Няня из Чайноботтам

Часть II. Глава 1. «Метод Полли»

Город Габен нередко потрясали волнения и необычные происшествия, но, к примеру, тот же Тремпл-Толл жил в таком безумном ритме, что даже самые громкие новости устаревали и черствели быстрее невкусного пирога со шпинатом и клюквенным вареньем, который отложили на ужин и которому так и не суждено было быть съеденным.

Казалось бы, всего два дня назад Саквояжный район буквально встал, вчитываясь в передовицу «Сплетни», но сегодня о кошмаре на улице Флоретт уже будто бы и не вспоминали – и верно: пойди сейчас разгляди в серой возне Тремпл-Толл хотя бы намек на то, что происходило у канала. Это же было когда-то там где-то там, а здесь дела и заботы: нужно купить билет, обновить содержимое портсигара, почистить туфли, залатать дыру на чемодане, уточнить кое-что в завещании, затащить гардероб на пятый этаж, ухватить кеб перед носом другого пассажира или поругаться со старушками в трамвае. И все это заботы одного лишь мистера Ферди с Твидовой улицы. А таких мистеров, мисс и миссис в утреннем Тремпл-Толл полно. Как полно и их забот.

Джаспер Доу считал взрослые дела не заслуживающей внимания чепухой. Когда-то ему казалось, что сосредоточенные лица, нахмуренные брови и сморщенные лбы таят в себе что-то интересное, но он быстро понял, что почти все взрослые кругом – это «мистеры Ферди».

Джаспер изо всех сил старался не стать одним из них и хорошо запомнил слова папы: «Ты и оглянуться не успеешь, сын, как рутина тебя засосет, и в какой-то момент поймаешь себя на том, что самым интересным в твоей жизни событием стал выбор пневмоуборщика в лавке».

Тем не менее в последнее время Джасперу не так уж и сложно было не погрязнуть в рутине – с момента, как он вернулся от бабушки, различные происшествия сыпались на него одно за другим, словно переулок Трокар, в котором он жил, переименовали в переулок Странностей и Невообразимостей…

– Невероятно! Восхитительно! Восторг! – воскликнул Джаспер и, бросив взгляд на понуро идущего рядом Винки, уточнил: – Я хотел сказать: ужас, что творится, прямо кошмар.

Но мысленно все равно добавил: «Восторг!»

Они уже были в одном квартале от Чемоданной площади. Пройдя через дворы у Рынка-в-сером-колодце, мальчишки преодолели трущобы возле паба «В чемодане» и оказались у привокзальной станции пневмопочты.

По пути Винки рассказал все, что знал. На деле знал он не так уж и много, но этого за глаза хватило, чтобы Джаспер забыл о своих невзгодах с розовым кустом и о ворчащем дядюшке. Он чувствовал: новая тайна – это что-то стоящее – и уже с головой в нее ушел. Похищения, монстры, удивительные перевоплощения, сплошь все непонятное – подобное Джаспер любил даже больше «Романа-с-продолжением» и печенья «Твитти».

– Исчезновения уличных детей… – покусывая губу, сказал Джаспер. – Я сначала решил, что это как-то связано с делом Флоретт, но тут явно что-то другое.

Винки покивал.

– За всем стоит эта странная няня с черной коляской.

– Предположительно. Не будем забегать вперед.

Что бы Джаспер ни говорил, ему очень хотелось забежать вперед.

Он терпеть не мог нянь. Родители нанимали для него нянь по объявлению, но няни даже с лучшими рекомендациями не справлялись. Каждая из них что-то скрывала: одна была воровкой, другая сбежала из «Эрринхауз», третья оказалась переодетым мистером, который пробрался в дом, чтобы вынюхать секреты отца Джаспера, а четвертая – и вовсе живой деревянной куклой, прикидывавшейся человеком. Джаспер разоблачал их одну за другой. В какой-то момент родителям это надоело, и мама, невзирая на протесты папы, который был не в лучших отношениях с Натаниэлем Доу, начала отсылать Джаспера к своему брату в больницу, и тогда дядюшка Натаниэль стал его няней. Дядюшка оказался самой скучной няней – у него не водилось ни одной тайны.

– По городу расхаживает очередная странная няня – этим точно нужно заняться, – подытожил Джаспер. – И у нее не какая-то занудная тайна, а самая настоящая Тайна!

Винки энтузиазм друга не разделял. Воспоминания о том, что произошло, никак его не оставляли.

Они вышли на Чемоданную площадь. От тумана, что окутал город несколько дней назад, не осталось и следа, и Тремпл-Толл вновь был грязно-слякотно-коричневым. Дул промозглый ветер, изредка моросила какая-то жалкая пародия на дождь, а бурые тучи всем своим видом намекали, что это только начало.

По мостовой вокруг пустующей станции дирижаблей уныло ползли, выдыхая тучи дыма, частные экипажи и городские кебы. Тротуары заполонили прохожие с чемоданами. У входа в здание вокзала столпилось несколько нищих. Они бурно возмущались тем, что их не пускают внутрь. Автоматон в зеленой форме Паровозного ведомства молчаливо тыкал латунной рукой в большой плакат, висевший на двери: «ВНИМАНИЕ! С этого дня шушерникам и нищим вход на вокзал строго воспрещен! Указ полиции!»

Из толпы у входа отделилась фигура. Человек этот не был нищим. Выждав, когда мальчишки пройдут мимо, он украдкой двинулся за ними.

Не замечая его, Джаспер с Винки преодолели площадь, станцию кебов и вошли в узкий переулок.

Винки испуганным шепотом рассказывал Джасперу о том, что здесь увидел. Он ожидал, что племянник доктора Доу тоже испугается, но тот выглядел совершенно счастливым. Монстр?! Это же так здорово! Няня таскает с собой монстра и прячет его ото всех в коляске. На миг Джаспер даже задумался, пытаясь вспомнить, а не сегодня ли у него день рождения – такой-то подарок!

– Ты можешь описать этого колясочного монстра? Каким он был?

– Я видел только тень, щупальца… длинные черные шупальца.

Джаспер задумался. Откуда берутся монстры? Вообще, они могут взяться откуда угодно. Из-за токсичных отходов с фабрик, выбираются из канализации, порой их выводят безумные ученые или они просто рождаются. Сам он встречал лишь двух монстров – Черного Мотылька и злобную мухоловку, – и обоих привезли в Габен из жарких стран. Вдруг здесь то же самое?

– Няня не упоминала ГНОПМ? – спросил он.

– Гно-что?

– Это научное общество на улице Даунинг. Профессора из этого общества занимаются тем, что привозят в Габен всяких монстров.

– Нет, она ничего такого не говорила…

– У нее был загар, может, подзорная труба? А может, – с надеждой спросил Джаспер, – пробковый шлем?

– Я же ее не видел, – напомнил Винки. – Только тень. У тени не было никакого шлема – только шляпка.

– Умно! Она маскируется! Хотя… Вряд ли она из ГНОПМ: я ничего не слышал о дамах-профессорах.

