"Новое назначение"

Глава 9

Баженов в тот же миг тоже выхватил нож из ножен, качнул голову вправо-влево, как видно, по привычке и чуть оставил правую ногу назад, лицо его было серьезно и сосредоточенно.

Олег тоже времени не терял, хотя, что скрывать, в тот момент, когда гули подались вперед, у него что-то внутри отчетливо екнуло, а ноги словно к полу приросли. Но помирать просто так, как баран на бойне, он не собирался, потому шустро достал из кобуры пистолет и передернул затвор, досылая патрон в ствол. Не причиняют им пули вреда? И ладно. Но лучше так, чем просто стоять и ждать.

Только вот против ожиданий на троицу оперативников никто не набросился и рвать их на куски не стал. Толпа мерзко выглядящих и так же пахнущих созданий застыла чуть ли не лицом к лицу с людьми, так и не сделав последнего шага.

— Боюсь-боюсь, — не скрывая иронии, произнес Морозов, глядя на обладателя галстука, стоящего прямо напротив него, и направил ему в лицо свет фонаря, от чего тот зашипел. — В последний раз предлагаю — добром ребенка отдайте.

— А если не-е-е-е-ет?

— Все ты уже понял, — отчеканил Александр. — Отдавайте и проваливайте. И чтобы больше такого не повторялось.

Олег созерцал происходящее и не понимал, как новому коллеге удается сохранять ледяное спокойствие, находясь в шаге от настолько жутких существ. Мало того — продолжать диктовать им свою волю. Не понимал, потому что точно знал — доведись ему оказаться на его месте, он так бы не смог. Голос бы выдал как минимум. Да что там — он, возможно, и слова бы из себя выдавить не смог, потому что очень уж жутко выглядела стена из зубасто-глазастых существ, которые только что слюну не роняли, глядя на них троих.

— За-би-рай, — выдавил из себя предводитель гулей, и в тот же миг к ногам оперативников откуда-то из толпы выкинули маленькое детское тельце в изорванном платьице. — Но мы запом-ним. Мы не забудем.

— А вот это самое главное, — согласился с ним Морозов. — Запомните и не забывайте. Там — наш мир и наши правила. И никто из тех, кто живет под луной, не вправе их нарушать. Таковы условия договора, которые были заключены не лично нами, но должны выполняться. И Покон тоже таков, что куда важнее.

— Ты обе-щал. Мы не встре-чались.

Пока Морозов излагал свою позицию гулям, Баженов подхватил ребенка на руки и передал его Олегу, шепнув: «Пойдешь первым. Но не беги!»

Ровнин, основываясь на том, что он услышал в отделе и после того, был уверен — девчушка мертва. Но нет, тельце оказалось теплое, мало того, кроха, которой было лет шесть, не более, что-то еле слышно то ли пробормотала, то ли тоненько простонала.

Олег развернулся и не спеша пошел обратно, в сторону пролома в стене. Страх никуда не делся, он подсознательно ожидал, что вот-вот сзади раздастся рев и толпа тварей с обтянутыми зеленоватой кожей черепами бросится на них. Но все равно двигался мерно и неторопливо, преодолевая невероятное желание максимально ускорить шаг. А лучше даже побежать.

— Саш, чего, топают они за нами? — тихо-тихо осведомился Баженов у Морозова.

— Вроде нет, — ответил тот. — Да и зачем? Надо было там нас убивать, а теперь какой смысл?

— Олежка, чуть прибавь, — на этот раз Славян обратился к Ровнину. — Уже можно. Но не беги! Просто — побыстрее. Надо отсюда выбираться, пока еще какая-нибудь местная пакость, похуже гулей, малую не учуяла.

— Куда уж хуже? — пробормотал юноша.

— Поверь, в нашем случае всегда есть куда, — заверил его оперативник. — Эти помоечники — ребята незамысловатые, они хотели лишь плоть. Но куда хуже, если нам на хвост сядет тот, кто захочет ее душу, с ним справиться сложнее. Детская душа — сладкая добыча, особенно если девчонка некрещеная.

— Слав, я когда-нибудь тебе голову проломлю, честное слово, — недовольно произнес Морозов. — Давай мы об этом всем наверху поговорим, а не здесь. Не буди спящую собаку!

Все обошлось, сотрудники отдела вскоре добрались до пролома, а там и из подвала выбрались.

