Няня из Чайноботтам

Часть III. Глава 4. Чужак

– Идиоты! Болваны! Бестолочи! – бросал в дождь констебль Хоппер. – Испортили мне все дело! Я так долго за ним гонялся! Так подгадывал удачный момент! Он ведь был уже почти у меня в руках!

Освещая себе путь фонарем, он быстро шагал через темные кварталы, сплошь застроенные невысокими домишками. Джаспер и Винки едва за ним поспевали. Огибать лужи не имело смысла – улица была вся в лужах. Дождь и не думал прекращаться.

– Это вам за то, что вы постоянно влезаете в наши с дядюшкой расследования! – бросил Джаспер.

Констебль резко повернул к нему голову:

– Что ты там гавкнул, хорек?!

– Хорьки не гавкают. Они только сопят и пищат…

– Мои поздравления! Ты – единственный в городе хорек, который гавкает, Доу! И это вы с твоим гадким доктором вечно лезете в дела полиции. Из-за вас мы с Бэнксом до сих пор не получили повышение и новенькие паровые самокаты!

– Кстати, где он?

– Не твоего ума дело! Эх, как бы хотелось оставить вас в сети у маяка, но мне нужно знать, как вы там оказались. И вообще: Фли – это не место для детей из Саквояжни.

– Для констеблей из Саквояжни тоже!

Мистер Хоппер глянул на него так яростно, что Джаспер едва не споткнулся и не ухнул в глубокую лужу.

– Только попробуй раскрыть мое инкогнито, Доу. Здесь меня знают, как Кенгуриана Бёрджеса.

– Кенгуриана? – удивился Винки. – А что есть такое?..

– Даже не начинай!

Они подошли к нависающему над улицей серому трехэтажному дому с торчащими из чешуйчатой черепичной крыши горбатыми трубами. На цепи поскрипывала вывеска «Гостиница “Плакса”». Из двух окон по обе стороны двери лился теплый свет, а характерный шум намекал на то, что в гостинице как раз в самом разгаре веселая попойка.

Место это не вызывало доверия, но Джаспер так промок и продрог, что все его мысли сейчас были лишь о том, как бы поскорее обсушиться и согреться.

Хоппер и его спутники вошли внутрь. Вода стекала с их одежды, капала с шляпы констебля, на полу тут же образовались грязные лужицы.

На первом этаже гостиницы было не протолкнуться. Вдоль стен стояли ящики, на которых сидели в основном моряки в бушлатах, уплетая ужин и попутно куря трубки. За столиком у камина устроились трое разной степени нетрезвости типов. Они играли в карты, пили что-то из мутных зеленых бутылок и ели рыбу, от которой по всему помещению расползался резкий горьковатый запах.

Увидев вошедших, один из них расплылся в улыбке.

– Мистер Бёрджес, вас не хватало. Партейку в «Три Якоря»?

– Может, позже, мистер Пинсли, – сказал Хоппер и, многозначительно постучав себя пальцем по носу, добавил: – Шакара.

Мистер Пинсли покивал и вернулся к партии.

– О, мистер Бёрджес! – воскликнула полная дама в коричневом платье, когда констебль и его спутники подошли к стойке. – Мой любимый постоялец! Кто это с вами?

– Вы их тоже видите? Думал, они мне примерещились, – пробурчал Хоппер. – Меня не спрашивали, мадам Бджиллинг?

– Конечно, спрашивали. Заходила вдова Рэткоу. Оставила приглашение на завтрак, если вы все еще будете на берегу. Также заглядывали сестры Боунз – спрашивали, нет ли новостей. После них пришла мадам Пиммерсби – она хотела пригласить вас на прогулку, как только закончится шторм, но тут же появилась мадам Третч, и они устроили за то, кто вас будет приглашать, драку у стойки. – Женщина указала на блюдо, стоявшее на стопке граммофонных пластинок в коричневых бумажных конвертах. – Вот клок волос мадам Пиммерсби и зуб мадам Третч, можете полюбоваться.

– Это все понятно, – кивнул Хоппер, без особого энтузиазма разглядывая утерянные части упомянутых дам. – Она не приходила, надеюсь?

– Вы о мисс Бишеллоу? Приходила дважды. Сперва заявилась с большим чемоданом. Хвасталась, будто вы обещали ее похитить и увезти в дальние края. Требовала подать вас ей немедленно. Я сказала, что вас нет, и она удалилась. После чего эта настырная особа пришла снова – просила вернуть вам кольцо и оскорбленно заявила, что помолвка расторгнута. В блюде лежит ее кольцо. Брать не советую – это ловушка: как только вы его возьмете, она воспримет это как согласие на помолвку. Знаете, мистер Бёрджес, кажется, мисс Бишеллоу начинает подозревать, что вы ее избегаете.

– У меня нет времени никого избегать, – хмуро сказал Хоппер. – Просто у меня дела. Я вообще-то занят.

– Мисс Бишеллоу считает иначе, – ехидно ответила мадам Бджиллинг. – Она уверена, будто вы прячетесь где-то, чтобы не сдерживать обещание.

– Проклятье! Я ведь ничего ей не обещал, и почему она решила, будто я собирался ее похищать?

– У мисс Бишеллоу море плещется в голове, – сказала хозяйка гостиницы.

Джаспер, внимательно слушая разговор, усмехнулся.

– Сколько вы тут живете, мистер Бёрджес?

– Меньше недели.

– А вы времени зря не теряли…

– Заткнись, Доу! – прошипел Хоппер и, игнорируя хмыканье докторского племянника, сказал, обращаясь к мадам Бджиллинг, которая, прищурившись, разглядывала Джаспера и Винки: – Я буду в своем номере. Три горячих ужина, будьте любезны.

– У нас сегодня рагу из кашалота.

– Звучит угрожающе. Замечательно. Еще дюжину яиц чаек, запеченное щупальце спрута похрустеть, чайник грога и… – он на миг задумался, – чай для моих гостей.

– Записать на ваш счет?

– Д-да, – проскрипел Хоппер, после чего направился к лестнице. Мальчишки пошагали за ним.

Хозяйка гостиницы с досадой глядела им вслед. Больше всего ее, кажется, раздражала грязь, которую они развели.

– Солти! – воскликнула она. – Бери швабру и… Да где же снова носит эту девчонку?!

Поднимаясь по ступеням, Хоппер пробурчал себе под нос:

– «Записать на ваш счет?» Не расследование, а сплошное разорение.

Джаспер понимающе кивнул.

Оказавшись на третьем этаже, они преодолели узкий коридор и вошли в четырнадцатый номер. Хоппер зажег лампу, снял пальто и котелок, повесил их на спинку стула.

Джаспер и Винки с любопытством озирались кругом. Ни один, ни другой еще никогда не бывали в гостиничных номерах. Джаспер представлял себе их иначе – как-то более… обставленнее. Здесь же, кроме кровати, столика и стула, вообще ничего не было. Разве что в стене чернела прямоугольная дыра, заваленная мятыми газетами и какими-то щепками, которая пыталась выдать себя за камин.

«Мы ведь во Фли, – напомнил себе племянник доктора Доу. – Конечно, здесь нет ни ковров, ни люстр, ни звонка для вызова горничной или коридорного. Странно, что в этой блошиной дыре вообще есть гостиница…»

Хоппер тем временем согнулся перед камином и принялся его разжигать. Он был в такой ярости, что спички в его руках одна за другой ломались и никак не желали загораться. Через силу заставив себя успокоиться, констебль наконец совладал со спичкой, и огонек перебрался в камин. Газеты занялись, в номер тут же потянуло дымом – видимо, дымоход был забит.

Поставив на пол мешок, Джаспер с отвращением стянул с себя промокший сюртучок. Винки снял кепку и выжал ее прямо на пол, после чего вернул на голову.

– А у вас есть полотенце? – спросил Джаспер.

– Тут тебе не шикарная гостиница «Габенн» на Чемоданной площади, – грубо ответил Хоппер. – Никаких полотенец. Да и вообще, зачем жабе из болота полотенце?

– Сами вы… – начал Джаспер, но благоразумно себя оборвал: не стоило злить Хоппера еще сильнее. Несмотря на то, что тот полыхал и шипел, как фитиль лампы, на который дуют, было очевидно, что пребывает констебль сейчас в весьма расстроенных чувствах. Весь вид Хоппера выражал огорчение, разочарование и едва ли не крах надежд всей его жизни.

Дуболом Хмырр Хоппер… Уж кого Джаспер меньше всего ожидал встретить во Фли, так это вокзального констебля. И его усы, которые явно были накладными.

– А где вы их взяли? – спросил он, ткнув в них пальцем.

– Состриг с твоей бабушки.

– Вы носите усы, которые состригли с моей бабушки?

– Да. Нет. Заткнись!

Пододвинув стул к камину, Хоппер уселся. Джаспер подошел, протянул руки к огню, а Винки остался стоять там же, где и был: он еще не отошел от пережитого на маяке и к тому же испытывал некий трепет перед вокзальным констеблем, о котором на Чемоданной площади ходили сплетни одна хуже другой.

– Рассказывайте! – потребовал Хоппер.

– Нет, это вы рассказывайте, мистер Хоппер! – сказал Джаспер.

– Нет ты!

– Нет вы!

– Хватит! – оборвал спор Винки. – Всем понятно, что мы на одной стороне. И ищем одно и тоже.

– Вот только у меня больше сведений! Поэтому мне решать. – Констебль показал блокнот.

– Вы так уверены? – Джаспер показал свой.

– А у меня зато есть кое-какие особые материалы по делу! – Хоппер с самодовольным видом достал письмо, какие-то конверты и вроде как билет.

Но и у Джаспера был козырь.

– У нас тоже!

Мальчик продемонстрировал констеблю страничку с вычеркнутыми именами и бумажку из камина, найденные в кабинете господина Боттама. Партия была ничейной, но тут Винки решил, что пора ее заканчивать и, образно говоря, сбросил все карты на пол, перевернув стол.

Маленький работник станции кебов не выдержал и со злостью пнул мешок с часами, отчего те отдались звоном. Констебль и племянник доктора Доу недоуменно на него уставились.

– Прекратите! Просто прекратите, вы оба! Время уходит, пока вы здесь препираетесь! Мне все это надоело! Я устал и промок, как крыса, мне страшно, я должен быть на станции кебов, а не здесь! Я не хочу разгадывать тайны и ловить монстров! Но моего друга похитили и заразили – Няня сделала его одним из своих зубастых! И поэтому я в этом гадком Фли! Мы должны узнать, что нам всем известно. Пусть начнет тот, кто раньше занялся этим делом.

– Я взялся за расследование только этим утром, когда ты прибежал ко мне домой, Винки. А вы, мистер Хоппер?

– Неделю назад.

– Вы первый, мистер Хоппер, – сказал Винки. – Так мы узнаем, с чего все началось.

Хоппер почесал подбородок и, немного поразмыслив, кивнул.

– Гм. Весомо. Что ж… – Пододвинув стул еще ближе к огню, он пригладил усы: – Все началось неделю назад, когда весь состав полиции собрали в Доме-с-синей-крышей…

Хоппер рассказал о пропажах констеблей, о том, как «Д-об-ИК» превратилось в «Д-об-УК», о трех найденных коллегах. Затем, явно приумножая собственные наблюдательность и предприимчивость, рассказал о том, как они с Бэнксом вышли на Няню. Кратко описал то, что они нашли в ее квартире, и то, как затем последовали за ней. Не упустил он и того, как на них напали мальчишки и покусали Бэнкса. Ну, и о своем разговоре с Няней упомянул.

