Няня из Чайноботтам

Часть II. Глава 2. Книга вычеркнутых имен

– Это диван! – воскликнул Винки и Джаспер недоуменно на него уставился.

– Что?

– Диван. Он здесь!

Джаспер ничего не понимал. Буквально минуту назад еще ничто не предвещало… диванов.

Преодолев площадь Неми-Дрё, Джаспер и Винки свернули на улицу Ламповую, где не без труда протиснулись через столпотворение похожих на воронов стариков во фраках и белых перчатках и женщин в строгих серых платьях. Все они стояли у окошка под вывеской «Камердинерс», под которой значилось: «Бюро найма прислуги». Обладатели фраков, видимо, были дворецкими, а обладательницы серых платьев – экономками, горничными и камеристками.

Оставив их за спиной, мальчишки пошагали вниз по улице в сторону Тёрнс. Джаспер все думал о том, что они обнаружили в чистильном шкафу и так глубоко ушел в свои мысли, что совсем не слушал то, о чем говорил Винки. А затем неожиданное восклицание друга вывело его из размышлений.

Путь им и правда преградил диван – со скругленной спинкой, темно-красной полосатой обивкой и четырьмя механическими ножками. Передвигая ими, он полз по тротуару и в какой-то момент начал поворачиваться на месте, словно человек, который оглядывался по сторонам, пытаясь понять, куда идти дальше.

Мальчишки потрясенно глядели на эту причудливую штуковину: что она здесь делает и откуда взялась? К их вопросам внезапно добавился еще один:

– И куда это ты собрался?! – раздался чей-то окрик, и Джаспер с Винки повернули головы. Через мостовую, огибая стоявшие в заторе экипажи, к ним бежал запыхавшийся мужчина в очках, коричневом костюме и переднике с гербом в виде львиной морды.

Оказавшись рядом, он вытер платком взмокший лоб и, укоризненно глянув на диван, возмущенно выдал:

– Всего на минуту отвернулся! Вот ведь проказник!

Взяв беглеца за подлокотник, он, как собачонку на поводке, повел его на другую сторону улицы, где светились большие окна мебельной лавки «Гардинер».

Винки с Джаспером переглянулись, пожали плечами – это Габен, здесь и не такое увидишь – и продолжили путь.

Они прошли едва ли несколько футов, но уже оба забыли о непоседливом диване. Винки снова завел разговор о том, что произошло у моста на улице Слепых Сирот:

– Нужно кому-то сообщить.

– Кому? Другим констеблям? – с сомнением спросил Джаспер. – Если это сделал Сэмми…

– Это был не Сэмми! – упрямо воскликнул Винки.

– Если это сделал Сэмми, – повторил Джаспер, – то думаешь, они поверят, что ты не при чем? Ты лучше меня знаешь, что собой представляют флики, – особенно, когда они в ярости. Мы сами во всем разберемся.

Джаспер не стал озвучивать, что даже короткого взгляда на мертвого констебля ему хватило, чтобы сопоставить две вещи: следы укусов и отросшие у газетчика Сэмми острые зубы.

– Но как мы во всем разберемся? – с тоской в голосе спросил Винки.

– Пока не знаю. Нужно раскрыть тайну. Жаль, не удалось осмотреть тело мистера Пелла. Уверен, на нем было много улик. Но у нас есть одна зацепка. «Чайноботтам». Надпись на шкафу появилась не случайно: кто-то кому-то оставил знак – это тайное послание.

– Еще бы знать, что это послание значит.

– Я знаю, что такое «Чайноботтам».

– Что?! – воскликнул Винки. – Что такое «Чайноботтам»?!

Джаспер остановился и на что-то указал рукой.

На углу улиц Ламповой и Тёрнс был разбит обнесенный оградой сад. В проплешинах между сухим вьюнком, обвивавшим путаными лохмами ржавую решетку ограды, проглядывали голые скрюченные вязы и старинный черный особняк с вывеской над входом…

– «Чай-но-бот-там», – прочитал Винки. – Значит, это дом.

Джаспер кивнул.

– Когда мы с дядюшкой едем на Неми-Дрё, я часто вижу этот дом в окошко кеба. Всякий раз оторопь берет: он же будто из какой-то страшной аудиодрамы или из «Ужасов-за-пенни». Я как-то спросил у дядюшки, что это за «Чайноботтам» такой, но он сказал, что предпочитает не задумываться о местах, где не требуются его услуги. Так я понял, что там никто не живет.

– Но если там никто не живет, то почему название этого дома появилось на чистильном шкафу?

– Вот это мы и попробуем выяснить. Поищем вход?

Они зашли за угол. На улицу Тёрнс выходила арка ворот. Тут же была еще одна вывеска с названием особняка. На самих воротах висела тяжелая цепь с замком, и замок этот был настолько громадным, что Джаспер и не подумал доставать из кармана шпильку – тыкать ею в замочную скважину было все равно, что ковыряться комариным носиком в пустой консервной банке.

– Так я и думал, – сказал он. – Отсюда в сад не попасть. Придется обдирать костюм через ограду. Пойдем – я видел что-то похожее не лаз…

«Что-то похожее на лаз» на деле оказалось проемом между двумя отогнутыми в стороны прутьями решетки. Джаспер протиснулся первым. Винки немного задержался, дожидаясь, когда мимо пройдет пара куда-то торопящихся джентльменов в цилиндрах.

Опытный садовник Джаспер сразу отметил, что когда-то за садом ухаживали, но от этого почти не осталось ни следа. Повсюду был бурьян. У мощенных камнем дорожек располагались клумбы – в сравнении с этими кошмарными зарослями розовый куст у дома в переулке Трокар выглядел будто только вышедшим от цирюльника даже до того, как Джаспер взялся за ножницы. Меж деревьев высились пожелтевшие фигуры из кустарника – некогда они, видимо, представляли собой животных, но за годы без стрижки утратили форму. И все равно кое-где угадывались рыбьи хвосты.

Озираясь по сторонам, Джаспер и Винки пошагали к особняку. Ветер подхватывал опавшие листья и шевелил волосы, ветви вязов чуть поскрипывали. Шум улицы с углублением в сад становился все тише…

Мальчишки ежились в своих костюмчиках не только от холода, но и от запущенности этого места. Кусты затянули собой и дорожку, и даже скамейки. Джаспер не удивился бы, увидев здесь парочку старых надгробий или даже скучающего от постылого одиночества призрака.

В какой-то миг ему показалось, что кто-то за ним наблюдает – дырявит ему спину пристальным взглядом. Он обернулся.

За оградой по тротуару шли какие-то дамы, прошуршал колесами велоцикл разносчика из лавки, на миг показалась и исчезла фуражка почтальона. Никто, казалось, не следил…

Напомнив себе об осторожности, Джаспер… тут же о ней забыл, стоило им подойти к особняку.