— Ф-фух! — выдохнул в тот миг Олег, когда в глаза ему ударили лучи неяркого, катящегося к закату солнца. — Не верю!

— Во что именно? — уточнил Баженов и толкнул его в спину. — Чего застыл? Давай, давай, поднимайся наверх. Или мы в этом закутке так и будем стоять?

Ровнин поднялся по ступенькам, стараясь не трясти притихшую девчушку, и мысленно порадовался, услышав, как Морозов захлопнул дверь, отделяющую подвал от остального мира. Ясно, что ей, как преграде, грош цена, но все же было в этом нечто правильное. Должна между тем миром, где стоит мрак, и этим, где светит солнце, быть какая-то преграда. Пусть даже иллюзорная.

— Вика! — нутряной женский крик заставил его подпрыгнуть. — Что с ней?

Мать спасенной девочки набросилась на Олега, точно орлица, и начала вырывать ту из его рук. Сложно сказать, что именно перемкнуло в голове Ровнина в этот момент, но он, отлично осознавая, что все в порядке и сопротивляться не стоит, начал прижимать малышку к себе, не желая с ней расставаться.

— Отдай мою дочь! — орала женщина. — Вика! Ви-и-и-ика-а-а! Что они с тобой сделали?

— Да нормально все с ней! Спокойнее, гражданка! — гомонил Баженов, как видно поняв, что нового коллегу, похоже, все же настиг «отходняк». — Олежка, расцепи руки, верни дите матери!

Олег молчал, ничего не говорил, сопел, но ребенка не отпускал.

— Слава, пистолет у него забери! — скомандовал Морозов. — Ведь он его так и держит! Мало ли чего?

— Да блин! — выругался Баженов. — Водой облить бы, чтобы отмер!

Все решилось проще, в какой-то момент Вика пришла в себя и громко заорала:

— Ма-а-а-а-ам-ма-а-а-а-а!

Ну а после во весь голос заревела.

Именно это и вывело Ровнина из ступора. Он вздрогнул, глянул в безумные глаза женщины, которая, похоже, собралась вцепиться ему в горло, и протянул ей ребенка.

Так мигом забрала малышку, прижала ее к себе и бросилась опрометью к одному из подъездов, как видно, собираясь запереться в квартире на все замки и минимум неделю из дома не выходить. А то и вовсе съехать отсюда куда подальше, плюнув на все.

— Эк тебя накрыло-то, — заметил Баженов, ставя пистолет на предохранитель и убирая его в карман. — Хорошо еще, что здесь, а не там.

— Надо ей сказать, чтобы в поликлинику сходила, анализы сдала. Мало ли что? — глянул вслед женщине Морозов, а после обратился к участковому, который, покачиваясь, подошел к ним. — Пал Сергеич, ты зайди, объясни.

— Ага, — икнул тот, прикрыв рот рукой. — Загляну попозжее. Так кто девчулю все-таки умыкнул?

— Как и предполагалось — бомжи, — невозмутимо ответил Александр. — Устроили себе лежку за проломом. Благо вовремя спохватились, а то ведь и худое могло случиться. Но ты карательную экспедицию не планируй, мы их хорошо шуганули. Так, что они сюда не вернутся.

— Бомжи, говоришь? — слишком уж внимательно для поддатого глянул на него участковый. — Ну, пусть будут бомжи.

— Сам туда не лезь, — повторил Морозов тихо, но убедительно. — Не надо. Ничего хорошего с того не выйдет.

— Не глухой и не дурак, услышал и запомнил, — кивнул Ростов.

— И дырку в стене пусть заделают поскорее, — добавил Баженов. — Пока снова какие-то бродяги там не обосновались.

— Завтра все сделают, — кивнул участковый. — Лично жэковских раком поставлю. И пригляжу, чтобы на совесть кладку ложили.

— Только днем, — предупредил его Морозов. — Лады? И еще — дверь подвальную, когда делать станут, не закрывай. Пусть открытой остается.

— А я туда ночью и не сунусь, — отпил пива из очередной, уже невесть какой по счету бутылки Ростов. — Не дурак. Бомж нынче агрессивный пошел, особенно если по темному времени. Ладно, ребята, пойду я домой, за замком. Из коммунальщиков же не выбьешь, а оставлять дверь открытой не дело.

Оперативники проводили взглядом покачивающегося из стороны в сторону участкового, а после, не сговариваясь, уселись на скамейку.

— А ведь он о чем-то таком догадывается, — сообщил коллегам Баженов. — Зуб даю.

