О чём молчат рубины

Глава 59. Размолвка

Дни свои влачить без друга — наигоршая из бед.

Жалости душа достойна, у которой друга нет.

Низами Гянджеви.

Рим, 13.11.1410 года.

Всё оказалось хуже, чем я надеялся. Я бы вынес всё: надменное презрение, горячее негодование, даже матерную брань! Но не того, что увидел наутро. Равнодушие… Катерина меня попросту не замечала. Словно нет меня, словно вместо меня — пустое место.

Конечно, я попытался объясниться! Я поджидал её в роще, я пытался завести разговор в часовне, я бросал на неё умоляющие взгляды за завтраком… Нет. Девушка не отвечала ни на взгляды, ни на вопросы, ни на протянутые руки. Словно их не было, взглядов вопросов и рук.

В порыве отчаяния, я отпросился у Марциана, и оседлал Шарика. И вихрем мчался по дорогам и бездорожью, к величайшей радости коня. Наконец-то он мог показать свою силу и мощь! Вернулись оба загнанные, вот только конь был счастлив и доволен прогулкой, а я — нет. Разумеется, я повёл Шарика выхаживать. И вот — совершенно случайно! — мы чуть не наткнулись на наших девушек. Катерина что-то втолковывала Эльке, а та внимательно слушала и кивала. Я замер. Шарик потянулся к Катерине, надеясь, что его, привычно и ласково, потреплют по гриве. Но Катерина равнодушно прошла мимо, даже не взглянув. Нет, ну ладно, я дурак, но коня-то за что?! Шарик оглянулся на девушку таким печальным взглядом, словно она его ударила. Повесил голову и побрёл в сторону. Мы вместе побрели. Оба, повесив голову…

— А может, так и надо? — грустно размышлял я, чувствуя, как сердце рвётся кровавыми кусками, — Что у нас может быть? Ни-че-го! Она выбрала свой путь и на этом пути нет уютного домика с надписью «Андреас» над входом. Это мог бы быть одинокий трактир, в котором можно провести ночь перед дальнейшей дорогой, но… это было бы неправильно и для неё и для меня. Точнее, неправильно для неё и категорически запрещено для меня. Вот только, как ей это объяснить?..

Дождавшись темноты, я снова вышел в апельсиновую рощу. На этот раз, я вынес из дома небольшую лавочку. Могу сказать, что полёт на метле — это, конечно, весело и захватывающе, но вот долго летать так, совершенно невозможно! Сперва ничего, но постепенно делается очень больно между ног. И с каждой минутой всё больнее и больнее. Вот я и решил попробовать полетать на лавочке.

Внимательно огляделся, убедился, что меня никто не видит, сел на лавочку, ухватился за неё руками и… и почти полчаса просидел, нахохлившись, и повесив голову. Летать совершенно не получилось! Не потому, что магия не сработала, а просто не мог себя заставить сосредоточиться. Какие уж тут полёты, когда у нас с Катериной вот такое?.. Через полчаса я плюнул, встал, и пошёл обратно, волоча за собой глупую скамейку. Неудачная попытка…

— Э-э-э… — протянул на следующий день за завтраком Вилфрид, — Да на тебе, парень, лица нету… Как же мы тебя папе римскому представим?

Верю. Что лица нет. Вторая ночь без сна, откуда розовощёкому лицу взяться?

— А когда визит к папе? — поднял я унылый взгляд от тарелки.

— Не сообщили, — буркнул Марциан, — Я передал в канцелярию заявку от имени Ордена, при этом сообщил, что есть письмо Великого магистра, которое велено передать в личные руки. Мне сказали, что папе будет доложено. И если он соизволит — представляете? Если он соизволит! — то он назначит дату аудиенции и нам сообщат. А пока велено ждать.

— И сколько ждать? — если честно, то спросил исключительно из чувства долга. Потому что мне нужен рубин. А не потому, что мне и в самом деле интересно.