Слушая его, Джаспер лихорадочно заносил новые сведения в блокнот – их было так много, что на рисунки времени уже не оставалось. Порой он что-то уточнял, и констебль раздраженно прояснял тот или иной момент.

Наконец Хоппер добрался до того, как отправился домой и начал готовиться к своему «одиночному плаванью» (за время пребывания на берегу он нахватался морских словечек и выражений):

– …И тогда я решил отыскать Удильщика, через него раскрыть заговор и схватить Няню.

Услышав скрип половиц за дверью, констебль резко замолчал. Кто-то подошел к номеру и остановился за порогом.

– Мистер Бёрджес! – раздалось из коридора. – Я принесла ужин!

Констебль кивнул, и Винки открыл дверь.

В номер вошла девочка в очках и со здоровенным подносом в руках. Увидев Джаспера и Винки, она в изумлении застыла у порога.

– Ой, а кто вы?

Племянник доктора покраснел и спрятал лицо под мокрыми прядями.

– Меня зовут Джаспер Доу, мисс, – сказал он смущенно. – А это Винки.

С подозрением глянув на него, Хоппер кивнул на стол:

– Поставь поднос туда, Марисолт, – сказал он и, когда девочка исполнила его просьбу, спросил: – Мне не передавали никакую записку?

– Нет, мистер Бёрджес.

– Неси ее сюда сразу, как доставят. Это важно.

Девочка кивнула и, напоследок бросив быстрый взгляд на Джаспера, вышла из номера. Когда ее шаги стихли, Хоппер проворчал:

– Даже не думай, Доу. Если ты решил пригласить мисс Бджиллинг на свидание или еще что…

– Что?! Фу! – возмутился Джаспер. – Я их… ну, девчонок, вообще терпеть не могу, чтоб вы знали.

Винки между тем все эти разговоры совершенно не интересовали. Больше его заботило содержимое тарелок…

Они взялись за ужин. Рагу из кашалота было обжигающим, но именно это сейчас и требовалось. После первого же кусочка Джаспер ощутил, как по всему его телу разливается тепло. Винки, в свою очередь, набросился на ужин с таким остервенением, словно до этого никогда в жизни не ел: первое яйцо чайки он сунул в рот и вовсе со скорлупой. Чай был странным на вкус, но не хуже той сиреневой дряни, которой поил Джаспера дядюшка.

Попутно Хоппер продолжал историю. Опуская подробности, он рассказал о том, что выяснил за время своего пребывания в Блошином районе. Когда констебль описал им встречу братьев Финлоу и таинственного чужака, Джаспер едва не поперхнулся куском тушеного кашалота.

– Незнакомец говорил шмуглеру, что приведет к нему какого-то человека, которого тот должен доставить на маяк? – переспросил племянник доктора Доу.

Винки сказал с набитым ртом:

– Ффё быфо подфтроено, Дфафпер. Наф фаманифи фюда.

Джаспер кивнул.

– Страннее всего, – вставил Хоппер, – что этот тип о тебе говорил. Якобы ты – единственный, кто может что-то для них сделать. Что именно?

– Я не знаю. Это и правда очень странно…

По тому, как мальчик был ошарашен, Хоппер понял, что он не лжет. И тем не менее что-то Джаспер Доу скрывал.

– Я больше ни слова не скажу, пока вы не раскроете, что знаете и как вас занесло во Фли, – отложив вилку и сложив руки на груди, произнес Хоппер.

– А можно посмотреть ваши улики?

– Нет!

– Почему?

– Потому что они мои.

– Мистер Хоппер, мы должны их увидеть. Я все вам расскажу, честно-пречестно.

– Гхгр-р, ладно! Но если ты попробуешь как-то увильнуть…

Джаспер и Винки уставились на протянутый билет.

– Ну что, вам о чем-то он говорит?

– Да. Он кое-что дополняет.

– Что?

– Это билет на пароход «Гриндиллоу» – судно принадлежало корабельной компании «Чайноботтам».

Хоппер взволнованно качнулся вперед.

– Что ты сказал? «Чайноботтам»? Это же та мрачная домина возле Неми-Дрё!

– Именно. Но не это здесь главное. Гляди, Винки! Груз! Три ящика, видишь? И дата, посмотри на дату! Пятнадцать лет назад…

– И что с того? – ничего не понимая, спросил констебль.

– Что у вас еще есть? – резко спросил Джаспер, и Хоппер передал ему конверты с детскими волосами и письмо. Быстро осмотрев содержимое конвертов, племянник доктора Доу прочитал вслух письмо и воскликнул:

– Все складывается, Винки! Тут упоминаются ингангеры – о них говорил монстролог.

Хоппер уже устал ходить вокруг да около. Его посетило ощущение, как будто он играет в «Три Якоря», и кто-то, заглядывая в его карты, видит козырь, которого не видит он сам.

– Что складывается? Какой еще монстролог? Что за ингангеры? Ты расскажешь наконец? Или мне клещами нужно все вытягивать?

Джаспер перевернул несколько страничек своего блокнота.

– Мистер Хоппер, я вам сейчас все объясню. Только не перебивайте – а то я что-то упущу. Нет смысла рассказывать, где мы были, с кем говорили и как добыли сведения. Важнее сейчас то, что мы узнали. Я зайду издалека, но нужно все выстроить по порядку, а то мы запутаемся. Слушаете?

Констебль нетерпеливо покивал, и Джаспер начал:

– Итак. Все таинственные дела, которые творятся сейчас в городе, напрямую связаны с корабельной компанией «Чайноботтам». Она занималась тем, что привозила в Габен контрабанду. Однажды, пятнадцать лет назад, их судно «Гриндиллоу» привезло сюда ящики с запрещенным грузом – некими чернилами. Груз доставили в особняк на углу Ламповой и Тёрнс. У хозяина корабельной компании «Чайноботтам» – господина Боттама – было три ребенка (вы нашли конверты с их волосами): Талия, Роберт и Найджел. С ними кое-что произошло: они сунули свои носы в ящики с чернилами и заразились болезнью, которая называется занфанген, – по-простому, они превратились в зубастых монстров. Отец решил отправить их на лечение, но боялся, что кто-то узнает об этой болезни, и посадил их в ящики, которые затем погрузили на борт «Гриндиллоу». Думаю, присматривавшая за ними няня должна была сопровождать их туда, где им оказали бы лечение. Я не знаю, что произошло с детьми Боттам – скорее всего, лечение не помогло и они умерли – двое из них точно. Няня исчезла на долгие годы – где она была и что делала, неизвестно, но очевидно, что потом она попала в тюрьму. С момента отбытия Няни и детей Боттам из города прошло десять лет, и «Гриндиллоу» снова привез в Габен ту мерзкую штуку, которая заразила детей, но судно встало на мель. Как вы сказали, с грузом что-то произошло, и, видимо, из-за этого компания «Чайноботтам» разорилась. Одновременно с тем, как судно встало на мель, в этом деле появляется Удильщик. Наверное, это он использовал… как там его?..

– «Люминатор».

– Да, Удильщик использовал «люминатор». С его помощью он сперва заманил корабль на мель, а потом убил всех, кроме матроса Финлоу, моряков с «Гриндиллоу». Почему он это сделал, неизвестно. Сам господин Боттам умер от сердечного приступа, когда Удильщик пришел и к нему. Мы пока не знаем, кто он и как ко всему этому причастен.

Хоппер не перебивал, хотя у него на языке и вертелось множество вопросов, вот только он боялся потерять нить.

– Далее, – сказал Джаспер. – Няня. Как нам известно, после отбытия из Габена она попала в тюрьму далеко отсюда. Спустя пятнадцать лет ей помогли сбежать, она нашла Зверушку (жуткого монстра) и вернулась в Габен, чтобы отомстить за своих воспитанников. Няне передали те же чернила, что когда-то контрабандой доставлял «Гриндиллоу», она похитила нескольких уличных детей, включая газетчика Сэмми, и с их помощью убила четырех констеблей…

– Четырех?! – воскликнул Хоппер. – Кто четвертый?

– Мистер Пелл с тумбы у моста Сирот. Мы нашли его тело в чистильном ящике. Но он не тот, кто был ей нужен.

– Но при чем здесь констебль? В делах «Чайноботтам»… да вообще во всем, о чем ты говорил, ни разу не фигурировал констебль.

– Это пока неизвестно. В истории есть пробелы.

– Что это за чернила такие, которые превращают детей в монстров? Что за Зверушка? Что за ингангеры? Что за тюрьма непонятная?

Джаспер пристально поглядел на него.

– Что вы знаете о Ворбурге, мистер Хоппер?

Констебль сглотнул. На его лбу выступили капельки пота.

– Это гадкое место, которое все упоминают с отвращением. Считается, что вся мерзость и гадость идут оттуда. Думаю, именно из Ворбурга к нам однажды попал рецепт печеных груш. Откуда же еще?

– Корабельщик Боттам возил сюда грузы именно из Ворбурга. Джоран Финлоу сказал, что старик поставлял их тем, кто отмечен этим знаком. – Джаспер показал Хопперу картонку с символом )•(. – Этот знак называется «Кракенкопф».

– Братство Чужих!

– Вы знаете о них?

Констебль неуверенно кивнул.

– Порой нам попадается этот знак, но начальство запрещает связываться со всем, что имеет к нему отношение. Его оставляют опасные хмыри: похищения, жуткие ритуалы и прочие мерзости. Всякий раз, как мы находим такой знак, тут же закрываем дело. В Доме-с-синей-крышей говорят, что есть специальные люди, которые расследуют дела, связанные с Братством. Думаю, они состоят в Военном ведомстве. Я видел одного из них однажды: мрачный тип в красных очках. Может, Удильщик работает на них?

– Вряд ли. Думаю, он сам по себе…

– Что по поводу остального?

– Тюрьма, о которой шла речь в письме, находится, скорее всего, тоже в Ворбурге, и Зверушку, то есть кошмарного монстра со щупальцами, которого Няня возит в коляске, она привезла оттуда же.

– Как будто нам одних зубастых мало! – воскликнул Хоппер. – Но это еще не все. Помимо Финлоу, Удильщика и Няни, тут замешан кое-кто еще. Тот, кто помог ей сбежать из тюрьмы и добраться до Габена. Тот, кто передал ей чернила. Тот, с кем братья Финлоу встречались в пабе, и тот, кто заманил вас сюда. Я догадался, что ты знаешь, кто это.

Джаспер молчал, раздумывая.

– Кто это, Доу?

– Только один человек мог все это организовать. Мистер Блохх.

Констебль нахмурился.

– Блохх? Это же вроде бы консьерж или кто-то в том же духе.

– Консьерж преступного мира, – кивнул Джаспер. – Он придумывает планы и организовывает преступления. Мы с дядюшкой уже сталкивались с его интригами.

– Я помню. Дело Черного Мотылька. Тот тип, которого мы тогда разоблачили, говорил о Блоххе. Значит, Няня наняла его?

– Не уверен, что это была она. Мистер Блохх действует определенным образом. Он заключает договор и всегда требует что-то взамен. Вы говорили, что Финлоу подписали что-то, а это значит…

– Что у него и братьев Финлоу какие-то резоны в этом деле.

– И он явно не хочет, чтобы ему помешали. Он уже пытался нас остановить – запер в подвале и подбросил записку с угрозами.

– Записку?

Джаспер протянул ему бумажку.