— Ясное дело, — подтвердил Морозов. — Мужик тертый, опытный, неглупый, на земле этой давно работает, всякое повидал. Потому и не полез в подвал в одиночку.

— Струсил, выходит?

— Тут дело не в трусости, Славян, — покачал головой Саша. — Слышал ведь — не дурак он. Знал, что и девчонку не спасет, и сам сгинет, а какой в том смысл?

— Все вроде ты верно говоришь, но все равно — как-то это неправильно, — подумав, произнес Баженов. — Я сам не герой, но просто сидеть и пиво лакать, когда там малую невесть кто мытарит, не смог бы.

— Как и я, — кивнул Морозов. — И Олежка тоже. Но не нам его осуждать. Знаешь, если бы это на самом деле бомжи шалили, уверен, он даже без ствола за ними рванул бы. Но он с самого начала знал — там что-то другое. Не люди. Это многое меняет.

— Долг есть долг, — упрямо пробубнил Славян.

— Если мы проживем столько, сколько он, то, скорее всего, лучше его поймем, — предположил Морозов примирительно, а после хлопнул Ровнина по плечу. — Ну а тебя, Олежка, с почином. Молодец, все сделал как надо.

— А что под конец тебя склинило малехо — так это нормально, — поддержал коллегу Баженов. — Я после первой встречи с гулями вообще проблевался. Правда, тогда их Митька с Саввой выпотрошили, как рыбин. И картина та еще, и вонь соответствующая.

Пока оперативники общались между собой, Олег раз за разом прогонял в голове случившееся, и у него один за другим возникали вопросы, на которые хотелось бы получить ответы, но вот уверенности в том, что их стоит задавать, как-то не возникало.

Но кое о чем он не спросить не мог.

— Почему они нас не убили? — глянул юноша на Морозова. — Могли же?

— Могли, — подтвердил тот, доставая из кармана пачку сигарет, — массой задавить, да и все. Понятно, что мы отступили бы в коридор, где удобнее оборону держать, и с десяток этих поганцев минимум покромсали. А потом — общий привет. Но ты бы свалить успел и в отделе про случившееся рассказал.

— Не-а, не свалил, — вдруг возразил ему Баженов. — Ему бы самолюбие не позволило. И не простил себе такого после, да?

Ровнин промолчал.

— Ты, Олежка парень правильный и хороший, просто еще не разобрался в том, что иногда отступление не трусость и не подлость, — продолжил Слава. — Да не красней, я сам таким же был, когда сюда пришел несколько лет назад. И не сильно сразу понял, что приказ в отделе иногда больше, чем просто приказ. Оставшийся в живых расскажет о том, что случилось, Францеву, а тот смертями нашими или еще чьими распорядится с умом, обернет их на пользу дела. И вот это — главное.

— Все так, — подтвердил Морозов. — Молодец, Славка, что запомнил, что тебе в свое время Митька Шпеер сказал. Причем прямо слово в слово!

— Говорю же — по моим следам идешь, Олежка, — усмехнулся Баженов. — А я, наверное, еще по чьим-то. Даже не наверное, а наверняка, мы все на одни и те же грабли наступаем. Ну, кроме вон Мороза. Он сразу, наверное, был рассудительный и морально устойчивый.

— Да нет, тоже косорезил, — затянулся сигаретой Саша. — Видел бы ты, как меня Францев гонял как-то раз по берегу Мерянки. Это река такая в Долгопрудном. Ох как гонял! Я его тогда по собственной дури, которую за правильный поступок принял, чуть с тамошним водяником не рассорил. Поймал бы — утопил, точно говорю.

— Про то и речь. — Баженов встал со скамейки и потянулся. — Так что ты, Олежка, то, что я сказал, запомни, может, лет через пять оно и тебе пригодится. На «пойми» не настаиваю, для такого, по себе опять же знаю, время нужно, пока просто запомни. Кстати — держи свой пистолет. Колбасить тебя перестало, можно больше не волноваться, что ты палить налево-направо начнешь.

— Но все-таки, — упрямо повторил Олег, засовывая пистолет в кобуру, — почему они нас не убили? И девочку тоже. Вы же уверены были, что она мертва.