— Трудно сказать, — нахмурился Марциан, — Ты же знаешь, что здесь только что отгремела война? Папа римский вернулся в Рим совсем недавно и у него сейчас куча дел…

— И кто же посмел поднять руку на папу?!

— Ну-у… не столько на папу, сколько на сам город… Видишь ли, неаполитанский король Владислав Первый Дураццо, объявил, что собирается объединить под своей рукой все земли Италии, включая Папские земли. Только земли! На самого папу и на его духовную власть он, якобы, не покушается. Война идёт уже не первый год, и ты знаешь, у него были определённые успехи! Пока в дело не вступил Людовик Второй Анжуйский. Это тоже король Неаполя, но без притязаний на Италию… А может, и с притязаниями, но умело их скрывает!

— В Неаполе два короля?!

— Нет… В Неаполе два претендента на королевскую корону. Точнее, один в Неаполе, второй во Франции. Эх, не сумею я тебе как следует объяснить…

И тут… и тут Марциан, сохраняя полную невозмутимость лица… подмигнул! Да-да, он подмигнул мне левым глазом, тем, который не могла бы увидеть Катерина, сидевшая от него справа! А я заметил, как Катерина дёрнулась, набирая воздух в лёгкие, но мгновенно взяла себя в руки и отвернулась в сторону, так и не вмешавшись в разговор. Так вот почему подмигнул Марциан! Он надеялся, что девушка, как обычно, не сможет смолчать и начнёт давать свои пояснения! А там, глядишь, слово за слово… Ай да Марциан!..

— В общем, там проблема с престолонаследием, — неловко закончил Марциан, выразительно пожав плечами, мол, эх, не удалось! Но теперь ему приходилось объяснять невнятно, якобы, в самом деле не может как следует объяснить — Дело в том, что Дураццо, это Анжуйская ветвь династии Капетингов, а разных представителей этой династии благословили на королевство разные папы, одного римский, другого авиньонский… эх! И в этом конфликте замешаны многие страны: Неаполь, Франция, Венгрия, Италийские города, Флоренция, Венеция, и разумеется, Папское государство.

Если коротко, то Владислава поддержала Венеция, а там, где Венеция «за», там непременно Флоренция «против»! И наоборот. В общем, Венеция поддержала Владислава и он принялся воевать с Сиеной и Тосканой. Флоренция тут же организовала коалицию: Сиена, Тоскана, Флоренция, Болонья и Папское государство. Но… Владиславу улыбалась удача! Он почти покорил все эти земли и успел захватить всё Папское государство, включая Рим… но тут вмешался тот самый Людовик Анжуйский с французскими войсками и наёмниками. Всё просто: если бы Владислав окончательно победил, то Людовику никогда не стать неаполитанским королём. А кто же добровольно отдаст в чужие руки целое королевство?! Тем более, его благословил авиньонский папа Александр Пятый, а Владислава, наоборот, отлучил от церкви.

В общем, война длилась с переменным успехом, но войска коалиции, хоть и с большим трудом, осадили Рим, уже занятый неаполитанцами. Требовалось срочное подкрепление и Людовик отправился за дополнительными войсками во Францию. На обратном пути, в ходе морского сражения, французы проиграли, поэтому были вынуждены высадиться довольно далеко от Рима, но тем не менее, Людовик привёл войска к городу и освободил Рим. Это было весной. Но Владислав не сдался. В ответ он захватил Перуджу…

Голос Марциана дрогнул.

— Захватил Перуджу, но потерял Рим… — закончил он, — И ещё оказался перед мощной армией Людовика. В общем, в сентябре Владислав вернулся в Неаполь, вместе со своей армией, сняв осаду со всех городов. Сейчас идут переговоры о мире. Теперь понимаешь, насколько занят папа вопросами, не терпящими отлагательства? Но в любом случае, он нас примет… как я думаю. Как заверили меня в его канцелярии.

— А разве ты не помнишь, как об этом рассказывал нам тот рыцарь, который пытался выдать себя за другого? Ещё оказалось, что он свой герб не помнит? Которого потом его же сподвижники из арбалета застрелили? — вмешался Вилфрид, — Как же его звали?.. М-м-м…

И он хитро покосился на Катерину. Катерина поджала губы и нервно вертела в руках свою вилочку. Её распирало желание вмешаться в разговор. Но она молчала.