Винки лишь пожал плечами. От разговоров о монстрах ему было не по себе. Джаспер, в свою очередь, продолжал воодушевленно рассуждать:

– Когда-то в Габене были монстрологи. Они охотились на монстров и многое о них знали – было бы здорово поговорить с монстрологом. Но их давно нет. По словам дядюшки, последний габенский монстролог заперт в «Эрринхауз». А что если… – Джаспер себя оборвал. – Нет, не настолько я пока что спятил, чтобы соваться в лечебницу для душевнобольных.

– Мы пришли, – угрюмо сказал Винки.

После всего случившегося маленькому работнику станции кебов было страшно возвращаться в этот переулок, но при свете дня, тот не выглядел таким уж страшным. К тому же сейчас с ним был Джаспер.

Они остановились примерно в середине переулка. Окна сюда не выходили, на тесно стоявших дверках мастерских висели замки. В дальнем конце переулка стояла потрепанная полосатая будочка «Похлебка Подрика» – у ее окошка сгрудилось четверо каких-то типов, ожидавших свой завтрак.

Сам переулок пустовал, но все же Джаспер и Винки были там не одни. У глухой кирпичной стены им открылась странная картина. Четыре серых голубя угрожающе придвигались к крысе, окружая ее и отрезая ей пути к отступлению. Считалось, что загнанная в угол крыса – самая опасная, но этот мелкий хвостатый грызун был в ужасе. Он дрожал, громко пищал и косился на серых задир.

– Пошли прочь! – крикнул Джаспер, но наглые птицы не послушались. Один голубь и вовсе глянул на него с явным презрением.

Джаспер подошел ближе и топнул. И только тогда голуби нехотя вспорхнули и уселись на трубе под карнизом. Крыса юркнула под стеной, пробралась в трещину между кирпичами и исчезла.

– Голуби с Чемоданной площади очень злобные, – сказал Винки. – Они часто на меня нападают. Один раз выхватили прямо из рук пирожок.

– Со мной пусть лучше не связываются! – Джаспер показал голубям на трубе кулак, и они дружно заворковали, будто бы захихикали. – Ну да ладно, сейчас не до них. Где ты видел тени? На этой стене?

Винки кивнул.

Джаспер осмотрел кладку, постучал костяшками пальцев по некоторым кирпичам, а затем достал из кармана одно из своих самых ценных сокровищ.

Винки удивился:

– Что это за стекляшка на ножке?

– Эта штуковина называется «лупа», – пояснил Джаспер. – Лупа – незаменимый инструмент в работе сыщика.

– Ты ее все время с собой таскаешь?

– Никогда не знаешь, когда окажешься на месте преступления.

Склонившись над мостовой, Джаспер принялся с очень серьезным видом осматривать камни брусчатки в поисках улик. Винки хихикнул – так забавно это выглядело.

Джаспер не отвлекался: поиск улик – это самое важное в работе сыщика. Порой по одному пеплу от табака или отпечатку ноги можно выяснить личность вора, похитителя или даже убийцы, и он надеялся, что что-нибудь да обнаружится. Конечно, рассчитывать, что тут очень удачно завалялись билет на поезд, ключ от гостиничного номера или уникальная шпилька, которая продается лишь в одной лавке шпилек в городе, было глупо, но найти хоть что-то, что намекнет о том, кто такая эта няня или как ее найти, хотелось.

Находки были, но на первый взгляд они ничем не отличались от обычного городского мусора и вряд ли имели отношение к какой бы то ни было тайне.

Джаспер предельно дотошно изучил окурок папиретки «Кромахир», клочок газеты, старый башмак, обглоданный крысиный скелетик и пустую бутылку от «Понтабрюха», но ничего из этого загадочностью не пахло. Следы в грязи тоже оказались неутешительными.

– Голуби все вытоптали, – проворчал юный сыщик. – Хотя тут и без голубей вряд ли что-то осталось бы – столько времени прошло. Но нужно было проверить. Вспомни как можно точнее: о чем они говорили?

Винки переместил кепку на затылок, почесал лоб.

– Они говорили о констеблях. Сэмми передал ей список фликов, которые его обижали. Он ждал, что няня даст ему за него десять фунтов, но она… И монстр…

Винки замолчал и шмыгнул носом.

– Значит, флики. Интересно, зачем ей понадобился такой список?

Спрятав лупу, Джаспер еще раз быстрым взглядом окинул стену и посмотрел на Винки.

– Тут мы ничего не нашли. Думаю, стоит заглянуть в твой подвал, может, там будет что-то любопытное.

Винки кивнул, и они направились обратно, к станции кебов.

Немного выждав, из-за толстой трубы неподалеку выбрался человек в котелке и направился следом за ними…

…Чиркнула спичка, и фитиль загорелся.

Джаспер огляделся кругом. Холодно, темно и сыро…

Он прежде не бывал в подвале Винки и даже не догадывался, где живет его друг. Разумеется, Джаспер не думал, что Винки обитает в шикарно обставленной меблированной комнате, но в действительности все выглядело достаточно печально. Это место больше напоминало склад или мастерскую: повсюду трубы, вентили, колеса, какие-то поршни. Воняет керосином, химрастопкой и крысами…

Джаспер с тоской оценил постель Винки – продавленное сиденье кеба, лоскутное одеяло и подушку – мешок, набитый тряпьем. Ему стало стыдно от того, что у него самого есть комната и кровать – у маленького работника станции кебов не было не то что шкафа, но даже чемодана, куда можно сложить вещи. Хотя и вещей у него особо не наблюдалось.

– Эй, ты чего? – спросил Винки, отметив, как Джаспер погрустнел.

– Ты и правда здесь живешь?

– Ну да, – удивленно ответил Винки. Кажется, он так и не понял, что смутило Джаспера. – Мне здесь нравится. Это лучший подвал на площади! Его почти не затапливает, когда идет дождь, а у вон тех труб в углу очень тепло. Там даже есть печка. Мы с Сэмми…

Винки замолчал и бросил взгляд на гамак друга.

– Ну вот! – раздраженно воскликнул он. – Так всегда, когда окно остается открытым. За два дня, что меня не было, набросали целую гору мусора!

Гамак Сэмми и несколько футов под окном были завалены опавшими листьями, мятыми газетами, окурками папиреток, консервными банками и пустыми бутылками.

– Ты говорил про какое-то яблоко, – напомнил Джаспер.

Винки ткнул рукой, указывая на стоявшие рядком у стены колеса кебов, после чего вскарабкался на ящик и закрыл окно. Вытащив откуда-то мешок, взялся за уборку.

Джаспер решил пока изучить улику. Взяв лампу и достав из кармана лупу, он подошел и принялся осматривать то, что так испугало его друга. Яблоко было покрыто пылью и успело подгнить, но два зуба в нем торчали по-прежнему.

Вытащив один, Джаспер оглядел его со всех сторон. По спине прошел холодок. Он так и представил, как мальчишка-газетчик кусает это яблоко и… У него и самого заныли зубы.