Это был один из самых жутких домов, которые он видел в своей жизни. Племянника доктора Доу посетило странное ощущение: как будто здесь был пожар, но ничего не сгорело. Черные стены, черепица, как будто вытесанная из угля, громоздкие эркеры, застекленные витражами – из-за пыли казалось, что они собраны из осколков стекла различных оттенков серого. Парадный вход тонул в полутьме ниши крыльца, по обе стороны от него стояли подпирающие козырек деревянные колонны.

– Я только одного не могу понять, – негромко проговорил Джаспер. – Где черные вороны? Здесь очень не хватает черных воронов. Если бы мы были в каком-нибудь выпуске «Ужасов-за-пенни», ими тут бы все кишмя кишело.

– Думаю, вороны боятся этого места, – шепотом отозвался Винки. – Тут и без них… бр-р-р…

Поднявшись по лесенке, они подошли к двери и недоуменно переглянулись. По крайней мере один ворон здесь все же был.

На замке стояла большая кованая печать с изображением черной птицы с золотой монетой в клюве и надписью «Собственность “Ригсберг-банка”! Не входить!».

– Подтяжечки мои! – Джаспер едва не присвистнул, но вовремя себя одернул: поблизости вроде бы никого не было, но рисковать и привлекать внимание в любом случае не стоило.

– Тут что, тоже банк? – спросил Винки.

– Нет, этот дом принадлежал каким-то людям, но банк забрал его за долги. Наверное, хозяева разорились и…

И тут его осенило.

– Ворон! – Он потыкал пальцем в печать.

– Ну да, – кивнул Винки. – Это же банковский знак. Еще он на пенсах и фунтах есть.

– Да нет же! Я не о том. Записка с угрозой. Помнишь, что там говорилось? «Тебе ни за что не найти Ворона». Да я съем всю гадкую тушеную капусту в городе, если речь шла не об этом вороне.

– И что будем делать?

– Как что? Конечно же, выясним, что за тайну хранит Ворон.

– Но тут заперто. – Винки покосился на бронзовый дверной молоток в виде якоря. – Не будем же мы стучать…

– Нет уж, стучать мы точно не будем. Обойдем дом кругом – поищем, как забраться внутрь.

Джаспер потер руки от предвкушения, а Винки сглотнул вставший в горле ком. Лезть в этот жуткий дом ему совсем не хотелось…

…Звякнуло стекло. Осколки посыпались на землю, и Винки с Джаспером застыли, боясь шелохнуться. Эхо пронеслось по саду и, казалось, долетело до площади Неми-Дрё, где его услышали все городские констебли.

Тем не менее время шло, ни в саду, ни в доме ничего не происходило, и мальчишки осмелели, решив, что все сработало, как они и задумали.

Впрочем, разбить окно над дверью черного хода – это было только полдела. Впереди их ждало самое сложное.

Джаспер кивнул Винки, и тот, выбравшись из-за дерева, за которым они прятались, ловко вскарабкался по кривому водостоку на кованый козырек и принялся вытаскивать из рамы оставшиеся в ней осколки. Джаспер последовал за ним.

Оказался на козырьке он, когда приятель уже полностью очистил раму.

– Кажется, там был кораблик, – с сожалением сказал Винки, отшвырнув прочь последний осколок разбитого витража.

– Да, очень грустно, – согласился Джаспер. – Но иначе мы в дом не попадем.

Они заглянули в проем: небольшая прихожая, от нее в темноту ползет коридор.

– Видишь вешалку? Можно за нее зацепиться. За газовый рожок не хватайся – он может оторваться.

Винки вздохнул и полез в проем.

Окно было крошечным. Маленький работник станции кебов проник через него с легкостью, а Джасперу пришлось втянуть живот и при этом как следует поелозить.

Спрыгнув вниз на пыльный круглый коврик, Джаспер отряхнулся и прислушался – по-прежнему тихо.

Крадучись, они с Винки двинулись по коридору попутно заглядывая за двери, которые в него выходили. Там были: кухня, прачечная и, судя по скромной обстановке, две комнаты для слуг. Все здесь, хоть и было пропитано старостью, выглядело так, словно хозяева и их домочадцы покинули это место не так давно.

Добравшись до конца коридора, Джаспер и Винки осторожно выглянули.

Им предстал довольно просторный холл. Свет в него проникал через окно над дверью – он был серым, зыбким и вместе с пылью, которая здесь все покрывала тонкой ровной поволокой, делал помещение похожим на фотографию в старой газете. Кадр, созданный фотографом-временем, будто показывал не настоящее, а прошлое. И это прошлое явно не желало, чтобы его нарушали прикосновением.

Тем не менее никаких ужасов здесь не наблюдалось – снаружи особняк казался намного страшнее. Внутри же это место еще сохранило отпечатки былой роскоши: стены обшиты панелями из темного дерева, которые дополняют узорчатые обои, на плиточном полу лежат ковры, даже мебель осталась.

В центре холла стоял круглый столик, который украшало большое чучело осьминога. Видимо, прежде оно первым встречало гостей. Не осмотреть его поближе, было бы упущением, и мальчишки подошли к столику.

Вблизи осьминог выглядел еще более впечатляющим: здоровенная раздутая голова, некоторые щупальца застыли, вздернутые, как будто приготовились кого-то хватать, другие сползали со столика и опускались на пол. На табличке, стоявшей у чучела, была гравировка: «Наш преданный друг Кристоф. Ты навсегда в нашем сердце». Судя по всему, этот Кристоф когда-то был питомцем хозяев особняка, и они не смогли с ним расстаться.

«Вот бы и у меня дома было такое страшилище, – подумал Джаспер. – Оно бы заметно оживило гостиную… Хотя дядюшка принял бы идею разместить чучело в гостиной, только если бы я умер, и он сделал чучело из меня…»

И тут же спросил себя: «Это было бы так в его духе, согласен?»

Джаспер осознал, что эта мысль принадлежала не ему, и по спине пробежал холодок.

«Что?» – задал он себе вопрос, больше всего опасаясь, что получит на него ответ. Ответа не было, но губы неожиданно сложились в ехидной ухмылке.

– Жуткий семиног, – сказал Винки, и его голос вырвал Джаспера из оцепенения. Пугающие мысли и ощущения исчезли из головы, словно выбежали за дверь.

– Он – осьминог. Их так зовут, потому что у них восемь щупалец.

– Но у этого их всего семь.

Джаспер пересчитал и кивнул.

– Пусть будет семиног. В любом случае, кроме него, здесь, кажется, никого нет, – сказал он с легким разочарованием в голосе.

Винки так и не понял, кого Джаспер надеялся встретить в особняке. Сам он испытывал облегчение: больше всего маленький работник станции кебов боялся обнаружить здесь убийц, заговорщиков или… Сэмми.

Оставив столик с засушенным семиногом, Джаспер и Винки направились в глубину холла, где располагалась дубовая лестница с резными балясинами и завитками на перилах в виде морских волн. Рядом с ней темнела дверь с какой-то табличкой.

