"Новое назначение"

Глава 13

Как он удержал чуть не сорвавшееся с губ удивленное: «Ян, а ты чего тут делаешь?» — бог его знает. Скорее всего, помогло то, что, поперхнувшись, Олег закашлялся и заработал молодецкий удар по спине от Абрагима, после которого не то что говорить — дышать стало больно.

— Не спеши, э! — укоризненно сказал ему аджин. — Надо будет — еще принесу. А вы не стойте, проходите. Ждут вас!

Одно утешило — Яна, увидев кашляющего Олега, удивилась не меньше, даже на месте застыла. Спутнице даже пришлось ей шепнуть что-то вроде «Чего тормозишь, колхозница?» и в спину толкнуть.

— Сейчас еды им принесу, и продолжим, — пробубнил шаурмячник, вставая. — Вот почему так? Как дорогой гость — поговорить не дадут!

— Абрагим, будь любезен, еще по парочке пива каждому! — подали голос и колдуны. — И всё на сегодня!

А вот ведьмак Олег как-то незаметно покинул помещение, оставив после себя две пятидесятитысячные купюры, придавленные пепельницей.

— В самом деле — ты чего так мечешь? — укоризненно глянул на подчиненного Францев. — Как из голодного края приехал, честное слово.

— Да не в этом дело. — Олег положил недоеденную шаурму на тарелку. — Видели, тетка пожилая пожаловала?

— Олежка, очень тебя прошу — шепчи тише! — Начальник отдела впервые назвал нового сотрудника уменьшительным именем, и Ровнину, скорее всего, стоило бы призадуматься отчего. Другое дело, что в данный момент ему было совсем не до того. — Это в твоих интересах. Эта пожилая тетка глава одного из крупнейших ковенов московских ведьм, и услышь она, как ты ее назвал, то всего моего авторитета не хватит для того, чтобы тебя от какого-нибудь особо пакостного проклятия спасти. Марфа Петровна сильно не любит, когда ее возраст поминают всуе.

— Ну не пожилой, а молодой, — поправился Олег. — Так вот, с ней Яна пришла!

— Что? — насторожился Францев и даже наклонился в сторону Ровнина. — Повтори? Сама Яна?

— Ну! — азартно подтвердил Олег, а после понял, что происходит. — А, вы меня разыгрываете?

— Конечно, — подтвердил его начальник и отпил кофе. — А ты чего ждал? Но — хорошо. Кто такая Яна?

— Я с ней в Москву на одном автобусе приехал, — объяснил юноша. — Хорошая девушка.

— Тебе понравилась, — продолжил Аркадий Николаевич. — Да?

— Да, — признался Олег.

— Ведьма твоя хорошая девушка. Можешь даже не сомневаться, никого другого Марфа сюда с собой не привела бы. Вопрос только один — она тут как ее сопровождение или с какой-то другой целью? И сразу — ты из тех, кто любит копать землю не до мантии, а прямо до огненного ядра, потому не ищи тайного смысла в том, что вы с ней оказались в одном автобусе. Случайностей не бывает, это факт, но иногда встречаются совпадения. Здесь мы имеет дело именно с ним.

— А если нет? — возразил Ровнин, в голове которого на самом деле уже начала возникать некая теория заговора.

— Точно тебе говорю, — усмехнулся Францев. — Причем созерцаю подтверждение собственной правоты прямо сейчас. Яна твоя ошарашена не меньше, вон Марфе Петровне рассказывает то же, что и ты мне. И на тебя поглядывает.

— Она не моя, — возразил Ровнин, — теперь уж наверняка. Вы же сами говорили…

— Мало ли что я говорил? — задумчиво возразил Аркадий Николаевич. — Я, Олежка, старенький уже, далеко ушел от той поры, когда сердце судорожный трепет испытывает. Ну, который смерть и жизнь при встрече с ней. А тебе самое время борьбу страстей мятежных испытывать, возраст позволяет. Главное что? Меру знать. Ты вот что лучше мне скажи — в дороге спрашивал, зачем она в Москву едет?

Тут действия Яны и Олега снова совпали, по крайней мере замолчали они одновременно, да еще и синхронно к банкам с напитком прильнули. Юноша — к своей, девушка — к позаимствованной у кого-то из сотрапезников.

— Не в свите она, — подумав, вынес вердикт Францев. — Скорее всего, какой-то конфликт интересов в Саратове у Марфы с Волковой случился.