– Я помню, о чем ты спрашивал у дядюшки. Понятно, что никакая это не болезнь.

Винки заглянул в пустую консервную банку, оценил надпись на ленте этикетки и с сожалением опустил ее в мешок.

– Я надеялся, что это болезнь, – сказал он. – Если болезнь, ее можно вылечить.

Джаспер не стал уточнять, что далеко не все болезни можно вылечить, и Винки добавил:

– Конечно, это не болезнь – я же своими глазами видел, как колясочный монстр напал на Сэмми и превратил его тоже в монстра.

– Превратил? – поморщился Джаспер и стал напоминать доктора Доу. – Превращение – это термин обывателей, Винки. Правильно этот процесс называется метаморфозой. Мгновенно метаморфоза происходит только в страшных историях, которые печатают в журнале «Ужасы-за-пенни». Но на деле для нее нужно время.

– Откуда ты знаешь? Вы с доктором Доу уже такое встречали?

– Эх, если бы. Но я много читал о всяких метаморфозах в больничной библиотеке. Дядюшка думал, что я читаю книжки про скучную простуду, а я стащил книгу про больничных Хроников.

– Хроников?

– Это странные пациенты из странной больницы.

Винки сунул в мешок бутылку и принялся сгребать листья.

– Ты думаешь… – с дрожью в голосе спросил он, – у Сэмми тоже вырастут щупальца?

Джаспер покачал головой.

– Не знаю. Тут можно выделить две основные стадии метаморфозы. Выпадение зубов и отрастание новых. Думаю, есть что-то еще, но у меня слишком мало сведений. Нужно упорядочить все, что нам известно.

Джаспер направился в угол подвала, где располагалась причудливая конструкция, по всей видимости, служившая Винки и Сэмми чем-то вроде гостиной: под разложенной экипажной крышей-гармошкой стояли два ящика, на которые были натянуты холщовые мешки; там же приютилась и печка – громоздкий чугунный цилиндр с дверцей на больших петлях.

Устроившись на одном из ящиков, Джаспер поставил лампу на пол и достал из кармана блокнот с карандашиком.

«Наконец блокнот пригодился для дела», – подумал он и, перелистнув странички с беспорядочными записями вымышленных приключений и разрозненными наблюдениями за дядюшкой и экономкой, заскрипел карандашиком. Заносил сведения он не особо долго – больше провозился с рисунками коляски (колеса, как назло, выходили не очень ровными), щупальцами и зубами. К его огорчению, сведений хватило едва на страничку.

– Сколько всего пропало детей, не считая Сэмми? – спросил Джаспер.

Винки стряхнул мусор с гамака, вытащил застрявший окурок, понюхал его и поморщился.

– Я знаю про четырех Сироток, еще пропал Длинный Финни, вожак «Облезлых Хрипунов». Еще Лис говорил, что пропал кто-то из Крысятников, но это может быть связано с теми на улице Флоретт: Поваренная площадь, где шушерят Крысятники, очень близко от Флоретт.

Джаспер записал: «4 Сиротки, 1 Финни, 1 Сэмми. Возможно, Крысятники».

– То есть всего минимум… э-э-э… шестеро.

– Другие тоже стали… ну, как Сэмми?

– Наверное. Если их всех и правда забрала Няня, это значит, что по Тремпл-Толл расхаживает шестеро зубастых. Хотя их может быть и больше. Думаю, все было так: Няня втиралась к уличным детям в доверие, угощала их сосисками, а потом на них нападал монстр, и они постепенно становились зубастыми.

– Зачем ей уличные дети?

Джаспер глянул в блокнот.

– Ты ведь говорил про список, который дал ей Сэмми. Может, другие тоже записывали по ее просьбе имена констеблей, которые их обижали. Все это как-то связано с фликами.

– Точно! Сэмми следил за фликами!

Джаспер поднял удивленный взгляд на Винки.

– Ты этого не рассказывал. За кем именно он следил?

Винки зашуршал листьями, переправляя их в мешок.

– Я не знаю, как зовут тех фликов. Их тумба стоит у моста на улице Слепых Сирот.

– Это было после того, как Сэмми передал Няне список?

– Да.

Джаспер задумался: «Что Няне может быть нужно от констеблей? Она хочет им как-то отплатить за гадкое обращение с уличными детьми?»

Он написал: «Констебли?» – и изобразил круглую ушастую голову в полицейском шлеме. Вышло похоже на мистера Бэнкса. Мистер Бэнкс в блокноте выглядел слишком одиноким, и Джаспер пририсовал рядом вторую голову – похожую на ящик, с квадратным подбородком. С мистером Хоппером стало точно лучше.

– Джаспер.

Джаспер оторвался от своих рисунков.

Винки испуганно глядел на него, он что-то держал в руке.

– Я нашел… – тихо произнес маленький работник станции кебов. – В мусоре был… конверт.

– Что еще за конверт?

– Это… Это тебе.

Ничего не понимая, Джаспер подошел и взял конверт. На нем и правда было написано: «Джасперу Доу».

– Ты нашел его здесь?

– Да. Он лежал в листьях. Я сначала подумал, что это тоже мусор, но…

Джаспер нахмурился: это еще что за странность?!

В конверте был лишь один листок бумаги. Развернув его, Джаспер прочитал вслух:

«Я знаю, что ты делаешь, Джаспер Доу. Тебе ни за что не найти Ворона. Остановись. Или пожалеешь.»

– Что это такое? – прошептал Винки.

– Кто-то знал, что я сюда приду? Точно знал! Но откуда? И кто такой Ворон?

Ответов не было. Джаспер поймал себя на том, что по-настоящему боится. Учитывая, что конверт лежал на самом дне кучи, тот здесь уже давно – кто бы ни отправил эту записку, он не только заранее знал, что Джаспер окажется в подвале на Чемоданной площади, но и то, что он возьмется за расследование тайны Няни задолго до того, как об этом узнал сам Джаспер…

Дверь подвала захлопнулась, и мальчишки даже подпрыгнули от неожиданности. Снаружи послышались скрипы и треск – что-то волочили. Почти в тот же миг свет с улицы померк – окно перекрыли несколько ящиков.

Джаспер бросился к двери, подергал за ручку, надавил плечом. Ничего не вышло – дверь с той стороны подперли чем-то тяжелым.

Повернувшись к застывшему Винки, он потрясенно сообщил:

– Нас заперли. Мы в ловушке.

…В подвале было тихо. Он почти полностью погрузился в темноту, и лишь под раскладной крышей кеба в углу на полу лежало пятно рыжего света от керосиновой лампы.

Винки выглядывал из-за кофров, наблюдая за Джаспером, а тот, приставив ухо к двери, пытался слушать. Ничего… До него доносился обычный шум с площади. Раздался отдаленный звонок трамвая, что-то проскрипели вещатели. За дверью, казалось, никого не было.