Когда они подошли, Джаспер стер манжетой пыль с таблички:

– «Чайноботтам. Контора», – прочитал он. – Значит, это не просто дом. Здесь еще трудились какие-то клерки. Фу, терпеть не могу клерков: дядюшка как-то сказал, что их выпускают на фабриках, чтобы они делали свою эту бюрократию. Надеюсь, здесь не будет скучно…

Он повернул ручку. Дверь покачнулась и открылась.

Контора эта оказалась вовсе не такой, как Джаспер ожидал, и его опасения тут же развеялись: скучным это место не выглядело. Помещение чем-то напоминало крошечный театр – столы стояли по кругу, некоторые нависали над другими на вторых и даже третьих ярусах – к ним вели лесенки. Вдоль стен выстроились шкафы, разделенные на секции, – они пустовали: видимо, люди из банка вывезли все документы прежде, чем опечатать дом. Самым примечательным здесь был стоявший в центре конторы здоровенный латунный глобус. Рядом с ним высилась стойка, с которой свисал колокол. Джаспер едва себя сдержал, чтобы не позвонить в него.

– У меня ощущение, что эта контора как-то связана с путешествиями, – сказал он. – Помнишь дверной молоток в виде якоря? А тут еще эти глобус с колоколом. Вот бы узнать, чем здесь занимались.

– Может, наверху что-то обнаружится…

Покинув контору, они нырнули в темноту лестницы. Ступени скрипели под ногами, и даже неразличимого цвета ковер не мог скрыть звук шагов.

Второй этаж пах затхлостью, но мысль о путешествиях, посетившая Джаспера в конторе, лишь укрепилась. На стенах висели полки со всевозможными чучелами рыб, кораллами, морскими ракушками и неясного назначения латунными приборами. Среди всех этих диковинок выделялась занимавшая значительную часть стены карта в раме. Джаспер, обожавший всякие карты и тут же нашел на ней свои любимые места: Кейкут, Хартум, Змеиную широту и Джин-Панг; по краям карту окаймляла белая дымчатая полоса – неизведанные земли и моря. В центр был вмонтирован круглый прибор, отдаленно похожий на компас, но с пятью стрелками.

– Идем? – тихо спросил Винки – он никакой страсти к «рисункам дальних стран» не испытывал и не понимал, отчего они так долго здесь топчутся.

В коридор выходило четыре двери. Две из них с табличками «Гостиная» и «Библиотека» были заперты, за двумя другими обнаружились спальни. Ничего особо любопытного Джаспер и Винки там не нашли и узнали лишь, что в доме когда-то жили дети. В одной из комнат стояли три детские кровати и открытые сундуки с игрушками: заводными пароходиками на колесах, куклами-морячками, плюшевыми рыбами. Другая комната, судя по всему, принадлежала хозяевам дома: в ней была большая кровать с пологом, повсюду стояли пуфики и лежали подушки, у стены, чуть покосившись, замерло высокое зеркало в массивной раме…

Умом Джаспер понимал, что здесь нет ничего страшного или хотя бы таинственного, но, осматривая брошенные вещи, запыленную мебель и покинутые интерьеры, его не отпускала мысль, что все эти люди – те, кто жил здесь, – как будто просто отправились в поездку и не вернулись. Или умерли одновременно. Что бы в «Чайноботтам» на самом деле ни произошло, Джаспер был уверен: это нечто зловещее, ведь не зря же название дома появилось на чистильном шкафу, в котором был найден труп констебля. А тот, кто подбросил записку с угрозой, явно намекал на ворона с банковской печати.

«Кто же отправил записку? – думал Джаспер. – Если это был мистер Блохх, то почему он хочет нам помешать? Как он связан с “Чайноботтам”? Кто-то отсюда был его клиентом и нанял его, чтобы придумать какой-то план?..»

Джаспер и Винки поднялись на третий этаж.

Здесь было больше дверей, и этот коридор казался существенно мрачнее – все из-за рыб и прочих морских существ, которые стояли на полках: они скалились длинными острыми зубами и топорщились шипами, их вытянутые тела змеились, в мутных остекленевших глазах навсегда застыла злоба. Джаспер про себя назвал это место Коридором Пастей. Даже в виде чучел все эти рыбы выглядели жутко, а если встретить таких вживую? Страшно просто представить…

В коридоре было холодно – почти как на улице, и Джаспер быстро понял, почему: по этажу разгуливал сквозняк – появиться он мог здесь лишь из одного-единственного места.

Джаспер кивнул Винки на приоткрытую дверь в конце коридора, и они направились к ней, провожаемые десятками незрячих рыбьих глаз, в любой момент ожидая, что пасти одна за другой вот-вот начнут захлопываться.

У двери было намного холоднее – где-то неподалеку заунывно подвывал ветер. Взявшись за ручку, Джаспер потянул дверь на себя и, увидев комнату, вдруг застыл. Это произошло так внезапно, что Винки даже испугался. Осторожно коснувшись локтя друга, он прошептал:

– Что случилось?

Джаспер повернул к нему голову. Его глаза блестели.

– Это оно, Винки, – дрожащим голосом сказал он. – Я наконец попал сюда. Я так давно об этом мечтал – и вот я здесь.

– Что? Где «здесь»?

– На месте преступления.

Винки распахнул рот.

– Какого еще преступления?

– Пока не знаю. Но я уверен, что оно здесь произошло.

В голове у Джаспера появился дядюшка – важно соединив кончики пальцев, он сказал: «Ты торопишься с выводами, Джаспер. И пытаешься выдавать желаемое за дей…».

Воображаемый дядюшка не договорил, потому что Джаспер захлопнул перед ним воображаемую дверь. Нет уж, он не позволит ему портить свое расследование.

В тупике третьего этажа особняка «Чайноботтам» располагался кабинет. И если в остальных частях дома, несмотря на запустение, сохранялось хоть какое-то подобие порядка, то здесь явно забыли или не успели прибраться.

– Винки, старайся ничего не трогать, наступай на пол осторожно и смотри под ноги. Не хотелось бы испортить улики…

Винки, пока ничего не понимая, кивнул. Джаспер достал из кармана блокнот, карандашик и лупу и взялся за осмотр «места преступления».

Прямо у двери поперек прохода лежали напольные часы с покосившейся дверцей и вывороченной дырой на месте циферблата. Сам циферблат лежал тут же, в осколках стекла.

Склонившись над часами, Джаспер лихорадочно закарябал в блокноте, а потом кивнул другу. По очереди переступив часы, они вошли в кабинет.

Ветер задувал через разбитое окно. И через него же в помещение нанесло листьев из сада. Большая часть ковра под окном вся пропиталась влагой, и когда Джаспер наступил на него, тот чавкнул под его ногой.

У окна стоял большой письменный стол, с выдвинутыми пустыми ящиками. На боку лежала перевернутая чернильница, а ее давно высохшее содержимое оставило на синем крепе обивки уродливое черное пятно. Рядом на полу застыло перевернутое кресло.

Джаспер многозначительно хмыкнул, указав на него карандашиком, но Винки ничего не понял.