— С кем?

— С Зинаидой Петровной, — пояснил начальник отдела. — Агриппина как раз ее замом и является. Странно, конечно, что она сама сюда не явилась, ясно же — такого неуважения Марфа ей не простит. Но это не наша печаль, Олег, а сугубо их разборки. Хотя сам фактик данной встречи забывать не стоит. Напротив, его нужно убрать в дальний уголок памяти, может, он когда и понадобится. Вообще, возьми себе за правило подобные мелочи, которые не требуют от тебя немедленных действий, фиксировать. Без дальнейшего анализа, просто как данность. Не получается запоминать — забудь мой недавний совет, все же заведи блокнот и в него все записывай. Ничего смешного или зазорного в этом нет. Дата, место, коротко суть события. Может, эти заметки тебе и не понадобятся никогда, но пусть будут.

— Ясно, — кивнул юноша. — А с Яной что?

— С Яной? Подойдет — побеседуй. Предложит встретиться — почему нет? Но не в ущерб работе!

— Даже и не знаю теперь, — признался молодой человек. — Тогда-то мы были…

— Тем же, кто и сейчас, — улыбнулся Аркадий Николаевич, — юноша и девушка. Вы пока не заматерели и не закостенели, вот и пользуйтесь моментом. Единственное — не забывай два главных правила.

— Каких?

— Первое: молчание — золото, — загнул один палец на правой руке Францев. — Второе: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. Не моя мысль, Пушкина Александра Сергеевича, но точнее не скажешь. Ну и память тренируй, как я тебе уже говорил. О, а вот и Абрагим, потому возвращаемся каждый к своему делу — я слушаю, ты кушаешь.

— Ага. — Ровнин снова взялся за шаурму. — Единственное…

— Что? — без малейших признаков раздражения уточнил начальник.

— Кто такой баджак?

— У них баджак, в Европе вампир, а у нас — вурдалак.

— Спасибо, — поблагодарил его Олег и с удовольствием принялся за поставленную перед ним владельцем заведения еду.

— Приходят, шаурму кушать не хотят, курицу-гриль кушать не хотят, только говорить хотят, — недовольно пробурчал Абрагим, усаживаясь на стул. — А мне на чем деньги делать? На их разговорах?

— В самом деле непорядок, — согласился с ним Францев. — Да, ты мне потом пару куриц с собой заверни, мои в отделе наверняка вечером голодные будут. До аванса еще несколько дней, точно все без денег сидят.

— Сделаю, — пообещал аджин. — Так вот, этот баджак… Да ты его знаешь! Он в том году сильно с другим баджаком не поладил, у них даже драка вышла. Тут хотели друг другу убивать, но я обоих тогда того…

— Ленц? — уточнил Аркадий Николаевич. — Ты о нем?

— Да, он. — Абрагим снова плеснул себе водки, причем в этот раз бутылка показала свое дно, что его очень опечалило. Он сначала слизал своим широким, как лопата, языком последнюю капельку с горлышка, а после употребил и остатки водки. — Очень этот Ленц Хранителя о чем-то просил. Сильно! Руками размахивал, цифры на салфетке писал, вино дорогое под шашлык заказал. Самое дорогое, триста тысяч бутылка.

— А тот?

— Не знаю, — почесал затылок, заросший тугими черными волосами, Абрагим. — Вино все выпил, шашлык съел, а согласился или нет — не скажу. Но баджак грустный ушел, сам видел.

— Грустный, значит. — Пальцы Францева выбили дробь по столешнице. — Хорошо. Благодарю тебя, друг мой.

— За что? — раскинул руки в разные стороны аджин. — Если бы сказал, кто и за что Анатолия-агу убил — тогда да. А тут…

— Маленький след — все равно след. Ну и вот, сотрудника моего накормил. Разве мало?

— Ему много мяса кушать надо, — покивал Абрагим, без особого смущения пощупав руку Олега, и цокнул языком. — Слабый совсем. Не будет кушать — силы не наберется. Пойду курицы тебе в лаваш заверну! Только этому, который не знает, что такое уважение, ее не давай! Не хочу, чтобы он мою еду ел. И скажи — пока снова его волосы свой цвет не вернут, сюда пусть не приходит. Не пущу!

