Новые Боги: Темный культ

Глава 15. Часть 1. История одной души

POV Всеми забытой и покинутой девушки

В глазах было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Непроглядная, абсолютная чернота, лишенная даже намека на свет, на форму. Лишь поверхностью гусиной кожи, что покрывала моё тело, едва ощутимой оболочкой, я чувствовала, как меня обдувают потоки воздуха. Или это не воздух? Что-то резкое, слишком жесткое, оно хлестало меня, не разрешая открыть глаза, чтобы я наконец поняла, куда падаю... или лечу? Нет ощущения земли под ногами, нет ощущения падения в бездну. Просто... движение. Быстрое. В темноте.

Пока я была занята разглядыванием черноты, или скорее её ощущением, освободилось время, чтобы вспомнить. Вспомнить события, которые, казалось, произошли минутами. Или это было тысячелетия назад? В этом новом мире время потеряло смысл.

Я шла по торговому рынку. Не в Европе. Далеко от холодных дождей Берлина или Лондона. В каком-то городе на побережье Средиземноморья. Заполненном различными пряностями, запахами специй, рыбы и странных товаров из далеких и не очень стран. Худенькая, почти исчезнувшая в ворохе тряпок бабушка усердно предлагала мне красную рыбу. Огромные, мутные глаза старушки смотрели с миловидного лица, выражающего полнейшую честность и наивность. Но я прекрасно знала, откуда была эта рыба. Откуда берутся такие "товары" в портовых городах после Пробуждения. Эта рыба... она была из моря. Но не из обычного моря. Она была от Глубоководных. Тех самых, что служили Культу Ктулху. И я знала, что самое главное, что употреблять в пищу её, мутировавшую от древней силы, не следовало, если не хочешь получить странные болячки или ещё хуже.

Откуда простая, на вид молодая девушка, как я выглядела утром, могла знать о таких тонкостях нового мира? Плохая жизнь. Очерненная разбоями и нападениями на простых и часто невинных людей. Стала моим кредо. Неотъемлемой частью существования. Утром милое создание, рыжеволосая, с веснушками на носу, с наивным взглядом. С заходом солнца я не щадила ни стариков, ни детей, если они стояли на моём пути или имели что-то ценное.

Сегодня утром я провернула нехитрую сделку с торговцем из одного пустынного города. Он вёз какие-то странные артефакты или магические компоненты, добытые где-то на Востоке. Торговец был богат, глуп и слишком доверчив. И отхватив в свой карман крупную сумму денег, не моргнув глазом, я перерезала глотку этому мешку с деньгами в тёмном переулке, куда мы удалились для "более приватного" разговора. Кровь обильно омыла мои руки, горячая, липкая. И мне долго пришлось полоскаться в речушке, что протекала рядом, пытаясь смыть следы. Вода окрашивалась в красный цвет, унося с собой следы моего преступления. Но покров ночи стыдливо скрывал это. Он был моим соучастником, из раза в раз. Моя верная тень.

На следующее утро я стояла возле прилавка с красной рыбой, вымытая, чистая, и смущено улыбалась старушке с беззубым ртом, вежливо отказываясь. Я углубилась в рынок. Переулок за переулком, лабиринт узких улочек, запах специй сменялся запахом канализации. И вот - я стою в тупике. Высокие стены зданий, мусорные баки, выхода нет. Какого чёрта меня сюда занесло? Я медленно повернулась, чувствуя что-то неладное. Но меня успели схватить за плечо. И резкая, колющая, обжигающая боль разлилась по животу. Какой-то придурок, в чёрном балахоне, скрывающем лицо, пырнул меня "зубочисткой". Ножом. Зазубренным. Ублюдок. Чтоб тебя глубоководные не щадя грызли, обсасывая каждую косточку твоего тела, пока ты ещё жив.

Ты должна мне деньги, мои деньги! – Зловонное дыхание гниющих зубов, перегар, пот – неотъемлемая часть нищих греков, живущих на этом рынке.

Хотелось ответить ему, как не подобает отвечать девушке, покрыть его отборным матом. Но теплая жидкость со вкусом железа поднималась по глотке всё выше и выше. Совсем некстати подступил рвотный рефлекс, но ничего кроме коричневых сгустков крови мир бы не увидел.

Отправляйся к своему блядскому Богу! – последнее слово я выплюнула мужчине в лицо, приправляя всё каплями крови.