Помимо стола, в кабинете были: шкаф с резными дверцами, когтистыми ножками и завитками на дверцах (также, как стол и шкафы в конторе, пустой), камин и корабль в бутылке на каминной полке. Над камином висела картина, на которой, сдвинув брови, хмурился господин со старомодной прической (двумя подвитыми буклями по обе стороны широкой, чуть приплюснутой головы), с объемистыми бакенбардами и моноклем в правом глазу. Выглядел этот господин ровно так, как и должен был выглядеть, в понимании Джаспера, человек, обладающий собственным портретом: чванливо, высокомерно и невероятно носозадранно. Внизу на ленте была подпись: «Бертран Дж. Боттам».

– Думаю, перед нами хозяин этого кабинета. А может, и всего дома.

– А может, это не он сам, а его… не знаю, папа? – предположил Винки.

– Нет уж, очень странно. Зачем вешать портрет папы в своем кабинете? Это как если бы я у себя в комнате держал портрет дядюшки. Хотя, думаю, он был бы не против, если бы не ненавидел портреты, считая их признаком… как он там говорил?.. чрезмерно расфуфыренного самолюбования.

– У моего… – Винки запнулся, – у моего папы в кабинете висели портреты всех джентльменов из рода Килгроув. Там все было завешано этими портретами. Я мало что помню о старом доме, но зато помню, как они страшно на меня глядели. Папа гордился этими портретами, а особенно самым старым и страшным – с основателем рода Килгроув. Папа часто говорил о нем. Этот старик знал еще самого первого аптекаря Лемони.

Джаспер почесал карандашом кончик носа. Он вспомнил одно из любимых дядюшкиных выражений, которое тот часто повторял, когда они раскрывали тайны. Тот говорил: «Выскажу предположение», что всегда раздражало Джаспера, ведь все и так было понятно.

– Выскажу предположение, – сказал он, – что здесь все же висит портрет хозяина. Портрет ведь один.

Винки, подумав, кивнул, и Джаспер переписал имя с портрета в блокнот, после чего склонился над полом у камина – там были разбросаны отсыревшие спички, часть из них была сломана. Тут же лежал и спичечный коробок.

Изучив спички через лупу и даже пересчитав их, Джаспер сделал пару пометок в блокноте и заглянул в камин.Угли и тонко наколотые щепки были свежими – в том смысле, что их насыпали, но так и не подожгли. У каминной решетки в углу что-то лежало, и Джаспер сразу понял, что к растопке этот предмет не имеет ни малейшего отношения.

– Хм! Кажется, у нас есть первая улика!

Джаспер достал кончиками пальцев смятую бумажку. Она вся была в золе и копоти, но единственную надпись на ней удалось разобрать. Посередине стоял символ, который он сперва принял за большую черную букву «Ж»:

)•(

Странный символ не был ни написан, ни напечатан, а скорее нарисован.

– Что бы это могло значить? – задумчиво проговорил он.

– Просто закорючка?

Джаспер покачал головой.

– Нет, это что-то важное. Просто так ничего не значащие бумажки в каминах не оказываются. Давай продолжим искать – может, где-то еще отыщется что-то странное…

Винки направился к шкафу, а Джаспер, спрятав таинственную бумажку в блокнот, встал на цыпочки, пытаясь рассмотреть то, что стояло на каминной полке. Упомянутый корабль в бутылке интереса у него не вызвал, кроме неизменно посещавшего его вопроса, когда он видел подобные штуковины: и как их, спрашивается засовывают внутрь? На всякий случай Джаспер переписал в блокнот с небольшого шильдика название корабля: «Гриндиллоу». Больше на полке ничего не было, но все же мальчик заметил в пыли три одинаковых отпечатка – как будто прежде там стояли фотографии в рамках.

– Что-то нашел? – спросил Джаспер.

Винки ответил отрицательно, и они подошли к столу. Здесь ничего особо интересного не наблюдалось – лишь пятно чернил при ближайшем рассмотрении показалось Джасперу каким-то странным, но почти сразу он понял, что с ним не так: оно впиталось в обивку стола таким образом, как будто растеклось вокруг чего-то прямоугольного – видимо, там лежала то ли тетрадь, то ли книга, и чернильницу перевернули прямо на нее.

– Почему ты решил, что здесь место преступления? – спросил Винки. – Пока что мы не нашли ничего подозрительного.

Джаспер считал иначе: в кабинете буквально все провоняло подозрительностью.

– Перевернутое кресло, часы у входа, чернильница, – пояснил он. – Все это очень похоже на «следы борьбы» – так это называется в книжках про сыщиков, но есть еще кое-что. – Джаспер указал на окно. – Стекло разбито, но на полу почти нет осколков. Как будто его разбили изнутри.

Винки предсказуемо нахмурился.

– Может, его просто разбили, а осколки убрали?

– Убрали осколки и даже не подняли кресло?

Джаспер раздраженно сморщил нос. Он и сам понимал, что окно могло быть разбито по какой угодно причине и не иметь связи с преступлением, если преступление вообще здесь произошло. Но он чувствовал, что все это не просто так и каждый предмет в кабинете – это деталь общей картины.

«А может, мне и правда просто слишком хотелось, чтобы здесь было что-нибудь эдакое? – подумал Джаспер. – Я просто поторопился с выводами?»

– Давай поищем еще, – неуверенно предложил он, чувствуя себя невероятно глупо. – Здесь должны быть улики… Просто обязаны…

Они продолжили поиски, обшарили ковер вокруг стола. Джаспер водил над ним лупой, проверяя дюйм за дюймом, изучил даже бахрому, надеясь, может, в ней что-нибудь зацепилось. Так ничего и не отыскав, он подошел к окну и оглядел его – рама была заперта, а щеколда – Джаспер ее подергал – вросла в паз и даже не подумала сдвигаться.

«Щеколда не открывается», – записал он в блокнот.

– Джаспер! – воскликнул Винки. – Улика!

Джаспер дернулся так, что едва не выронил лупу.

Винки стоял у перевернутого кресла и тыкал в него пальцем. Джаспер сперва не понял, на что тот указывает, но, присмотревшись, заметил уголок то ли тетради, то ли книги, выглядывающий из-под спинки.

Вдвоем они подняли кресло. Находка Винки оказалась тетрадью в мягкой обложке синей кожи.

Дрожащими руками Джаспер поднял ее. Торчавший из-под кресла уголок почернел от влаги, но мальчика больше заботило то, что было вытиснено на обложке.

Корабельная компания «Чайноботтам»

Книга учета служащих

– Вот мы и узнали, что такое «Чайноботтам»! – с восторгом произнес Джаспер. Прежний азарт вернулся, словно никуда и не исчезал.

– А чем занимаются корабельные компании? – спросил Винки. – Продают билеты на корабли?

– Нет, билеты продают в кассе на причале или еще где. А такие компании владеют кораблями. Я и сам точно не знаю, что они делают, если честно.