В голове назойливыми жуками роились мысли, Джаспер не знал, что происходит, он старательно себя успокаивал, но все становилось лишь хуже. Немного утешало, что никто не пытался проникнуть в подвал, а значит угрозы умереть прямо сейчас вроде как не было. Зато угроза остаться здесь навсегда была вполне реальной.

Вся радость от внезапно свалившейся на него тайны мигом куда-то улетучилась.

«Как же глупо я попался! – подумал Джаспер. – Великий сыщик, тоже мне! Сам угодил в ловушку и подвел Винки…»

И все же он напомнил себе, что отчаиваться ни за что нельзя. Мистер Суон из романа никогда не отчаивается – он постоянно попадает в опасные ситуации и всегда из них выбирается. Он часто говорит своему помощнику: «Не падай духом, Найджел! Уныние убьет тебя быстрее, чем пуля. Всем невзгодам мы ответим улыбкой и ловким трюком».

Конечно же, занудный дядюшка сказал бы на это, что никакое уныние не убьет быстрее пули, но дядюшку слушать не стоило – его коронное занудство убивало любое вдохновение быстрее и уныния, и пули.

«Думаешь, мистер Суон сдался бы просто так, если бы его где-то заперли? – Джаспер стиснул зубы и взял себя в руки. – Нет, он бы улыбнулся и изобрел какой-то ловкий трюк! А значит, и я должен это сделать…»

Джаспер заставил себя улыбнуться. Полдела сделано. Осталось придумать трюк… Повернув голову к Винки, он поднес палец к губам и поманил его в угол, где стояла лампа.

Когда они оба оказались под крышей кеба, Джаспер зашептал:

– Я ничего не услышал, но, думаю, они еще там – наблюдают.

– Кто это такие? Кто нас запер?

– Не знаю. Наверное, это те, кто написал мне записку, – не хотят, чтобы я расследовал тайну Няни.

– Нужно позвать кого-то, – предложил Винки. – Если мы громко закричим, может, кебмены на станции услышат. Они спугнут этих злыдней.

– Нет. Кто знает, как эти злыдни отреагируют. Если бы нам удалось как-нибудь выбраться, мы бы смогли выиграть время – они бы думали, что мы здесь, а мы бы пока все разузнали…

– Джаспер…

– Может, использовать какую-то из этих штуковин? – Джаспер глянул на стоявший рядом паровой двигатель кеба. – Можно попытаться вытащить кирпичи из стены. Или устроить подкоп… Что же выбрать: стену или пол? Мне нравится и то, и то… Хотя подкоп – это же звучит!

– Джа-аспер…

Джаспер задрал голову.

– А что если не подкоп, а пролаз? Наверху же есть этаж, мы соорудим лестницу из всех этих кофров и проделаем дыру в потолке. Нужно только понять, чем ее…

Винки потянул его за рукав.

– Джаспер!

– Что?

– Не нужен никакой подкоп или пролаз, – прошептал Винки и скосил взгляд. – Тут есть люк. Он ведет в канализацию.

Джаспер огорченно вздохнул: люк? Это же так скучно – и не очень похоже на «ловкий трюк».

– Ладно, люк тоже сгодится, – вынужденно смирился Джаспер. – Показывай.

Винки провел его через лабиринт запасных деталей для кебов, и они оказались у небольшого люка с вентилем.

Вдвоем мальчишки взялись за холодное металлическое колесо и повернули его. Когда несмазанные запоры издали скрип, Джаспер сжал зубы, замер и прислушался. Оставалось надеяться, что неизвестные злыдни ничего не услышали.

Стараясь не шуметь, они подняли крышку. Круглый колодец встретил их чернотой и гнилостным запахом.

Когда Винки поднес лампу к отверстию в полу, стало видно, что колодец уходит вниз не так уж и глубоко. Где-то там, текла по желобу зеленая вода, пробежала крыса. На скользких стенах кирпичной горловины ползали слизняки, водя из стороны в сторону своими глазами на стебельках. Холод, сырость и неизвестность…

Джаспер вдруг поймал себя на том, что былой восторг вернулся. И как он сразу не понял?! Это уже не просто какое-то расследование, а настоящее приключение! Все приметы на лицо: неожиданное происшествие, анонимные записки, таинственные противники, тайные подземные ходы. До полного комплекта не хватало пока только разгадывания кодов, переодеваний с помощью париков и накладных усов, попаданий в мрачные неизведанные места, самоубийственно рискованных авантюр и сражений с коварными злодеями. Джаспер искренне надеялся, что все это его еще ждет впереди.

Прежде чем спуститься, он подмигнул Винки и воскликнул:

– Эх, кажется мы здесь надолго застряли!

Друг улыбнулся и поддержал:

– Да! Если бы только нас не заперли, мы бы смогли продолжить расследование!

– Какая жалость!

– Какая жалость!

Винки начал спуск первым, Джаспер бросил взгляд на дверь, затем – на окно, и полез следом.

Крышка закрылась.

…Путь под землей не был долгим. От тоннеля, по которому шли мальчишки, порой отходили боковые проходы, но Винки уверенно топал вперед, никуда не сворачивая. Свет лампы полз по покатым сводам и зеленым стенам. Тени от двух невысоких фигурок удлинились, отчего казалось, что их отбрасывают высоченные здоровяки на ходулях.

В какой-то момент мальчишки оказались у лаза наверх. Джаспер уже схватился было за скобу лестницы, но Винки остановил его.

– Этот колодец ведет к люку у башмачной мастерской мистера Буфлетта. Мы не сможем поднять крышку – она очень тяжелая.

– Тогда как мы выберемся на поверхность?

– Есть один ход. Он дальше.

Джаспер кивнул, и они продолжили путь.

Вскоре тоннель привел их к каменной лестнице, на вершине которой была дверь. Но Винки и не думал подниматься к ней. Вместо этого он указал на наклонный сток за лестницей. Желоб был полон каких-то объедков и огрызков. Среди них возились крысы, устроив себе настоящий пир. С приближением мальчишек они с недовольным визгом разбежались во все стороны. Одна крыса – очень толстая – бросила на незваных гостей быстрый взгляд, но обед не прервала.

Винки поднял лампу над головой, и Джаспер увидел на сводах тоннеля люк – двухстворчатая деревянная крышка была приоткрыта и подперта каким-то поленом.

– Через этот люк сбрасывают недоедки из ресторана госпожи Примм, – пояснил Винки. – Его никогда не запирают. Но желоб довольно скользкий…

Джаспер полез первым, стараясь не наступать на недоедки, но не преодолел даже трех футов и съехал вниз.

Винки хмыкнул.

– Я же говорил… Смотри как надо.

Поставив лампу на пол, он ловко покарабкался по желобу, цепляясь пальцами за щели между камнями. Джаспер и моргнуть не успел, как он уже был наверху.

И тут лампа погасла. Подземелье погрузилось в темноту.

– Просто замечательно, – проворчал Джаспер, но сверху раздался скрип, а затем в тоннель проник бледный дневной свет. В проем заглядывал Винки.

– Ну что, ты идешь?