Видимо, слишком обидев тем самым своего будущего убийцу, задев его чувства или веру, он приложил всю свою силу и с наслаждением начал поднимать зазубренный предмет выше к рёбрам, разрывая кожу на моём теле на две равные части. Боль пробежала крупным зарядом от кончиков пальцев выше к вискам, к затылку. Странно, что её эпицентр был не только в животе, но где-то в районе груди... или сердце не выдерживало такой гаммы агонии? У меня ещё будет время об этом подумать, как оказалось.

Наверное, так и заканчивается жизнь. Не в больнице. Не в постели. В чёрной, бесконечной арке падения. В грязи. В крови. И никто не подаст руки. Утопание в собственной смерти - дело рук самих утопающих.

Я не видела, я знала – моё тело куда-то падает с приличной скоростью. Но в один момент его подхватила какая-то едва ощутимая телом пелена. Что-то мягкое и холодное коснулось поверхности спины, и теперь я не падала – я плыла. Не знала куда, но знала откуда – из темноты смерти. Я никогда не боялась темноты, я сдружилась с ней в детстве, когда отец работал на корабле и приплывал поздно ночью. Я выбегала из нашего домика встречать его в кромешной темноте; и сейчас она оставалась моим другом – кровь не смыть с рук светлым утром, но в темноте её не видно. Но сейчас меня охватил безумный страх. Страх, которого я никогда не испытывала. Я не понимала, отчего у меня появилось желание открыть глаза. Увидеть, что происходит. Где я. Желание, сравнимое с необходимостью дышать, когда захлёбываешься.

Что-то не давало их открыть, будто чьи-то тяжелые пальцы держали веки, придавливая их как можно ближе к глазным яблокам. Воздух перестал поступать в легкие, горло сдавило невидимым узлом. Меня душат! Мне нужно открыть глаза! Нужно! Необходимо! Я почти кричала, беззвучно, голос утопал в моем сознании, в темноте. Но я бы с радостью вырвала его оттуда. Я напряглась всем телом, каждым мускулом, тщетно пытаясь открыть глаза. Наверное, вены на моей шее и лбу выступили настолько, что их можно было потрогать пальцем. Я сделала над собой последнее усилие, толчок воли, и мой мир неожиданно приобрел краски. К сожалению, палитра состояла сплошь из темно-зеленых, красных, черных тонов. Цветов гниения, крови и темноты.

Где я? – сорвался звук с моих губ. Хриплый, слабый. От неожиданности, от того, что вообще могу говорить, я прижала ладони к губам, как бы проверяя, моё ли это лицо. Мои ли это руки? Они были... полупрозрачные. Руки опустились ниже: живот не зиял дырой, напротив, всё было как раньше. Белая ткань, заколотая на правом плече булавкой в виде лозы, не была окровавленной или рваной. Что это было? Сон? Я в дурном кошмаре? Посмотрев вниз, я увидела лишь сгусток плотного дыма, на котором сидела. Он неумолимо двигался куда-то. Я подняла взгляд, а вслед за ним и брови, когда увидела ждущий нас обрыв. Обрыв в ничто. Я вертела головой в разные стороны, пытаясь найти островок спасения, но повсюду были темно-зеленые стены. И с первого взгляда показалось, что в них застряли... кости? Кости людей? Что это за место? С потолка, как в какой-то пещере, падали густые капли. Красные. Только сейчас я увидела под облаком дыма речушку. Или чем это было. Капли окрашивали её в красный цвет. Они, словно те реки, которые скрывали мои преступления, реки, омывавшие мои руки. Я засмотрелась вниз и не заметила, как стремительно облако подобралось к обрыву. И с бешеной скоростью пустилось на дно. Смешным ли это было, или я сходила с ума от всего происходящего, но в голову мне пришла нелепая мысль: ниже мне падать уже некуда. Если только в загробный мир Барона Субботы. Но это не был мир мертвых. Это было что-то другое.

Судьба, какой бы мрачной ни была моя жизнь, была слишком благосклонна в этот день ко мне. Падение, или полёт, прекратился. Я просидела на холодной земле некоторое время, или вечность, прежде чем понять, что никуда не падаю. Вокруг была абсолютная тишина. Подняв голову, я увидела дорожку. Дорожка, которая была сделана из...? Я сидела вразвалку и изучала странное покрытие, пока глаза не привыкли к полумраку. И до того момента, пока я не разглядела на нём человеческие останки. Кости. Черепа. Если бы мне было что, я бы обязательно выплевала это из себя. Мне часто приходилось видеть истерзанные тела, результат моих или чужих преступлений. Но здесь их было слишком много для одного места. Слишком много для целого города. Кровавое место заканчивалось где-то далеко, там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я поднялась на ноги, чувствуя, как невидимая оболочка, моё тело, подчиняется мне.