Джаспер открыл книгу учета – страницы были вогкие, пожелтевшие. Все место занимали списки имен, напротив каждого имени в отдельной графе стояло наименование должности («клерк», «старший клерк», «клерк грузовых деклараций», «счетовод» и тому подобное), в еще одной графе значилось: «почил», «разжалован», «повышен». Указанные в начале книги даты были еще тридцатилетней давности. Вряд ли они имели какое-то отношение к тайне, и Джаспер сразу же нашел последние записи.

– Ну конечно!

Именно там, где записи обрывались, чернело пятно, оставленное чернилами. И тем не менее большая часть последней исписанной страницы сохранилась. В заглавии было выведено: «Экипаж парохода “Гриндиллоу”». Ниже шел список имен, званий и должностей. Вот только все эти имена были вычеркнуты. Кроме одного, стоявшего в самом низу: «Джоран Данвир Финлоу. Матрос». В графе справа, возле каждого имени, стояла приписка с каким-то непонятным кодом: «С-№78-15(в)-н», «С-№84-26(у)-н», «С-№91-07(п)-н» и другими похожими отметками.

– Что это значит? – спросил Винки.

– Не знаю, но… Тот кораблик в бутылке. Все эти люди на нем служили, а потом их (кроме этого Финлоу) вычеркнули. Это неспроста. Тайна становится еще более непонятной. У меня есть идея, где можно раскопать, что это за коды такие. – Джаспер положил тетрадь на стол, разместив ее на пустом месте внутри чернильного пятна и с важным видом сказал: – Что ж, мы изучили место преступления. Теперь предлагаю подытожить. Можно попытаться восстановить события того, что произошло в этом кабинете. Слушаешь?

Винки закивал. Джаспер набрал в легкие побольше воздуха и, сверившись с блокнотом, начал:

– Время близилось к полуночи, и хозяин этого…

– Постой, а откуда ты узнал про время? – перебил Винки.

– Часы встали, – пояснил Джаспер. – стрелки не дошли две минуты до двенадцати.

– Но это же мог быть и полдень.

– Да, но мне больше нравится полночь. Так драматичнее. Дай мне уже рассказать историю! Итак. Время близилось к полуночи, и хозяин этого кабинета, Бертран Боттам, владелец корабельной компании «Чайноботтам», работал за своим столом – наверное, вычеркивал людей в этой книге. В какой-то момент он решил разжечь камин, потому что ему стало холодно… Или нет – он решил сжечь важную улику, которая могла разоблачить какие-то его мрачные делишки, – ту самую бумажку с непонятным символом. Учитывая, что это дело было тайное, он не захотел звать слугу и сам попытался разжечь камин, но так как богатеи не привыкли ничего делать своими руками, то он сломал несколько спичек. Уверен, он не оставил бы попыток разжечь камин, но тут произошло непредвиденное: в кабинете кто-то появился – назовем его Незнакомец. Незнакомец набросился на господина Боттама, началась драка, они задели часы, а потом переместились к столу, где опрокинули чернильницу, смахнули тетрадь на пол, а за ним перевернули и кресло. Незнакомец оказался сильнее (все-таки господин Боттам был старым и толстым, судя по портрету), и он задушил господина Боттама или уколол его отравленной иглой на перстне – это было что-то некровавое, потому что мы не нашли следов крови. В общем, господин Боттам умер (а то, что он умер, ясно, потому как хозяин кабинета вернул бы все на свои места и уж точно поднял бы кресло, если бы остался жив). Сделав свое черное дело, Незнакомец уже собирался скрыться, но тут услышал, что к кабинету спешат, – видимо, слуги или домочадцы, привлеченные шумом. Покинуть кабинет через дверь он бы не смог, и поэтому выпрыгнул в окно, разбив его. И так он скрылся в ночи.

– А почему он не открыл окно?

Джаспер вскинул карандашик.

– Забыл сказать: щеколду заело. Незнакомец пытался открыть окно, но не смог. Времени уже не оставалось, он разбил его и выпрыгнул. Прямо за окном растет дерево – думаю, по нему он и спустился.

– А кто он такой, этот Незнакомец, и зачем ему убивать господина Боттама?

– Это только предстоит выяснить, Винки. Но причин может быть много: богатеев никто не любит. Может, он как-то насолил Незнакомцу. А может… Может, это был тот Финлоу из книги, и он хотел избавиться от господина Боттама прежде, чем тот и его вычеркнул бы из списка.

– Голова кругом, – испуганно проговорил Винки.

– И у меня. Восторг, скажи?

– Не представляю, как ты все это понял, – восхищенно сказал Винки. – Я вообще ничего не заметил.

– Ты нашел самую важную улику. А я просто очень много читал историй про мистера Суона: он часто оказывается на местах преступлений – в разных гостиницах, посольствах, на борту дирижаблей или на станциях. Мистер Суон подробно описывает то, как собирает улики и выстраивает картину произошедшего. Ну, и дядюшка постоянно говорит, что я умный. А он же доктор – ему можно верить.

– Ты и правда очень умный.

Джаспер нахмурился, поймав себя на том, что о чем-то забыл. Вспомнив, что забыл о скромности, он вздохнул и признался:

– Все, что я рассказал, – это неправда, Винки.

– Ну вот!

Прежде, чем друг успел разочароваться, Джаспер поспешно добавил:

– Пока у нас нет настоящих свидетельств, все это просто предположение. Так могло быть. Но могло быть и иначе. Нужно узнать больше. Думаю, мы здесь уже ничего не найдем.

Джаспер на миг задумался, а затем вырвал страничку из книги учета, после чего закрыл книгу и положил ее на пол – там, где она и лежала. Поверх взгромоздил кресло.

– Зачем это все?

– Что-то мне подсказывает, что стоит оставить здесь все на своих местах. Лучше будет, если никто не догадается, что мы здесь были. А страничка нам еще понадобится.

– Ты говорил, что знаешь, где мы можем узнать про коды со странички.

– Да, это тут недалеко. Полли туда…

Джаспер застыл.

Винки уже собрался было спросить, что произошло, как тут друг неожиданно зажал ему рот рукой.

Джаспер кивнул на дверь, и Винки услышал. Шаги и… скрип. Столь знакомый ему скрип!

Скрипели колеса детской коляски…

…Джаспер и Винки высунули головы с лестницы. Из детской раздавался женский голос.

И хоть Джаспер прежде его не слышал, было понятно, кому он принадлежит. Стараясь вести себя как можно тише, мальчишки приблизились к двери, и Джаспер заглянул в замочную скважину.

В центре комнаты замерла стройная женщина в черном платье, жакетике и шляпке с вуалью. Рядом стояла коляска. Как-то особо жутко эта мисс не выглядела, но Джаспер лучше прочих знал, что внешность обманчива.

Он на миг отодвинулся в сторону. Винки склонился к замочной скважине и отшатнулся. Глянув на Джаспера, кивнул: это она.

Джаспер продолжил наблюдение.

Няня подошла к изголовью одной из кроватей и поправила подушку. Плечи ее задрожали, и она заплакала.

– Я так скучаю по вам, мои бедные дети… Так скучаю…

Няня взяла из сундука с игрушками куклу-девочку, стряхнула с нее пыль и усадила у подушки.