— Вот! — назидательно произнес Францев, когда аджин отошел от их столика. — Как важно быть вежливым! Славе теперь сюда надолго путь заказан. Но мало ли что? Вдруг надо будет Абрагиму какую-то весть передать, а все заняты?

— Так он придет, передаст и уйдет.

— Как же! — рассмеялся начальник отдела. — Он придет и кафе это не увидит.

— Не понял, — тряхнул головой Олег.

— Вот такой интересный казус, — пояснил Францев. — Это место видят только те, кому Абрагим разрешает это сделать, или те, кто еще не потерял его доверие. А для остальных тут стена дома. Можно в нее даже лбом побиться. Только не проси меня объяснить тебе природу этого явления. Не смогу.

В этот момент Яна поднялась со стула и подошла к столу, за которым сидели сотрудники отдела.

— Привет, — остановившись напротив Олега, произнесла она.

— Привет, — ответил Ровнин, который подобного поворота событий, если честно, не ожидал. По крайней мере, так скоро.

— Вы не будете против, если я на пару минут похищу вашего спутника? — обратилась девушка к Францеву. — Он вроде вам сейчас не слишком нужен?

— Прямо сейчас — нет, — подтвердил Аркадий Николаевич. — А вообще — очень. Крайне перспективный юноша.

Олег встал и последовал за девушкой, которая направилась к выходу.

— Забавно получилось, да? — спросила она у Олега, остановившись у дверей. — Думала, больше не встретимся, если честно.

— Есть такое, — ответил Ровнин, осознавая, что он не знает, о чем говорить с этой девушкой, которую, что скрывать, несколько раз за предыдущий день вспоминал. Даже несмотря на весь тот калейдоскоп событий, что ему выпал. — Да…

Повисла пауза, которую нарушила Яна.

— Тебя часом не Винсент зовут? — лукаво глянула она на собеседника.

— Что?

— Ну, просто меня-то точно не Мия Уоллес.

Олег не сразу понял, отчего девушка улыбается, потом наконец припомнил «Криминальное чтиво» и искренне расхохотался.

— Но есть что-то общее, да? — уточнила Яна.

— Я одет похуже, — возразил Ровнин. — И танцевать так, как Траволта, не умею.

— А я думала, что сотрудники милиции умеют все.

— Ты нас идеализируешь.

— Да ладно, не прибедняйся. — Девушка достала из сумочки, висящей на плече, жвачку, развернула ее, сунула в рот, а после глянула вкладыш. — Хм. Прямо про нас. «Любовь — это когда содержание важнее, чем упаковка». Я тогда, в автобусе, ведь поняла, кто ты есть, только говорить ничего не стала. Мент и мент, бывает. Зато хорошенький, не дурак и лизаться с ходу не полез, хотя обстановка располагала. А оказалось…

— И что же во мне не так?

— Ну, например то, что ты меня убить можешь. При определенных условиях, конечно.

— Ян, сейчас такие времена, что убить могут и без определенных условий. И тебя, и меня, и кого угодно. Например, просто за то, что ты оказалась не там, где следует, и не тогда, когда следует. Вот поверь, все именно так. Я сводки каждый день читаю.

— В принципе ты прав. — Ведьма надула из жвачки пузырь, тот лопнул с легким хлопком. — Выходит, мы не враги?

— Много раз слышал, что красивые девушки отличаются нестандартным мышлением, но думал, что это выдумки их страшненьких подруг. Сейчас вижу — нет, правду говорили.

— Ты не ответил.

— И не отвечу, — пояснил Олег. — Нет у меня привычки комментировать абсурдные утверждения и картины абстракционистов, поскольку и то и другое вне моего понимания.

На самом деле у него чуть не вырвалась фраза «Конечно нет, мы не враги», но в последний момент он все же поймал ее за хвостик. На сегодня пустых обещаний достаточно, рассудил юноша, хватит и того, что он Абрагиму дал.

— Я рада, — погладила его по плечу девушка. — Нет, правда рада. Хочешь верь, хочешь не верь, но тебя вспоминала. Ну и потом — есть в нашей встрече нечто… Даже не знаю… Будто так и должно было случиться. Не судьба, конечно, но и не простая случайность.

— Случайностей не бывает, — глянул на начальника, который пил уже вторую чашку кофе. — Но иногда встречаются совпадения. Здесь мы имеем дело именно с ними.

— В любом случае все не просто так. — Яна погладила Олега по плечу. — Поверь мне, я в таком разбираюсь. Тебя же этот дядька наверняка уже просветил на мой счет?