– «…Ты ни за что не найдешь Ворона», – прочитал Хоппер. – Еще и Ворон какой-то! Целая толпа странных типов вовлечена в это дело!

– Ворон – это знак Ригсбергов, – сказал Джаспер. – Мы нашли его на печати, которая стояла на двери особняка «Чайноботтам». Но это все не стыкуется: зачем мистер Блохх заманил меня сюда, если он не хотел, чтобы я влезал в его дела?

– Может, он просто тобой вертел, Доу? Он же умник, так? Вот и написал, чтобы ты не лез, зная, что это как раз заставит тебя влезть…

В четырнадцатом номере поселилась тишина, нарушаемая лишь треском огня в камине и хрустом, который издавал Винки, поедая сушеные кольца осьминога.

– Слишком много всего, – сказал наконец Хоппер. – Все слишком перемешалось.

– На самом деле, – ответил Джаспер, – все не так уж и сложно. Мы встряли в очередную интригу мистера Блохха. Мистер Блохх заключил договор с братьями Финлоу. Но что он им предложил? И зачем он вовлек меня в свои таинственные игры? Ответ на это может дать Удильщик. Джоран Финлоу сказал, что тайна Удильщика спрятана в его логове – в футляре с буквой «М» на крышке.

– «М»? Даю руку на отсечение, что это значит «Мраккс». То есть в футляре еще что-то из злодейских запасов.

– Но как нам его найти? Удильщик скрылся, и только Финлоу знают, где он. Эх, если бы…

В дверь постучали. Это произошло так неожиданно, что и констебль, и мальчишки одновременно вздрогнули.

– Мистер Бёрджес, это Марисолт! Вам передали записку!

Хоппер вскочил со стула и бросился к двери. Распахнув ее, он взял у девочки бумажку, пробежал написанное глазами и повернулся к Джасперу и Винки.

– Мы отправляемся в Кварталы, Доу.

– Что? Зачем?

– По моей просьбе люди Адмирала перехватили вагон Финлоу. Оба этих типа у них в руках. Скоро мы наконец все узнаем.

Хоппер сжал кулаки. Глаза его яростно блестели. Несмотря на отсутствие мундира и шлема и наличие странных усиков, он вдруг напомнил Джасперу того самого, старого недоброго, констебля с габенского вокзала.

– Готовь свой карандашик, Доу. Пора заполнить все пробелы.

***

Уже знакомый Джасперу и Винки вагончик шмуглера сам на себя не походил. Очевидно, захват людьми Адмирала не прошел тихо и мирно.

В стекле кабины зияли три пулевых отверстия, дверь в борту была выломана и лежала в грязи у ступеней. Снаружи стояли двое мрачных типов в коротких пальто и полосатых шарфах.

Когда Хоппер и мальчишки подошли, они молчаливо расступились в стороны, давая им дорогу.

Внутри тоже обнаружились свидетельства нападения: повсюду валялись вещи шмуглера, у двери лежала перевернутая вешалка, все ящики на полках были вскрыты, перерыты и выпотрошены. Пол покрывал настоящий ковер из битых бутылок и пустых консервных банок Топка не горела, и в вагоне светилась единственная керосинка, висевшая на крюке под потолком.

Оба Финлоу сидели рядышком на стульях, связанные и с кляпами. Уолтер выглядел перепуганным, в противовес ему Джоран как-то умудрялся ухмыляться, невзирая на грязную тряпку, забитую ему в рот. Сразу же стало понятно, что при захвате братья сопротивлялись: лицо шмуглера было залито кровью из рассеченной брови, моряк глядел исподлобья лишь одним глазом – другой прятался в распухшем багровом мешке.

За спинками стульев замерли еще двое подручных Адмирала.

Хоппер кивнул им.

– Дальше мы сами. Думаю, нам предстоит долгая беседа.

Типы в полосатых шарфах, не сказав ни слова, двинулись к выходу из вагона, и, когда они вышли под дождь, Хоппер вытащил оба кляпа.

– Мурену мне в глотку! – тут же прорычал Джоран, злобно глядя на мальчишек. – Выходит, это из-за вас, селедки тухлые, нас спеленали!

– Рад, что с вами все обошлось там, на маяке, – добавил Уолтер.

Джаспер обратился к нему, как к более здравомыслящему:

– Мистер Финлоу, мы знаем о том, что вы привезли нас сюда не просто так. Прошу вас, расскажите, зачем.

– Думаете, мы хоть слово вам скажем, крысы береговые? – рявкнул Джоран Финлоу. – Закинь еще раз сеть, выползыш!

Хоппер склонился над моряком. Весь его вид говорил о том, что шутить он не намерен.

– Видимо, вас слабо отделали. Ну, ничего, я знаю, как развязывать языки. Любите слушать хруст собственных пальцев?

– Мистер Хо… Бёрджес, – сказал Джаспер строго. – Мы не будем никому ломать пальцы.

Констебль повернул к нему голову.

– А ты явно ничего не смыслишь в дознании, Доу. Шутки кончились. Из этого вагона я выйду только со сведениями, и меня никто не остановит. Меня уже тошнит от Фли, и чем быстрее мы здесь закончим, тем быстрее я вернусь домой.

– Они сами все расскажут, – убежденно сказал Джаспер.

– С чего ты взял, мозгляк? – осклабился Джоран Финлоу. – Пусть хмырь ломает пальцы – это будет весело.

– Мистер Финлоу? – Джаспер глянул на шмуглера. Тот казался менее уверенным: видимо, в том, чтобы слушать хруст собственных ломающихся пальцев, он не видел ничего веселого.

– Мы знаем, что вы заключили сделку с мистером Блоххом, – дрожащим голосом произнес Винки.

Братья Финлоу переглянулись.

– Какая еще сделка? – с вызовом бросил моряк.

Хоппер издал нечленораздельный, но очень угрожающий звук.

– Та, в которой ничего не говорилось о том, что вас бросят в море на корм крабам, – сказал он. – Адмирал хотел лично с вами потолковать, но я убедил его, что для всех будет лучше, если делом займусь я. Это было непросто, знаете ли: у него накопилось много вопросов к пособникам Удильщика.

– Мы ему никакие не пособники! – воскликнул шмуглер.

– Молчи, Уолт! – крикнул его брат, и тут Джаспер все понял.

– Не пособники, верно, – сказал он. – Вы же его дядюшки. Удильщик – ваш племянник, так?

И Хоппер, и Винки потрясенно на него уставились. Братья Финлоу угрюмо молчали.

– Прошу вас, расскажите нам все! – взмолился Джаспер. – Мы должны остановить Няню, остановить убийства и похищения детей!

– Постой-ка, – сказал вдруг Хоппер. – Блохх обещал им, что сегодня все закончится, если они подпишут договор. «Закончится», понимаешь, Доу? Они боятся Удильщика и хотят избавиться от него раз и навсегда.

– Нет! – Уолтер Финлоу гневно на него поглядел. – Мы не хотим от него избавиться!

– Ничего им не говори! – велел брату Джоран, но тот уже устал спорить. Тайна распирала его изнутри.

– Мы сделали, что могли, Джоран, – сказал шмуглер. – Это конец. Мы должны рассказать.

– Ничего мы им не должны…

– Не им. Это все ради Найджела.

– Найджела?! – хором спросили Джаспер, Винки и Хоппер, и племянник доктора Доу добавил:

– Мои подтяжечки! Удильщик – это Найджел Боттам! Но что должно было сегодня закончиться, если вы не хотели от него избавляться?

– Мы хотели его спасти, червяк ты палубный! – утратив самообладание, провыл Джоран Финлоу.

– Расскажи им, – велел Уолтер.

– Вот сам и рассказывай, – огрызнулся моряк, но тут же передумал: – Ладно, сам расскажу: ты точно что-то напутаешь.

Он помолчал, раздумывая, с чего начать, и издал тяжкий вздох, похожий на стон, – кажется, Джоран Финлоу и сам устал держать все это в себе.

– Я хорошо помню тот рейс, пятнадцать лет назад, – пробормотал он. – Именно тогда все случилось. Сперва все шло, как всегда: началась погрузка, из «Чайноботтам» доставили три ящика, и, когда мы перегружали их в трюм, я услышал… Из одного ящика доносился детский плач. Я спросил у боцмана, что мы перевозим, и он ответил: «Лучше тебе забыть о том, что ты что-то видел или слышал, Финлоу». И все же я не мог этого сделать. Ночью, перед тем, как мы отчалили, я проник в трюм и открыл ящик. До сих пор с содроганием вспоминаю, что я там увидел. Это был не просто мальчишка… Его вид испугал меня. Поначалу. Но самым жутким было даже не это: он был истощен, его руки покрывали следы от уколов – мальчишка едва мог шевелиться. Мне стало его жаль – несмотря на свой пугающий вид, он показался мне таким слабым, обычным ребенком. Я не знал, что делать, но то, что я услышал вскоре, все решило. Старпом и боцман обсуждали, что груз «Чайноботтам» будет сброшен в море, что это приказ самого старика и что за этим проследят. Думаете, я мог оставить все как есть?! Дождавшись, когда в трюме никого не будет, я пробрался туда и вытащил мальчишку из ящика, а потом незаметно передал его брату. Я понимал, что в двух других ящиках тоже, скорее всего, дети, но вызволить и их мне уже не удалось. Мы отчалили, и никто так и не заметил пропажи.

– Что случилось с другими ящиками? – спросил Хоппер.

– С ними сделали то, что и собирались. Сбросили в море. К грузу приставили двоих типов, чтобы они лично все сделали. Я не знаю, как их звали, но повадки фликов выдавали их с головой.

– Фликов?! – Джаспер глянул на Хоппера, и тот кивнул.

Джоран Финлоу вздохнул.

– Сперва я думал, что они простые пассажиры. Во время плавания один из них вечно ошивался у каюты няни, подмасливал ее, пытался втереться в доверие, и ему это удалось: он охмурил ее. Они все время проводили вместе, прогуливались по палубе, сидели рядом: как ни увижу их – вечно о чем-то болтают и хихикают. А потом произошло ужасное. Флики сделали то, что от них требовал Боттам: они сбросили ящики с детьми в море. После чего один из них – тот, который охмурил няню, – решил избавиться от пособника. Он прирезал его и столкнул тело за борт. Но этого ему показалось мало: подлый флик решил окончательно сунуть все концы в воду – сбросил за борт и няню.

Джаспер не мог поверить в то, что услышал. Вот почему она убивает констеблей! Няня ищет того, кто убил ее воспитанников и пытался убить ее саму… Если бы дядюшка сейчас прочитал его мысли, они бы ему очень не понравились: Джаспер подумал, что не может ее винить – если бы она только не убивала всех констеблей, которые подворачиваются под руку… Его посетила мысль: правда ли, что мистер Блохх не знал, кто именно ей нужен?

– Это был худший рейс, – продолжал Джоран. – И мне казалось, что все в экипаже знали, что произошло, – более того, участвовали, закрывая глаза и ничего не предпринимая. Утешало, что хотя бы одного ребенка мне удалось спасти.

– Что с ним стало?

