"Новое назначение"

Глава 10

Матильдой, как оказалось, звали вампиршу. Вернее — вурдалачку, Славян, как ранее и Францев, почему-то использовал исключительно это название. Впрочем, суть от того не менялась.

— Короче, сбрендила она в упор, — орал на ухо Ровнину новый коллега. По-другому было никак, ибо гул в вагоне метро стоял под стать тесноте, то есть совершенно невыносимый. — То ли ей девки-выпускницы нахамили, то ли еще чего, но она приперлась на выпускной в одну школу в Хамовниках, дождалась, пока там дискотека в актовом зале начнется, а потом начала вершить суд и расправу. Причем, что странно, не девок пила, а пацанов, которые вроде и не при деле. Четверых оприходовала до того, как кто-то что-то заметил. Они ж там все датые были, понимаешь? Ну, валяется кто-то у стены и валяется, должно, ужрался в усмерть, дело-то обычное. Пока автобусы не пришли, пусть дрыхнет. А они не датые, а мертвые, и, если бы не одна бдительная мамаша, Матильда, может, еще стольких же на свой счет записала. Или два раза по столько.

— И что после? — гаркнул на ухо Баженову Олег.

— Да ничего нового. «Ах», «ох», «какой кошмар», милиция, протокол, допросы, тяжелое похмелье и заблеванные углы актового зала. Ну а нам вообще все сразу стало ясно, как мы туда прибыли. Но, что нечасто случается, с персоналией вопрос почти сразу отпал. Матильда же туда задолго до начала плясок пришла, всю церемонию отсидела, когда этим взрослым детям аттестаты вручали, в ладоши хлопала. Цели намечала, сука такая. Ее много кто запомнил, а одна девчонка даже нарисовала, у нее это здорово получилось.

— А вы Матильду эту знали?

— Конечно. Приближенная Арвида. Блин, тут издалека начинать надо. Понимаешь, Олежка, вурдалаки — это не гули, не коллективное бессознательное. Они живут эдакими многочисленными ячейками общества, назовем их условно семьи, и у каждого в ней свое место, в зависимости от возраста, уровня полезности, личных данных и еще много чего. Матильда была где-то четвертой-пятой по значимости в семье Ленца, но с перспективой неплохого роста. Ленц — это фамилия у Арвида такая. Кстати, сразу запомни — фамилия полагается только главе семьи, остальные обходятся исключительно именами. По крайней мере в пределах семейного гнезда.

— И что? — Ровнин не изображал интерес, ему на самом деле было крайне любопытно слушать рассказ Славяна.

— Мы к нему, мол — совсем твои подшефные с рельсов съехали. А он — Матильду нынче не видел, где она, знать не знаю, ведать не ведаю. Может, вовсе решила от нас уйти. Мы ее кормили, поили, а она вона че! И не скажешь ничего, не пойман — не вор.

— Он ее в доме прятал? — предположил Олег. — И еще — вроде как у вас все за честность?

— Так он и не врал. Та в клуб их после устроенного не заглядывала, где она пряталась, Ленц не знал, этим его помощник занимался. И, ясное дело, ховал он ее на стороне. Выходит, все честно.

— Клуб? — уточнил Олег. — Какой клуб?

— Ночной, с вискарем, диджеем и красивыми девками. Последних, правда, лучше стороной огибать. Все красивые, все с вот такими сиськами, но это не ты их поимеешь, а они тебя употребят. Понял, о чем я?

— А чего не прикроете их на фиг? — уже бог весть в какой раз за этот день опешил Ровнин. — Если в курсе?

— Так никто никого там не убивает, и никто ничего не нарушает, — невесело усмехнулся Баженов. — Мужики сами им добро на все дают, «давай-давай, наяривай» шепчут. Им-то кажется, что они красоток совокупляют, а те кровь из вены тянут да над ними, долбоклюями, посмеиваются. Добавь сюда подмазанных ментов, у которых погоны позвездатей, чем у нашего Командора; шишек из мэрии, которые там жрут, пьют и трахаются за так; да еще местную братву, которая тоже в доле. Кто нам даст их тронуть?