И уши пронзил громкий, низкий, рокочущий голос. Не снаружи. Внутри моей головы. «Подойди ближе». Не понимая, кто со мной разговаривает, откуда исходит этот звук, я вертелась в поисках источника, пока требование не повторилось ещё раз, только громче. authoritative. Безоговорочно. Конечно, путь мой лежал по этой кровавой мешанине из костей и крови. Здесь, только я пока не поняла, где именно, было очень холодно. Холод проникал не под кожу, а в самую суть. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться, и пошла на голос дальше, в темноту. Шаг за шагом под ногами был слышен хруст чьих-то костей. «Может, я в логове каких-то сумасшедших торговцев рабами? Или культистов?» – металось в мыслях. Этот вариант отпал сразу же, как только я увидела огромный трон. Высотой в метра три, а то и все четыре. Сделанный из того же материала, что и стены – костей, плоти, чего-то зелёного. На нём, гордо подняв голову, сидел мужчина. Он смотрел на меня. Его взгляд был как у рыбака, смотрящего на гнилую рыбу, которую не стоит есть. Или как у сатира на нищую публику, которая ничего ему не сможет дать, ничего не может предложить.

Имя? – грохочет у меня над ухом, сотрясая не воздух, а мою душу.

Что? – вылетает из моего горла хрипом. Я прокашлялась.

Я хочу знать твое имя, грешница, – Длинные, тонкие, синеватые пальцы ловко постукивают по металлической ручке трона. Неужели трон из металла?

То, как этот неизвестный назвал меня – грешница – должно было натолкнуть на нужные мысли относительно места нахождения. Ад? Чистилище? Но уж больно я зациклилась на Его требовательно-неуважительном тоне.

Что? – Я, сама не своя, осмелилась возразить. – Ты не смеешь меня так называть, каким бы главным в этой шайке преступников, в этом логове, ты ни был!

Преступников? – Мужчина широко, медленно улыбнулся. Отчего миру показались острые, отточенные веками клыки. Там должны быть зубы, как у всех нормальных людей... людей. О, Боже! Мои догадки подтвердились. Это не человек. Это не демон. Это... О, Боже! Мои мысли прервались. Резким приближением мужчины ко мне. Не было ног. Ступни не опирались на холодную землю. Из-под длинного, черного балахона струился черный дым, который принес мужчину прямо мне под нос. Я почти дышала ему в живот, чувствуя исходящий от него холод и древность. И боялась произнести хоть слово. Уж слишком всё стало явно. И я корила себя за столь глупые и отчаянные отговорки.

Ты не знаешь, кто я? – Худые, синеватые пальцы, заканчивающиеся острыми, как бритва, ногтями, пронеслись мимо моего лица, слегка задевая кожу. Острые, будто сделанные из стали когти.

Знаю, – чуть слышно сказала я куда-то в кровавую дорожку, на которой продолжала стоять. Добавилась лишь дрожь во всем теле. Страх, отчаяние, понимание.

Подними свою голову и посмотри мне в глаза, грешница, – все так же громко и надменно. Я повиновалась. Подняла голову. И увидела два глаза, горящих алым пламенем в полумраке. Место волос занимали щупальцевидные отростки, которые можно было с лёгкостью принять за волосы, если не приглядываться. Мне казалось, что мои глаза тоже начинают гореть неистовым пламенем от Его взгляда, было слишком жарко, слишком интенсивно, но я не смела отвести взгляда. Иначе меня бросят на съедение мерзким тварям или другим грешникам, страдающим в этом месте. Делать что угодно, терпеть что угодно, но лишь не отрывать от Него глаз.

Не хочешь отвернуться? – почти улыбаясь, обнажая клыки. В его голосе прозвучало удивление.

Я лишь помотала головой, не в силах говорить. Мой голос застрял в горле.

Ты так глупа… – Его пальцы с острыми ногтями, в самую пору их называть когтями животного, опустились мне на живот. И не прилагая усилий, на нём появился идентичный порез. Точно такой же, как тот, от которого я умерла. Идентичные боли стали заполнять мое тело. Снова. Чувствовать это снова – нет, только не это. Я скривила лицо в жуткой гримасе боли, страдания и желания стоять до последнего, лишь бы не сердить Его, лишь бы не оказаться в самом пекле Его гнева.

Твоя душа такая…, – Он потёр указательный и большой пальцы свободной руки, словно что-то пробуя, чувствуя. – редкая на вкус.

