Обещание Перидота

Глава 18

АРВЕН

— Нет! — вырвалось у меня, и я бросилась к закрывающемуся выходу.

Я еще до того, как Кейн схватил меня за талию и оттащил от верной смерти, поняла, что это он.

— Все будет хорошо, — прошептал он мне на ухо.

Нет, нет, нет, было уже слишком поздно. Мы были заперты.

Путь, который оставила Мари…

Мой свет в темноте…

Теперь мы никогда не найдем выход.

Мое сердце билось в груди, как крылья колибри. Наружу. Это было все, о чем я могла думать. Мне нужно было наружу прямо сейчас.

Наружу, наружу, наружу…

Я отступила к камню и сползла вниз, холодная скала царапала мою свободную блузку. Я жадно хватала ртом воздух, вдох…

Слезы.

Слезы текли по моему лицу.

Острая соль на губах, когда я делала один глубокий вдох за другим.

Я прижала ладони к глазам, но это не принесло облегчения, и я прижала их к животу, как будто это могло успокоить тошноту, заставить меня дышать или даже успокоить дрожь в ладонях, но ничего не помогало, ничего не помогало…

Часть моего истеричного, обезумевшего разума слышала, как Гриффин и Мари пытались сдвинуть каменную плиту. Их пререкания и раздраженные ворчания только усиливали мой страх.

Мы были в ловушке. Заключены здесь. Как насекомые в смоле.

Нет, нет, нет…

Кейн присел передо мной и отнял мою руку от груди, где я пыталась физически заставить свое сердце биться медленнее.

Он взял мою ладонь в свою и успокаивающе погладил ее.

— Не дыши слишком глубоко. Вдыхай воздух маленькими глотками, Арвен. Как воду.

Адреналин, как удар молнии, пронзил мои ноги. У меня был сердечный приступ. Я не могла сидеть на месте, вертелась, дрожала и тряслась. Горло сжималось — так сильно, что я не могла говорить.

— Что с ней? — спросил Федрик, наклонившись надо мной.

— С ней все в порядке. Она паникует. Она не выносит замкнутых пространств.

— Все хорошо, Вен, — тепло сказал Федрик. — Сомневаюсь, что мы пробудем здесь долго, и у нас есть достаточно еды и воды, если мы застрянем.

О, Камни.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я молила никого и ничего. Мне нужно быть на свободе, пожалуйста.

— Это не помогает, — прошипел ему Кейн. — Уйди, пока не усугубил ситуацию.

Федрик засомневался, глядя на меня.

— Прости, Арвен. Я…

— Сейчас же, идиот. Скажи остальным, чтобы шли дальше. Мы догоним их.

Получив выговор, Федрик отступил, его глаза наполнились раскаянием.

Позже я почувствовала себя ужасно из-за этого. Но сейчас я не могла думать. Ни о чем, кроме непреодолимого, яростного желания выбраться из этих пещер и снова дышать.

— Ты, — сказала я между вздохами, — такой жестокий. — Еще один вздох. — С ним.

Кейн грубо рассмеялся.

— Он это заслуживает.

— Он добрый человек. — Я вдыхала еще больше воздуха. — Гораздо добрее, чем ты.

— Но разве не весело смотреть, как он корчится под моим гнетом?

— Как жестоко. Не могу поверить, что я когда-то терпела тебя. Не говоря уже о том, что целовала.

— Я тоже не могу в это поверить, — сказал он, все еще неторопливо поглаживая мою ладонь большим пальцем. Затем вверх и вниз по запястью. Вверх. Вниз. Разминал пальцы, пока моя рука не обмякла, как тряпичная кукла. — Какой у нас был самый неудачный поцелуй? Тот, в Перидоте, когда нам помешали?

Но я не могла ответить. Я не могла дышать. Я хотела потерять сознание. Все что угодно, только не это…

— Увы, теперь, когда ты поняла, насколько наши отношения были плохой ошибкой, — продолжил он, — мне придется вернуться в постель Амелии. Надеюсь, она сохранила ее теплой для меня.