– Моя нежная прекрасная Талия. Какой красивой девушкой ты могла бы стать… А ты, Роберт… – Она взяла куклу-мальчика, вставила в разжавшиеся деревянные пальцы крохотную сабельку и усадила маленького морячка на соседнюю кровать. – Ты был таким разбойником, но с очень добрым сердцем. Я помню, как смешно ты поджимал губки и говорил: «Я не нарочно, няня Лилли…»

Няня подошла к третьей кровати.

– Найджел… Я рада была тебя увидеть спустя столько лет. Ты так любил корабли – настоящий Боттам! – и пронес свою любовь к ним спустя годы, несмотря на то, что случилось… несмотря на то, что они с тобой – со всеми вами! – сделали.

Няня сжала кулаки в черных бархатных перчатках.

– Я скоро найду его, дети. Он за все поплатится…

– Ня-а-аня… – раздался вдруг тихий голос, и Джаспер сперва даже не понял, откуда он прозвучал. Но то, как он звучал, заставило его похолодеть: это был шепот – как будто говорило сразу несколько человек, один начинал, а другие чуть позже неким шелестящим эхом подхватывали. – Няня, я хочу-у-у есть… я проголодался-а-а…

От этого шепота у Джаспера вдруг перехватило дыхание, закололо в груди, и в животе зашевелилось что-то склизкое. Он вдруг поймал себя на мысли, что знает того, кто говорит, но никак не мог взять в толк, откуда.

– Разумеется, дорогой, – сказала меж тем няня и, достав из кармана жакетика небольшой мешочек черного бархата, развязала тесемки, а затем извлекла наружу что-то маленькое и круглое… Джаспер пригляделся – что-то, похожее на пилюлю.

Протянув руку к коляске, Няня раскрыла ладонь, и тут из люльки что-то выползло.

Глаза Джаспера полезли на лоб. Из коляски медленно выбрались четыре черные извивающиеся щупальца, покрытые присосками. В сером свете из окна присоски лоснились и поблескивали слизью, все они шевелились, то расширяясь, то почти слипаясь. Уродливые конечности потянулись к няне и словно длинными гибкими пальцами плавно обхватили ее руку. После чего две из них сжали кончиками «пилюлю», как пинцетом, и поползли обратно, пока не исчезли в коляске.

Из глубины люльки раздался хруст, за которым последовало утробное ворчание.

– У меня осталось всего три жемчужины, – сказала няня. – К сожалению, мы не можем вернуться в дом у парка, чтобы взять еще, но я найду больше жемчужин, дорогой.

– Обещаеш-ш-шь?

– Обещаю. Нам пора.

Джаспер насилу заставил себя отлипнуть от замочной скважины и жестами показал Винки, что нужно прятаться, пока их не обнаружили, но друг и так все понял – он слышал, о чем говорили в детской.

Джаспер и Винки попятились на цыпочках прочь. К лестнице добежать они бы не успели, поэтому нырнули в хозяйскую спальню и притворили за собой дверь. Джаспер оставил узенькую щелочку, замерев в ожидании…

Дверь детской открылась. Держа коляску за ручку, няня прошла мимо, но к лестнице не направилась, а вместо этого остановилась в середине коридора у настенной карты. Открыв дверку на встроенным в нее приборе, няня выставила на нем определенным образом стрелки. Тут же бесшумно в сторону отъехала панель, и, закатив коляску в тайный ход, няня исчезла следом за ней. Панель закрылась. Стрелки на приборе с жужжанием завращались и встали.

– Ты… – прошептал белый от страха Винки. – Ты видел его?

Джаспер кивнул:

– Она возит монстра в коляске. Как ты и говорил.

– Что будем делать?

– Проследим за ней…

Они выбрались в коридор и подошли к карте. Винки уж было потянулся к прибору, чтобы повторить манипуляции, проведенные няней со стрелками, но тут Джаспер схватил его за руку и покачал головой.

– Опасно соваться в незнакомый тайный ход. Вдруг мы там на нее натолкнемся.

Воображаемый дядюшка в голове поаплодировал кончиками пальцев.

– И что ты предлагаешь? – спросил Винки.

– Выберемся из дома и подкараулим ее в саду. Когда-то же она отсюда выйдет. А уж потом пойдем за ней и узнаем, что она задумала.

Винки кивнул, и мальчишки бросились вниз по лестнице. Выбравшись из дома тем же путем, каким они сюда и проникли, Джаспер с Винки притаились за деревом неподалеку от главного входа и принялись ждать.

Няня все не появлялась, и в какой-то момент Джаспер уже решил, что напрасно они не пошли за ней в тайный ход. А потом вдруг услышал скрип колес. Вот только раздавался он не из дома и даже не из сада.

Мальчишки повернули головы на звук и увидели на миг показавшуюся в прорехах вьюнка черную шляпку с вуалью по ту сторону ограды.

– Она там! – прошептал Винки.

– Наверное, ход ведет куда-то наружу, – предположил Джаспер. – Бежим!

Они преодолели сад, пролезли меж прутьями и ринулись бегом по улице.

Оказавшись на углу, Джаспер и Винки резко остановились и завертели головами. Няни и ее коляски нигде не было.

***

Ожидание. Кое для кого оно страшнее любых монстров. Очередь не обмануть и не перехитрить – пробраться в самое ее начало порой сложнее, чем пройти по карнизу дома или разоблачить заговорщиков. Кое-кто предпочел бы встретиться с целой стаей убийц, чем прозябать минута за минутой, пока очередь со всей ее вялотекучестью поигрывает на твоих нервах, одна за другой поддевая струнки терпения.

Вот и Джаспер терял терпение. С ним такое случалось часто, но за все годы он так и не смог выработать привычку просто сидеть и ждать.

Поэтому, не сводя взгляда с таблички «Раскачиваться на стульях запрещено!», он именно это и делал. И делал, надо сказать, превосходно. Порой, когда стул замирал лишь на двух задних ножках, Джаспер принимался считать, сколько секунд ему удается удерживать равновесие.

– Шестнадцать! – хмыкнул он, когда стул в очередной раз с грюкотом приземлился обратно на все свои четыре «конечности». – Как думаешь, это рекорд? Я вот думаю, что уже могу наняться в «Великий цирк семьи Помпео» – там такие ловкачи всегда нужны.

Сидящий рядом на табурете Винки угрюмо на него посмотрел. Ему здесь было очень неуютно, и он все ожидал, что вот-вот кто-то заметит кое-чью «бродяжью неуместность» и выгонит его на улицу.

Переживал маленький работник станции кебов, впрочем, напрасно: на него никто не обращал внимания. Городской архив Тремпл-Толл жил своей жизнью, и до каких-то мальчишек никому не было дела.

Джаспер тоже был здесь впервые – он ожидал, что в архиве будет тихо и что там будет слышно, как мухи умирают от скуки в своих лаконично крошечных конвульсиях, но на деле это место шумело чуть ли не как вокзальный зал ожидания. Десятки клерков с одинаковыми короткими бакенбардами и в унылых костюмах, купленных, видимо, в лавке серости, создавали столько возни и шума, что порой Джасперу приходилось даже повышать голос, чтобы Винки его услышал.