Здесь Олега в очередной раз царапнула тотальная неправота вроде бы правильных выводов. Со всем пылом своей молодой души он никак не мог для себя принять позицию «мы ничего не можем сделать», испытывая незыблемую уверенность в том, что всегда есть какие-то варианты. Надо просто их поискать.

— Но закончилось все хорошо, — приободрил парня Баженов. — Не успела эта мандавошка из Москвы упрыгать, перехватили мы ее в Химках, где она зашхерилась до поры до времени.

— А чего сразу не свалила куда подальше? Понимала же, что ее ищут.

— Это человеку легко, сумку собрал — и в путь, — пояснил оперативник, глазами показав на имущество Ровнина, которое тот прихватил из отдела с собой. — У вурдалаков все сложнее, там что-то вроде подорожной надо получить, иначе в другом городе, где она осядет, свои же могут на ноль помножить. Нет, исключения есть в виде аксакалов, которые еще Столетнюю войну помнят, но таких всего ничего. В результате про Матильду эту командору кто-то из агентуры стуканул, а она у него ого-го какая! Наших всех «барабанов» сложи, половина его не выйдет.

— И чего?

— Собственно все. Упокоили эту тварь, а медальон ее с цепочкой Францев Ленцу после лично отвез. Так сказать — все в порядке, нашли, претензий нет, держи на долгую добрую память о верной покойной подруге. С ним Савва был, говорит, Арвида аж перекосило всего, но лишнего себе он все же не позволил. Но в целом история поганая вышла, потому что резонансная. Как говорит Командор, шума должно быть меньше, а КПД выше. О, наша, выходим!

Перед сотрудниками отдела из вагона вышла пара симпатичных девушек, при виде которых Славян изрядно оживился и толкнул Олега в бок, мол — смотри, смотри!

Тому, если честно, в данный момент было не до женских прелестей, поскольку более всего он хотел в душ и спать, но из вежливости все же изобразил на лице гримасу, которую можно было истолковать как «согласен, ничего так».

— Девчонки, привет! — догнал представительниц прекрасного пола Баженов. — Какие планы на вечер? Может, они совпадают с нашими?

Ответ был дан почти сразу, если не считать крохотной паузы, во время которой сначала был изучен, взвешен и измерен он, а после и Олег. И да, они были признаны негодными, о чем свидетельствовал короткий, но невероятно емкий ответ:

— Планы есть. Вас в них нет.

И ни словом ведь не соврали. Выйдя из метро, они повернули налево, а ребятам надо было направо.

— Вроде и не обосрали, но все равно ощущение такое, что мы обтекаем, — философски заметил Баженов, а после рыкнул на Ровнина: — Это все ты, Олежка. Это из-за тебя!

— Я-то тут при чем? — устало осведомился у него парень. — А?

— Потому что выглядишь как… Не скажу, как кто! — пояснил Славян. — Вон и рукав у куртки весь грязный! Потому биксы и сорвались.

— Так в подвале стену зацепил, — пояснил Олег, немного покраснев. — Пробовал оттереть — ни в какую. Застирывать надо. А другой одежды у меня нет.

Его новый приятель даже не подозревал, как он изводится из-за этого рукава уже пару часов.

— Хреново, — почесал щеку Баженов. — Ясно, что у нас всех не по десять джинсов, но хоть одни-то должны быть? Мы опера, нам по форме ходить западло. Да и кроссовки нужны, в этих ботинках ты охромеешь быстро. У тебя с деньгами как?

— Так себе, — не стал скрывать Ровнин. — На одежду тысяч пятьсот могу выделить, не больше. Иначе до зарплаты не доживу. Тем более что вообще непонятно, когда она у меня будет.