Ярость, яркая и горячая, затуманила мое зрение.

— Хорошо, — прошипела я. — Вы, два непостоянных демона, заслуживаете друг друга.

— Она действительно настоящий демон. Иногда я уходил из ее постели с следами укусов.

— Надеюсь, она откусит тебе голову. — Мой гнев удивил меня. Настолько, что я едва могла думать. Я ровно дышала, чтобы успокоить свою ярость. Ну и что, что он был отвратительным? Отвратительным, мерзким козлом. Он мог делать все, что ему заблагорассудится.

Кейн оценил меня, пробегая глазами по моему лицу, горлу, груди. Он держал мое запястье в руке, как самый хрупкий цветок, и прижал большой палец к моему пульсу.

— Ах, — сказал он. — Намного лучше.

И с этими словами он встал и протянул мне руку.

— Пойдем.

Я покачала головой. Он что…

— Это было… как в ту первую ночь в камере?

— Тревога живет только в голове. Если твои мысли где-то в другом месте, ты не можешь паниковать. У моего брата это хорошо работало.

Как только он это сказал, наши выражения лиц изменились. Мое сердцебиение еще больше замедлилось.

— У тебя есть брат? — Я положила свою все еще дрожащую руку в его и сделала еще один медленный вдох.

— Был, — сказал он.

— Я приношу боль, куда бы я ни пошел. Я причиняю боль людям. Часто тем, о ком я больше всего забочусь.

— Они мертвы, Арвен. Из-за меня.

Сердце сжалось от воспоминаний о нас в моей спальне в Шэдоухолде.

— Он не любил высоту так же, как ты не любишь замкнутое пространство.

Я хотела узнать больше, но не считала, что сейчас подходящий момент, чтобы расспрашивать его о семье. Не тогда, когда я только что накричала на него из-за женщины, с которой он не спал уже много лет. И в то время, когда он снова помогал мне успокоиться. Я не знала, как объяснить, что моя ревность была связана скорее со мной, чем с ним или Амелией.

Кейн избавил меня от этой попытки, с легкостью подняв меня с земли. Мы осторожно шли по прохладному каменному туннелю, следуя за остальной частью группы. Я медленно вдыхала воздух носом, даже когда шуршание крыльев где-то над нами заставляло мои ноги бежать быстрее, а Кейн молча держал темп. Я предпочитала светящиеся желтые глаза или странные вырезанные символы на стенах любому из этих жутких звуков. Я предпочитала видеть то, что скрывалось в пещере вместе с нами, чем вынуждена была представлять себе это.

Когда мое дыхание действительно успокоилось настолько, что я смогла говорить, я посмотрела на него.

— Спасибо.

— Не за что.

Он следил за идущими впереди, медленно продвигаясь вперед, пока они делились историями, и отставая, чтобы заглянуть в карту. Над головой были еще больше сталактитов из драгоценных камней. Еще больше ветвистых, светящихся существ, бегающих у нас под ногами. Блеск усиков, мерцание крыльев.

Его молчание заставляло мою грудь сжиматься от боли.

— Прости за мое поведение в Цитрине, — сказала я. Это было начало. — За то, что я разделась, подразнила Кроуфорда и… — И бросилась на тебя.

— Мне плевать на все это. Важна только твоя безопасность. Остальное было зрелищем, достойным внимания. — Кейн улыбнулся, вспомнив этот момент. — Когда ты сказала Тревину, что ему придется неделями вычищать своих близких из-под ногтей. — Он рассмеялся, низко и грубо. — Даже для меня это было мрачновато.

Я тоже рассмеялась и позволила себе посмотреть на него.

— Может, мы могли бы попробовать что-то новое.

Глаза Кейна заблестели в переменчивом свете факелов.

— И что это может быть?