— Как и твоя спутница тебя. Та, что постарше, конечно.

— Но их дела — это дела, к нам они никак не относятся. Согласен?

— Ты не обижайся только, но я никогда не говорю «да» в тех случаях, когда в чем-то не уверен.

— Ну, когда в себе разберешься — позвони. — Яна сунула ему салфетку, на которой был написан номер телефона. — Я в Москве еще два дня, в понедельник утром уезжаю. Пригласишь на свидание — я подумаю и, может, соглашусь. Если, конечно, тебя строгий начальник отпустит.

Цокая каблучками, девушка ушла за свой столик, Ровнин же, держа салфетку в руке, уселся на свой стул.

— Телефончик оставила? — глянул на бумажку Францев.

— Ага, — подтвердил Олег. — Вот только…

— Что «только»? — удивился начальник. — Ну ведьма и ведьма. В конце концов, в каждой девушке есть чертовщинка, если разобраться. Ты парень, она девушка, выходные на носу… Хотя у нас, врать не стану, что среда, что воскресенье – все едино. Тем более что ты у нас, уж не обессудь, по всем позициям молодой, кому, как не тебе, день и ночь на посту сидеть?

— Ну да. — Ровнин разгладил салфетку, положив ее на стол.

— Давай так, — предложил Аркадий Николаевич. — До воскресенья доживем, а там поглядим. Авось и нарисуется «окошко». В крайнем случае я сам за тебя в дежурке посижу. Небось не рассыплюсь.

Олег сначала опешил, после увидел улыбку на лице начальника, понял, что это шутка, затем представил его сидящим за столом напротив входной двери и рассмеялся.

— А девчоночка симпатичная, — добавил Францев. — И, видно, неглупая.

— Так волжанка! — с гордостью за родной край сообщил ему Олег. — У нас других не бывает!

— Кто бы спорил, — то ли снова в шутку, то ли всерьез заверил его начальник. — О, а вот и наш сегодняшний ужин. Хорошо. Время-то идет, а дел меньше не становится. Сколько с меня, Абрагим?

— Каждый раз говорю ему — о деньгах ни слова! — пожаловался Олегу аджин, протягивая ему пакет, из которого шел сытный запах. — И каждый раз он спрашивает «сколько». Обидеть хочет. Поругаться хочет. Только никогда такого не случится, да!

— Вообще-то вы еду дали мне, — заметил Ровнин. — Значит, и платить мне, а не Аркадию Николаевичу.

— Э-э-э-э! — Шаурмячник помахал перед носом юноши пальцем. — Молодой, но уже хитрый. Ладно, пусть будет так. Но не сегодня. В честь знакомства я тебя угостил. Как это… Первую звезду можно кушать бесплатно.

— До первой звезды нельзя, — поправил его Ровнин, поняв, что аджин имеет в виду.

— Ай, какая разница! — Абрагим развернул его к себе спиной, к выходу лицом и придал коленкой ускорение. — Иди давай!

Выходя из шаурмячной, Олег не удержался, бросил взгляд на стол, за которым находилась Яна, и отчего-то по его спине пробежал небольшой холодок. Дело в том, что сидящие там дамы тоже смотрели на него, причем у той, которую Францев назвал Марфой Петровной, в глазах читались одновременно интерес и некое оценивание. Возникало ощущение, что эта ведьма уже определила для себя, кто он такой, чего стоит и к какому делу его приставить можно.

Бред? Бред.

А если нет?

Все эти мысли одолевали Олега настолько, что он даже прозевал тот момент, когда начальник к нему обратился.

— Ровнин, ты вообще здесь? — толкнул Аркадий Николаевич сотрудника в плечо. — Или настолько тебе эта юная особа голову успела вскружить?

— А? — отвлекся юноша наконец от мыслей. — Нет, не настолько. Да и вообще у меня в Саратове девушка есть. Ольга.

Почему он назвал имя секретарши Емельяныча, а не другое, принадлежащее его настоящей пассии, Олег ответить, пожалуй, и сам бы не смог. Может, оттого что в душе признал-таки правоту утренней отповеди Саввы на этот счет и смирился с тем, что расклад «она там, он здесь», означает конец их общего пути? Равно как и то, что, когда он в ноябре-декабре в Саратов вернется, им друг другу сказать будет особо нечего?