Моряк отвернулся, и слово взял его брат:

– Когда Джоран передал мне Найджела, я отвез его на маяк. И там спрятал. Я его выходил. Он мало что мог сказать – поначалу говорил только, что сожрет меня. Долгое время мы не знали, кто он и почему он… такой. С каждым днем мальчишка креп, истощение прошло – рыба сделала свое дело, но парень по-прежнему казался диким: постоянно пытался укусить меня. Его разум был поврежден, и мне приходилось держать его на цепи, как какую-то собачонку. Прошло почти три месяца с момента, как он попал на маяк, и Джоран вернулся. Его появление что-то изменило в мальчишке: он вспомнил, кто его спас, и начал вспоминать свою прежнюю жизнь. Кровожадность отступила. Не сразу. Это был долгий и тяжкий процесс. Прошел целый год, мы с Джораном воспитывали его, запрещали кусаться. И в какой-то момент решились снять цепь. Все прошло удачно. Его безумие вроде как исчезло. Это был обычный ребенок… Ну, если не смотреть на него.

Джоран Финлоу продолжил рассказ брата:

– Десять лет Найджел жил на маяке. Мы его не выпускали, говорили ему, что на него охотятся и непременно убьют, если найдут. Он верил. Не сказать, что это было далеко от правды: и дело даже не в тех, кто пытался сбросить его в море, – вы и сами можете представить, что случилось бы, покажись он кому-то из местных. А еще мы опасались, как бы он сам кого не загрыз. Хотя, стоит отметить, безумие и жажда кусаться Найджела окончательно прошли, когда ему стукнуло пятнадцать. А потом, пять лет назад, прошлое в некотором смысле вернулось. «Гриндиллоу» готовился к новому рейсу, но что-то явно намечалось. Я понял это по оговоркам капитана, старпома и боцмана. Груз, который мы должны были забрать и привезти в Габен, был не обычным даже для нашей привычной контрабанды. Я чувствовал, что это нечто отвратное, но тогда даже не предполагал, что именно. Мне было страшно, требовалось как-то обезопасить себя, и перед самой отправкой я зашел в тайную комнату на маяке. В этой комнате хранилось то, что целых двадцать лет сперва отец, а затем и мы с братом оберегали ото всех: некоторые инструменты хозяина маяка. Он был…

– Злодеем Золотого Века по имени Мраккс, – закончил Джаспер, и Хоппер добавил:

– Дай угадаю, ты взял из тайника «беспросвет».

Джоран посмотрел на него с удивлением, но кивнул.

– Рейс был долгим и длился почти полгода. А потом мы получили груз. Доставили на борт его ночью: неподалеку от нас всплыла – даже сейчас страшно вспоминать – субмарина, похожая на громадного проклепанного спрута. Ее огромное механическое щупальце перенесло на «Гриндиллоу» шесть ящиков. Мы отправились в обратный путь. Я много раз пытался проникнуть в трюм и заглянуть в ящики, и однажды мне это удалось. Я понял, что представляет собой тайный груз, как только поднял крышку. Все ящики были заполнены склянками с чернилами. Такими же чернилами, какие описывал и Найджел. Именно они извратили и сделали монстрами детей Боттам. И теперь в Габен везли новую партию – напрашивался вывод: таинственные заказчики хотят устроить в городе эпидемию и заразить как можно больше детей. Я решил им помешать.

– И вам удалось, – сказал Джаспер. – Каким образом?

– Во время стоянки в Гамлине я сошел на берег и отправил срочное послание брату. План был прост: нужно было уничтожить груз прежде, чем он попадет на причал. Я все просчитал. Когда мы уже были недалеко от Габена, на мостике началось волнение: Дождливый маяк не горел, более того – все фонари на бакенах были погашены. Устоявшаяся процедура контрабанды требовала оставить груз во Фли. Капитан не мог вести «Гриндиллоу» на Набережные – все причаливающие там суда подвергаются пристальному досмотру, и он решил держать курс на береговые огни. Блошиное взморье – место опасное: множество скрытых пылью островков, коварные отмели, застрявшие повсюду обломки кораблей. Ход судна замедлили. Тогда я понял, что момент настал, и выпустил «беспросветы». Непроглядная туча затянула корабль, береговые огни исчезли, мы погрузились в кромешный мрак. Началась паника, и мне удалось незамеченным проникнуть в трюм. Один за другим я опустошил все ящики и вылил содержимое склянок в море. Кто-то из экипажа заметил во мраке фонарь – капитан велел держать курс на него. Это была ошибка – через пять минут мы встали на мель. Спустя какое-то время «беспросветы» развеялись, мы спустили шлюпки и отправились на берег. Груз исчез, но это заметили не сразу.

– Это ведь Найджел Боттам зажег «люминатор»? – спросил Джаспер.

– Верно, – сказал Уолтер Финлоу. – Впервые за десять лет Найджел покинул маяк. Устраивать возможное крушение «Гриндиллоу» мы с Джораном не собирались, но Найджел решил по-своему – гнев и ненависть поглотили его. Найджел проник в тайное хранилище, украл записи хозяина маяка, «люминатор» и еще кое-что. А затем сбежал. После того, что произошло с «Гриндиллоу», началось разбирательство. На берег приезжали и сам господин Боттам, и люди из Адмиралтейства, были и… другие. Братство Чужих – их интересовал груз. Я говорил, что фонарь на маяке сломался, показывал им его, но в Адмиралтействе решили по-своему. Маяк закрыли, а меня выперли. Откуда взялась черная туча, окутавшая «Гриндиллоу», никто так и не узнал.

– Что случилось с экипажем? – Когда Джаспер задал этот вопрос, оба Финлоу, не сговариваясь, опустили головы. – Мы знаем, что Удильщик их убил. Зачем?

– Мы бы остановили его, если бы знали, что он задумал, – глухо произнес Уолтер. – Но все раскрылось не сразу. Неизвестно, чего именно Найджел хотел. Может, мести. Но я предполагаю, что он знал, к чему приведет истребление экипажа единственного судна «Чайноботтам» – к разорению. Вероятно, так он хотел помешать отцу привезти в Габен еще чернила. Как бы там ни было, все произошло именно так: корабельная компания потерпела крах, а «Гриндиллоу» так и остался на мели. Поставки прекратились.

– А потом он убил отца…

– Нет, – проскрипел Джоран. – Я ведь уже говорил. Старика хватил удар, когда спустя столько лет Найджел объявился у него на пороге. Сын, который, как он думал, мертв!

– Как вы об этом узнали?

– Мы виделись однажды с Найджелом, подкараулили его. Задавали вопросы. Он сказал, что хотел узнать имена тех, кто организовал поставки, – и он узнал бы, если бы у старика не прихватило сердце.

– Он искал Братство Чужих, – задумчиво сказал Джаспер.

– А люди на берегу? – спросил Хоппер. – Его ведь считают здесь мстительным духом.

– Нда-а… Мальчишка возомнил себя мстителем в маске, вершителем, дери его барракуда, справедливости. Он открыл охоту на худших из худших – убийц, похитителей и прочих…

– А потом Няня вернулась.

Братья недоуменно переглянулись.

– Как это, вернулась?!

Их удивление выглядело совершенно искренним – казалось, они и правда ничего об этом не знали.

– Расскажите о мистере Блоххе. Что он вам предложил?

– Он пришел ко мне неделю назад,– сказал Уолтер Финлоу. – Пообещал, что поможет решить, как он выразился, затруднение с Найджелом. Мол, от его болезни есть лекарство. Сперва я не поверил, но он предоставил доказательства – показал статью в газете из Рабберота. В ней было две фотографии: с первой скалилась девочка лет восьми в смирительной рубашке, с искаженным лицом, острыми зубами и черными глазами; на другой была она же, но уже нормальная. В статье говорилось, что экспериментальное лекарство, изобретенное каким-то гениальным доктором, подействовало. Я поверил и согласился пристать на условия мистера Блохха. Исцелить Найджела? Об этом мы с братом не могли и мечтать!

– Что он потребовал взамен?

– Футляр из тайного хранилища хозяина маяка. Не спрашивайте, что в нем, потому что мы не знаем. Найджел забрал его с собой, когда ушел.

– Почему мистер Блохх заманил сюда именно меня? – спросил Джаспер.

– В том, чтобы вылечить Найджела и передать Блохху футляр, есть одна сложность, – ответил шмуглер. – Никто не может к нему приблизиться. Никто не может устоять перед светом «люминатора»? Кроме тебя.

– Меня?! – поразился Джаспер. – Но почему?!

– Я не знаю. Блохх не сказал. Но заверил нас, что лишь один человек во всем Габене способен не поддаться этому свету. И это ты, Джаспер Доу. Он сказал, что все устроит и приведет тебя ко мне. Ну а мне потребуется доставить тебя на берег, позвать Найджела и…

– И? Что он вам сказал? Что я должен был сделать?

– Разбить фонарь.

Джаспер сунул пальцы в волосы и принялся яростно чесать голову – все услышанное в ней совершенно не укладывалось. Он не мог понять, что в нем такого особенного. Почему именно на него не действует свет «люминатора»? Но даже если это правда, то как Блохх обо всем узнал? Как все подстроил, чтобы он, Джаспер, оказался у Финлоу?

Констебль Хоппер глядел на него с тревогой.

– Ты в порядке, Доу?

– Да, я просто…

– Замечательно, – прервал его Хоппер. – Тогда мы переходим к главному. Где Удильщик сейчас? Где находится его логово?

– И правда, – со злостью сказал Джоран Финлоу. – Где же оно может находиться?

– Не играй со мной, водоросль, – прорычал Хоппер. – Если ты не скажешь…

– «Гриндиллоу», – сказал Джаспер. – Найджел Боттам может быть только там.

Хмурое молчание братьев Финлоу подтвердило, что он прав.

– Прекрасно, – покивал Хоппер. – Мы узнали, что хотели. А теперь слушай меня, Финлоу. Мы отправляемся на «Гриндиллоу».

– Мы?

– Твой буксир. Ты отвезешь нас.

– Вы рехнулись?! – возопил Уолтер. – Сейчас шторм!

– Шторм может продлиться неделю. А я ждать не намерен. Как и Адмирал. Мы отчаливаем немедленно. А оказавшись на этой ржавой посудине, вытащим Удильщика из норы, в которую он забился.

Тут уж возразил сам Джаспер:

– Но ведь именно этого хочет мистер Блохх!

– Плевать, – отрезал Хоппер. – Главное – что этого хотим мы. Никто не станет отдавать ему никакой футляр. Мне нужен Удильщик. Живым. Он должен рассказать, как выйти на Няню и заполнить оставшиеся пробелы. Ведь даже тупому пню понятно, что здесь еще что-то есть. Видимо, этот Блохх заключил не одну, а две сделки.

– А Найджел?! – воскликнул Уолтер Финлоу. – Что будет с ним?

– Если твой братец доставит нас на «Гриндиллоу» и поможет справиться с Удильщиком, вы получите то, чего хотите. Мы отвезем его в Тремпл-Толл, к дяде этого умника – он доктор и точно найдет способ, как его обеззубить.

– Вылечить!

– Я так и сказал. Так что? – Хоппер глянул на моряка. – Все еще хочешь спасти своего племянничка?

– Мы пойдем ко дну по пути.

– Мне повторить вопрос?

– Хочу.

– Замеча…

– Джаспер, – робко позвал Винки, молчавший почти все время, что шел допрос. Друг тихо стоял у двери вагончика, и Джаспер так увлекся тем, что говорили братья Финлоу, что даже забыл о его присутствии.

Племянник доктора Доу обернулся и застыл в ужасе.

– Будь я проклят! – отшатнулся Хоппер.

Винки глядел на них широко раскрытыми, полными страха, глазами. По его щеке медленно текла одинокая черная слеза…

***

Бутылка и в ней кораблик. Стянув с каминной полки эту бутылку, какой-то глупый ребенок набрал в нее воду и принялся встряхивать. Раз, другой, третий…

– Судно попало в шторм! Судно попало в шторм!

