в эту игру каждый вечер за ужином, когда я была маленькой. — На ее лице мелькнула тень печали, которая исчезла в мгновение ока. — Я начну первая, чтобы ты увидел, как это делается. Моей розой было приезжать сюда, в Ущелье Крэга. Я люблю морской воздух, мрачное небо, оживленный город. Я благодарна, что смогла это увидеть.

Ее любовь к моему любимому городу Эвенделл заставила что-то мягкое и нежное закружиться в моем сердце.

— А мой шип… — вздохнула Арвен. — Если честно, то почти все остальное в моей жизни.

Я прищурился, глядя на нее.

— Забавная игра.

— Обычно это не так удручающе. — Она снова посмотрела на оба окна. Маленькой провидицы по-прежнему не было видно.

— Моя очередь?

Арвен кивнула.

— Моя роза — это возможность провести с тобой целый день здесь.

Глаза Арвен засияли, и этого было достаточно, чтобы моя честность окупилась.

— А мой шип, — сказал я с лукавой улыбкой, — это то, что я не…

Но ее лицо озарилось удивлением от чего-то позади меня, и я повернулся в направлении ее взгляда. Там маленькая брюнетка, почти кожа да кости, проталкивалась сквозь шумную толпу. Она была точной копией своей матери, с такими же теплыми каштановыми волосами — ее стрижка была более мальчишеской — огромными темными глазами и острым, изящным подбородком. Ей не могло быть больше семи лет.

Арвен вскочила с нашего стола, и он снова закачался, чуть не опрокинув наши пустые кружки на пол. Я едва успел вовремя выпрямить стол, прежде чем последовать за ней.

— Привет, — весело сказала Арвен девочке. — Ты, наверное, дочь Эсме. Я Арвен, а это Кейн.

— Ты такая же, как в моих видениях, — сказала девочка.

По моей спине пробежал холодок. Арвен запнулась, но девушка просто стояла, толкаемая посетителями, с твердым и непоколебимым взглядом. По мере наступления вечера в пабе становилось все оживленнее, и я едва слышал собственные мысли.

— Идите за мной.

Арвен протянула руку, но девушка не взяла ее, предпочтя выйти из таверны и пойти за нами по мощеным улицам. Я повел их за угол в узкий переулок, зажатый между рыбным рынком, уставленным ящиками с щупальцами и чешуей на крошечном льду, и кондитерской с рядами ярко-зеленых яблок, обмакнутых в карамель.

Арвен наклонилась, чтобы посмотреть девочке в глаза.

— Как тебя зовут?

— Бет.

— Как ты узнала, где нас найти, Бет?

— Я подслушала вас. В магазине моей матери.

— Ты очень умная, — сказала Арвен с ироничной улыбкой.

— Вы говорили громко. — Ее голос был ледяным. Лишенным каких-либо эмоций. Вероятно, благодаря годам, проведенным в наблюдении за вещами, выходящими далеко за пределы того, что ей полагалось видеть — моментами, которые она никогда не переживала и никогда не переживет — любовью, смертью и утратой.

— Я знаю, что вы ищете, — продолжила Бет. — Но я не знаю, где находится клинок. Мои видения слишком мимолетны.

Я давно перестал верить в такие расплывчатые зацепки, но Арвен выпрямилась рядом со мной и крепко схватила меня за запястье.

— Мы примем все, что ты сможешь нам дать.

Бет, впервые показав свой возраст, сжала руки в кулаки и опустила глаза на серый камень под нами. Соленый ветер донес запах рыбы из соседней лавки.

— Клинок все это время был в Ониксе. Он никогда не покидал его.

— Это невозможно, — сказал я, не без доброты. — Пять лет назад его украли из моего хранилища. Обыскали всю крепость — все королевство.

Бет энергично покачала головой, все еще опустив свои темные, запоминающиеся глаза.

— Я никогда не ошибаюсь. Даже когда хочу.

Арвен с трудом сглотнула и выпрямилась, чтобы встать рядом со мной. Казалось, мы оба сразу поняли, что дар прорицания был скорее проклятием для девочки.

— Клинок Солнца находится в Ониксе. Я вижу его в своих видениях, брошенным под грудой других оружий. Привязанным к другому хозяину, но жаждущим соединиться со своим партнером. — Она повернулась к Арвен. — С тобой.

Кровь отхлынула от лица Арвен, оставив ее еще бледнее обычного.

— Что ты знаешь обо мне?

— Ты последняя чистокровная Фейри, наконец-то рожденная. Как и предсказывала моя бабушка. Дочь Богов.

Дочь чего?

— Что это значит? — спросила Арвен, снова присев на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с глазами девочки.

— Ты не знаешь? — Бет устремила на меня свой бездонный взгляд.

— Мы оба не понимаем. Можешь объяснить?

Она открыла рот, но, должно быть, передумала и вместо этого сделала шаг назад.

— А как же мой отец?

— Мы найдем его для тебя, обещаю, — поклялась ей Арвен. Я боролся с напряжением в мышцах. Мужчина, скорее всего, был мертв. Это была смелая клятва.

— Король рядом с тобой думает, что он мертв.

Я прикусил язык.

— Прорицательница и телепат. У тебя довольно много лайта, Бет.

— Вот почему моя мама держит меня в тайне. Мир не безопасен для таких Фейри, как я.

Она была права. По крайней мере, пока Лазарь собирал лайт, как пшеницу на поле.

— Тогда почему ты доверяешь нам?

Арвен бросила на меня уничтожающий взгляд, и я пожал плечами.

— Я знаю, за что вы боретесь.