— Хм. — Морозов с интересом глянул на нового сотрудника, так, будто впервые его увидел. — По первому вопросу — потому что мы не дали слабину, а они трусы. Нет, это не значит, что их не надо бояться, в темноте, да со спины, да десять против одного — они те еще хищники. Да и вообще стоит помнить о том, что страх в ряде случаев человеку не враг, а друг, надо просто его по уму использовать. А гули… Если им показать зубы и дать понять, что никто горло под клыки не подставит, да еще имя Джумы упомянуть, то шансы выжить велики. Что до второго вопроса… Меня тоже этот факт смутил. По всему они ей шею должны были сразу свернуть, чтобы не дергалась и не орала. Да и больно большая компания собралась для того, чтобы одну девчонку умыкнуть.

— Точно, — подтвердил Славян. — Два-три, ну пять — это нормально. А тут прямо орава. Они как бы ее делили вообще?

— Да еще старший при них был, — продолжил Саша, бросив окурок в мусорку, — что тоже показатель нестандартности ситуации. А, да, ты же не в курсе. Гули в большинстве своем тупое и вечно голодное стадо, живущее инстинктами. Но и среди них встречаются вполне себе осмысленные личности, которые и говорить умеют, и два плюс два сложат.

— Ты про того, который в галстуке? — уточнил Олег.

— Ну да. Он наверняка из свиты Джумы, и это тоже странно. Не пошел бы никто из ближников королевы против ее прямого приказа без особой нужды. Они ее до судорог боятся, потому что Джума моментально любого на ленты распустит за такое. Добавим сюда договор, по которому мы не видели их, они — нас, и вырисовывается весьма неприглядная картина.

— То есть, может, они ребенка не для себя украли? — предположил Олег. — А для кого-то другого?

— Или для чего-то, — продолжил его мысль Морозов, тоже вставая с лавочки. — Как вариант. Вот только если мы верно мыслим, то это очень и очень плохо.

— Почему?

— Потому что гули, как я уже сказал, ребята сильно недалекие, но зато крайне упорные. Они не меняют свои планы в том случае, если что-то пошло не так, и просто пробуют достичь той же цели снова и снова.

— То есть какому-то ребенку в городе сейчас угрожает опасность? — Олег понял, что имеет в виду Морозов, и услышанное ему очень не понравилось. Его вообще с самого детства раздражали ситуации, в которых он ни на что не мог повлиять, как бы этого ни хотелось.

— Именно, — вздохнул оперативник, подтверждая его опасения. — А город этот — Москва, и найти тот двор, где эти паскуды выберутся из темноты на свет, просто невозможно.

— Хуже нет, когда ты все знаешь, а изменить ничего не можешь, — сплюнул на асфальт Баженов. — Прямо все нутро выворачивает от бешенства.

— В любом случае — что мы сейчас могли сделать, то сделали, — подытожил Морозов. — Францеву доложим, свои предположения изложим, а он пусть дальше думает. Слав, заводи, поехали.

— А что тут думать? — удивился Ровнин, следуя за ним к «рафику». — Ты все Аркадию Николаевичу рассказываешь, он к этой Джуме идет и говорит ей…

— Не идет и не говорит, — развернулся к нему Морозов. — Ты же слышал, я им дал слово — что было внизу, осталось там. Мы не видели их, они — нас.

— Так ситуация же? — опешил Олег. — Нет, понятно, слово нарушать нельзя, это нехорошо и непорядочно, но речь идет о жизни человека. Ребенка! Может, даже не одного. И потом — этот гуль не тот… М-м-м-м… Даже не знаю, как его назвать. Не человеком же?

— Нелюдь, — подсказал ему Баженов, залезая на водительское сидение. — Гули — нелюдь. Бывает еще нежить, это немного другое.

— Ну вот. Он же нелюдь!

Славян расхохотался, даже постучал ладонью по рулю, так ему было весело.

— Что не так-то? — Олег почувствовал, что терпение начало ему отказывать. Слишком много всего спрессовалось в эти два неполных дня: бегство из родного города, жуткий сон в дороге, треволнения, связанные с новой работой, просто накопившаяся усталость, — это все давило жутко и вызывало дикое желание во весь голос заорать: «Как вы меня все достали!» — Я опять глупость сказал?

— Да нет, — отсмеявшись, ответил Баженов. — Просто ты снова ведешь себя в точности как я, но несколько лет назад. Прямо чиль в чиль! Правда, держишься куда лучше. Помню, я в какой-то момент чуть в драку не полез, потому что показалось, что надо мной издеваются. Орал, что не бывает так, чтобы все всегда держали свое слово! Ну невозможно же!