Хотелось думать, что этот злобный ребенок прекратит трясти бутылку, и шторм пройдет, вот только не было никакого ребенка, как не было и бутылки. А шторм и не думал стихать.

Ночь была рваной, трещащей, как старое лоскутное одеяло, которое кто-то с силой тянет во все стороны.

В практически кромешной тьме, среди безжалостных волн, извивающихся, будто хищные твари, медленно, с трудом, пробирался маленький паровой буксир. Его облупленный корпус скрипел, словно протестуя против ярости стихии, а одинокая высокая труба выплевывала в бурю клочья черного дыма, который тут же разметывал ветер.

Дождь хлестал по палубе и надстройке. Ходовая рубка буксира, остекленная со всех сторон, в лучшую погоду обеспечивала круговой обзор, а через большой люк-иллюминатор наверху можно было разглядеть небо, но сейчас кругом были лишь дождь, волны и ночь.

Лучи слабых фонарей, дрожа, пронзали густую завесу пыли, выхватывали из мрака серые комья и клочья вспененной, перемешанной с этой пылью воды. Порой вдалеке, прорезая наваливающиеся на море тучи, сверкали молнии, и на мгновение штормящее Пыльное море будто бы раскрывало свою бездну, напоминая дно заваленного копошащимися червями ящика.

Казалось, крошечное суденышко вот-вот будет сожрано сорвавшейся со своих цепей стихией. Еще чуть-чуть, всего миг – и море проглотит буксир, а вместе с ним и его пассажиров. И тогда все его слабые огоньки погаснут и заведомо обреченная попытка преодолеть море обернется тем, чем и должно, – провалом.

И тем не менее буксир, качаясь и кренясь, полз все дальше от берега.

В рубке стоял грохот паровой машины, гудели ходящие в ней поршни и рокотал огонь в топке. Сквозь все эти звуки прорывался несмолкающий безумный хохот стоящего за штурвалом Джорана Финлоу.

Джаспер прильнул к иллюминатору, боясь моргнуть. Он не сразу понял, что к нему обращаются.

Обернувшись, он уставился на стоящего рядом констебля Хоппера. Тот был зеленым – во-первых, из-за того, что с ног до головы был запакован в непромокаемый штормовой костюм, а во-вторых, его как следует укачало. Он поднял на лоб передние поля дождевой шляпы, в то время как задние лежали на плечах и спине.

Джаспер был одет похожим образом – к его удивлению, на берегу нашелся штормовой костюм по размеру: сыновья тамошних моряков часто помогали своим отцам на баркасах.

– Вы что-то сказали, мистер Хоппер?! – крикнул он, пытаясь пересилить грохот, стоящий в рубке.

Констебль склонился к нему.

– Я сказал, что понимаю тебя, Доу. Ты беспокоишься за друга. Я тоже оставил своего друга и надеюсь, что ему помогут. Не бойся: мадам Бджиллинг позаботится о Винки, пока мы не вернемся. А потом доктор вылечит его.

– А мы вернемся? – с отчаянием спросил Джаспер.

– Конечно, вернемся! Я не собираюсь тут утопать. И еще… Ты справишься. Знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что если нет, мы все сгинем.

Если Хоппер и хотел приободрить его, то у него ничего не вышло. Стало только хуже.

Джаспер отвернулся и вновь поглядел в иллюминатор.

«И почему только на меня не действует этот проклятый фонарь?! – со злостью подумал он. – Почему это я особенный?»

И тихий голосок в голове ответил:

«Ты не особенный. И фонарь не действует вовсе не на тебя…»

– Что? – испуганно спросил Джаспер.

Но ответил ему не таинственный голос, а Джоран Финлоу:

– «Гриндиллоу»! Прямо по курсу!

Джаспер и Хоппер повернули головы. Сидевший до того на рундуке Уолтер Финлоу вскочил на ноги.

Фонарь над рубкой выхватил вдалеке застывшую на мели громадину парохода.

Волны с грохотом обрушивались на него, поднимаясь все выше, добираясь едва ли не до палубы. Бурый корпус, покрытый следами времени и соли, печально накренился на один борт, наполовину погрузившись в темные бушующие воды. Две трубы, когда-то гордо выбрасывавшие клубы дыма, теперь высились безмолвными монументами – пара черных силуэтов на фоне свинцового неба.

Зрелище это пробирало своей безнадежностью. Где-то там устроил себе логово Удильщик… Что он делает сейчас? Глядит на них? Выжидает?

– Мы подойдем к «Гринлиллоу» лагом! – сообщил Джоран Финлоу, но ни Джасперу, ни Хопперу это ничего не сказало.

– А мы не сядем на мель, так же, как он?! – спросил мальчик.

Ответом ему был хохот.

– У нас осадка в разы меньше, – пояснил шмуглер. – Этот буксир пройдет и по лужам в Слякоти.

Его брат тем временем повернул штурвал и перевел машину на самый малый ход.

– Подходим с подветренной стороны – здесь почти нет волнения: «Гриндиллоу» создает укрытие!

Джаспер как завороженный глядел на единственный пароход компании «Чайноботтам». Вблизи он выглядел по-настоящему исполинским, хотя на деле по меркам тех многотрубных монстров, что бороздили Пыльное море, был довольно маленьким.

Вскоре буксир подошел уже почти вплотную к «Гриндиллоу». Можно было различить здоровенную якорную цепь, уходящую в воду у его носа. Ржавый борт – Джасперу показалось, что он высотой с двухэтажный дом или еще выше – порос ракушками и напоминал шкуру морского чудовища.

– Пора! – возвестил Джоран Финлоу. – Уолтер, мистер Бёрджес, вы знаете, что делать!

– Шакара… проклятье… шакара… – бормотал констебль, – плешивая задница… шакара…

Открыв дверь рубки, они с шмуглером вышли на палубу и прикрепили к крюкам на поясе концы швартовочных выбросок с «обезьяньими кулаками». Когда Джаспер узнал, как называются эти комья веревки на конце каната, это его рассмешило, но сейчас ему уже было не до веселья.

Шмуглер повернулся к нему и крикнул:

– «Кошки»!

Джаспер схватил с ящика два заготовленных якоря-крюка с четырьмя лапами и мотком каната на каждом и вышел на палубу. Дождь лил так сильно, как будто кто-то переворачивал ему на голову одно ведро с водой за другим – шляпа штормового костюма пока что помогала, но качка… Было невероятно трудно удержаться на ногах. И это «подветренная» сторона?!

Передав констеблю и шмуглеру «кошки», Джаспер схватился за ограждение борта и сдвинулся в сторону.

Уолтер Финлоу задрал голову и, выбрав момент, размахнулся. Якорь вылетел из его руки, прорезал дождь и, звякнув наверху, зацепился за леерное ограждение «Гриндиллоу», канат натянулся.

– Э-э-э… – произнес Хоппер. – Мою не закинешь? Я не то чтобы меткий…

На многочисленные попытки забрасывания «кошки» времени и так не было, и шмуглер передал ему канат, взял второй якорь, примерился, а затем… Свист, звяканье, крюк цепляется в нескольких футах от первого.

– Надеюсь, с лазаньем у вас лучше, чем с меткостью, – усмехнулся Уолтер Финлоу. – Увидите свет наверху…

– Я помню…

– Ни в коем случае не прикасайтесь к борту – изрежет о ракушки.

– Я помню!

Констебль и шмуглер поползли наверх. Перебирая руками в перчатках и сжимая ногами канаты, они поднимались все выше.

Джаспер испуганно глядел на них. Ему предстояло проделать то же самое.

Уолтер Финлоу вскарабкался довольно быстро. Хопперу понадобилось больше времени, но и он вскоре оказался у фальшборта, схватился за планширь и, перебравшись на палубу, скрылся из виду.

Они не показывались довольно долго, и лишь по тянущимся вверх привязанным к крюкам на их поясах швартовочным тросам Джаспер понимал, что констебль и шмуглер продвигаются где-то там, на борту «Гриндиллоу» – ищут… как их там называл Джоран Финлоу?.. битенги, вроде бы, или по-простому швартовочные тумбы.

Наконец над леером показалась голова в дождевой шляпе – Джаспер не мог разобрать, кто именно там стоит, но он различил, что человек машет рукой.

– Пришвартовались, мистер Финлоу! – крикнул Джаспер.

– Еще нет! – отозвался капитан буксира, и в следующий миг загрохотали две лебедки-брашпили, наматывая швартовочные тросы.

Буксир подполз к «Гриндиллоу» и мягко стукнулся о его борт отбойниками. Джаспер с тревогой задрал голову – пароход «Чайноботтам» стоял под наклоном, нависая над ними, но высокая дымовая труба суденышка Финлоу его не касалась – моряк все просчитал.

«Моя очередь», – подумал Джаспер и схватился за канат «кошки». Напоследок повернул голову – в иллюминаторе рубки виднелось широко улыбающееся лицо Джорана Финлоу.

– Ветра в спину! – крикнул он, и Джаспер поморщился: ветра ему и так хватало.

«Вот бы еще хоть раз увидеть дядюшку, – пронеслось в голове. – И миссис Трикк, и Полли… Что будет, если я сорвусь? Пропал в море у берегов Фли… Кто-то напишет такой некролог?»

Ему стало стыдно за свои сомнения – мистер Суон постоянно лазит по канатам, и если уж Хоппер справился, то и он, Джаспер Доу, сумеет!

Страшнее всего было оторвать ноги от палубы, но он справился.

Канат был мокрым, руки в шершавых перчатках не скользили, но зато скользили коленки в штормовых штанах. Невзирая на это, Джаспер был так испуган, что карабкался довольно быстро, словно обычно только тем и занимался – дважды в день: перед завтраком и перед сном…

Когда он добрался до леера и с помощью Хоппера перелез на палубу, внизу, на буксире, Джоран Финлоу покинул рубку, словно только того и ждал.

Подойдя к сваленной за ней сети, он оттащил ее в сторону и поднял крышку большого дощатого ящика.

– Они на борту, – сказал моряк. – Все идет как задумано.

– Разумеется, – раздался голос из ящика. – А значит, и нам пора туда подняться. Выбирайтесь, мистер Паппи, у нас очень мало времени…

…Некогда уютная пассажирская палуба теперь была покрыта слоем ржавчины. Она покосилась, кое-где прогнила, и сквозь разломы было видно коридоры и помещения на нижней палубы.

В полумраке, на миг рассеивавшемся от редких вспышек молний, проглядывали прогнившие ротанговые лавочки. Некоторые двери в пассажирские каюты были открыты и за время вросли в настил. Ветер завывал в пустых иллюминаторах, проносясь сквозь проржавевшие переборки…

Эта палуба хранила память о пассажирах – их беззаботные голоса когда-то разносились от носа и до кормы, смех смешивался с криками чаек, а легкий аромат морского бриза наполнял воздух.

Живая фантазия Джаспера Доу рисовала даже тени прогуливающихся вдоль бортов джентльменов и дам. В одной из этих кают когда-то жила Лилли Эштон, молодая и, судя по фотографии, счастливая, пока еще даже не предполагающая, что ее ждет: она строила надежды на то, что воспитанников вылечат, а ее сердце полнилось горячим чувством к человеку, подобравшемуся к ней обманом. На одной из этих лавочек они сидели, и корабельный фотограф запечатлел няню Лилли и ее убийцу.

Но все это происходило так давно, целых пятнадцать лет назад, – самого Джаспера тогда еще на свете не было.