— Ах, да! Барон Гастон! — вынужден был «вспомнить» Вилфрид.

— Не помню, — вынужден был признаться я, — То есть, Гастона помню, а разговора не помню. Я тогда отвлёкся…

— Да-да, ты говорил, — согласился Вилфрид, — А зря! Тогда бы ты не спрашивал, что творится в Риме…

— Угу… — я немного подумал, — Брат Марциан! А можно я в Рим съезжу? Посмотрю на город, заодно и развеюсь?

— А что? — Марциан переглянулся с Вилфридом, — Почему бы и нет? А вы, сударыня, не хотите прокатиться в Рим? Там, наверняка, есть монастыри или церкви, которые вы хотели бы посетить? Вот, заодно?..

— Нет! — резко ответила Катерина и тут же смягчила тон, — Мне надо ещё разобрать кое-что из дорожного, да и не следует мне ни с кем встречаться, пока… ну, вы понимаете…

— Ах, да… У вас ещё два дня… хм!.. особых… Ну, что ж! Отдыхайте на вилле.

Не знаю, кому как, а меня опять, словно тигр когтями по сердцу полоснул…

Рим мне не понравился. Унылое зрелище с обветшавшими стенами, полуразрушенными храмами, облупившейся краской… Нет, я понимаю, что когда всё восстановят, то город похорошеет, но сейчас — увы! А может, мешало предубеждение: ведь Рим основан греческими ворами, бродягами и бандитами, вы же помните? И я помню. А может, настроение было отвратным, и всё виделось исключительно в сером, унылом цвете? А была бы рядом Катерина, глядишь, всё заиграло бы совсем другими красками?..

В любом случае, я отыскал рынок и спросил, где можно купить свинца. Мне показали. В указанном месте, неприветливый и толстый, заросший чёрной щетиной торговец, хмуро поинтересовался, зачем мне свинец. Я показательно ухмыльнулся. И объяснил, что это не его собачье дело. И что я готов купить даже свинцовые ядра, не интересуясь их происхождением. Торговец задумчиво почесал, сперва щетину, потом лысину, и завёл отвлечённый разговор об артиллерии вообще. Я разговор поддержал, заметив, что бомбарда и кулеврина — это два звена одной цепи, и что стрельба настильная нисколько не противоречит стрельбе по навесной траектории. И если артиллерист умелый, то он не преминет воспользоваться обоими вариантами, каждый для своих условий, разумеется! Торговец опять почесал щетину и заявил, что готов продать мне два свинцовых ядра. Больше пока нет, но будут в ближайшее время. Вот, мальчишки ещё раз облазят… хм! То есть, как только купцы доставят новую партию… Я заверил, что на первое время мне двух ядер вполне достаточно, а потом я готов купить и ещё… если цена будет подходящая.

— О! — просиял торговец, — Договоримся!

И заломил несусветную цену.

Четыре раза я демонстративно поворачивался к нему спиной, всем видом показывая, что я ухожу, и каждый раз он хватал меня за край плаща, убеждая остаться. Он скинет! Да-да, он скинет цену. Ха! Если бы вы слышали, сколько он при этом скидывал! В конце концов мы сговорились, только я поставил условие, что ядра будут проданы кусками.

— Кусками?! — уставился на меня торговец.

— Кусками! — твёрдо поглядел я ему в глаза, — Мне легче отлить новое ядро, чем выпиливать нужный размер из твоего!

Торговец в очередной раз почесал щетину и согласился. А куда бы он ещё делся, цену я заплатил всё же немаленькую!

Я вернулся на рынок и спросил лавку ювелира. Лучшего ювелира! Мне показали. Пока я ехал к ювелиру, я успел пару бесформенных кусков свинца превратить в золото. Совершенно незаметно для окружающих. У ювелира я заказал перстень. Точную копию того, который у меня на пальце.