— Как у всех, двадцать пятого числа. Города разные, система одна, — приободрил его коллега. — Да и Командор тебя в обиду не даст.

— Ну да. Ему делать нечего, только о моей зарплате думать, — усмехнулся юноша.

— Вот поверь — так и есть. Францев мужик жесткий, но в таких вопросах принципиальный. И за своих глотку любому перегрызет — хоть генералу какому, хоть финчасти, хоть самому министру. Так что не сомневайся — сколько положено, столько и получишь в срок.

— Ничего себе! — проникся Олег, вспоминая своего уже прошлого начальника. Нет, ничего плохого он про него сказать не мог, тем более что вчера тот, по сути, ему жизнь спас, но одно он знал точно — такими мелочами Емельяныч себе голову точно не стал бы забивать.

— Так. — Слава глянул на наручные часы. — Слушай, рынок еще работает, погнали туда. Сумма невелика, конечно, но если фишка ляжет, то мы тебя приоденем.

— А если не ляжет?

— Значит, наведаемся туда завтра. Кстати, заодно жратвой закупимся, есть там пара мест с нормальными ценами, а то на «оптовку» идти лень. Еще и капусты напробуемся у теток. И вот что… Деньги мне давай сразу.

Олега последняя фраза слегка смутила, но он не подал виду и передал купюры Славяну.

Рынок, как оказалось, располагался совсем недалеко, в пяти минут ходьбы от метро, представлял он собой довольно немаленькое здание, покрытое плоской крышей, у входа в которое вольготно разместились торговцы, продающие все, что только можно — от «Антиполицая» до видеокассет и картриджей для «Денди».

— Здесь шмотками торгуют, — пояснил Баженов, показав на вход. — А с той стороны — жратвой. Тут раньше, при коммунистах, колхозный рынок стоял, лет шесть назад его какой-то коммерц купил, перестроил, а после местная «братва» у него это дело отжала и своего человечка поставила. О, быть тебе красивым! Пошли-ка!

И Славян бодрым шагом направился к троице милиционеров, которые стояли у лотка с видеопродукцией.

— Точно не мозгосушка? — требовательно спрашивал один из них у продавца, тряся у его носа кассетой. — Не как в прошлый раз? Про пацана-шизика, который в математике рубит?

— Да нет! — пуча глаза, заверял его продавец. — Это прямо реально хит! Там в самолете бандитов перевозят, причем таких, серьезных, они потом в форму полицейских переодеваются, чтобы еще троих своих освободить…

— Здорово, Кузьма! — хлопнул привередливого кинолюбителя по плечу Баженов. — Подопечных строишь?

— О, Славыч, здоров! — обрадовался ему милиционер. — Ну да, вечером чего-то глянуть охота. Только чтобы нормальное, а не когда ум за разум. Смотри, Антоха, если не понравится — труба тебе!

— Понравится, — облегченно выдохнул продавец, с грустью смотря на то, как эта кассета и еще три других переходят во владение представителей власти.

— Ты здесь чего? — не обращая более на него внимания, осведомился у Баженова Кузьма. — Так или по делу?

— Да вот земеля в столицу нагрянул, приодеть надо, — положил руку на плечо Олега оперативник. — Моя мамка с его еще в школе вместе училась, с тех пор дружат. Считай, ближе, чем родня. Да я и сам за него впрягся как-то раз, еще до армейки. Он тогда не той ляльке присунул, у нее брательник сильно деловой оказался, решил его жизни поучить. Да ладно, Олежка, чего ты глаза отводишь! С каждым может случиться.

— Бывает-бывает! — со знанием дела сказал один из милиционеров, отсмеявшись. — Меня, помню, папаша одноклассницы одной, после того как я ее в эксплуатацию ввел, чуть на тот свет не отправил. Неделю кровью ссал.

— А в Москву чего? — уточнил Кузьма. — Поглядеть или покорять?