Да и «когда» ли? Может, правильнее звучит «если»? Просто последние два дня дали ему знаний, эмоций и жизненного опыта больше, чем предыдущие шесть лет, а это повод призадуматься.

Следовательно, можно любое имя называть. Хоть Оля, хоть Агриппина, хоть Анна-Николь Смит. Один хрен, проверять никто не станет.

— Красивая?

— Веселая. В ночные клубы любит ходить.

— Забавно, — рассмеялся Францев, крутанув руль.

— Что?

— Да все. И характеристика ее, и то, что в клубы любит ходить она, а едешь ты.

— Мы едем в ночной клуб? — Олег, чуть подавшись вперед, глянул на небо. — Так день на дворе?

— Во-первых, ночью там очень шумно, — пояснил Францев. — Во-вторых, я в это время суток предпочитаю спать. Не всегда получается, но — стремлюсь. Уже не мальчик, знаешь ли, организм все чаще требует диеты и покоя. Ну и в-третьих — никогда не откладывай на ночь то, что можно сделать днем. В нашем случае это очень важный принцип, так что я собираюсь пообщаться с господином Ленцем прямо сейчас.

— Ленцем? — переспросил юноша. — Так он же вампир!

— Вурдалак, — поправил его начальник. — И что?

— Но они днем спят, — пояснил Олег и неуверенно добавил: — В гробах.

— Наевшись чесноку, с серебряным гвоздем в зубах и колом в… Тоже где-то. Олежка, забудь ты все эти страшилки из книг и фильмов. Там правды почти нет. Ну, за исключением каких-то точечных вкраплений.

— Да? — Молодой человек, услышав его слова, отчего-то почувствовал себя обманутым. Приблизительно такое же чувство он испытал тогда, когда понял, что Деда Мороза на самом деле нет.

— Абсолютно точно. Костяной нож, сделанный потомственным шаманом, не раз пересекавшим границу мира живых и мира духов, или пуля, отлитая толковым мастером из правильного металла с нужными словами, убьют вурдалака куда надежнее, чем осиновый кол или разрубленная на четыре части серебряная монета, пусть даже и девятнадцатого века. И люди, которых укусил представитель этого вида Ночи, подобными ему не становятся. Умереть, если слишком много крови потеряли — могут, но и в этом случае они останутся просто трупами. Исключения, впрочем, случаются, они носят название «упырь», но для их возникновения нужно соблюсти кое-какие условия.

— Блин, как все это непросто, — помассировал виски Ровнин. — Ужас.

— Да не очень, просто слова должны подкрепляться картинкой, тогда знания и усвоятся. Сейчас к Арвиду приедем, одно с другим сойдется. А со временем, потихоньку, помаленьку, база знаний в голове и создастся. Главное, глаза держи открытыми, а уши не заткнутыми.

— Наверное, — вздохнул Олег. — Но конкретно сейчас мне иногда хочется в уголке сесть и сказать самому себе что-то вроде «какой же я тупой».

— Через это проходят все. Но сам по себе факт самокритичности для меня, как начальника, очень оптимистичен, — заметил Францев — Он вселяет надежду. Тот же Баженов на вторую неделю заявил, что дозрел до самостоятельных заданий. Хотя Слава еще что, он только говорил. А вот Савва в свое время нарушил приказ, полез в тоннели метро, решив догнать одного полуденника, и забрался в нижние тоннели. До сих пор не понимаю, как Павле Никитичне его удалось там найти и наружу вывести. Гиблое, знаешь ли, место, эти нижние тоннели метро, те, которые еще комсомольцы-добровольцы прокладывали. Заповедное. Без крайней нужды туда соваться нельзя, особенно в одиночку. Вурдалаки на данном фоне так, ерунда. Да и не сильно проблемная они публика, поверь. Тоже, конечно, лишнего себе стали позволять в последнее время, но все же совсем границу не переходят. Плюс они… Как же это новое слово-то… Креатурные?

— Может, креативные? — предположил Ровнин.

— Верно-верно. — Францев усмехнулся. — Больно много в последнее время появилось терминов, которые я запомнить не могу. Так вот — они, особенно те, что на Западе живут, сейчас берут курс на то, что их вроде как вовсе на свете нет, что они сказка. Но — красивая, притягательная. Книжки заказывают авторам, кино финансируют. Два фильма пугающие, а один — романтичный, слезу выдавливающий. А люди очень любят сказки, даже когда взрослыми становятся. Вопрос — зачем они так поступают? Вот скажи мне?