Не понимая ничего, от заполняющей меня боли, я бездумно кивала головой на Его реплики.

Сначала белое, а потом черное, черное, черное. Ты так гнила.

Снова кивок. Слова проникали в разум сквозь пелену боли.

Ты хочешь обратно? Наверх? В мир живых?

Я мотаю головой. Нет. Не хочу. Не знаю почему. Бессознательно? Инстинкт самосохранения? Или понимание, что там, в мире живых, меня ждало только это?

Нет? – удивлен? И почему я думаю об этом? Почему пытаюсь понять эмоции этого существа?

Я быстрее мотаю головой, подтверждая свой недавний выбор. Отказываюсь от спасения.

Я могу терзать твою душу раз за разом, прокручивая худшие ощущения твоей жизни. Боль, страх, отчаяние. Каждый час, каждую минуту, каждую секунду ты не будешь чувствовать ничего, кроме боли. Боль будет сковывать мысли, желания - всё. Твое существование – одна длинная, тянущаяся боль. Все еще не хочешь обратно? Не хочешь прекратить?

Я серьёзно решила поиграть с Богом боли и безумия? С Ктулху? Я? Весьма мудро. Мой внутренний циник усмехнулся. Я снова мотаю головой.

А хочу ли я обратно, на самом деле? Дело лишь в игре? Он злился? Или мне так казалось? Но я слышала, как клацают острые клыки в Его рту. Как сильнее проступают вены на Его синеватой руке. Откуда у этого существа вены? Он ведь Бог. Он бессмертен.

Ты, действительно, хочешь думать о такой чепухе, о венах, пока я тебя убиваю? – Его голос прозвучал прямо в голове, Он услышал мои мысли.

Откуда-то появились силы посмотреть на Него снова. И силы на голос кто-то даровал:

Откуда ты..., – горько ухмыляюсь, чувствуя иронию. – ах, ну да, ты же Бог.

Почти как оскорбление. – Он вынимает свои чудовищные когти из моей плоти. Рука в крови, которая быстро куда-то исчезает, словно её впитывает воздух. Оставляя кожу идеально чистой. Рана на животе, к слову, тоже срастается за мгновение. Отголоски боли где-то на задворках памяти. Моё тело здесь – это лишь проекция?

Ты не хочешь наверх, – Он потянул меня за руку, легко подняв. Повернул вокруг оси, как бы осматривая с разных сторон. – не хочешь боли. Что же мне с тобой сделать?

Ещё, будучи живой, я поняла одно – лучший ответ на угрозу или непонимание – это молчание. Не давать информации. Не давать реакции. Я мирно ждала своей несчастливой участи в загробном мире. Я не хотела никуда. Я как бревно, плывущее по течению: куда поток – туда и я. Наверное, тот мужик, которому я должна была денег, правильно поступил с моей жизнью, оборвав её самым простым способом.

Ты будешь служить мне.

Работа палачом? Слышала я истории о душах, которые извратило это чудовище, превратив их в своих рабов-мучителей. – Пронеслось у меня в мыслях.

Он ухмыльнулся. Опять.

Нет. Этим занимаются другие. Более... простые. Ты будешь моим шедевром. Моим произведением искусства.

Не поняв смысл сказанного, я продолжала что-то высматривать в Его пылающих красных глазах, пытаясь найти ключ к пониманию.

Я вижу, ты не поняла, – Он притянул худую руку к моему бедру, обвив его с ужасающей силой. Его пальцы сомкнулись, причиняя боль, которая не заживала мгновенно. – Ты будешь МОЕЙ. Во всех смыслах этого слова. Я буду развлекаться с твоей душой. С твоим телом, которое я создам для тебя здесь. Пока мне не надоест. Пока я не изменю. Не извращу тебя. Всю твою суть. Достаточно.

Медленно, но красочно до меня начал доходить смысл сказанного. Глаза полезли на лоб, а рука пыталась нащупать длинные, холодные пальцы, чтобы оторвать их от тела. Не может быть. Он же Бог. Пусть и официально мёртвый. Но Бог. Зачем ему плотские утехи смертных? Зачем ему это? Наверное, в моих глазах читался ужас, отчаяние, непонимание. Потому что Его реакция была, как у довольного торговца, выгодно загнавшего лошадь по удвоенной цене.

Я не…, – я не успела сказать и слова, как всё вокруг изменилось. Его рука исчезла. Я не упала. Меня не швырнули. Я просто оказалась в другом месте. В каком-то решётчатом помещении. Довольно узком. Серые стены. Пол. Потолок. Всё из одного материала, который казался одновременно твёрдым и живым.