— А у нас вот так. — Морозов подождал, пока Олег заберется в микроавтобус, и закрыл дверь. — Сказал — сделай. Или наоборот — не делай. Если что-то обещал — расшибись, но выполни. Задолжал — непременно расплатись. И действует это правило, что важно, в обе стороны. Потому Францев о случившемся узнает, ему рассказать можно, поскольку он с нами одной крови, а вот Джума — нет. По крайней мере, не от нас точно. Это принципиальный момент.

— Ну-у-у-у-у, — задумался Олег. — У Аркадия Николаевича ведь наверняка связи большие, можно сделать так, что информация к Джуме попадет через третьи руки. Наверняка он такое может провернуть.

— Неплохой ход, — во взгляде Саши снова мелькнуло любопытство, — но тоже не наш случай. Это то, что называется «грязная игра», Францев никогда на подобное не пойдет. Как, кстати, и я.

— Неправильно это как-то все, — помолчав, заметил Олег, а после уставился в окно, разглядывая людей, которых на улице здорово прибавилось. Пока суд да дело, закончился рабочий день и народ устремился по домам.

— Не неправильно, — мягко поправил его Морозов. — Непривычно. Это разные вещи. Нужно время, Олег, вот и все. Новым людям наши правила, наш уклад всегда кажутся нелогичными, громоздкими или просто откровенно странными. Это — нормально. Поработаешь, пообтешешься, все поймешь. Где сам не поймешь — мы подскажем, поможем. Да, Славка?

— По-любому, — подтвердил Баженов. — А вообще, ты, Олежка, правильный пацан. Я же чуял, что тебя до пяток проняло, когда эти твари на нас ломанули. Но ты не побежал, даже не ойкнул, только предохранителем щелкнул. Мужик. Уважаю!

У Олега по-прежнему внутри бурлили и требовали выхода эмоции, но похвала нового коллеги была ему приятна.

— И потом — никто не говорит, что ты прямо везде и всегда теперь должен быть пай-мальчиком, — продолжил Славян. — Речь идет только о нашей клиентуре, а красивым девчонкам как дул в уши, так и дальше можешь это делать. Или там высокому начальству, если в чины выбьешься, наобещать чего угодно, а потом на это все забить.

— А среди вашей клиентуры все вот такие жуткие? — выдержав паузу, поинтересовался Ровнин. — Или еще хуже есть?

— Есть хуже, есть лучше, — охотно ответил Саша. — По-разному. И не стоит думать, что всякий раз дело будет доходить до драки, среди обитателей Ночи хватает и вполне дружелюбных существ. Там все как у нас. Мы разные — и они тоже.

— Как этот… Аджин Абрагим?

— Например, — подтвердил Морозов. — Но даже с такими ухо надо держать востро и всякий раз перед тем, как что-то говоришь, думать. Каждое твое слово может быть воспринято буквально, и за него придется после нести ответ. Знаешь ведь, как бывает? С пьяных глаз наобещаешь собутыльнику невесть чего, вроде «Да если что, я за тебя впрягусь, любому кадык вырвем». У нас наутро никто ничего не вспомнит, а вспомнит, так посмеется. А тот же Абрагим, случись у него какая-то нехорошая замутка, причем неважно, через день или через десять лет, придет к тебе и скажет: «Обещал вписаться в тему? Давай, пришло время». Ты, конечно, можешь отказаться, но тогда и он по отношению к тебе будет свободен от любых обязательств. Да и не обязательств тоже. Он может запретить тебе бывать в своем заведении, где решаются очень многие вопросы, он вправе говорить всем и каждому, что сотрудники отдела больше не хозяева своему слову. А новости в Ночи разносятся ох как быстро!

— Плюс в ней обитает масса личностей, которые постараются сделать так, чтобы об этом узнали все, кто только можно, — поддержал его Баженов. — Те же ведьмы. На редкость сволочное племя! Нас терпеть не могут, потому искренне радуются любой оплошности.

— Ведьмы? — оторвался наконец от окна Олег. — Да, помню, Лена про что-то такое упоминала. И что, они прямо на помеле и из печной трубы?

— Гоголь жил давно, сейчас все изменилось, — улыбнулся Саша. — Вместо помела иномарки, вместо печной трубы офисы в центре Москвы.

— Но суть не изменилась, — гаркнул из-за руля Славян. — И поверь, Олежка, лучше десять раз с гулями подраться, чем один с ведьмами дело иметь.