Теперь же на борту «Гриндиллоу» остались только холод, сырость и нескончаемый вой стихии, сотрясающей остатки некогда гордого судна, забытого всеми и обреченного пропасть в безвестности, как и его хозяин, господин Боттам, как и корабельная компания – точно так же пропасть, как и няня Лилли, вернувшаяся в Габен в виде кошмарной Няни из Ворбурга…

Джаспер с Хоппером преодолели пассажирскую палубу, поднялись по трапу на нос корабля (Джаспер знал, что тот называется «бак»). Уолтер Финлоу ждал их здесь – замер у закрепленного на столбе судового колокола.

Пристально глядя в темноту, где скрывался мостик, он сказал, когда они подошли:

– У нас будет только одна попытка. Вы готовы?

– Готовы, – хором ответили мальчик и констебль.

Финлоу и Хоппер надели черные очки.

– Прячься, Джаспер Доу.

Шмуглер отвязал от ушка на столбе канат, соединенный с языком колокола.

Джаспер огляделся кругом и бросился к трапу. По обе его стороны стояли скамьи – за одной из них он и спрятался.

А затем ударил колокол. Его звон, смешиваясь с грохотом волн и порой раздающимся громом, разошелся над морем…

…Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как впервые над «Гриндиллоу» пронесся звон. По ощущениям, около десяти минут, но Джаспер не верил своим внутренним часам. А еще он до самого последнего момента полагал, что ничего не выйдет.

Джаспер изнывал от нетерпения. Столько всего зависело от того, справится ли он – успех предприятия был основан на том, не солгал ли Блохх братьям Финлоу, и ему это очень не нравилось. А вдруг не сработает? Вдруг «люминатор» сначала ослепит его, а потом подчинит своей воле? И что случится в таком случае? Об этом было страшно просто думать…

Место на носовой надстройке судна они выбрали не случайно: попасть сюда можно было лишь с одной стороны – поднявшись по трапу. Если только тот, кого призывал колокол, не умеет карабкаться по отвесному борту, он появится оттуда.

И затем это произошло. Удильщик появился.

Сперва раздался звук металла – кто-то шагал по ступеням трапа. А затем над палубой возникла голова.

Выглядывая из-за скамьи, Джаспер убедился, что люди, описывавшие этого человека, не лгали: черная маска, обтягивающая всю голову, два круглых окошка для глаз, ко лбу прицеплен крюк, с конца которого свисает небольшой фонарь. Пока что тот не горит…

Удильщик поднялся, и мальчику предстало его пальто с пелериной, а также руки… Они выглядели страшнее всего: облаченные в черные кожаные перчатки кисти были вытянутыми, а невероятно длинные пальцы, казалось, могли обхватить Джаспера не за горло, а даже за пояс.

Увидев ожидавших его шмуглера и констебля, Удильщик застыл у трапа.

Все трое молчали. Хоппер и Уолтер Финлоу пристально глядели на Удильщика, а тот… Что творится на лице этого человека прочитать было невозможно.

Мистер Финлоу казался, на удивление, спокойным, Хоппер заметно нервничал, перекатываясь с носков на каблуки.

Наконец Удильщик шевельнулся и медленно двинулся вперед. Джаспера обдало волной ужаса, когда он прошел мимо его укрытия.

«Не шевелиться! – велел себе мальчик. – Он не должен меня увидеть…»

Не дойдя до незваных гостей несколько шагов, Удильщик остановился. Из-под черной маски раздался глухой голос:

– Зачем ты пришел, Уолтер?! Кого ты привел?!

– Я пришел помочь тебе, Найджел! – ответил шмуглер.

– Ты всегда был плохим лжецом. Зачем вы явились на самом деле?

– Я сказал правду! Мы с Джораном хотим помочь тебе. Мы узнали… Есть лекарство! Оно работает!

Удильщик повел головой из стороны в сторону. Его фонарь качнулся.

– Лекарство? – с презрением бросил он. – А кто сказал, что я хочу вылечиться? Я – такой, каков есть, и с этим ничего не сделать. Меня все устраивает! Это вы… Вы с Джораном всегда меня боялись!

– Нет!

Уолтер шагнул было к Удильщику, но тот резко вскинул руку.

– Не подходи! Не заставляй меня зажигать фонарь!

– Ты этого не сделаешь!

– Неужели? Я ведь предупреждал! Говорил вам с Джораном, чтобы вы ко мне не приближались.

Уолтер Финлоу разозлился:

– Но почему?! Неужели мы не были к тебе добры?!

– Вы держали меня на маяке! Взаперти! Вы лгали мне!

– Мы не хотели, чтобы кто-то причинил тебе вред!

– Это правда, – согласился Удильщик. – Но больше вы боялись, что это я нападу на кого-то. И вот сейчас, когда я обрел свободу, ты приходишь сюда и говоришь о лечении?

– Свободу?! – гневно воскликнул Уолтер Финлоу. – Оглянись, Найджел! Ты живешь на этой ржавой посудине! Один! Бродишь по берегу в поисках всякой падали! У тебя ведь еще вся жизнь впереди! Мы поможем ее тебе вернуть!

Удильщик покачал головой.

– Ты так и не понял, Уолтер? Мне нет места среди людей. Где мне еще быть, как не здесь? «Гриндиллоу» мой! Я – последний из Боттамов!

– «Гриндиллоу» – не твой дом! Это железная могила, в которую ты отчего-то загнал себя сам! Верно: ты – последний из Боттамов, и последний из Боттамов не должен врасти в эту развалюху и пойти на дно вместе с ней!

Удильщик, казалось, устал спорить.

– Ты так и не сказал, кто это. – Он ткнул длинным пальцем в Хоппера. – И зачем привел его.

– Моё имя Кенгуриан Бёрджес! – представился констебль. – Я пришел поговорить!

– Говори…

– Няня. Мисс Лилли Эштон.

Удильщик напряженно замер. Джаспер подобрался: «Няня» – было первым условным сигналом. Он ждал второго.

– Что?

– Я ищу ее! – сообщил Хоппер. – Она убивает людей в Тремпл-Толл!

– Значит, это были плохие люди.

– Она использует… чернила.

Словно в театральной аудиодраме, в этот момент ударил гром, тучи прорезала ветвистая молния. Бак «Гриндиллоу» окутал белый свет, а потом все снова почернело.

Джаспер выбрался из-за скамьи, вытащил из петли на поясе свое оружие. «Чернила» были вторым условным сигналом.

– Это ложь! – закричал Удильщик.

– Нет. Она похитила и заразила несколько детей в Тремпл-Толл! Она использует их в качестве ручных псов, и их руками, вернее, зубами, убивает людей!

– Ты лжешь, кем бы ты ни был! Чернил давно нет! Мы уничтожили все, что везли в город!

Джаспер медленно крался к Удильщику, сжимая в руке молоток и стараясь ступать беззвучно. Если вдруг он издаст скрип или хлюп…

Хоппер продолжал отвлекать хозяина «Гриндиллоу»:

– Ей передали склянку, – сказал он. – Поначалу она не хотела использовать чернила, но в итоге пошла на это.

– Няня не стала бы этого делать! Ни за что не стала бы!

– Ее волнует только месть! Она хочет поквитаться с тем, кто сбросил за борт твоих брата и сестру! И ее ничто больше не заботит! Она заразила детей!

– Заткнись! – в ярости проревел Удильщик. – Я не желаю это слушать!

Джаспер был уже в трех футах от него. Судно скрипело, лязгали якорные цепи, смещаясь в носовых клюзах, отдаленные раскаты грома и рокот волн скрывали его шаги… Два фута…

Удильщик будто бы почувствовал приближение Джаспера и уже начал поворачивать голову…

– Мне все это надоело! – гаркнул Хоппер. – Слушай сюда, Удильщик! Смотри на меня и слушай! Хочешь начистоту?! Мне плевать, что ты там себе думаешь, плевать на всякие лекарства и ваши с этими Финлоу семейные драмы! Ты пойдешь со мной и поможешь остановить свою спятившую Няню! Или я за себя не ручаюсь!

– Правда? – уничижительно спросил Удильщик. – И что же ты?..

Он не договорил. Сверкнула молния, и в ее отблеске, Удильщик увидел глаза Хоппера над черными очками. На какое-то мгновение тот не удержался и посмотрел на Джаспера.

Удильщик резко развернулся. Увидев мальчика и поднятый молоток, он отпрянул, а в следующий миг загорелся фонарь над его головой.

Уолтер Финлоу отшатнулся и уперся спиной в столб судового колокола. Хоппер вскинул револьвер, но выстрелить не успел, его палец замер на спусковом крючке.

В голове Джаспера пронеслось: «Как хорошо, что на меня он не…» – и мысль оборвалась. Сознание затуманилось, а затем все кругом погрузилось в темноту, в которой белела единственная искорка фонаря. Он так и застыл, с поднятым в руке молотком.

Братья Финлоу ошиблись. Или Блохх солгал им. Свет фонаря Удильщика подчинил его так же, как констебля и шмуглера.

– Н-ну… Вот радость-то, – зашевелились губы Джаспера, вот только говорил не племянник доктора Доу. – Поверить не могу. Как же долго я этого ждал.

Молоток опустился. Новый хозяин тела Джаспера Доу повел головой и плечами. Раздался громкий хруст, словно все косточки в его теле вдруг переместились.

– Наконец он заткнулся! Я больше не слышу его дрянных мыслишек! Какая приятная тишина-а-а…

Удильщик сжал кулаки. Фонарь разгорелся еще ярче.

– Застынь! – воскликнул он. – Подчиняйся!

– Я снял ошейник, сбросил цепи…

– Молчи! Застынь!

Новый хозяин тела Джаспера Доу наделил его пристальным взглядом. Его губы разошлись в широкой улыбке.

– Твоя свечка бесполезна, занфанген. Ты даже не знаешь, что это. А я знаю. Свеча грауэров. С помощью этих фонарей ловят людей там, откуда я прибыл. Но я – не человек, меня им не поймать.

– Кто ты такой?!

– Здесь таких, как я, называют… Чужаками? Не помню точно.

– Чего ты хочешь?

Улыбка на лице Чужака расползлась еще шире – так, что его рот грозил вот-вот порваться.

– Я хочу всего лишь… убить.

– Кого?

– Всех. И начну я с тебя, занфанген. Но сперва мы поиграем…

***

Свет фонаря мигнул и исчез. Он не погас, о нет, просто скрылся из виду. Снова.

Тварь скрылась.

Подкованные каблуки сапог стучали по металлу. Из скопившихся на палубе луж во все стороны разлеталась вода, вздымаемая ногами. Дождь стучал по грубой коже пальто, впитывался в маску.

Удильщик бежал. Несся вдоль борта, не боясь споткнуться, поскользнуться или упасть в пролом в палубе. Он знал здесь каждый дюйм, он исходил это судно от носа и до кормы…

И все же от былой уверенности не осталось и следа. Сперва появление Уолтера, а затем…

Удильщик нырнул в открытую дверь салона, перепрыгнул лежавшую на пути люстру и, пробежав его насквозь, ринулся вниз по лестнице для пассажиров. Он несся туда, где видел на миг блеснувший фонарь.

Тварь украла «люминатор»! Еще там, на баке, воспользовавшись недоумением Удильщика, она дважды ударила его молотком – в плечо и по ноге, но он не чувствовал боли (хоть какая-то польза от его состояния). Впрочем, нападение произошло так быстро, что он не успел отреагировать, когда тварь, прикидывавшаяся мальчишкой, прыгнула на него, вскарабкалась по его пальто, как мартышка, и сорвала фонарь с крюка. А потом соскочила вниз и бросилась прочь с криком: «Он тебе нужен?! Отбери, занфанген!»