Все столы в большом архивном зале были заняты, скрипели стулья, что-то отстукивали клавиши печатных механизмов, шуршали газетные и книжные страницы, время от времени раздавался трескучий голос архивиста из какого-то вмонтированного в стол рожка, чиркали спички, когда кто-то поджигал папиретку, а один из клерков шумно глотал что-то горячительное из бутылочки, спрятанной внутри… пухлого томика.

Одним словом, кипела работа. Хотя дотошный доктор Доу сказал бы, что тут два слова.

Меж столами на тонком рельсе колесил архивный автоматон в темно-сером платье, развозя клеркам конторские папки, которые доставал из фондов.

Каждый раз, когда механическая Пенси показывалась в зале, появляясь из-за стены, как старое привидение, Джаспер бросал на нее преисполненный надежды взгляд, но автоматон был занят доставкой бумаг тем, кто «подал запрос» раньше. Пенси снова исчезала, и Джаспер снова принимался изо всех сил скучать.

Винки не понимал, как его друг умудряется быть таким спокойным, учитывая все то, что они видели, но Джаспер будто просто не умел долго предаваться мрачным мыслям, и маленький работник станции кебов делал это за двоих. С каждой уходящей минутой, пока они сидели без дела в архиве, он все больше погружался в отчаяние – ему казалось, что, пока они здесь, прямо сейчас в городе происходит что-то ужасное: может, няня и ее монстр как раз высматривают себе новую жертву или уже расправляются с кем-то…

– Кхе-кхе, – раздалось сбоку, и мальчишки, вздрогнув от неожиданности, повернули головы.

Рядом стоял пожилой мистер в очках и костюме, пошитом из той же ткани, какой были обтянуты и столешницы в архиве. В руках он держал стопку газет. И откуда он только появился?

– Прошу прощения, – сказал старичок. – Видимо, вышло какое-то недоразумение. Запрос был подписан «Д. Доу», и я решил, что моя помощь нужна нашему почетному архив-читателю, господину доктору, но…

– Д. Доу – это я! – с улыбкой сказал Джаспер. – Думаю, ваш почетный читатель – это мой дядюшка Натаниэль… – Увидев, что его слова не произвели никакого эффекта, мальчик со вздохом уточнил: – Н. Ф. Доу.

Старичок закивал.

– Вас к нам отправил господин доктор, юный джентльмен? К сожалению, мы еще не отыскали требуемые ему сведения о… гм… Враньем полке и…

Джаспер округлил глаза.

– Враньем полке? Дядюшка что-то изучает про этот полк?

Это было очень странно. Враний полк представлял собой живую дурную примету. Вернее, не он сам, а старые ветераны, которые в нем когда-то служили и которые еще влачили свое жалкое существование и порой встречались в Тремпл-Толл. В городе их не любили, и все они поголовно считались злодеями. Джаспер знал, что они воевали еще в Старую войну, на которой совершили множество преступлений. Сперва родители, а затем и дядюшка запрещали ему даже близко подходить к ним. Но зачем сведения о них понадобились дядюшке Натаниэлю?

– Господин доктор изучает… гм… разное, – уклончиво ответил старичок. – В последнее время он часто заходит. Но, боюсь, я не понимаю, зачем вы…

– Дядюшка послал меня к вам, – не растерялся Джаспер. – Он сказал, что вы найдете все, что ему нужно. И передал мне по наследству звание вашего почетного архив-читателя.

Старичок поднял бровь.

– Не уверен, что это почетное звание передается по наследству, но я нашел то, что вы искали.

Джаспер взбудоражено принялся царапать большие пальцы на руках остальными пальцами.

– Вы разгадали код?!

– Мне не пришлось его разгадывать. Это простое обозначение, которое постоянно у нас встречается.

– Правда?

Архивист положил газеты на стол и, указав на верхнюю, сверился с бумажкой:

– «С-№78-15(в)», к примеру, это значит «Сплетня» № 78-15 (вечерний выпуск), отметки «п» и «у» на других обозначают, соответственно, «полуденный» и «утренний».

– Вы забыли про букву «н» – она стоит на каждой записи.

Старичок обиженно поджал губы.

– Хэмиш Х. Букетт ничего не забывает. Я просто не успел сообщить. Эта приписка обозначает название раздела газеты – рубрику.

– И «н» – это у нас…

– «Некрологи». Все ваши записи – это список некрологов.

Джаспер потрясенно глянул на Винки, но увидел лишь недоумение в его глазах – кажется, приятель не знал, что это значит.

– Вот ведь все замрачнилось, – заметил Джаспер, и мистер Букетт, многозначительно кивнул на табличку с надписью: «Говорить вслух вымышленные слова в архиве запрещено!».

– Что ж, я, пожалуй, вас оставлю. Если возникнут какие-либо затруднения, переключите рычажок на столе и говорите в рожок. Кричать в него не нужно – у нас хорошая трубная связь.

Старичок уже развернулся, чтобы уйти, но Джаспер его остановил:

– А вы не забыли, что, помимо кодов, я еще просил…

– Хэмиш Х. Букетт ничего не забывает, – раздраженно повторил архивист. – Требуемая вам статья напечатана в газете, которая лежит в папке в низу стопки. Надеюсь, дядюшка вам сообщил, юный джентльмен, что писать на собственности фонда, мять собственность фонда, проливать жидкости на собственность фонда и забирать собственность фонда с собой…

– Дайте угадаю – запрещено?

– Верно. Удачных исследований, господа. Мое почтение вашему дядюшке, юный джентльмен.

Мистер Букетт с очень важным видом удалился, притворяясь, что не слышит хмыканья Джаспера за спиной.

Когда он скрылся за дверью в дальнем конце зала, Джаспер схватил верхнюю газету.

– О чем вы говорили? – спросил Винки. – Что еще за некрологи?

– Все это дело очень сильно провоняло трупностью, Винки, – сказал Джаспер. – Некролог – это заметка в статье, в которой говорится, что кто-то умер.

– Значит, все вычеркнутые из той книги, которую мы нашли в кабинете, умерли?

Джаспер кивнул.

– Но дело не в том, что они умерли. А в том, как они умерли. И мы это сейчас выясним. Хватай газету, некролог должен быть в конце. Вдвоем мы быстрее все это прочитаем.

Винки отвел взгляд.

– Я… Это… Не сказать чтобы…

Джаспер нахмурился.

– Я думал, ты умеешь читать.

– Умею, но плохо, – признался Винки. – Но когда очень много надписей, как в газете, у меня все буквы начинают разбегаться.

– Ладно, я все быстренько прочитаю сам – обычно некрологи не особо длинные. Дядюшка на них даже не успевает заскучать.