— Не может простить той девчонке свою новую прическу, — понизив голос, пояснил Морозов. — Хотя сам во всем виноват. Но в целом — да, и тут следует соблюдать осторожность. Может, даже и большую, чем обычно. Видишь ли, нежить и нелюдь прямолинейна в своих делах и словах, она не юлит и не пытается выставить черное белым. Как есть — так и есть. А эти — люди, как ты и я, со всеми недостатками, свойственными нашему виду. Добавь сюда невероятный эгоцентризм, желание всегда и во всем быть первыми, злопамятность и мстительность — и получишь среднестатистическую ведьму.

— И красоту, — добавил Баженов. — Чего не отнять — того не отнять. Среди них такие встречаются иногда, что дар речи можно потерять. Непонятно только — она такой родилась или чего-то с собой сделала?

Неизвестно, почуял ли Морозов, что новичок вот-вот сорвется и потому отвлек его от невеселых мыслей занятным разговором, или просто так получилось, но гнев, охвативший было Олега, его отпустил, и в желтое здание на Сухаревке он вошел уже во вполне нормальном настроении.

— О, мальчишки! — В дежурке обнаружилась Лена, качающаяся на стуле и сосредоточенно ширкавшая пилочкой по ногтям. — Как съездили? Все нормально? Пожрать ничего не прикупили по дороге?

Надо заметить, что за время отсутствия Олега в отделе в дежурке добавилось некоторое количество предметов. На до того пустом столе теперь лежали какие-то папки, транспортир, степлер, стоял стаканчик с ручками и кружка, на которой красовался пятилепестковый цветок с контурным изображением голубя внутри него, и сопровожденная надписью «Москва 1985». Ну а венчала все это великолепие зеленая лампа, внешний вид которой наводил на мысли, что ее, наверное, сам Лодыгин изготовил.

— Условно, — ответил Морозов. — Мы молодцы, но все непросто. Командор вернулся? У себя?

— Не-а, — оторвалась наконец от своего занятия Ревина. — По ходу, какая-то очередная гадость случилась, причем неслабая. Он мне звонил, сказал, что раньше завтра не появится, но с утра мы все должны быть как штык. И голос такой… Ну как тогда, когда Матильда на выпускной сходила. Помнишь?

— Рад бы забыть, да пока не получается, — поморщился Саша. — Ладно, я писать отчет, а вы, добры молодцы, дуйте по домам.

— Смотри, Олежка, я тебе рабочее место приготовила, — сообщила Лена и обвела рукой дежурку. — Теперь у тебя есть все, что нужно для нормальной жизнедеятельности. Цени и помни!

— Будет врать-то! — возмущенно заявил Тит Титыч, высовываясь по пояс из стены. — Это же Аникушка расстарался, а ты уже на все готовенькое пришла и только степлер принесла!

— А могла бы и не приносить, — даже не подумала смущаться девушка. — Тем более что ни тебе, ни ему даже неизвестно, что это за штука такая, да? Чтобы ты знал — без степлера в наше время невозможно обойтись, без него любой сотрудник хоть отдела, хоть банка как без рук! И вообще — я устала, я голодная, я домой пошла.

— Пять сек! — остановил ее Баженов. — Савва где? Он чего, так и не приехал?

— Он звонил, — поправляя волосы, уведомила его Елена. — Спросил, где Францев, когда узнал, что его нынче не будет, то сказал, что в этом случае возвращаться сюда уже не станет.

Выдав эту информацию, Ревина накинула на плечо ремешок небольшой дамской сумочки, послала глядящим на нее ребятам воздушный поцелуй и покинула здание.

— Ураган, а? — подмигнул Славян Ровнину. — Давно на нее облизываюсь. Но ты, коварный Олежка, даже не думай к ней свои яйца катить. По-дружески прошу, на берегу.

— Даже не думал, — заявил юноша, заходя в преобразившуюся дежурку и садясь на стул. — Мне и так есть чем голову себе занять. Очень у вас все сложно. Не так, как везде.

— Сложно, — не стал спорить с ним Баженов, — но интересно. Ну чего, может, по пять капель за первый день? Мы ж молодые, холостые, нас дома семеро по лавкам не ждут.

— Меня вообще никто нигде не ждет, — невесело заметил Олег. — И где я ночевать сегодня буду, тоже пока не знаю. Слушай, может, ты в курсе — тут рядом какая-нибудь недорогая гостиница есть?