— Так он наш, — пояснил Баженов. — Мент. Его к нам в отдел на усиление перевели, как сильно перспективного. Но дернули одним днем, твою мать, даже собраться парню не дали. Сам знаешь, как бывает. У одного начальника припекло, другой под козырек взял, мы расхлебывай. А ему теперь в одних штанах ходить, пока вещи из дома не перешлют. Не дело.

— Не дело, — покивали милиционеры.

— Мысль понял, поправим. Для своего да не расстараться — говном надо быть, — деловито заявил Кузьма. — Но совсем на халяву не получится, уж извините, пацаны. Погонами мы еще не вышли для такой красоты. Сколько бабок есть?

— Четыреста, — мигом ответил Баженов. — Спасибо хоть подъемные дали.

— Хорошо вам, «петрам», — вздохнул один из коллег Кузьмы. — У нас таким и не пахнет.

— Вас «земля» кормит, — хмыкнул Слава. — Так, как нам и не снилось. Олежка, чего ты залип? Пошли уже.

— Так вот, — пояснил юноша, показывая на корешок, где красовалась надпись «Космическая пехота/ Кулл-завоеватель». — Я про этот фильм слышал, говорят…

— Ну и возьми, — цапнул кассету Баженов, сунул ее парню и коротко глянул на продавца. — Поглядим — занесем. Даю слово.

— На здоровье, — обреченно произнес тот, понимая, что этот тип ему точно не заплатит.

— К Акраму? — спросил у Кузьмы один из милиционеров.

— Не, у него товар хреновый, — помотал головой тот. — Геворка уже нет, я видел, как он уходит.

— Не иначе как к девкам в десятый дом наладился, он там прямо поселился, — сообщил присутствующим третий, до того молчавший милиционер. — Чего вы мудрите? К Халилу пошли. И вещи нормальные, и бздливый он.

— Верно, — одобрил его слова Кузьма. — Славыч, ты тогда подыграй, лады? А если, заартачится, ксивой светани.

— Не вопрос, — кивнул Баженов. — Веди.

Халил ожидаемо оказался невысоким лысоватым представителем гордой семьи народов Закавказья и владельцем довольно немаленькой по местным меркам точки, где продавалась абсолютно любая одежда. Тут были кожанки, костюмы, причем как спортивные, так деловые, и рубашки, и футболки, и кроссовки, и меховые шапки, невесть кому нужные летней порой. Даже подтяжкам, трусам и носовым платкам нашлось место, равно как и плакату-картонке, на котором красным фломастером кто-то, возможно, даже сам Халил, написал: «Куплу золото, валуту, ваучер». А после для ясности даже значок пририсовал — дважды перечеркнутое английское «s». Причем, что любопытно, не снизу вверх перечеркнутое, а поперек. Да и зачем этому типу ваучеры нужны, Олег тоже не очень понимал. Он не следил за подобными вещами, но от родителей слышал, что приватизация вроде давно закончилась.

— Блин, опять? — зарычал на мигом вспотевшего продавца Кузьма и перекинул автомат, который имелся и у него, и у его коллег, на грудь. — Сто раз говорил — никакой валюты! Никаких ваучеров! Тут рынок, а не эта… Как ее…

— Биржа, — подсказал ему один из милиционеров. — Фондовая, мля.

Олега, что скрывать, все происходящее немного тревожило. Он отлично понимал, что именно задумал Славян сотоварищи, но нельзя сказать, что ему это все нравилось. Нет, он прекрасно понимал, что эти парни, по сути, впрягаются за него из чистого интереса, и был им очень за это благодарен, но его беспокоило другое — как бы скандала какого не вышло и его фамилия в сводках не засветилась. Понятно, что Саратов далеко, туда московские новости никак не попадут, но — мало ли?

— Бардак тут у тебя, — холодно сообщил Кузьме Баженов. — Развел, понимаешь, хрен чего! Чтобы этого вот уже завтра тут не стояло!

