Няня для дракона с большим… наследством (СИ)

Глава 37 Как распознать принца

И вот показался пруд… И по-прежнему на берегу что-то завораживающе переливалось. Нет, пожалуй, это не человек. Слишком низко. Разве что Кардус решил залечь в тину, что маловероятно. Слишком уж низко это для него. Не опустится до подобных шалостей великий дракон ибн как-его-там. Да и меч его по-другому сиял.

Что же это может быть? Выросший сам по себе жабонок, превратившийся в волшебную птицу? Да вроде дети сказали, что жабонки там не живут.

А может сияет магическая защита, которую Кардус грозился обновить? Красивое! Точно нужно посмотреть. Интересно, как вообще эта магия работает? Как восьмой цвет в книжках про Плоский мир? Такое себе дополнение, которого не увидел маггл Ньютон со своей призмой. Все-таки любовь к фэнтези полезна, что ни говори. Эдакая подготовка к путешествию в магический мир. Сейчас вот могла бы с ума сойти и уехать в палату с мягкими стенами, а вместо этого хожу себе спокойно, изучаю наколдованную защиту.

Размышляя таким образом и приглядываясь к радужному сиянию, я подошла поближе, прищурилась… и остолбенела.

Прямо передо мной сидела здоровенная лягушка (или жаба?), и на голове у неё красовалась сияющая, как рождественская ёлка, тиара. Тиара, правда, была великовата и съезжала на спину. И, словно этого было мало, на туловище (я бы сказала «на шее», но найдите мне у жабы шею!) у нее висело ожерелье, сверкающее всеми цветами радуги. Это явно была самая богатая в мире жаба. Или лягушка. Не разбираюсь я в них.

— Так вот ты какая, царевна-лягушка! — ошарашенно пробормотала я, продолжая рассматривать это земноводное великолепие. — Или ты принц-лягух?

Лягух моргнул. Почему-то одним глазом. Подмигнул? Интересно, это можно рассматривать как заигрывание? А вдруг это принц заколдованный? Тут вон сколько всего! Почему бы и принцу-лягухе не бывать? В конце концов, колдуны всех направо и налево в жаб всяких превращают.

Вот такие бессвязные мысли проносились в моей голове, пока мы с лягухом играли в гляделки. Лягух продолжал изредка подмигивать, что навело меня на идею, что это, скорее, нервный тик. Бедняжка заколдованная!

И тут я встала перед неразрешимой проблемой: расколдовать или не расколдовать? Вернее, так: целовать или не целовать. Ведь каждый младенец знает, что расколдовываются такие существа именно поцелуем.

Откровенно говоря, целовать склизкое создание мне не хотелось совсем. Но впитанный буквально с молоком матери и выпестованный на правильных книжках гуманизм рвался на помощь собрату в беде. Ну понятно же, что это не просто земноводное! Как часто, в конце концов, вы встречаете лягушек, на которых украшений больше, чем на королеве Британии во время парадного выхода?

Поэтому я осторожно осмотрелась, чтобы, не приведи Господь, рядом не оказалось каких-либо свидетелей и решилась. Принесу себя, так сказать, в жертву. Быстренько чмокну и убегу. Потому что если я этого не сделаю, то до конца жизни буду себя корить, что не помогла человеку.

— Ну хорошо, — сообщила я лягуху (я всё-таки надеялась, что это создание мужского рода. Иначе это будет совсем плохо выглядеть). — Сейчас всё закончится. Но если не поможет, можем тебя в стенку швырнуть, в некоторых сказках и такое срабатывало. Так что в твоих интересах превратиться от поцелуя, иначе стукну как-нибудь не так, останешься дебилом.

И я сделала шаг вперёд.

Лягух моих намерений не оценил почему-то. Угрозы, они ведь всегда срабатывают, когда лезешь целоваться. При виде целеустремлённо надвигающейся меня он заверещал лягушачьим матом и спрыгнул в воду…

Вернее, дёрнувшись, попытался. Потому что, как выяснилось, он был намертво примотан к этим листьям на топком берегу кучей всех этих блестяшек. Вон даже углубление в тине протоптал, болезный. То-то издали так ярко на солнце всё переливалось! А это, оказывается, несчастный лягух пытался освободиться. И как же его угораздило-то?

Теперь, при тщательном рассмотрении, оказалось, что украшения перепутались с листьями кувшинок и телом лягуха, так что находился он в довольно плачевном положении. Вопрос, однако, оставался открытым: откуда у жаба столько драгоценностей (которые вот-вот его задушат). Наследство получил от кого? А что? У этих земноводных ведь не просто так важный вид. Наверняка знают, где утоплены сокровища тамплиеров. Знают и молчат, только дуются важно.

— Ой! — раздался сзади меня ликующий вопль Шемрока. — Тётины бриллианты! Ты их нашла? А зачем ты нарядила в них жабу? Ты во что играешь? И почему без нас⁈

— Ааа! — снизошло на меня озарение. — Так это бриллианты! Тётины!

Извините, я не ювелир, и бриллианты от простой бижутерии не отличу даже под страхом смертной казни. Вот если бы на них был ценник, тогда возможно, возможно… Нет, по лягуху, конечно, было видно, что камушки ценные, на такого жирного земноводного что попало не напялишь, но ведь поди пойми, в чьи бриллианты он вырядился. Может свои, фамильные.

— А это, случайно, не сама тётя? — я ткнула пальцем в жабу, мысленно содрогаясь от мысли, что чуть было не поцеловала стервозную старушенцию.

Я и так с трудом пережила падение в её спальню, а уж после почти поцелуя оправляться буду месяц. Под капельницами где-нибудь в санатории. Впрочем, тут и так почти санаторий: свежий воздух, природа, водные процедуры и грязелечение. И вредные тетки, от которых хочется утопиться в той самой грязи. Тьфу ты! Даже на прогулке от неё не скрыться.