— Есть парочка, но что там по ценам — без понятия, — сообщил ему Славян. — Да на фига она тебе сдалась? Поехали ко мне. Ну да, не «Метрополь», но горячую воду пока не отключили, и раскладушка найдется. Живи, пока себе хату не найдешь, не вопрос. Только пожрать надо чего-нибудь по дороге купить, у меня даже пельмени — и те кончились.

— Вообще-то если надо, то Олежек может и тут заночевать, — снова влез в разговор Тит Титыч, на этот раз вылезая из стены целиком. — Если ты забыл, то у нас тут есть кабинет, который…

— Олежек едет со мной, — оборвал его на полуслове Баженов. — Пошли уже!

— Блин, так вещи-то мои там, — потыкал Ровнин пальцем в направлении потолка. — У Францева в кабинете остались.

— Вовсе нет. — Призрак указал рукой на дальний угол дежурки. — Вон твоя сумка, Аникушка ее сюда приволок сразу после того, как вы отбыли.

— Спасибо огромное за такую заботу! — обрадовался молодой человек. — И вам, и Аникушке!

— Да не за что, — расплылся в улыбке Тит Титыч, которого, похоже, добрыми словами тут особо не баловали. — И завтра не опаздывайте!

— Уж как-нибудь, твоими молитвами, — отмахнулся от него Баженов. — Пока! Олежка, ну ты идешь?

Олег не пропустил мимо ушей фразу мертвого сотрудника о том, что в здании есть некий кабинет, в котором можно обосноваться, поскольку ему казалось не очень удобным жить в чужой квартире, да еще и с не очень знакомым человеком. Не было у него такого жизненного опыта. Из дома, поругавшись с родителями, он никогда не уходил, веселые и горестные будни общежития тоже прошли мимо него. Да он даже детский сад не посещал, поскольку имел сразу двух бабушек, постоянно боровшихся за то, кто когда с внуком сидит.

— В натуре, есть у нас комнатенка с двумя диванами, которую мы иногда используем для передышки, — словно прочтя его мысли, произнес Баженов. — Иной раз с выезда к полуночи вернешься, домой резона нет ехать вообще никакого, там и заночуешь. Но поверь — это не тот вариант, который тебе нужен.

— Почему?

— Потому что часикам к десяти к тебе в гости наведается тетя Паша, — усмехнулся Славян. — Нет-нет, не пугайся, не за тем. Она женщина серьезная, баловства разного не терпит. Да и молод ты для нее еще.

— Это хорошо, — перевел дух Олег. — А зачем тогда?

— Ей с самой собой калдырить неинтересно, — пояснил оперативник. — А тут два в одном — и новичок, про которого ничего никому толком неизвестно, и собутыльник. Водку так, как она, ты употреблять точно не умеешь, по крайней мере пока, потому к утру будешь жутко похмельный и морально изнасилованный. Она за ночь из тебя всю подноготную вытянет, даже до воспоминаний о том времени, когда ты у мамки в животе сидел, доберется. Что ты лыбишься? Поверь, так и случится. Кто-кто, а тетя Паша любого разговорит. Ее, браток, учили этому такие мастера, каких сейчас нет, и в такие времена, в которые не дай бог жить. И сразу просьба — не пытай меня на ее счет. Не ровен час, чего не то брякну, это до нее каким-то непонятным образом дойдет, она меня тряпкой опять отходит. Не надо!

— А сколько хоть ей лет? — все же спросил Олег, которого чуть-чуть царапнула мысль о том, что Славян, похоже, ему не очень-то доверяет. — Ну, интересно же?

— Точно не знаю, но где-то под сотню, — ответил Баженов. — Плюс-минус десять лет. И да, сам не очень понимаю, как такое возможно. Все, закрыли вопрос. А то поругаемся!

— Не-не-не, — замотал головой Ровнин, — не будем. В отделе мне теперь ночевать неохота, а кроме как у тебя негде.

— Ну и правильно. — Славян остановился было у магазина с надписью «Продукты» и значком «Кока-колы» на вывеске, после глянул на часы и двинулся дальше со словами: — На фиг. У дома на «оптовке» закупимся. Там дешевле!

— Как скажешь, — не стал с ним спорить Олег. — Слав, а кто такая Матильда? И что такое она учудила?

— Вот у тебя слух! — восхитился Баженов. — Надо запомнить и лишнего при тебе больше не говорить! Ладно, слушай…