Дважды спрашивать не было нужды, и Джаспер, стараясь не вдыхать зловоние объедков, пополз вверх. Вторая попытка оказалась более успешной, но в какой-то момент, пытаясь нащупать торчащий край камня, он схватился за что-то липкое.

«Мерзость!» – Джаспер тряхнул рукой, но нечаянно задел крысиное «блюдо», и то поползло вниз.

Сидевшая в желобе толстая крыса гневно запищала.

– Извините, сэр.

Крыса глянула на него с таким пренебрежением, с каким могла глядеть лишь… женщина.

– Прошу прощения, мадам.

Возмущенно развернувшись, грызунья поползла вслед за обедом, а Джаспер продолжил путь наверх.

Преодолев последние несколько футов и извозившись в жиру и какой-то дурнопахнущей подливе, он наконец выбрался из люка.

Оказавшись на поверхности, Джаспер с тоской осмотрел свой костюм – ползанье по стоку с объедками даром для него не прошло: башмаки все были покрыты то ли супом, то ли соусом, к штанам прилипла яичная скорлупа, а с лацканов сюртучка свисали длинные желтые черви макарон.

«Хорошо, что меня не видит дядюшка. Нужно заглянуть в какую-то чистильню», – подумал он, кое-как пытаясь привести в порядок внешний вид.

– Ну что, куда да… – начал было Винки, когда за спиной вдруг раздался гневный возглас:

– Эй! Хорьки мелкие! Лазаете в наш люк-дель'объедки?

Мальчишки обернулись. У служебного входа ресторана с папиретками в руках стояли два невероятно тощих типа в фартуках и поварских колпаках.

Отшвырнув прочь папиретки, они деловито задрали повыше и без того закатанные рукава, сжали кулаки и угрожающе двинулись к мальчишкам.

Винки и Джаспер переглянулись и бросились к выходу с задворок ресторана господи Примм.

– Да! Драпайте! – неслось им вслед. – А не то хуже будет!

Беглецы выскочили из прохода между домами и припустили по улице, привлекая недоуменные взгляды и вызывая возмущенные возгласы прохожих.

Вскоре Джаспер и Винки уже снова были на Чемоданной площади. На углу у фонарного столба они остановились и оглянулись. Погони не наблюдалось – видимо, у поваров госпожи Примм были дела и поважнее, чем бегать за какими-то грязными оборванцами.

Джаспер рассмеялся.

– Это было не так уж и…

Его слова прервали весьма грубым образом. Проезжавший мимо экипаж обдал обоих грязной водой из лужи.

– Подлость прохиндейская! – взвыл Джаспер.

– Не бойся, – попытался утешить его Винки, – оно высохнет и снова станет чистым.

Сказано это было с таким простодушием, что Джаспер не смог сдержать улыбку. Дядюшка с его маниакальной страстью к чистоте сейчас бы точно прыгнул под колеса следующего экипажа.

«“Высохнет”! – подумал он. – Нужно будет рассказать миссис Трикк о том, как на самом деле работает чистота, а то она вечно возится со своим “Пуртцмиттлем” и другими моющими средствами, бедная… Что эти экономки понимают?..»

– О, это то, что нужно! – воскликнул Джаспер и ткнул рукой в ближайшую дверь, над которой расположилась большая щетка; на вывеске значилось: «Чистоплюй Четтербаг».

Вся дверь была обклеена рекламными афишками: «Чистка костюмов и обуви всего за два фунта! (Шляпы, саквояжи, зонты и чемоданы в стоимость не входят)», «Отчистим любую грязь – как с одежды, так и с вашего прошлого!», «В наличии лучшие щетки в Габене!», «Предлагаем услуги по чистке ваших питомцев (кроме змей, ручных спрутов и насекомых)!», «Приезжим скидки! Разгуливай по Тремпл-Толл уважаемо-чистым! (только при наличии билета)».

– Что?! – возмутился Винки. – Это же не даром!

– Господин Винсент Килгроув-младший, – с важным видом сказал Джаспер, – когда мы завершим расследование и нас сфотографируют для газеты, мы не должны выглядеть, как две облезлые крысы.

– Но я не хочу попадать в газету!

Джаспер будто не услышал.

– Нужно избавиться от следов канализации и грязи из лужи. Вдруг расследование заведет нас в какое-то приличное место – не хочется, чтобы нас сразу же из него выгнали.

– Какое еще «приличное место»?

Джаспер вытащил из волос кусочек омлета.

– Интересно, они засчитают мою голову, как питомца? Думаю, должны. Дядюшка говорит, что я похож на лохматую собачонку.

Не прибавив ни слова, Джаспер направился к двери чистильни.

Винки, с досадой глядя на него, воскликнул:

– Да мистер Четтербаг сам сделал эту выбоину, чтобы в ней была лужа и всех окатывало грязью!

Но друга уловки торгашей и оказывателей различных услуг с Чемоданной площади особо не заботили. Он уже скрылся за дверью, и Винки ничего не оставалось, как последовать за ним…

…Под мост Сирот въехал темно-серый фургон крысоловов и, скрежетнув крышей по свисавшему из-под арки фонарю, показался снова, а затем как ни в чем не бывало покатил дальше по улице Граббс.

Джаспер подбежал к ограждению моста и крикнул:

– Мэпл! Это я, Джаспер! Я тут! Наверху!

Широкоплечий громила в сером цилиндре за рычагами даже не повернул головы – кажется, он не услышал голоса Джаспера за рокотом двигателя.

– Эх, – с досадой выдохнул племянник доктора Доу. – Сейчас нам бы пригодилась их помощь.

Винки недоуменно на него уставился.

– Ты чего? Это же крысоловы! Они очень опасные…

– Ну да, – усмехнулся Джаспер. – Я их хорошо знаю, мы с ними, так сказать, на коротком крысином хвосте. Если бы Мэпл или Смолл узнали, что кто-то пишет мне угрозы в анонимных записках, они тут же бросили бы свои дела и нашли этого наглеца. Ладно, придется справляться самим. Пойдем.

Мальчишки двинулись дальше по мосту. Винки вспомнил, что не доел жаренную сосиску, купленную у торговца на площади Неми-Дрё, и тут же исправил это упущение. Джаспер съел свою еще квартал назад – он был так голоден, что непритязательная, слегка подгоревшая сосиска с клетчатыми следами от сетки жаровни показалась ему вкуснее даже лучших блюд из Особого меню миссис Трикк. Говорить ей об этом, впрочем, не следовало, а то в Особом меню появится еще одно блюдо: «Запеченные грибы с луком и мелко нарезанным языком Джаспера».

Винки вдруг засуетился. Принялся дергать руками, вертеться и трясти головой.

– Что с тобой?

– Я… Это… – неловко ответил друг. – Пальцы в жире от сосиски, и я… Раньше я бы вытер их об одежду, но сейчас… Я никогда не был таким чистым. Жалко снова пачкать.

Джаспер рассмеялся. Достав из кармана платок, протянул его Винки.