— Ой, не в ту сторону, — крикнула Мари спереди, прежде чем развернуться на каблуках и пройти мимо нас. Мы снова отстали, и я попыталась вспомнить наставление Кейна — вдыхать воздух, как воду.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал непринужденно.

— Друзья?

В глазах Кейна мелькнула боль, которая исчезла в мгновение ока. Но он небрежно кивнул в знак согласия.

— Все, что пожелает пташка. Мне всегда нужны новые друзья. Я очень одинок, знаешь ли.

— Ты это серьезно?

Кейн ровно выдохнул через нос.

— Немножко.

Всегда такой загадочный. Мне хотелось расколоть его голову киркой и залезть внутрь.

— Что это за взгляд?

— Я думала о том, как вскрою твой череп киркой. — Я покраснела. Вслух это прозвучало гораздо абсурднее.

— Святые Боги, я сломал ее.

Я наклонила голову. Я слышала эту фразу раньше в Шэдоухолде, но не в Янтарном.

— Это то, чему вы поклоняетесь? Богам?

Кейн почесал подбородок.

— Полагаю, это информация может оказаться для тебя слишком большой, пташка

Я вздохнула. Сколько еще мне предстоит узнать?

— Попробуй.

Он оглядел темную равнину вокруг нас, задумчиво.

— В Эвенделле, согласно легенде, девять камней, каждый из которых дал название королевству, образовали ядро континента. Вы поклоняетесь им, Камням. Вы строите им храмы, проклинаете их, молитесь им и так далее.

Я кивнула. Янтарное было самым набожным королевством, с большим количеством храмов, священников и жриц, чем в любом другом королевстве, за исключением, возможно, Жемчужного. Я выросла, изучая Камни на всех уроках.

— Фейри, мой народ — наш народ — верят в Богов Фейри. Бессмертные существа, которые создали наше царство и все остальные, включая Эвенделл.

Я не была так удивлена, как ожидал Кейн. Может быть, потому что для него это была великая истина — сотворение его мира. Но для меня это была просто история.

— Так Фейри вообще не верят в Камни?

— Нет, мы верим. Мы верим, что смертные ошибочно называют Фейри-богов Камнями, которые они создали. Было девять первородных Богов Фейри. Клинок Солнца был высечен ими, и именно они наполнили рукоять своими девятью камнями.

— Первородные боги? А теперь их больше?

— Так говорят. — Кейн пожал плечами. — Они не ходят среди нас в Люмере, и я не очень хорошо разбираюсь в божественной традиции.

История и фольклор Фейри — моя история и фольклор — очаровывали меня. Почти так же, как рассказы Кейна о древностях, которые он так любил. Я задавалась вопросом, сколько из этого он узнал в детстве на уроках, а сколько почерпнул из своих больших, сухих книг.

Неошибочный запах разлагающейся человеческой плоти ударил меня, как океанская волна, и я задыхалась, прежде чем прижать ладонь к лицу. Кейн быстрее пошел к группе перед нами. Все остановились перед… чем-то. Без своего факела я не могла разглядеть, что это было в наступающей тьме.

Но я могла слышать.

Скольжение их чешуйчатых тел. Их леденящий кровь визг…

И чувствовать запах гниющих останков того, что они убили.

— Что это?

— Понятия не имею, — пробормотала Мари, что всегда вызывало беспокойство.

— Это жнецы. Отсюда и название пещеры, — сказал Никлас.

Федрик хмыкнул.

— А что такое жнец, конкретно?

— А какая разница? — резко ответил Никлас. — Они нас не остановят.

Он направился к источнику змеистого, визжащего звука.

— Я бы не рисковал, — сказал Кейн. Кейн, человек, который никогда в жизни не предупреждал никого — кроме меня — об опасности. Самый безрассудный человек, которого я когда-либо встречала.

Никлас насмешливо фыркнул.

— Мы дошли так далеко, а твои яйца сжались до размера виноградин при звуке каких-то ящериц?

Я широко раскрыла глаза от его язвительности.