Я давно хотел себе... такую. – Его голос прозвучал откуда-то издалека. – Обживайся.

За доли секунд в моих мыслях промчалась вся жизнь. С самого начала. Начиная от нечленораздельной речи в колыбели. Заканчивая рваной раной на животе в тёмном переулке. Осознание будущего. Ужаса, который меня ждал. Накрыло слишком красочно. Крик отчаяния и загнанного в угол животного вырвался из моей груди. Крик, который, я знала, никто не слышал. Или не слушал.

Не знаю, сколько я просидела в этом сером, живом помещении. Часы? Дни? Вечность? Воздух здесь, будто был пропитан смертью, кровью и безысходностью. Тяжёлый. Липкий. Этот воздух ужасно давил на сознание. Каждую свободную секунду, когда не было паники, я думала над Его словами. Что-то не сходилось. Ведь едва ли не ежеминутно в этот мир, в Его царство внутри Него, прибывают всё новые и новые души, тела. Зачем ему я? Почему я особенная? И, кстати, о телах. Ведь здесь, в Его царстве – внутри Его физического тела, куда, как я поняла, попадают все сожранные им души. Почему тогда я смогла ощутить Его пытку, словно у меня было тело? Но нет, минуту назад я убедилась в обратном, пропустив свою ладонь через живот – я бестелесна. Над всем этим я думала десятки часов. Не хотелось есть, не хотелось пить и спать. Мне не нужна была даже оболочка для существования. Да и душа моя, как Он сказал, была нужна лишь Ему для каких-то игрищ. Это обязывало играть по Его правилам. По правилам Бога.

Сколько ещё прошло времени, прежде чем я услышала звук отпирающегося ржавого замка? Мне показалось, целая вечность. Дверь открылась, впуская ещё больше темноты. И ужаса. До жути мерзкое создание вошло в мою клетку. С хвостом. Козьей головой. Лапами льва. И человеческими руками. Оно схватило цепь, прикреплённую к невидимым кандалам на моих запястьях, и потянуло в неизвестном мне направлении. Ещё одна вещь, над которой у меня было время подумать по пути к Нему: зачем духу кандалы? В этом мире всё вверх-дном. Боги. Демоны. Души с телами. Почему-то это заставило меня изобразить вымученную улыбку на своём прозрачном лице. С мерзким созданием мы поднимались по разрушенной лестнице, которая не особо выделялась из общего фурнитура в стиле "кровь-кости". Да и отвращение с рвотным рефлексом у меня куда-то исчезли. Адаптация – дело несложное для тех, кто жил в Яме. Пока цепь гремела из-за моих движений, я успела осмотреться вокруг: всё те же стены из костей и плоти. Всё та же расчленёнка. Черно-красные тона. Завывает страшный звук. От которого продрогнут даже мёртвые. Наверное, это и были их голоса. Души, страдающие в этом месте. Они бесконечно просили прощения за свои проступки и преступления. Все как один их голоса сливались в один вибрирующий, всепроникающий звук, который так и останется не услышанный никем, кроме Него и Его подчиненных.

Я не заметила, как мы остановились с козло-львом. А зря. Я исследовала стены, двери. И когда решила перейти к другому объекту изучения, встретилась взглядом с Ним. Он сидел на своём троне из костей. Теперь он не пылал зелёным огнём. Простые две темные бездны покоились на Его лице, там, где должны быть глаза. Синий огонь продолжал мирно мерцать на голове, словно корона. А длинные, синеватые пальцы были переплетены между собой. Наверное, так и выглядит абсолютное Зло. Не яростное. Не кричащее. Спокойное. Уверенное. Всепоглощающее. Под этим взглядом можно прогнуться. Стать цепным псом. Что, собственно, со мной и происходит сейчас.

Я привел пленницу, мой Господин, – козло-лев склонился в почтительном поклоне, боясь посмотреть своему повелителю в глаза. Верное решение.

Ступай, – Он лениво повёл рукой, отпуская демона.

Подождав, пока массивная дверь закроется, отрезая меня от мира и от существа, что меня сюда привело, Он позвал меня. На этот раз тихим, но вкрадчивым голосом. Голосом, от которого мой живот скрутился в одну большую спираль, а по телу пробежал озноб. Я повиновалась. Сделала шаг вперёд.

Как спалось на костях и телах смертных? – грубый оскал лезвий показался на Его лице. Его голос был полон насмешки.

Да, у тебя было время попрактиковаться в чувстве юмора. – Мне удалось выдавить из себя слова. Сарказм. Моя последняя защита.