– Полезная штуковина, – сказал он. – Можно вытираться, сморкаться или затыкать небольшие пробоины, скажем, в борту субмарины.

– Что?

– Ну да, я надеюсь однажды попасть на борт субмарины.

– С пробоиной?

– Которую можно заткнуть носовым платком, – уточнил Джаспер. – Но у носовых платков есть еще одно полезное свойство. Их можно смочить усыпляющим раствором, зажать кому-нибудь нос и…

– Джаспер! – испуганно воскликнул Винки.

– Только в крайнем случае, – поспешил успокоить друга Джаспер. – Нужно быть ко всему готовым. – Он помрачнел. – Особенно, когда кто-то пытается помешать нам разгадать тайну, запирает в подвале и посылает угрозы.

– Кто же подбросил конверт? – задумчиво проговорил Винки.

Джаспер промолчал. У него были мысли на этот счет. Весьма пугающие мысли. Автор письма все просчитал, что казалось чем-то поистине невозможным: как будто этот человек предсказал будущее. И все же, как бы Джасперу ни нравилась идея с различными предсказаниями, он понимал, что здесь нечто иное. Почерк угадывался.

Все это продумать мог только один человек. Хитроумный мистер Блохх.

Джаспер и его дядюшка уже дважды невольно принимали участие в его интригах, а недавно узнали, что тот косвенно причастен и к событиям на улице Флоретт. Таинственный манипулятор оплел своими сетями весь город, его имя всплывало тут и там, он дергал за ниточки, сам оставаясь в тени и неизменно ускользая. Его называли консьержем преступного мира, потому что он разрабатывал планы для различных проходимцев.

Но что мистер Блохх, если это действительно он, делает сейчас? Как он связан с Няней? Он и для нее изобрел какой-то план? Жуткий монстр, похищение детей – все это в его духе.

В любом случае, что бы ни задумал мистер Блохх, его очередная интрига для Джаспера оставалась сущей загадкой. Единственное, что было ясно: он не хочет, чтобы племянник доктора Доу влезал в его дела. Стоило трижды подумать прежде, чем вставать у него на пути, но Джаспер об этом подумал лишь дважды – он просто обожал риск.

– Ты не боишься? – спросил Винки.

– Нет, – солгал Джаспер. – Мы продолжим расследование и во что бы то ни стало докопаемся до правды.

– Но угрозы…

– Если автор записки думает, что я отступлюсь, он меня плохо знает, – твердо сказал Джаспер. – Пусть лучше не мешает мне раскрывать тайну. – И процитировал письмо: – «Или он пожалеет».

Даже Винки понял, что Джаспер храбрится, но ничего не сказал.

Преодолев мост, они наконец вышли к сигнальной тумбе. Возле нее не наблюдалось ни одного обладателя синего мундира.

– Странно, – сказал Джаспер. – Фликов нет.

– Может, у них обед, – предположил Винки.

– Обычно они обедают прямо у тумб. Это же полицейский пост – они должны стоять на нем, если только ничего не случается или они за кем-то не гонятся.

Мальчишки подошли к тумбе. На дверце висел замок, часы показывали какое-то неправильное время – сейчас явно было не семь часов двадцать минут.

– Нужно выяснить, где они, – сказал Джаспер. – Да и вообще разузнать об этих фликах побольше.

Он огляделся по сторонам – прохожие вряд ли могли чем-то помочь, а уличных торговцев поблизости не было.

Его взгляд упал на двери ближайших лавок и вывески контор. К адвокату Пенгроуву Д. Г., эсквайру, который принимал клиентов на втором этаже, нечего было и соваться. Витрины «Узелка мадам Чеснутти» уютно светились, на одной из них стоял деревянный манекен-мистер, похожий на большую куклу в полностью связанном костюме-тройке (даже цилиндр был связан из шерстяных ниток), на другой – манекен-дама в сиреневом вязаном платье. Повсюду вокруг них висели напоминающие разноцветные облачка пучки пряжи. По соседству разместилась скучная и вгоняющая в сон своим видом лавка «Партитурио», в ее окнах стояли деревянные полки-пюпитры с нотными тетрадями – на первый взгляд совершенно одинаковыми.

– Давай порасспрашиваем приказчиков – вдруг они знают что-то полезное. Ты иди в лавку для вязания, а я загляну к партитурщикам.

– Почему не наоборот? – спросил Винки.

– Думаю, у вязальщицы легче будет раздобыть сведения – смотри, как там все красивенько. Наверное, хозяйка очень добрая. А в этом «Партитурио», судя по всему, работает одно лишь выжившее из ума нафталиновое старичье. Старых хрычей разговорить сложно, но у меня большой опыт общения с ворчунами.

Доводы друга показались Винки вполне убедительными, и, разделившись, они вошли каждый в свою лавку. Над дверью «Узелка мадам Чеснутти» гостеприимно звякнул колокольчик, а дверь «Партитурио» лишь угрюмо заскрипела.

Что ж, уже в следующий миг Джасперу пришлось признать, что он ошибся. Лавка внутри оказалась совсем не тем, что он ожидал увидеть.

Первым его встретила приятная музыка – она разливалась и окутывала помещение, похожее на салон. Все в «Партитурио» было выполнено в бордовых оттенках, отчего сразу создавалось ощущение, что находишься в театре: обойная ткань на стенах, обивка парочки кресел, плафоны на лампах, даже дерево шкафов, пюпитров и рамок со старинными нотными записями. Здесь был даже ковер – не хватало только бархатного занавеса.

На упомянутых шкафах, заставленных партитурами, висели таблички: «Виолонтуба», «Скриппенхарм», «Гармоннифер», «Пианотрубб» и прочие музыкальные инструменты, на которых сыграть, вероятно, было бы легче, чем выговорить их названия.

В углу стоял большой бронзовый аппарат с дюжиной рожков и светящимся окошком; из крышки механизма торчала широкая бумажная лента, покрытая нотами, – аппарат медленно ее засасывал и воспроизводил напечатанное.

Еще на улице Джаспер подумал: «Кому вообще могут понадобиться партитуры – наверное, это забытое всеми нелюдимое место», – но, оказавшись внутри, он удивился по-настоящему.

В «Партитурио» было довольно много народу. В креслах с удобством устроились усатые джентльмены, читавшие нотные тетради, будто газеты. Они переговаривались, живо обсуждая то или иное произведение, а один мистер с большим круглым футляром и в пенсне и вовсе был так потрясен прочитанным, что натурально пучил глаза и ни на миг не мог сомкнуть губ. Он тяжело дышал и потел – казалось, его вот-вот хватит удар.

– Нет, ну быть не может! – Мистер в пенсне поспешно перелистнул страничку, провел пальцем по следующей и снова воскликнул: – Да как же так! Настолько неочевидный ход?!

Еще трое дам и один джентльмен стояли у шкафов, изучая записи, на стульчике у дальней от входа стены сидела за небольшим столиком полная дама – она потягивала кофе из чашки и отстукивала на печатном механизме ноты. К стойке выстроилась очередь.