— Позвольте? — протянул ювелир ладонь.

— Не позволю! — грубо ответил я.

— Почему же? — изумился ювелир, — У меня такие вельможи делают заказы! И никто не сомневается в моей честности!

— Нет-нет, я не сомневаюсь в честности, — вынужденно ответил я, — Но перстень уже с пальца стащить невозможно! Придётся вам делать копию, исключительно по его внешнему виду!

Ювелир сделал вид, что поверил, тщательно замерил все детали перстня, перерисовал изображения на кольце, и обещал, что через неделю заказ будет готов.

— А завтра? — спросил я.

— Ну-у… если завтра, то это будет дороже! — растерялся ювелир.

— Насколько дороже?

— Вдвое! — выпалил ювелир, понимая, что такой, внешне не слишком богатый заказчик, как я, сразу же откажется от подобной затеи.

— А если сегодня? Скажем, часа через два-три? — я и не подумал испугаться цены.

— Тогда… — ювелир внимательно оглядел непонятного заказчика, — Тогда, вчетверо!

— Согласен, — я выложил на прилавок один из золотых кусков, — Это задаток.

— Боже мой! — взволновался ювелир, — Боже мой, зачем вам такой простой перстень?! Это же прошлый век, сейчас такие не носят! Я сделаю лучше! Я сделаю гораздо красивее! Я подберу лучшие камни! Ваш новый перстень будет не стыдно надеть даже королю!

— Нет! — отрезал я, — Мне нужна точная копия этого перстня! Но вы правы, мне понадобится ещё кое-что… Я подумаю, какой заказ вам поручить. Если… если я увижу ваше мастерство при выполнении этого заказа! Итак, через два-три часа?

— Я всё бросаю! — заверил меня ювелир, — Я всё бросаю и занимаюсь только вашим перстнем! Обещаю! Дайте-ка я ещё раз на него взгляну… Да! Жду вас через два часа! Или через три… Но учтите: рубин у вас не простой…

— А?! — оторопел я, — Откуда…

— Да-да, — улыбнулся ювелир, — Это не простой рубин. Это рубин из Бирмы! То есть, дороже обычного!

— Ах это… — отлегло у меня, — Это пустяки. Я компенсирую.

Вы можете удивиться, зачем мне понадобился второй перстень. Всё просто. Я вдруг испугался, что в порыве чувств, Катерина выдаст мою тайну крестоносцам. И те отберут у меня перстень. Не могут не отобрать! И отдадут на «экспертизу» куда-нибудь в инквизицию. Мол, не дьявольское ли это орудие? Может быть, даже со мной в придачу. И я знаю, что ответит инквизиция. А после того, как меня сожгут на костре, эта же инквизиция будет использовать перстень для демонстрации «чудес» верующим. Пока в нём магия не кончится. Так вот: я — против!

А то, что я хотел дополнительно заказать ювелиру — небольшую золотую шкатулку. И накупить у него всяких безделушек подороже, чтобы эту шкатулку наполнить. Как «для чего»? Чтобы был подарок папе римскому! Первое: я хочу посмотреть, насколько он жаден. Если жаден, он себя проявит. Второе: это может стать залогом, точнее, задатком нашей будущей сделки. Он мне тот перстень, а я ему… да, хоть сто таких шкатулок! Хоть тысячу!

Следующие три часа я ездил по городу и пытался запомнить его расположение. Ну, так, на всякий случай. Очень помогала река. Она протекала почти через весь город, наискось, а в середине делилась на два рукава, которые через некоторое время вновь сливались в единое русло. И мосты: как раз через каждый из двух рукавов высился мост, и там, где было единое русло — ещё один.

Я проехался по городу, перекусил жареной рыбой в одном из трактиров, понимая, что к обеду на вилле я точно не успею, посмотрел на старинные постройки и развалины, и с каждым мгновением всё более мрачнел. Как мне не хватает Катерины! Она бы мне всё подробно объяснила, рассказала, и пусть хоть сто раз называет «балдой», лишь бы была рядом! Как же без неё тоскливо! А с ней… с ней уютно!