Удильщик пустился в погоню…

Тварь называла его этим странным словом, но он даже не догадывался, что оно значит. Это существо вело себя так, будто знает его… Откуда оно здесь взялось? Пришло с Уолтером и этим Бёрджесом?

Жаль, их не расспросить – пока фонарь не погашен, с ними без толку разговаривать. Сейчас они понимают лишь простые приказы: «Стоять!», «Замереть!», «За мной!».

Удивление и непонимание отступили быстро, и теперь вперед Удильщика гнала ярость.

«Я должен вернуть фонарь!»

Спустившись на нижнюю палубу, он увидел отблеск «люминатора» в конце коридора и побежал туда, оставляя за спиной двери кают второго класса.

Завернув за угол, он увидел ускользающий вдали по стенам свет фонаря. Лестница на служебную подпалубу! Гаденыш был там. До Удильщика донесся хриплый нечеловеческий и совсем недетский смех.

Вниз!

На подпалубе тварь его дожидалась. Стояла, вальяжно облокотившись о переборку у камбуза, вертела в руках «люминатор».

Увидев его, тот, кто называл себя Чужаком, улыбнулся и шагнул в квадратный проем люка. Подбежав к нему, Удильщик осторожно высунул голову – от твари можно было ожидать чего угодно – и заглянул в люк.

Задрав голову, Чужак смотрел на него. Подняв руку, он издевательски поманил его пальцем. А потом ринулся прочь.

«Думаешь, сможешь от меня сбежать на моем же судне?!»

Удильщик быстро спустился по трапу, готовясь отбивать нападение, но твари рядом не было. Вновь раздался смех. Звучал он со стороны прохода к кубрикам членов экипажа.

«Твоя игра подходит к концу, мразь, – подумал Удильщик. – Второй люк наверх завален – через него не выбраться…»

Тем не менее Чужак и не думал к нему идти. Вместо этого он спустился еще ниже – к трюмам.

Удильщик последовал за смехом, но и там тварь не задержалась.

Оказавшись в машинном отделении «Гриндиллоу», преследователь остановился и огляделся кругом. Здесь было темно, но он превосходно видел в темноте.

«Где же ты?!»

По сторонам от прохода высились четыре громадные паровые машины, от них отходили валы, ведущие к ходовым винтам. В забвении и мертвенной тоске проглядывали очертания котлов и угольных бункеров. Вдаль меж ними тянулись решетчатые мостки.

Удильщик прислушался. Звуки шторма и грозы долетали сюда глухо, порой борта подрагивали, когда в них бились волны, но в самом машинном отделении было тихо. Тварь могла прятаться где угодно.

Впервые за много лет Удильщик почувствовал гадкий привкус… не страха, но ощущения загнанности. И это было странно, неестественно – словно не он преследовал тварь, а наоборот.

Он уловил шевеление за одним из котлов справа, а потом тварь выскользнула на мостки и замерла в дюжине шагов от него у овального проема переборки. Свою штормовую шляпу она держала в руке, прижимая к животу. Фонаря не было…

– Это ищешь?! – насмешливо воскликнул Чужак и чуть отвел от себя край шляпы. Спрятанный в ней «люминатор» осветил его грудь и нижнюю часть лица.

– Я тебе вырву сердце! – закричал Удильщик, и его голос эхом разошелся по машинному отделению.

– У меня его нет! – хвастливо ответила тварь. – У меня даже нет глаз!

– Что ты такое?!

– Я похож на тебя, занфанген! Но я сильнее – намного сильнее!

– Почему ты меня так называешь?

– Вас так зовут. Всегда звали.

– Нас?

– Вас много у скважин на берегу Червивого моря. Мы давно пытаемся вас истребить, но всякий раз, как мы пожираем одну колонию, где-то появляется новая…

– Я не знаю, о чем ты говоришь! Червивое море? Колонии?

Тварь рассмеялась.

– Ты слаб, занфанген! Твой носитель тебя подавил. Ты сросся с ним, вернее, он с тобой. Он адаптировался. Не полностью, но этого недостаточно, чтобы ты захватил его. Занфангены… Презренный вид, ничтожный – не то что… – Чужак вдруг оборвал себя. – Мы отвлеклись! Ну же, забери фонарь!

Удильщик сорвался с места, но тварь сделала шаг назад и переступила проем переборки. А затем проклепанная дверь закрылась. Провернулся вентильный запор.

Оказавшись у двери, Удильщик потянул за него со своей стороны, но тот и не подумал сдвигаться. Глянув в иллюминатор, он увидел, как тварь корчится в беззвучном смехе.

– Удильщик без фонаря! Жалкое зрелище! Но это еще не все. Я знаю, что ты прячешь… Футляр с буквой «М» на крышке. Твоя самая большая ценность. Мне так любопытно, что в этом футляре лежит…

– Не смей, – прошипел Удильщик.

– И кто меня остановит? Подожди здесь, я принесу футляр и уничтожу твою самую большую ценность прямо на твоих глазах!

Развернувшись, Чужак бросился по проходу прочь. Удильщик не сомневался: тварь знает, где он держит футляр, она найдет его!

Нужно было опередить эту мразь…

Удильщик побежал обратно по мосткам, к выходу из машинного отделения. Сейчас все зависело от того, кто доберется до футляра первым…

…Из смотровых окон капитанского мостика «Гриндиллоу» открывался превосходный вид. Понравиться он мог, правда, разве что одному из злодеев Золотого Века – профессору Погоднику.

Кругом бушует шторм. Море вздымается, гроза плетет молнию за молнией, а дождь то идет почти строго вертикально, то уходит наискось под пощечинами ветра.

Да, злодей из старых газет был бы счастлив, но всем остальным это зрелище показалось бы не просто угрожающим, но по-настоящему устрашающим.

Несмотря на рев стихии снаружи, сам мостик напоминал вырванный из времени островок спокойствия, которого будто бы не касались волнения и страсти внешнего мира. Ни дождь, ни ветер не могли проникнуть внутрь.

Всего лишь за пять лет капитанский мостик превратился в место, схожее с теми, где обычно живут призраки. Темные столы с панелями управления судном походили на надгробия. Стрелки датчиков навигационных приборов на них давно не шевелились, ни одна лампочка не горела, штурвал и гирокомпас вросли в свои основания, а в ячейке машинного телеграфа чернело, будто приговор в судейском деле: «Стоп машина». Никто не решился запустить машину, и, казалось, «Гриндиллоу» так и обречен остаться навсегда приколотым якорем к мели, словно засушенная бабочка булавкой в коллекции лепидоптеролога.

Когда дверь рубки распахнулась, влетевший порыв ветра качнул висящий в углу гамак, шевельнул развешенную у переборки на бечевке рыбу, перевернул страницы раскрытой книги. Все эти неуместные для мостика предметы оказались здесь не просто так, ведь в его глубине устроил себе логово жуткий мстительный дух, которым стращали друг друга жители Моряцких кварталов.

И сейчас этот мстительный дух, ворвавшись в помещение, лихорадочно оглядывал свое жилище.

«Где он?! Я его опередил?!»

Ни следа присутствия Чужака на мостике не наблюдалось. Все вещи лежали вроде бы на своих местах, и тем не менее…

Удильщик бегом преодолел разделявшее его от гамака расстояние, сунул руку в стоящий под ним мешок. Его пальцы коснулись крышки футляра, прощупали знакомую гравировку.

«Он здесь…»

В мысли Удильщика закралось подозрение. Да, футляр лежит там же, где он его и оставил, но на месте ли содержимое? Вдруг тварь добралась сюда первой и опустошила его?

Он достал футляр, но отщелкнуть замки не успел. За спиной чавкнул башмак.

Удильщик резко обернулся. На лице у стоявшей неподалеку твари застыло разочарованное выражение: подкрасться не вышло.

Впрочем, план мелкого уродца раскрылся: на деле он не знал, где Удильщик хранит свою самую большую ценность, и проследил за ним. Видимо, это было частью его игры.

Прятаться больше не имело смысла. Достав из шляпы «люминатор», Чужак вдел два пальца в кольцо и принялся раскачивать его туда-сюда перед собой.

– Что ты там прячешь, занфанген? – спросил он, ухмыляясь. – Меняю фонарь на футляр.

Сунув футляр обратно в мешок, Удильщик бросился к твари. Та увернулась буквально за миг до того, как он схватил бы ее за горло, после чего ударила его фонарем.

Звякнуло стекло, но «люминатор» уцелел. Тварь рассмеялась. Очевидно, ей было плевать на сохранность этого уникального предмета. Или же она просто была в восторге от осознания, что может разбить его в любой момент…

Удильщик не помнил, что такое быть человеком. Он знал все, что было с ним после того, как они с братом и сестрой зашли в подвал особняка, который отец использовал как склад своего особого груза. Знал, что было после того, как они заглянули в ящик. С того момента он изменился, его мысли и чувства стали другими. Он будто превратился в одну голодную пасть, которую невозможно насытить. Эта пасть, впрочем, и не жаждала есть – ею управляло желание кусать, вонзать зубы в плоть, отрывать от нее кусок за куском.

Братья Финлоу, которые называли тогда еще не Удильщика племянником, как-то отучили его кусаться. Он был зверем и испытывал лишь ярость, потом ненависть, а затем и она отступила. Появились мысли, пробудилась память. Он вернулся, но не полностью. Желание кусаться не ушло, но его заглушало осознание: «Я не должен этого делать…» Порой удерживать себя было невероятно трудно, но той самой всепоглощающей звериной ярости он не испытывал больше десяти лет.

И сейчас испытал ее снова. Эта тварь была самым мерзким существом, которое он встречал. Хуже обычных убийц, хуже тех родителей, которые мучают своих детей, хуже отца. Чистое зло – Удильщик это чувствовал. Зло просачивалось сквозь кожу твари, вырывалось наружу со смехом. Если бы он умел бояться, то сейчас точно трясся бы от ужаса.

Но Удильщик оставил страх в прошлой жизни, когда он был глупым мальчишкой, до того, как поддался на уговоры брата и сунул нос в запретный ящик.

Глядя в один, проглядывающий меж мокрыми растрепанными волосами глаз твари, он видел в нем лишь тьму. Намного более кромешную злобную тьму, чем та, что жила в его собственных глазах.

«Я не дам тебе разбить фонарь!»

Удильщик исторг из груди рев и предпринял еще одну попытку отобрать «люминатор» у Чужака, но тот был невероятно ловким. Шмыгнув вбок, тварь размахнулась и ударила фонарем снова. Удильщик отпрянул. «Люминатор» пронесся мимо его головы.

Чужак наслаждался яростью Удильщика. А тот снова ринулся на него. Пальцы скользнули по штормовому костюму. Чужак подался назад, а затем каким-то невероятно быстрым движением прыгнул за его спину. Удильщик повернулся и рванул руками, но тварь провернула уже однажды сработавший трюк – зацепилась за пелерину пальто, повисла на нем, попыталась укусить.

Удильщик крутился на месте, тянул руки за спину, стряхивая Чужака, но тот вцепился как репьях. Мальчишка болтался из стороны в сторону, у уха скрипело кольцо фонаря…

Расстегнув пуговицы одну за другой, Удильщик сорвал с себя пальто. Оно упало на пол, но Чужак успел спрыгнуть.