— Мы сделаем все возможное, чтобы найти твоего отца, и если он жив, мы вернем его тебе и твоей матери, — сказала Арвен. — Если я найду клинок, я убью Лазаря. Я буду сражаться, чтобы дать тебе мир, в котором тебе не придется скрываться.

— Ты умрешь, — без эмоций сказала Бет, и я постарался не обращать внимания на то, как два слова из уст семилетней девочки почти сбили меня с ног.

Арвен, к ее чести, сохраняла ровный голос.

— Я знаю.

Бет повернулась к Озеру Стигиан. Солнце скрылось за Островом Хемлок вдали, и ночь стала холодной и безрадостной.

— История, которую тебе рассказала твоя мать, была правдой. Она встретила твоего отца в таверне, и они провели ночь вместе. Он ушел на следующее утро, и она больше никогда его не видела.

— Так она была моей матерью? Как это возможно? Она тоже была чистокровной Фейри?

— Нет. Она была смертной. Вынашивание чистокровного Фейри в своем чреве сделало ее больной. Она должна была умереть от лайта, который ее отравлял. Но твои способности исцеляли ее снова и снова. В конце концов, она выработала иммунитет, но месяцы ношения в себе могущественного существа сделали свое дело.

— Ты говоришь, что я.… убила свою собственную мать?

Бет, не склонная к сочувствию, только кивнула.

— Но она знала, кто ты. Твой отец сказал ей правду.

Арвен замерла, не находя слов, чтобы ответить.

— И что же это была за правда? — спросил я, пытаясь оправиться от шока. Нам нужно было закончить этот разговор, пока разбитое сердце Арвен не получило последний удар, который оно не смогло бы выдержать.

Бет подняла подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Что он был Богом Фейри. И что он станет отцом последнего чистокровного Фейри. Избранного, предсказанного спасителя как Фейри, так и смертных. И что она вряд ли переживет беременность.

— Но она пережила, — сказала Арвен. Это не был вопрос. — Она выжила.

— Ты исцелила ее.

Арвен покачала головой.

— И потом она жила. Даже после того, как я не могла больше ее исцелять.

— Да, — сказала Бет, ее лицо было почти безразличным.

Арвен нахмурила брови, и ее голос дрогнул, когда она спросила:

— Почему?

Слышать столько боли в ее голосе было для меня смертельно. Я потянулся к ней, но она была хрупкой, ее эмоции слишком нестабильны — позже. Позже я попробую как-нибудь успокоить ее. Я сжал пальцы и спрятал их в карман.

— Я могу только рассказать тебе, что произошло или что произойдет. Но не причину.

— Возможно, это была ее любовь к детям, — предположил я.

— Так же думал и ее отчим.

Арвен подняла глаза с пола на Бет.

— Пауэлл знал? Он знал, кто я?

— Твоя мать рассказала ему все.

Избиения. Арвен задавалась вопросом, почему он ее ненавидел. Теперь мы оба знали. Он думал, что она убивает женщину, которую он любил. Это было ужасно. Это было непостижимо. Это было…

— Спасибо, Бет, — сказал я, дыша ровно. — Можешь рассказать нам еще одну вещь?

Бет снова посмотрела на извилистую дорогу, ведущую к магазину ее матери.

— Я не хочу, чтобы моя мать пришла меня искать.

— Тогда побыстрее. Есть ли другой способ убить Лазаря? Арвен действительно единственная, кто может победить его?

— Я не знаю всего, что будет. Я вижу только отрывки. Я видела путь Ворона, если вы об этом спрашиваете. Это возможно, но цена будет выше, чем ее собственная жизнь.

Бездна в моей груди разверзлась еще шире под тяжестью слов девочки. Что могло стоить Арвен дороже ее собственной жизни? Эта мысль повергла меня в ужас.

— Есть ли что-нибудь еще, что ты можешь нам рассказать о клинке? О том, где он находится в Ониксе? О нашей битве с Лазарем?

— Вы должны победить его. Вы — единственная надежда обоих миров.

— Да. — Я стиснул зубы. — Я знаю.

Я ждал, что Арвен упрекнет меня за мой тон, но этого не произошло. Она смотрела в сторону озера, и тогда я понял.

Я понял, что потерял ее.

Возможно, в ушах у меня звенело от шума моего сердца, которое словно разрывалось на части.

— Бет, как зовут твоего отца? Как он выглядит? Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть его тебе.

Впервые глаза девочки засияли, когда она ответила:

— Воун. У него темно-каштановые волосы до плеч и борода. Я не видела его с тех пор, как его забрали несколько недель назад. Если я увижу, мне написать вам письмо?

— Да, адресуй его Лейтенанту Эрдли в Шэдоухолд. Спасибо за твою помощь.

Она повернулась, чтобы уйти, и прошла половину пути по скользкой дороге, прежде чем обернуться к нам, ее молодые глаза затуманились ужасом.

Меня пробрал холод.

— Что такое? — успела спросить Арвен.

— Вы… вы должны будете заключить сделку. Когда придет время, вы должны будете.

— Какую сделку? — спросил я.

Бет замерла.

— Я не знаю. Я вижу только отрывки…

Все, что я смог сказать, было:

— Пожалуйста.

— Ее лицо будет мокрым от слез, — сказала Бет, указывая на Арвен. — А твои руки… они будут покрыты кровью.

Началась гроза, и хотя здания рядом с нами давали некоторую защиту, дождь начал промокать нас обоих. Не успел я сказать больше, как Бет побежала обратно на холм к магазину своей матери, и мы смотрели, пока ее силуэт не исчез в тумане.