Не желая вступать в спор с теми, кого он считал ниже себя, Кейн промолчал. Никлас оглядел остальных, но никто не осмелился пошевелиться.

— Хорошо. Пойду один.

Он медленно двинулся вперед, и группа расступилась, чтобы пропустить его, открыв мне лучший вид на освещенную факелами сцену.

Перед нами простиралась огромная яма. Пространство было разделено на две части единственной каменной доской, похожей на тонкий мост, на который можно было поставить только одну ногу за другой. Смертельно опасная балансировочная балка, ведущая на другую сторону. Я не могла видеть глубину, но чувствовала запах гниющего мяса тех, кому не удалось перейти через нее. И слышала существ, которые, без сомнения, разорвали их на куски.

Но за бурлящей, казалось бы, бездонной ямой находилась единственная причина храбрости Никласа. Вдали, на другой стороне, была каменная арка, освещенная изнутри мерцающим, сияющим светом. Свет, который явно отражался от чистого золота, бриллиантов и драгоценных камней. Сверкающий, блестящий, сияющий.

Сокровище. Так близко и так недостижимо.

— У тебя ничего не выйдет, — прошептала я.

— Посмотрим.

— Никто не хочет того, что находится за этим проходом, больше, чем мы, — сказал Федрик. — Но это не стоит жизни.

Никлас обдумал слова Федрика, глядя на существ, которые скользили по яме.

Гриффин бросил косой взгляд на Кейна.

— И что теперь?

Кейн сжал челюсти.

— Забери их и возвращайтесь тем же путем, которым мы пришли. Я пойду сам.

— Нет. — Мои колени подкосились.

Кейн многозначительно посмотрел на меня, приподняв плечо, и я вспомнила, что ему не нужно будет переходить этот узкий мост пешком.

— Я не позволю вам забрать то, что принадлежит мне. — Никлас стряхнул руку Федрика и, несмотря на наши крики — мольбы остановиться, проявить благоразумие — шагнул на узкий мост. Он продвигался дюйм за дюймом, осторожно переставляя ноги. Когда он пошатнулся, Мари почти вскрикнула и вцепилась в руку Гриффина мертвой хваткой.

— Святые Камни, — прошептала она. — Меня сейчас стошнит.

Никлас с трудом удержал равновесие и каким-то образом продолжил идти. Все это время от стен пещеры эхом разносились щелчки, скрипы и визги чешуйчатых чудовищ внизу.

— Ставлю пятьдесят монет, что он упадет, не дойдя до середины, — ухмыльнулся Кейн.

— Я принимаю ставку. — Глаза Гриффина были прикованы к шатающемуся моряку.

— Да вы больны на всю голову, — прошипела я.

Никлас продвигался хорошо. Он был достаточно быстр, чтобы не раскачиваться, но достаточно медленен, чтобы действовать обдуманно. Я подумала, что, возможно, годы балансирования на неровной палубе корабля придали ему большую устойчивость. Может быть, он доберется до другого конца, найдет свой журнал. Может быть, даже клинок…

Кейн, скорее всего, вырвет его из рук Никласа и сам бросит мужчину жнецам.

— Пятьдесят монет теперь мои, — пробормотал Гриффин. Кейн только хмыкнул в ответ. Никлас почти дошел до конца. Мужчина был явно взволнован, но я болела за него. Я думала, что все мы болели за него, стоя там и наблюдая, как он делает один осторожный шаг за другим.

Пока его левая нога не опустилась не так, как надо.

И этого было достаточно. Он попытался исправить траекторию — руки вытянулись в поисках опоры, которой не было, и замахали в воздухе, как ленты, — прежде чем он исчез в извивающейся яме.