– Прошу прощения!

К выходу, стараясь никого не задеть торчащими во все стороны механическими конечностями, пробирался человек-оркестр, звеня, жужжа, гудя, громыхая и стрекоча множеством своих причудливых музыкальных приспособлений. Добравшись до двери, он толкнул ее и боком вышел на улицу. Дверь закрылась, защемив одну из механических рук в белой перчатке, сжимавшую свернутую трубочкой тетрадь.

– Прощу прощения! – Человек-оркестр приоткрыл дверь, высвободил руку и исчез.

Джаспер усмехнулся и встал в очередь.

Приказчиком в лавке был никакой не старик, а молодой улыбчивый мистер в вишневом клетчатом костюме и больших круглых очках. Он приветливо встречал каждого, кто подходил.

Сейчас была очередь важного джентльмена в черном фраке и цилиндре, от которого разило зловещестью. На ремне у него за спиной висел аккордеон, выглядевший настолько древним, что казалось, он ровесник самого Габена.

– Подобрали все, что нужно, господин Пруддс? – спросил приказчик.

– Все, что нужно. – Господин Пруддс придвинул к нему стопку черных тетрадей.

Молодой человек начал быстро переписывать названия в книгу учета.

– Как продвигается изучение невозможного «Монокля Бальбаума»? – поинтересовался он с улыбкой.

– Со скрипом. Мои сыновья только на первой странице, а брат даже не открывал партитуру – сказал, что скорее заберется в свой барабан, чем возьмется за эту, прошу прощения, «невыносимую дрянь». Я добрался пока лишь до пятой страницы.

– Пятая страница?! – мелодично присвистнул приказчик. – Примите мое восхищение, господин Пруддс. Думаю, не ошибусь, если предположу, что прежде до пятой страницы добирался лишь сам автор, маэстро Бальбаум и… – Приказчик оборвал себя и поправил очки, с удивлением глядя на странным образом затесавшуюся среди черных тетрадей белую. – Сэр, вы уверены, что здесь нет ошибки?

– Я уверен.

– Но ведь это не скорбнянс. «Роза среди шипов» – это…

– Любовный романс, – сквозь зубы закончил господин Пруддс, поежившись от несуществующего сквозняка – казалось, ему просто неприятно было говорить вслух эту фразу. – Мой младший сын… гм… Леопольд повстречал некую… гм… юную особу. Я решил сделать ему подарок – этот болван сам никогда не догадается сыграть для нее что-то романтическое. Понимаете, мистер Клавегг, она изменила к лучшему жизнь всего семейства Пруддс, и я должен сделать все от меня зависящее, чтобы Леопольд ее не разочаровал, а он это умеет. Вот я и подумал…

– Ни слова больше, господин Пруддс! Ваш выбор – идеален. «Роза среди шипов» так же далека от разочарования, как кода от увертюры.

Господин Пруддс заплатил, подхватил стопку тетрадей и направился к выходу.

К стойке подошла похожая на бродяжку женщина в залатанном грязном коричневом пальто и с неимоверно всклокоченными волосами; на веревке у нее за спиной висела виолонтуба с потертым корпусом, четырьмя ржавыми трубами и грустно провисшими струнами; из кармана женщины торчал смычок.

Джаспер ожидал, что бродяжку сейчас попросят удалиться, но парень за стойкой, увидев ее, округлил глаза и радостно воскликнул:

– О, мадам Мадлен! Мы вам очень рады!

Женщина никак не отреагировала, и Джаспер узнал ее. Он не раз видел эту мисс у здания главпочтамта. Глухая Мадлен была городской сумасшедшей, собирала милостыню за игру и жила, судя по всему, на улице, но из своего инструмента извлекала очень красивые мелодии. Даже дядюшка, большой нелюбитель музыки, всегда останавливался, когда они шли мимо, какое-то время просто молча стоял и слушал, а потом опускал в шляпу Глухой Мадлен несколько фунтов. Прочим нищим он никогда не подавал, но про Мадлен как-то сказал: «Это раненое сердце города, Джаспер. Пока она жива, он дышит». Что это значило, дядюшка пояснять не стал.

– Ой! Простите, мадам! – воскликнул тем временем приказчик. – Вы же не слышите…

Глухая Мадлен протянула ему стопку каких-то листков, обрывков газет, салфеток и даже древесных листьев. Все они были исписаны нотами.

– О, вы принесли нам новую композицию, мадам? Великолепно!

Аккуратно приняв стопку, парень открыл кассовый аппарат и достал оттуда десять фунтов. Протянул их бродяжке.

Глухая Мадлен, затравленно вжав голову в плечи, схватила деньги и, не оглядываясь, поспешила к двери.

Подошла очередь Джаспера, но приказчик сказал:

– Одно мгновение, сэр!

Взяв стопку листков, которые принесла Глухая Мадлен, он покинул стойку и приблизился к даме за печатным механизмом.

– Мисс Тикки, новая композиция от нашей дражайшей Мадлен. Нужно ее как можно скорее разобрать и перепечатать.

– И снова на каких-то клочках, – проворчала мисс Тикки. – Сколько же работы мне предстоит. Но если это что-то столь же гениальное, как в прошлый раз… Вы снова заплатили ей всего лишь десять фунтов, мистер Клавегг?

– Я уже и не пытаюсь давать больше – мадам отказывается.

– Причуды гениев…

Приказчик вернулся за стойку и широко улыбнулся Джасперу.

– Добро пожаловать в «Партитурио», сэр! На чем играете?

Джаспер даже смутился.

– На… э-эм… скриппенхарме. Но я только учусь.

– У нас есть целый шкаф ученических партитур. Но по секрету скажу: почти все они очень скучные. Могу предложить что-то из этюдиков мэтра Финдибобля – они довольно простые, но забавные.

– Я… Да… На самом деле я хотел спросить кое о чем не связанном с партитурами. – Джаспер кивнул на окно. – Вы ведь знаете констеблей, которые стоят у той тумбы?

Улыбка мгновенно исчезла с губ мистера Клавегга.

– Знаю, они же тут за окном целыми днями маячат у своей этой жутко дисгармоничной тумбы. А что у вас к ним за интерес?

– Я хотел с ними поговорить, но их почему-то нет на посту.

Приказчик кивнул.

– Мистер Уортинг и мистер Пелл сначала менялись и стояли там по очереди, а недавно начали вдвоем у тумбы отираться. Но вчера утром мистер Пелл куда-то пропал. Сюда притащилось столько констеблей, сколько не влезло бы и в оркестровую яму. Задавали вопросы. Но откуда же мне знать, куда мог пойти мистер Пелл! А мистер Уортинг был перепуган не на шутку и все твердил: «Да я на минуту отвернулся – а его уже нет!» В общем, со вчера у тумбы никто не стоит.

– Да, дела… Спасибо, что рассказали, сэр.

Приказчик пожал плечами.

– Да тут нет никакой тайны – на нашем углу все об этом знают.