И его палец указал на Халила.

— Эй, зачем так говоришь? — засуетился торговец. — Я место деньги плачу. Вот им плачу, другим плачу, директор плачу! Я право свое имею! Я его знаю!

— Кому ты платишь? — Баженов достал удостоверение и сунул его под нос Халилу. — Им? Мне? Ты, носорог мандариновый, сейчас власть нашу, российскую, которую мы представляем, в дерьмо втоптать решил?

— Я нет, — мигом перестроился торговец, выставив перед собой ладони с короткими, толстыми и жутко волосатыми пальцами. — Я про дуругое!

Владельцы точек слева, справа и напротив, поняв, что дело идет к большому скандалу, мигом забились в свои закутки, опасаясь, как бы и их не задело взрывом, причем таблички, точно такие же, как у Халила, у них будто сами собой со столов пропали.

— Ваучеры ты покупаешь? — очень тихо и очень недобро выталкивал тем временем Баженов из себя слово за словом. — Страны моей кусок хочешь под себя подгрести? Не желаю жить в горах, хочу в Москва? Как падишах!

— Нет, нет! — еле выдавил из себя торговец, с ужасом смотря на лицо Славяна, находящееся от него в паре сантиметров. — Просто торгую! Как все!

— Я вижу! — цедил оперативник. — Отделились? Так и сидите у себя, какого вы тут забыли?

— Хорошие кроссовки, — тем временем сказал Кузьма, толкнув в бок Олега. — Вот, смотри. Тебе как раз пойдут. Померил бы. Вон у брательника твоего такие же почти.

— Пойдут! — заверещал Халил, получивший возможность перевести разговор в другую, не столь пугающую его плоскость. — Очень качественный кроссовки. Италия! Мерить надо!

— Тебе они прямо так нужны? — сурово глянул на Олега Баженов, при этом ему подмигнув.

— Так старые развалились совсем, — развел руками Ровнин, поняв, что требуется делать. — Но если надо, могу и…

— Надо — не надо — зачем? — загомонил Халил. — Молодой ведь! Надо! Девочка гулять надо. С такими любая твой будет!

От испуга часть слов в свои фразы он вставлять забывал, отчего те теряли логичность, но смысл всем был понятен.

— Тогда и джинсы нужны, — бросил один из милиционеров. — Чего одни кроссовки? И футболок пару-тройку.

— И вон тот куртец, — показал Баженов на светло-вытертую джинсовку, которая с самого начала приковала внимание Олега. Он такую очень давно хотел, еще с Саратова, но по деньгам никак подобную красоту не тянул, а у родителей занимать не хотел из самолюбивых соображений. — Да не потей, а то вонь пошла. Никто не говорит, что даром заберем. Заплатим.

— Уф! — удивился Халил и длинной палкой с крюком ловко снял вешалку с курткой с высоты, на которой она находилась.

— Но с хорошей скидкой. Давай, шевелись, пока товарищ капитан подобрел! — добавил Кузьма, то ли от незнания, то ли умышленно повысив Баженова в звании. — А то ведь эту ночь ты можешь не у шлюх провести, а в Лефортово. Там, Халилка, не ты, а тебя. Понял, о чем я?

Через десять минут Олега было не узнать. Из зеркала, которое тоже нашлось у запасливого торговца, на Ровнина глядел отлично одетый молодой человек, который, как бы это нескромно ни звучало, ему очень нравился. Он даже в старое переодеваться не стал, запихав вещи в сумку.

— На. — Баженов достал из кармана деньги, отсчитал некоторое количество купюр и сунул их Халилу. — Нормально?

— Э-э-э-э-э… — выдавил из себя тот.

— Что «э»? — сурово глянул на него Слава. — Мало?

— Не надо, — отказался тот, очень ловко, причем даже не глядя, пальцами перебрав банкноты. — Зачем? Все хорошо! Скидка! Я обещал!