Я успела мельком увидеть жнеца в тусклом свете факела, когда тот поднимался ему навстречу. Гладкое, ловкое тело огромной змеи, гибкое и плавное. Но эта морда… как у пираньи. Свирепые, зазубренные зубы — несколько рядов зубов — и бешеные, маслянистые красные глаза, глубоко утопленные в лице, которое, вероятно, не видела дневного света тысячелетиями…

Затем — яростный лязг зубов, разрывающий Никласа на куски, в то время как смоляная чешуя рептилии сливалась с абсолютной тьмой пропасти. Мари зажмурила глаза и прижала руки к ушам, чтобы не слышать кровавых звуков, а Федрик отвернулся, поморщившись. Смерть Никласа была мгновенной — жестокое, мгновенное расчленение — и я подумала, что это было милосердием, что он почти не почувствовал боли, но это не помешало мне блевать на пол пещеры при виде этого.

Кейн утешительно погладил меня по спине, но промолчал — ни едкой шутки, ни черного юмора, и я мысленно поблагодарила Камни за это. Я бы не вынесла его колкостей в такой момент

Прежде чем кто-либо из нас успел прокомментировать ужас, который мы только что увидели, земля под нами снова задрожала. Я протянула руку к Кейну и сжала ее так крепко, что его пальцы стали бы бледно-белыми, если бы я могла их видеть в темноте.

Упадут ли сталактиты над нами, как тяжелые копья?

Размозжит ли нас еще одна движущаяся перегородка?

Две одинаковые каменные плиты выступили из стен, окаймлявших яму с обеих сторон, и двинулись внутрь, к мосту, который пытался перейти Никлас. Камни скрежетали и стонали, дрожь отзывалась в моих зубах и костях, пока плиты не соединились по обеим сторонам моста, полностью закрыв яму. То, что только что было пространством размером с пруд, теперь было ровной землей. Больше не было ямы, не было жнецов, не было Никласа.

— Как…? — попытался спросить Федрик, но слова, казалось, не шли ему с языка.

Я все еще слышала слабый скрежет и визг жнецов под каменным полом. Кейн осторожно оттолкнул Мари и Гриффина и осторожно поставил ногу на свежую землю. Я затаила дыхание, но когда камень не проломился под его весом, он элегантно перешел на другую сторону и повернулся к нам.

— Заходите, вода отличная.

Я с трудом выдохнула и постаралась не думать о том, что Никлас каким-то образом принес жертву, необходимую для перехода через порог жнецов. Мы последовали за Кейном, каблуки эхом отзывались на свежем новом камне, пока все пятеро не оказались по другую сторону и не увидели ослепительное, сверкающее отражение в коридоре у входа.

— Пойдем? — предложил Кейн, сделав шаг к каменной арке.

Но меня охватило зловещее предчувствие, и я, не задумываясь, вытянула руку перед его грудью, чтобы остановить его.

— Нет, — выдохнула я. — Не делай этого.

— В чем дело?

— Что-то не так. — Я оглядела пространство. — Проход — подделка. Ловушка.

— Это слишком очевидно, — добавил Гриффин.

— Ловушка для всех, кто прошел через жнецов, — проворчал Федрик. — Ужасно.

— Там! — голос Мари отразился от стен пещеры, когда она опустилась на колени рядом с отверстием в камне слева от нас, затянутым паутиной и скрытым от глаз за зубчатой скалой. Слишком большое, чтобы быть логовом какого-то существа, но слишком маленькое для взрослого человека. Какой-то туннель.

— Нет, ведьма…

Но предупреждение Гриффина было слишком поздно. Ее маленькая фигура, освещенная нашими теперь угасающими факелами, с легкостью исчезла в узком входе. При этом зрелище у меня скрутило живот. Мой худший кошмар стал реальностью.

— Кто-то должен пойти за ней, — сказал Гриффин, приседая. Его широкие плечи никогда бы не пролезли.

— Святые Камни! — голос Мари был приглушен камнем.

— Что такое? — крикнула я.

Гриффин почти полностью засунул свое тело в твердый камень.

— Сокровище… Оно… Оно все здесь.

Федрик присел рядом с Гриффином, чтобы осмотреть узкий проход.