Всё же я покатался по римским улочкам, попутно превратил в золото остатки свинца, и ровно через три часа был у ювелира.

— Вот! — торжествующий ювелир протянул мне перстень, — Но помните: вы обещали вчетверо…

— Да-да, обещал! — рассеянно ответил я, любуясь работой.

Это был мой перстень! Точь в точь! Я даже снял свой перстень с пальца, чтобы рассмотреть их вместе и не нашёл отличий! Разве что… мой перстень казался живым, а тот, что сделал ювелир — обычным перстнем, из золота и рубина. Но это мне было видно, моим особым зрением. Думаю, что окружающие разницы не заметят вовсе.

— Отлично! — с восхищением заметил я, поворачиваясь к ювелиру, — Великолепно! А что ты, голубчик, на меня так смотришь?

— Нет-нет, ничего! — опустил взгляд ювелир, а я вспомнил, что говорил, будто мой перстень с пальца не снимается. Конечно, он удивился.

— Столько хватит? — я положил на прилавок очередной кусок золота.

— Но… это был бирманский рубин! — ювелир жадно смотрел на золото. По всей видимости, успев убедиться в высочайшем качестве металла.

— Хорошо! Тогда добавим вот это! — я положил ещё кусок.

— Благодарю, сударь! — просиял ювелир, — Сейчас я вам сдачи… ничего, если серебром?..

— Ничего, — благодушно согласился я, — Можно и серебром. Да, вот что, голубчик, ты говорил, что можешь сделать превосходные перстни? И с камнями? А нет ли у тебя чего-то из готового? Не только перстни. Вообще, э-э-э… украшения?

— Есть, — согласился ювелир, — Но… для вас, синьор, я могу лучше!

— И всё же, покажи.

— Значит, так, — сказал я через полчаса, — беру вот эти чётки из крупного жемчуга, вот этот крестик, с мелкими бриллиантами, вот этот перстень — хорош, зараза! — ещё и вот этот, с бриллиантом, эту заколку с сапфиром, этот браслет… что ещё? Ах, да! Большой нагрудный крест из золота, с изображением Иисуса, и золотой набалдашник для трости! От тебя ещё изготовить: золотой кубок для вина, как ты мне его описывал, два золотых подсвечника с украшениями, и золотую шкатулку. Ну, и ещё пару перстней, что ли…

— Недёшево выйдет… — сладко зажмурился ювелир, — Какими монетами платить будете? Флоринами? Гульденами? Экю?

— Золотом! — ответил я, — Точно таким же, каким сегодня расплачивался.

— И где же вы, с позволения сказать, столько золота берёте?..

Я вспомнил уроки Гюнтера. Секунду помедлил. Потом поднял на ювелира взгляд и улыбнулся. Ювелир побледнел и его шатнуло к противоположной стене.

— За такие вопросы, любезный, — медленно сказал я, — режут, как минимум, языки. А чаще — глотки!

— А я что? Я ничего! Я говорю: отличное золото! Такого ещё поискать надо! — торопливо забормотал ювелир.

— Ну, вот и договорились! — подытожил я, — Значит, через неделю? А вот и задаток!

И я выложил ещё два куска. У самого почти ничего не осталось.

— А, кстати! Нет ли у тебя женских украшений?

— Брошь? — неуверенно предложил ювелир, — В форме бабочки?

— Ну… давай! — я сунул брошь в кошель, — До встречи!

— Как?! — оторопел ювелир, — Вы, синьор, даже расписки на золото не возьмёте?!

Н-да, правильно меня Катерина постоянно «балдой» обзывает! Это для меня золото не имеет цены, а для этого ювелира… Как же теперь выпутываться? Я шагнул к прилавку, пристально глядя в глаза ювелиру:

— Как твоё имя?

— Винченте… Винченте Кириака.