Ему явно хотелось, чтобы эти покупатели как можно скорее покинули его точку, тем более он успел приметить тот факт, что юноша, которому он вещи подбирал, тоже является обладателем красной книжечки с гербом на обложке.

— И смотри у меня! — рыкнул Баженов. — Все, пошли дальше. Поглядим, что у вас тут еще творится!

Сразу за вещевым рынком, как Слава и говорил, начинался продуктовый, где пахло специями, соленьями, мясом и еще не пойми чем.

— Спасибо, парни! — обратился к милиционерам Баженов. — Выручили!

— Да ладно, — отмахнулся Кузьма. — Не чужие ж люди? Если мент менту не поможет, то кто тогда?

— Все против нас, одни мы за, — поддакнул один из его коллег. — Так и живем.

— Ребята, я не знаю, что сказать, — чуть смущенно признался Ровнин, понимая, что молчать в этой ситуации просто некрасиво. — Может, я вас хоть пивком угощу? Иначе вообще неправильно выйдет.

— Золотые слова, — одобрительно хлопнул его по плечу Баженов. — Будет из тебя толк!

— Молодой, но движется в верном направлении, — поддержал его Кузьма. — Единственное — нам еще два часа пахать. Зимой еще ничего, а сейчас жара, духота…

— Так мы вон бутылочного возьмем, — предложил Славян. — А ну, стойте тут!

Он молнией метнулся в сторону и через пару минут приволок приятно позвякивающий целлофановый пакет.

— За уважуху, — протянул он его приятелю, — а не в благодарность.

— Есть разница, — согласился тот, принимая подарок. — Да и обмыть обновку надо, а то носиться не будет.

— И это, — поморщился Баженов, — Кузь, ты с этим духом беседу проведи. Как бы своими «тому плачу, сему плачу» он тебя под монастырь не подвел. Мало ли кто запомнит, куда стуканет… Гайки-то потихоньку затягивать начинают, случись чего — греха не оберешься.

— Поучи папку любить мамку. — Недобро прищурившись, Кузьма глянул туда, где остался Халил. — Я не глухой, все услышал и запомнил. Вечерком забор ему подрихтуем.

На том они и расстались. Милиционеры отправились обратно на вещевой рынок, Олег же со Славяном побрели вдоль рядов, где какой только снеди не имелось.

— Сразу, чтобы не было недопонимания. — Баженов протянул Олегу несколько банкнот. — Барыге я отдал триста, за пиво отдал полста. Это сдача.

— Да я ни о чем таком и не думал. — Ровнин с недовольством ощутил, что его щеки снова начали пунцоветь. Бесило это невероятно, а самое скверное то, что он не знал, как с данной напастью бороться. — Ты чего?

— В деньгах и отношениях с бабами всегда люблю четкость и ясность, — пояснил оперативник. — Иначе проблем не оберешься, не сразу, так потом.

— Давай их на еду и потратим, — предложил Олег. — Мне кажется, так будет правильно.

— Это единственный из возможных вариантов, — усмехнулся Баженов. — У меня денег только на пачку пельменей и пачку сигарет хватит. Ясно, что если эти две пачки есть, то не так уж плохо все, но только что за пельмени без водочки? О, соленья!

Славян реально перепробовал всю квашеную капусту на рынке, вызывая гнев у торговок, разрешения которых он даже не спрашивал, и игнорируя то, что его называли «рыжим чертом» и «заразой такой», после отчаянно торговался за шматок сала в мясных рядах и картошку в овощных, шуганул каких-то двух ребят, разгуливающих между прилавками, держа в руках магнитофон-двухкассетник, явно предназначенный для продажи, а под конец так достал продавца спиртным в палатке, стоящей рядом с рынком, своими манипуляциями с «буравчиком» и «кольцом», что тот продал ему две бутылки финской водки по цене одной. Последнее невероятно поразило Ровнина, он такого в жизни не видел.