Джаспер взялся за изучение газет, а Винки, потянув носом запах, повернул голову и переключил все внимание на одного из клерков, который достал из портфельчика небольшую коробку с сэндвичем и вареным яйцом, а затем взялся за обед, не отвлекаясь от работы и не обращая внимания на табличку: «Оставлять жирные пятна на бумагах архива запрещено!».

Время ползло меланхоличной улиткой. Винки елозил на табуретке – он не привык столько сидеть. Джаспер просматривал заметку за заметкой, чему-то кивал и улыбался с какой-то не слишком уместной радостью, учитывая то, о чем он читал. Порой племянник доктора Доу что-то записывал в блокнот. Первая стопка газет медленно уменьшалась, а вторая, уже исследованная, росла, и в какой-то момент уже все газеты переместились во вторую. Осталась лишь тонкая коричневая папка, о которой говорил мистер Букетт.

– Готово, – сказал Джаспер наконец, отложив последнюю газету.

– Ну что там? Было что-то полезное?

Джаспер усмехнулся и с гордым видом показал другу блокнот. В столбик там были указаны имена со страницы, над ними был нарисован кораблик, возле каждого имени стояла черепушка. От всех имен кривые стрелки вели к изображению фонаря. Многократно было наведено название корабля: «Гриндиллоу».

– Ничего не понятно, – сказал Винки.

Джаспер указал на черепушки.

– Все моряки с «Гриндиллоу», кроме одного, умерли, так? Но это мы и без того узнали, когда стало ясно, что все они стали обитателями некрологов. Но чего мы не знали, так это того, что все они умерли при загадочных обстоятельствах.

– Загадочных?

– Они уходили из дома, из паба или от друга и исчезали. А потом их тела находили тут и там в городе. Под мостами, или утопленными в луже, или на каком-то чердаке. И все они будто бы то ли покончили с собой, то ли очень неудачно оступились. Или, как говорит, друг дядюшки доктор Горрин из морга, наоборот, «очень удачно» оступились.

– Да, загадочно.

– Это еще не все. – Джаспер вдруг помрачнел, и его настроение передалось и Винки. – Во всех некрологах сказано, что незадолго до исчезновения они будто сходили с ума и всё твердили, что их зовет свет фонаря.

– Какая жуть.

– Да, жутковато.

– А этот Финлоу, которого не вычеркнули?

Джаспер покачал головой и показал приятелю картонку, на которой было сказано: «Имени “Финлоу” в фондах не обнаружено».

– Может, до него не успел добраться этот свет фонаря, – предположил Джаспер. – А может, его просто не успели вычеркнуть. Или… Он как-то связан с тем, что случилось с остальными. И пока непонятно, какое ко всему этому отношение имеет Няня. Надеюсь, в этой папке будет то, что хоть что-то прояснит.

Джаспер развязал тесемки на папке и достал очередной выпуск «Сплетни», раскрыл его на заложенной скрепкой странице и прочитал вслух:

КОРАБЕЛЬНОЕ ДЕЛО «ЧАЙНОБОТТАМ» ПОШЛО КО ДНУ!

В череде злоключений корабельной компании «Чайноботтам» поставлена точка.

Глава компании и ее основатель, господин Бертрам Боттам, в эту полночь был найден мертвым в своем кабинете в особняке по адресу: перекресток улиц Ламповой и Тёрнс. Мне, вашему лучшему другу и ведущему репортеру «Сплетни», удалось выгрызть сведения о том, что причиной смерти стал, к сожалению, всего лишь сердечный приступ. Тем не менее это удивления не вызывает, учитывая то количество бед, с которыми столкнулись компания и ее владелец за последнее время: выскажу предположение, что господину Боттаму перешли дорогу все городские черные коты.

После скоропостижной кончины господина Боттама начали расходиться круги на воде и открылись некоторые любопытные подробности. Последние пять лет компания держалась на плаву, как слон на ходулях, и господин Боттам по уши влез в долги, взяв ссуду в «Ригсберг-банке».

Все, кто лично были знакомы с господином Боттамом, уверяют, что причиной всему вовсе не его бездарный подход к ведению дел, как считает ваш покорный слуга, а то, что его подкосила болезнь троих его детей и разлука с ними, когда их отправили на лечение. Что, если хотите знать мое мнение, походит на слезливое вранье, чтобы выжать немного жалости из сердобольной общественности. В любом случае счета компании опустошены еще с тех пор, как единственное ее судно, «Гриндиллоу», совершило последний рейс и встало на мель у побережья Фли. Господин Боттам предпринимал одну за другой попытки наладить дела, но все они, разумеется, не увенчались успехом. Последним ударом стало полицейское расследование в связи с таинственными несчастными случаями, постигшими экипаж «Гриндиллоу».

Со смертью господина Боттама его компания, особняк и имущество складываются в конвертик и переходят в собственность банка.

Уверен, не преувеличу, отметив, что на этом история корабельного дела, основанного господином Боттамом и его давно покойным компаньоном господином Чайном, завершена.

Ожидается, что в скором времени на Чемоданном кладбище, когда трубы Пруддса смолкнут, произойдет очень теплая встреча двух старых компаньонов, при которой господин Боттам даст ответ господину Чайну, как ему удалось потопить их общую компанию.

Следите за новостями…

Джеймс Перо-с-зубами Петтерс.

Джаспер хмуро глянул на Винки.

– И правда: перо с зубами. А я-то думал, что Бенни Трилби – хмырь, но, по сравнению с этим Петтерсом, он еще ничего.

– Ты был прав, Джаспер. Все произошло в полночь!

Джаспер сложил газету и вернул ее в папку.

– Но во всем остальном я, кажется, ошибся. Это был сердечный приступ… Или… – Его глаза вдруг зажглись. – Это обставили, как сердечный приступ. Точно! Газетчики же всегда врут!

Но на этом его взгляд померк, отчего он стал похож на барахлящего автоматона.

– На самом деле мы узнали не так уж и много. Компания разорилась, и ее прибрал к рукам банк, но это и так нам было известно…

– Дети! – воскликнул Винки. – Они болели, и их куда-то отослали на лечение. Помнишь, что Няня говорила? Она хочет отомстить кому-то за то, что сделали с детьми. Думаю, все дело в этом. Боттам что-то с ними сделал?

– Не знаю, Винки. Но тут мы о тайне «Чайноботтам» больше ничего не выясним.

– Мы попали в тупик?

– Еще нет. Есть у меня одна мысль. Пришло время разузнать все, что можно, об этом колясочном монстре. – Джаспер склонился над рожком, переключил его и сказал: – Мистер Букетт, вы там? В трубе?

Из рожка раздалось шипение, а потом тот заговорил голосом архивиста:

– Слушаю вас, мистер… гм… Доу.

– У вас есть какие-то сведения о… – Джаспер запнулся. – О последнем габенском монстрологе?

На другом конце переговорной трубы повисло молчание.

– Ждите, – наконец сказал мистер Букетт. – Я пришлю к вам Пенси.

После чего голос смолк, и Джаспер повернулся к Винки.

– Кажется, я и правда спятил, – сказал он с улыбкой. – Дядюшка точно не оценил бы.