— Так вот, Винченте. Мне не нужна расписка. Но, через неделю, когда я приду за заказом, если ты вздумаешь меня обмануть… или мне не понравится твоя работа… или ещё что… тогда уже на следующий день ты будешь на небесах… или в преисподней… а ещё через неделю ты увидишь там же всех твоих родственников! Всех! Понятно?!

— Да, синьор, понятно, синьор, вы вполне ясно всё растолковали, синьор!..

— До встречи! — и я вышел на улицу, не оглядываясь.

Шарик летел во весь опор, радостно грохоча копытами. Казалось, дай ему крылья — взлетит! А если…

Нет! Ещё увидит кто? Да и не получится у меня, настроение не то, чтобы колдовать. Но мысль неплохая, надо запомнить. И, может быть, когда-нибудь… Эх, Шарик, Шарик, хорошая ты животинка, но глупая. Где тебе понять, почему твой хозяин такой мрачный…

— Добро пожаловать, синьор! — стражник у ворот виллы окинул меня внимательным взглядом и распахнул калитку, — Добро пожаловать!

Я взял Шарика под уздцы и мы зашагали в сторону конюшни. Конь жарко дышал мне в шею и явно был доволен прогулкой. Ну, молодец, молодец! Я потрепал коня по гриве и тот в ответ слегка боднул меня лбом в плечо. Наверное, благодарил, на своём, лошадином языке. Умница, Шарик! Давай я тебе ещё и нос почешу?..

И, как раз, когда мы поворачивали за угол виллы, мы нос к носу столкнулись с девушками: Катерина опять гуляла по роще, вместе со служанкой.

— Эльке! — вот он, шанс объясниться! Другого не будет! — Эльке! Отойди в сторону! Нам с твоей хозяйкой надо поговорить!

— Стоять! — холодно скомандовала Катерина шагнувшей в сторону служанке, — Разве я тебя отпускала? Разве ты не мне служишь, что слушаешь других приказаний?

— Но нам надо поговорить! — умоляюще повторил я.

— Мне не о чем с тобой говорить! Эльке! За мной!

— Ну и ладно! — горько сказал я, — Может, это и к лучшему! В любом случае, нам пришлось бы расстаться. Не сейчас, так через неделю, или сколько там у нас до визита к папе? Потому что тебе предстоит вернуться в Мариенбург, а у меня другой путь…

Катерина остановилась, словно запнулась. Но головы не подняла.

— Конечно! — продолжал я, — Если я добуду у папы ту вещь… ты знаешь… то зачем мне возвращаться? У меня будут другие дела. Если я увижу ту вещь у папы, но не смогу получить, то опять же, я останусь тут и буду думать, как ей завладеть… вплоть до поджога Рима! А что, чем я хуже Нерона? Ну, и если этой вещи у папы не окажется… всё равно! Мой путь тогда ляжет совсем в другую сторону! К другому папе, к авиньонскому. Поэтому… да, всё что Господь ни делает, он делает к лучшему!

Катерина молчала, так и не поднимая головы.

— Эльке! — я выхватил из кошеля золотую брошку — Передай этот подарок Катерине! Мне, ты знаешь, из рук в руки пока ещё нельзя… Не знаю, что это! Наверное, чтобы к шляпке ленты закалывать. Но это бабочка, и я надеюсь будет напоминать твоей госпоже… хм!.. будет напоминать!

Растерянная Эльке взяла у меня брошь, совершенно забыв, что она тоже «нечиста» и тоже не имеет права касаться к посторонним. И протянула бабочку Катерине. Та порывисто схватила золотую безделушку и гневно зашвырнула в кусты. Круто развернулась и быстро зашагала прочь. Эльке растерянно оглянулась на меня, и заторопилась за хозяйкой.

Шарик толкнул меня мордой в плечо.

— Ах, да! — отмер я, подхватывая узду, — Прости дружище! Пошли, пошагаем!

Золотая бабочка с прозрачными крылышками из витой золотой проволочки, у которой верхние крылышки были украшены двумя крупными рубинами, а нижние — двумя крупными сапфирами, с глазками-бриллиантами, осталась валяться в пыльных кустах.