— Это Москва, Олежка, — втолковывал ему Баженов по дороге к своему дому. — Тут главное что?

— Что?

— Не зевать и не ждать, что кто-то что-то для тебя просто так, за красивые глаза, сделает. Сто друзей, сто рублей и готовность пробить стену лбом, — а по-другому не получится. Ну и за своих стоять горой, без этого тоже никак. Потому что в одного никак не выжить, тут либо ты жрешь, либо тебя.

Квартира у Славяна оказалась не сильно большая, но при этом светлая и даже в чем-то уютная. Нет, порядок в ней даже не ночевал, что не странно при таком-то хозяине, но и хаосом творящееся здесь назвать было тоже нельзя.

Вещи не развешены в шкафу, а повешены на спинку стула, но аккуратно. Посуда не валяется в раковине, она перемыта, но при этом не убрана в шкафчик, а поставлена на стол. И так — во всем. Не бардак, но и не порядок, скорее, что-то среднее.

— Моя несбывшаяся мечта, — пояснил Баженов, заметив, как Олег изучает здоровенный, чуть ли не в полстены, плакат «Монстры рока в СССР». — Когда узнал, что аж сама «Металлика» приезжает, чуть бошку о стену не разбил. Но — не судьба. Одна радость — закадыка плакат мне тогда прикупил, этот самый. Теперь он со мной везде катается.

— А чего не получилось-то? — заинтересовался Ровнин. — Если хотел?

— Так служба, — пояснил Славян, стягивая с себя футболку и открывая шкаф. — Кто ж меня отпустит?

— Ну, наверное, можно было как-то договориться? — предположил юноша.

— Как-то, — не без иронии передразнил его коллега. — Если только как-то.

Он достал из шкафа фуражку с зеленым верхом, пристроил ее на голову, приставил ладонь ребром к носу, поправил козырек и отчеканил:

— Сержант Баженов, ДМБ девяносто два, сорок третий Краснознаменный Пришибский пограничный отряд.

— Пришибский? — рассмеялся Олег. — Ты так шутишь?

— Какие шутки, приятель? — Славян снял фуражку и как-то очень ловко ее крутанул, так, что она оказалась у него на сгибе локтя. — Граница на замке, ключ у прапорщика. Правда, уже не нашего, а такого же, как тот грач, которого мы на рынке нагрели. Закавказский пограничный округ, место дислокации — город Пришиб. Только нет больше ни округа, ни отряда, вывели его в девяносто третьем в Нальчик, потому что страны, той, которой мы служили, тоже не стало.

— Понятно. — Ровнин в очередной раз поразился тому, как быстро постоянный шутливый настрой его нового знакомого сменяется неожиданной серьезностью.

— Я потому и на сверхсрочную не остался, — добавил Баженов. — Понял, что скоро горбоносые друг с другом зацепятся, только под их спор наша кровь станет литься. Мне оно зачем? За Родину — это нормально, такая уж служба. Но за этих? И Кузьма так же решил.

— Вместе служили?

— Вместе, вместе, — подтвердил Славян, убирая фуражку обратно в шкаф, где Олег приметил и форму, на которой тусклым металлом блеснули то ли какие-то значки, то ли награды. — И уходили в одной партии. Ладно, раздевайся, и пошли картошку чистить. Вот, треники возьми, не в труханах же тебе рассекать? Не волнуйся, стиранные.

До того момента, когда картошка на сале дожарится, Олег не дождался. Две рюмки водки, которые он принял на грудь даже охотно, забыв о своей неприязни к алкоголю, и усталость сделали свое дело, он заснул прямо на табуретке, сам того не заметив. И не проснулся даже тогда, когда похмыкивающий Баженов дотащил его до дивана, на который и сгрузил, подсунув затем под голову подушку. И когда он, смолотив под водку половину жарехи, разбирал для себя жутко скрипящую раскладушку, Ровнин не вынырнул из забытья. Впрочем, в этом был и плюс, на этот раз Олегу не снились кошмары — ни рожи гулей в темноте подземелий, ни убитый днем ранее Малик Алирзаев.