Очередная попытка схватить его не увенчалась успехом.

Мелкая тварь казалась неуловимой и, словно кусок мыла, всякий раз выскальзывала в самый последний момент. Все усложнялось тем, что она то и дело пыталась ударить его фонарем.

Свет «люминатора» прыгал и дрожал, скользил по полу и окнам мостика. Удильщик вертелся, дергал руками, уворачивался от ударов в попытках уберечь «люминатор» от столкновения, но Чужак напрыгивал со всех сторон.

В какой-то момент Удильщику удалось подцепить кончиками пальцев фонарь, но тварь пнула его по ноге, вырвала «люминатор» и одним прыжком вскочила на панельный стол. После чего побежала по нему вдоль обзорных окон, перепрыгнула на следующий.

Ринувшись наперерез, Удильщик дернул Чужака за ногу. Тот потерял равновесие и рухнул на пол. А затем быстро поднялся и, вывернувшись из рук Удильщика, отбежал на несколько шагов. Они застыли друг напротив друга.

– Мне надоела эта игра! – воскликнул Чужак и поднял фонарь над головой.

Удильщик понял, что он собирается делать, и закричал:

– Не-е-ет!

Но было поздно. Тварь с размаху швырнула фонарь на пол. Во все стороны полетели стеклянные осколки. Свет погас.

– Ой, разбилось, – сказала подлая тварь, и ее лицо внезапно изменилось. Улыбка исчезла, взгляд стал другим. Это вроде как был обычный мальчишка.

Перед Удильщиком, кащалось, стоял уже вовсе не Чужак…

…Джаспер Доу моргнул и пришел в себя.

Голова болела, и в ней будто бы кто-то кричал. Яростно, отчаянно, бессильно.

Джаспер мотнул головой, и крик стих, словно тому, кто кричал, в рот засунули кляп.

Он не понимал, что происходит и где находится. Это все еще был пароход «Гриндиллоу». Какое-то помещение, приборные панели, штурвал, большие окна. Мостик?!

«Но я ведь только что был на носу! Где Хоппер? И Финлоу! Где?..»

Удильщик был здесь. Замер в шести футах от него. Фонарь с его головы исчез.

Да вот же он, этот фонарь, лежит, разбитый, на полу!

«Мне удалось?» – все еще ничего не понимая, спросил себя Джаспер.

– Что ты наделал?! – заревел Удильщик.

– Я… Ничего… – начал было Джаспер, и тут Удильщик бросился на него.

Мальчик попятился и выставил перед собой руки в нелепой попытке защититься.

Удильщик налетел на него злобным порывом ветра. Длинные пальцы вцепились в ворот, Джаспер качнулся и потерял равновесие, утягивая за собой и Удильщика.

Они вместе рухнули на пол. Мальчик пытался отбиваться, но что он мог сделать против разъяренного монстра. Длинные пальцы ползли по штормовому костюму, тянулись к горлу. Джаспер и Удильщик смешались в один безумный суматошный клубок.

Джаспер орал и махал руками, цеплялся за грубую мокрую шерстяную кофту Удильщика. Схватив его за маску, он сдернул ее.

Прямо перед ним было ужасное лицо. Длинные черные волосы, пропитавшиеся от дождя, колыхались над головой Джаспера. Удильщик был молод, но уродство – или, вернее, монструозность, вызванная занфангеном, старила его. Затянутые чернотой глаза не выражали ни единой эмоции, а кошмарный полукруг острых треугольных зубов, сходился и расходился капканом прямо у носа мальчика. Из уголков рта текли тонкие струйки чернильной слюны. Удильщик хотел отгрызть ему лицо!

Ни Джаспер, ни монстр не заметили, как поднялась крышка стоящего в углу большого ящика, предназначенного для корабельных карт. Как из него вылез человек в пальто, котелке и круглых защитных очках, скрывающий лицо под черным шарфом…

Пальцы Удильщика обхватили Джаспера за горло, крик превратился в хрип. Мальчик брыкался, бил ногами, но они скользили по полу, он пытался отцепить пальцы монстра, но те сдавливали его шею тисками. В глазах начало темнеть.

Рядом появилась высокая фигура. Удильщик поднял голову, и в нее тут же врезалась дубинка.

Монстр обмяк и всем своим весом упал на Джаспера, придавливая его к полу.

Из последних сил оттолкнув в сторону Удильщика, Джаспер отполз от него на пару шагов. Голова кружилась, горло раздирал кашель.

«Хоппер подоспел вовремя…» – подумал он, но на мостике был вовсе не констебль.

Незнакомец подошел к гамаку, склонился над мешком и вытащил из него футляр. После чего повернулся к мальчику.

– К-кто вы?! – прохрипел Джаспер, потирая шею. – Что… Что происходит?!

Незнакомец молчал, разглядывая его через черные стекла круглых защитных очков.

– Как я здесь оказался?! – продолжал Джаспер и отполз от незнакомца еще дальше. – Я не помню! Я был… на носу корабля… Удильщик, он тоже там был, а потом…

– Неудивительно, что вы ничего не помните, – раздался голос от входа на мостик. – Все же «люминатор» подействовал на вас, хоть и частично.

Джаспер обернулся и увидел стоящую в проеме фигуру в пальто и котелке. На этом человеке были такие же защитные очки и шарф, скрывающий нижнюю часть лица, как и у типа с футляром. Они казались совершенно одинаковыми, но что-то в говорившем было… другое.

– Добрый вечер, мистер Доу.

И тут Джаспер понял, кого видит.

– Это вы!

Человек в котелке и защитных очках подошел и остановился в паре шагов от Джаспера.

– Мои подтяжечки! Я не могу поверить!

– Спокойнее, мистер Доу.

– Мистер Блохх!

Джаспер неожиданно поймал себя на том, что не боится того, о ком столько слышал и думал. Вместо этого он ощущал… восторг.

Племянник доктора Доу знал, что однажды встретит этого человека. Он ожидал, что эта встреча станет разоблачением невероятного консьержа преступного мира. Но кажется, сейчас был не тот случай.

Между тем его не покидала странная уверенность, что мистер Блохх или его спутник не станут на него нападать.

– Вы не злитесь на меня? – на всякий случай спросил Джаспер.

– Отчего я должен злиться?

– Из-за того, что мы с дядюшкой встреваем в ваши заговоры.

Мистер Блохх покачал головой. Джаспер мог бы поклясться, что он улыбается под своим шарфом.

– Было бы странно злиться на своих партнеров по шахматам, мистер Доу. Партнеров, которые постоянно проигрывают.

Джаспер скрипнул зубами. Это была правда: уже дважды – нет, трижды, учитывая это дело! – они проигрывали. Блохх всегда был на несколько шагов, или, учитывая его сравнение, ходов впереди. Но по правде, не это сейчас волновало племянника доктора Доу.

– У меня столько вопросов!

– Уверен, что это так. Но у меня очень мало времени. Мистер Хоппер и мистер Финлоу сейчас приходят в себя. Они вот-вот начнут вас искать. И они не должны меня здесь обнаружить. Встреча с мистером Хоппером в мои планы не входит. Он предсказуем в общем, но склонен к нерациональным поступкам в деталях – их довольно сложно просчитать.

– Вы подбросили записку с угрозой! Но вы знали, что я продолжу расследование!

– Это было… ожидаемо.

– А потом вы привели меня к Финлоу. Но как?

– Разбросанные подсказки, переданные «почтальонам» намеки…

– Почтальонам? – удивился Джаспер.

– Так в моей работе называются агенты, задачей которых является передавать сведения: в тех случаях, когда я не могу лично касаться требуемой шестеренки, я запускаю другую, которая и приводит ее в движение.

Джаспер в голове у себя мгновенно составил список всех, с кем общался с момента, как встрял в это дело.

– Мистер из архива, доктор из «Эрринхауз», монстролог и Шнырр Шнорринг. Они все работают на вас?

– Весь город работает на меня, но чаще всего никто из моих «почтальонов» не осознает, что исполняет задачу. Как шестеренки в часовом механизме не осознают влияния часовщика.

– Значит, я тоже всего лишь шестеренка? – насупился Джаспер.

– Самая важная, мистер Доу, – «утешил» его Блохх. – Вы должны быть мне благодарны.

Джаспер решил, что ослышался.

– С чего бы это?

– Невероятные происшествия, поиск улик, разгадка тайны – все это лучше стрижки розового куста за домом, вы не находите?

Джаспер закусил губу: Блохх знал даже то, чем он занимался утром.

– Вы сказали мистеру Финлоу, что я – единственный во всем городе, на кого не действует свет «люминатора». Почему вы так решили?

– Все дело в некоем лекарстве, которое вы принимаете, – пояснил Блохх. – Один из его скрытых побочных эффектов должен был блокировать воздействие фонаря. Но я в нем несколько ошибся…

– Какое еще лекарство? Я ничего не принимаю… – Джаспер вдруг вспомнил. Буквально ощутил на губах терпкий «бумажный» привкус. – Сиреневый чай.

Блохх кивнул.

– Уникальное лекарственное средство. «Лилак» в Габене пьете лишь вы.

– Эта гадость называется «Лилак»? Отчего она?

– Это профилактическое средство.

– Вранье! Вы повторяете слова дядюшки.

– Это профилактическое средство, – повторил Блохх.

– Но такие средства… гм… профилактируют от болезней. От какой помогает «Лилак»?

– От кошмара.

– Вы хотели сказать, кошмаров?

– Я сказал то, что хотел, мистер Доу. Боюсь, я не могу рассказать больше. Я ведь не доктор, но я настоятельно рекомендую вам пить лекарство, несмотря на отвратительный вкус.

– Ладно. Это сейчас не важно. Лучше скажите, что в футляре. Ведь все затевалось именно ради него. Так что там? И для чего оно вам?

– Не скажу.

– Ну во-от!

– Я бы сказал, но это слишком опасно. Мистер Доу, вы очень хорошо умеете разгадывать тайны, но вы не умеете их хранить. Я не могу допустить, чтобы ваша излишняя осведомленность запустила ненужный мне ход шестерней.

– Я все равно узнаю!

Блохх опустил голову и поглядел на распростертого на полу Найджела Боттама.

– Вероятно, вы узнаете кое-что.

– Это злодейство!

– Неужели вы так и не поняли, кто я, мистер Доу? Я не злодей, я всего лишь деловой человек. И боюсь, у меня еще очень много дел. Мистер Паппи, нам пора.

Молчавший все время разговора спутник Блохха кивнул и подошел к нему.

– Хорошего вечера, мистер Доу. Мои наилучшие пожелания вашему дядюшке.

– Вы уходите? – потрясенно проговорил Джаспер. – Но как же… А Удильщик? А все остальное?

– Я получил, что хотел. Мои дела на борту «Гриндиллоу» и во Фли завершены.

Не прибавив ни слова, он развернулся и направился к выходу с мостика. Мистер Паппи пошагал за ним, сжимая под мышкой таинственный футляр с буквой «М» на крышке.

Джаспер молча глядел им вслед.

У дверного проема мистер Блохх неожиданно остановился и повернул голову.

– Я дал вам намек, мистер Доу. Очень важный намек. Он не касается этого дела, не касается моей работы и моих нанимателей – он связан с вами лично. Вы получили его во время своего расследования. Я не должен был, но… Скажем так, это подарок вам в качестве моей к вам особой благосклонности.

– Что за намек?!

– До новой встречи, мистер Доу.

Консьерж преступного мира и его спутник исчезли, растворившись в дожде.