Дверь лавки приоткрылась, и в щель пролезла голова в большой вельветовой кепке. Винки выглядывал Джаспера. Хотелось думать, что он узнал больше.

– Хорошего дня, сэр.

– Непременно загляните к нам за этюдиками Финдибобля…

Покинув лавку, Джаспер сразу отметил, что Винки выглядит как-то странно: он весь был обмотан нитками, которые лихорадочно с себя сдирал. Казалось, мальчик вот-вот заплачет.

– Что стряслось?

Винки гневно ткнул пальцем на дверь лавки вязальщицы.

– Эта мадам Чеснутти – злобная грымза! Я и спросить ничего не успел про констеблей, а она как завопит: «Бродягам не рады в моей лавке! У нас приличное место!» Она и ее две жуткие помощницы напали на меня, попытались связать нитками и целых два раза укололи спицами. Очень больно! А потом вытолкали! «Приличное место!» Чистота не помогла!

Джаспер посочувствовал другу. Все оказалось ровно наоборот: приветливым заведением была лавка партитур.

– Мне удалось кое-что узнать, – сказал он. – Двух фликов с этой тумбы зовут Уортинг и Пелл. Вчера утром Пелл куда-то пропал. Его все разыскивают. Уортинг у тумбы больше не появлялся – наверное, его наказали за то, что потерял напарника. Поэтому их тут и нет.

– Думаешь, до мистера Пелла добралась Няня?

– Скорее всего. Не просто же так Сэмми шпионил за фликами. – Джаспер потер виски и закусил губу. – След не может оборваться на этом углу. Должно быть что-то еще. Если напарник мистера Пелла сказал, что отвернулся всего на минуту, вероятно, мистер Пелл пропал прямо здесь. Может, его под землю утащили?

– А может, с этим как-то связан чистильный шкаф? – спросил Винки.

– Что? Какой еще шкаф?

– Вон тот.

Винки указал на кособокую побитую дождем и временем будочку, стоявшую у входа в подъезд.

– Причем здесь чистильный шкаф?

– Сэмми зачем-то измерял его. Так мне показалось.

– И ты молчал?! – возмутился Джаспер.

– Я забыл, – стыдливо опустил голову Винки. – Потом столько всего произошло…

– Ладно. Пойдем глянем, что это за шкаф.

Чистильный шкаф у подъезда с виду ничем не отличался от прочих подобных будок, расставленных по всему Саквояжному району. Было очевидно, что им давно не пользовались: краска на стенках облупилась, рычаг управления чисткой насквозь проржавел, а датчик готовности скрывался под толстым слоем грязи. Тем не менее Джаспер различил на шкафу кое-что любопытное. Мелом на двери кто-то вывел: «Чайноботтам».

– Это здесь было? – спросил он. – Когда ты следил за Сэмми, он ничего не писал на двери?

– Нет. И вроде бы, этой надписи здесь не было. Что это значит? Тарабарщина какая-то.

Джаспер не ответил. Это точно была не тарабарщина, более того – он знал, что такое «Чайноботтам». Но что эта надпись здесь делает?

– Нужно заглянуть внутрь.

– Как мы заглянем внутрь? Тут же замок висит.

Джаспер подмигнул ему.

– Замок? Пфф…

Повозившись в кармане, он извлек небольшой предмет и продемонстрировал его другу. Винки, как ни пытался, не мог взять в толк, что это такое: на ключ странная штуковина не походила.

– Это шпилька для волос, – с гордостью пояснил Джаспер. – Такие дамы вонзают себе в головы.

– Зачем вонзают? Это же… больно?

– Не знаю. Они вообще странные и любят страдать. Думаю, эти шпильки нужны, чтобы крепить прически к голове – вдруг ветер их унесет. Но мне шпилька нужна не для волос, а для вскрытия замков – я назвал это «Метод Полли». Племянница нашей экономки показала мне, как это делается. Знаешь, почему дядюшка заставил меня стричь розовый куст? – Винки покачал головой, и Джаспер рассказал: – Это было наказание. Он злится из-за того, что я вчера утром вскрыл замки на дверях всех домов в переулке Трокар. Целый день ворчал, что «это дурное влияние, Джаспер» и «я против того, чтобы ты занимался подобными вещами, Джаспер», а я просто хотел попрактиковаться. Ничего он не понимает.

– Ты правда вскрыл все-все замки в переулке?

– Ну да. Сперва было трудно, но потом я приноровился, и дело пошло. Думаю, сейчас я могу проникнуть куда угодно…

Выждав, когда поблизости не окажется ни одного прохожего, Джаспер сунул шпильку в замочную скважину и принялся в ней возиться, что-то нащупывая. Несмотря на его хвастливые заверения, замок показал характер и никак не открывался.

Джаспер раздраженно сопел, шмыгал носом и вертел шпилькой из стороны в сторону. Глядя на него, Винки улыбнулся.

– Я знаю воришку мистера Стиппли с вокзала. Могу ему посоветовать тебя в помощники. Уверен, он не откажется нанять такого умелого взломщика.

– Очень смешно Винки. Думаешь, это так просто? К каждому замку нужен свой подход, и я думаю, что…

Щелк.

Джаспер глянул на друга с торжествующей улыбкой.

– Думаю, мистеру Стиппли с вокзала мои услуги не по карману.

Спрятав шпильку, Джаспер разъединил скобу с замком и повернул ручку.

И так и замер с въевшейся в его губы улыбкой. И ужасом в глазах.

В чистильном шкафу под манекеном для костюмов сидел обладатель синего мундира и шлема с кокардой. Голова констебля была отвернута в сторону, и все равно перепуганным мальчишкам открылось, что оно синевато-белое и все в засохшей крови. Кровь была и на мундире, как и на днище шкафа – натекла из многочисленных ран, похожих на следы укусов. Помимо крови, констебль был покрыт черными пятнами.

– Вот и раскрылась тайна исчезновения мистера Пелла, – прошептал Джаспер.

А затем быстро захлопнул дверь и вернул замок на место.

– Что это вы тут делаете? – раздался хриплый голос. У выхода из подъезда стоял престарелый джентльмен с тростью и портфельчиком для бумаг. По высокомерному взгляду и вздернутому носу сразу же стало ясно, что это адвокат из конторы наверху.

– Мы просто хотели почистить одежду, сэр, – нашелся с ответом Джаспер.

– Шкаф давно заперт. Он забился много лет назад, и его не стали прочищать.

– Верно, сэр. Шкаф… забился. Хорошего дня!

Кивнув Винки, он припустил прочь. Друг бросился за ним.

– Куда мы бежим? – спросил, поравнявшись с Джаспером, Винки.

– Подальше отсюда.

– Но тот констебль…

– Потом.

– Это не мог… Не мог сделать Сэмми!

Джаспер промолчал. Расследование ему больше не нравилось. Может быть, мистер Блохх был прав, и Джасперу не следовало во все это встревать?

Перед глазами все еще стояло окровавленное лицо мертвого констебля.