Мало того, наутро хозяин дома еле-еле его разбудил. Славяну не помогли ни вопль «Застава в ружье», ни щекотание пяток, гость ни вы какую не желал просыпаться.

— Да что, мне, как мама, теперь говорить: «Олежка, в школу опоздаешь»? — возмутился Баженов под конец, приволок из кухни чайник и вылил половину находящейся в нем воды на голову юноши.

— Ай! — наконец-то открыл глаза тот. — Ты чего?

— Того, — Славян отпил воды из носика. — Радуйся, что вскипятить не успел, что тут холодненькая. Я бы мог, с меня станется.

— Блин. — Олег тряхнул головой, от нее в разные стороны полетели брызги. — Так растолкать же можно?

— Ага, как же. Ты, Олежка, не ту службу выбрал, тебе следовало бы с таким сном в пожарные идти. Полгорода сгорит, а ты разве что на другой бок перевернешься. Давай дуй в ванную, нам через полчаса выходить.

Несмотря на то что пробуждение оказалось не самым приятным, в целом Олег чувствовал себя прекрасно. Он принял душ, побрился, как следует позавтракал и, самое главное, в его жизни появилась хоть какая-то, но стабильность, которой вчера в это время даже и не пахло.

Плюс новые коллеги, которые ему очень нравились. Казалось бы — меньше суток он их знает, а вот, как-то прикипел душой. Почему, отчего — Ровнин даже сам себе ответить не смог бы. Ясно, что не из-за того, что приняли хорошо, без насмешек и розыгрышей, или потому, что Баженов его к себе переночевать пустил. Тут было нечто другое, такое, что Олег и сформулировать бы не смог. Он просто знал — сейчас он свой среди своих. Вот так.

Ну и конечно, новая одежда Олега очень радовала. Сильно он себе в ней нравился, даже в зеркало перед выходом вроде как невзначай еще раз глянулся.

В отделе все было так же, как и вчера, только Францева на крылечке не оказалось. Но зато внутри, в дежурке, обнаружился незнакомый Ровнину мужчина лет тридцати, невысокий, круглолицый, со светлыми, почти белыми волосами.

— Здорово, Савва, — поприветствовал его Славян, и Олег сообразил, что видит того самого Свешникова, которого вчера несколько раз поминали его коллеги в разговорах. — Чего, разобрался с проклятием?

— Молчи, грусть, — отмахнулся тот. — Хуже нет, когда некоторые молодые ведьмы думают, что уже все знают и умеют, а потому лезут туда, куда не нужно. В результате и им хреново, и нам работы подваливает. Всех плюсов только то, что Фомина, зараза старая, у меня в долгу теперь. Договорились все спустить на тормозах, причем с ее подачи.

— С паршивой овцы, — покивал Баженов, а после пояснил Олегу: — Людмила Николаевна Фомина — глава ковена, под ней… Ладно, потом объясню. Да! Савва, это Олежка. Новенький. Олежка, это…

— Савва, — вместо него продолжил оперативник, пожимая Ровнину руку, — Свешников. Я про тебя уже знаю, мне Тит Титыч доложил.

— Доброе утро! — подал голос последний, выплывая из-за шкафа. — Как есть рассказал.

Хлопнула дверь и в отдел вошел Францев, окинул всех взглядом и произнес:

— Всем привет. Через пять минут — у меня.

Оперативники разноголосо его поприветствовали, но начальник отдела, не слушая их, отправился к себе, наверх.

— Сдается мне, денек будет еще тот, — поглядев ему вслед, нараспев произнес Савва. — Главное, понять — мы напортачили или кто-то другой?

— По Командору поди пойми, — вздохнул Баженов. — Ну чего, перекурим, и на разбор? Олежка, ты с нами?