На всем континенте не было ничего, что я меньше всего хотела бы делать, но… если клинок был там, он позвал бы меня.

Кейн посмотрел мне в глаза, и мои намерения были ясны по моему лицу.

— Ты не сможешь. Там слишком тесно.

— Я единственная, с кем клинок заговорит, — тихо сказала я, чтобы Федрик не услышал.

— Хорошо, — сказал Кейн, и его челюсть дернулась. — Я буду прямо за тобой.

Но мы оба знали, что никто из мужчин не сможет пролезть.

Только я.

В моей маленькой гробнице.

Я опустилась на колени и протиснулась мимо Федрика и Гриффина, локтями и коленями царапая грязь и пыль. Голова закружилась от землистого запаха: глины, плесени и гниения. Сердце билось в ушах, как барабан, на лбу выступили капли пота. Так тесно. Так узко. И все погружено в полную, кромешную тьму. Я дрожала, но не от холода, а от страха. Меня чуть не стошнило. Это был бы самый ужасный способ умереть — застрять здесь и задохнуться.

Нет, нет, не думай так.

Я царапалась и ползла, но туннель становился все уже, чем глубже я пробиралась, а мы были так глубоко под землей, и воздух улетучивался. С каждым рывком я продвигалась все дальше и дальше, пока не повернула за угол камня и не увидела, куда меня приведет туннель. Упираясь локтями в пол, я цеплялась, ползла и скользила на другую сторону, оказавшись в комнате, где все сияло.

Сверкающая комната, освещенная свечами и заваленная позолоченными сокровищами.

— Арвен, — сказала Мари, потрясенная.

Я прищурилась, привыкая к свету. Чтобы охватить все взглядом.

Стопки и стопки медных, серебряных и золотых монет. Мраморные статуи мужчин и женщин в натуральную величину, укутанные в прозрачные простыни. Украшенные драгоценными камнями тиары и змеевидные скипетры. Нефритовые подсвечники и вековые свитки, теперь тонкие как лепестки. Свирепое, блестящее оружие. Бусы, вазы и короны.

Мои глаза едва могли охватить всю эту маленькую, переполненную комнату. Они поднялись к древним кованым канделябрам, вмонтированным в каменный потолок. Свет, который мерцал там, — это были волшебные свечи, которые, вероятно, горели уже столетиями.

— Арвен? — раздался голос Кейна из туннеля.

— Да, — ответила я. — Сокровище — оно здесь.

— Клинок?

Я впитывала взглядом четыре стены, завешенные и заваленные доверху богатствами, мои глаза высматривали мерцающий блеск и сверкание. Я вглядывалась в каждый сантиметр. Ни один из длинных мечей, кинжалов или ятаганов не имел рукояти с девятью камнями. Ни одна песня не звучала только для меня. Ни один клинок.

— Я не думаю, что он здесь, — крикнула я. В ответ услышала, как Кейн ругается. — Но я буду искать дальше.

— Здесь столько истории, — сказала Мари тихим голосом. С восхищением. — Рассказы, свитки и книги из давних эпох… Я готова плакать. Я плачу?

— Только ничего не трогай, — пробормотала я, жадно поглощая взглядом всю стену, украшенную великолепными, сверкающими драгоценными копьями.

Несмотря на то, что Азурин был самым роскошным местом, которое я когда-либо посещала, и все в этом дворце — даже маленькие золотые мыльницы, украшенные тонкой жемчужной решеткой — стоило, вероятно, больше, чем весь мой дом в Аббингтоне, ничто, ничто из того, что я видела там, не могло сравниться с чудесами, которые наполняли эту комнату.

— О, мои Камни, — прошептала Мари.

Я резко обернулась.

— Ты нашла его?

— Это книга учета… как и сказал Никлас. Со всеми именами…

Не успела я ее предостеречь, как Мари протянула руку и закрыла ее вокруг покрытой пылью кожаной обложки книги, и все свечи в комнате погасли.