— Чтобы люди даже тогда, когда их в горло куснули, в них не верили?

— Нет. Чтобы они им это горло сами с охотой подставляли. А самое скверное случится в том случае, если какой-то из фильмов окажется сильно талантливым и потому успешным. Им, Олег, тогда вообще ничего не надо будет делать, потому что образ красивого, благородного и несчастного в любви вурдалака до самого края романтизируется, и как следствие кучи молоденьких дурочек начнут за счастье почитать, если их эдакий идеал ночных грез между делом откушает. Мечтать об том станут перед сном. Представляешь, как удобно — просто помани пальцем, и вот она, еда, к тебе сама бежит.

— Однако, — проникся Ровнин, представив себе эту картину. — Толково.

— Креативно! — с чувством произнес Францев. — Все, приехали. Да, слушай, мы с тобой ведь про Покон не договорили. Можешь один вопрос задать, пока я паркуюсь. Но только один!

— А если мы нарушим Покон, что случится? — спросил Олег. — Причем не в мелочи какой, а серьезно так?

У него вертелось в голове немало вопросов, но именно этот отчего-то молодому человеку казался самым главным из всех. Хотя, если честно, ему куда интереснее было бы узнать побольше подробностей о том, чем же так замечателен Хранитель кладов, пусть даже основной смысл он и уловил. Но раз речь идет о Поконе, значит, спрашивать надо о Поконе.

— С нами самими — ничего, — ответил тот. — Мы люди, живем по нашим законам.

— Но? — глянул на него юноша. — Тут без него ведь никак не обойдется?

— Да можно и без но. Просто тому, кто подобным образом поступил, придется из отдела уйти, потому что он, считай, профнепригоден. С ним в Ночи никто дела иметь не станет, кроме разве что совсем уж опустившихся личностей. А там таких немного. Там такие не выживают. Знаешь, мне иногда кажется, что наша клиентура лучше, чем мы сами. Честнее, что ли? Иной раз в людях столько дерьма обнаруживаешь, что даже гуль, у которого кроме вечного голода ничего нет, кажется куда более приятным существом, чем представитель одного с тобой вида. Все, пошли.

Клуб, в котором обитали пусть и креативные, но все же кровососущие существа, внешне Олега ничем не удивил. Небольшой, в три этажа, зажатый между двумя домами той постройки, которую бабушка называла сталинской, он смотрелся на этой улице инородным телом. Может, ночью, когда светилась вывеска с надписью «Веселые устрицы» и около входа толкалась толпа народу, он произвел бы на молодого человека другое впечатление, но сейчас Ровнина только название удивило.

— Арвид большой поклонник творчества Аверченко, — похоже, в очередной раз прочитал мысли сотрудника Францев. — Он с ним свел знакомство в Белграде, в двадцатых годах. Говорит, что редко можно настолько великолепного собеседника встретить. И кровь у него невероятно терпкая была, с потрясающим вкусовым букетом. Потому так свое заведение и назвал.

— Кого он поклонник? — уточнил Олег.

— Аверченко, — повторил начальник, — Аркадия. Ладно, не забивай себе голову.

Забивай не забивай, но Ровнин начал приходить к пониманию того, что ему на самом деле нужны блокнот и ручка. Запомнить весь тот ворох информации, что на него свалился, было просто невозможно. И еще он начал осознавать, что именно Павла Никитична, которую он даже в мыслях тетей Пашей назвать не мог, имела в виду, говоря про «узнай» и «пойми».

Внутри клуба было темно, тихо и пахло то ли дорогим табаком, то ли благовониями какими-то. Одна одногруппница Олега, с которой он на третьем курсе пару месяцев крутил любовь, просто с ума сходила по тонким палочкам, которые после того, как их поджигаешь, испускают из себя тонкую струйку дыма. Она ее называла «ароматической», Ровнин же считал просто вонючей.

— Клуб закрыт. — Из темноты прохода соткались две темные фигуры, заступив путь сотрудникам отдела 15-К. — Наступит вечер — приходите.

Выглядела эта парочка довольно импозантно. Оба рослые и плечистые брюнеты, при этом их бледные лица оттеняли черные водолазки и черные широкие штаны. Завершали образ широкие цепочки белого металла, обвивавшие шеи и черные очки.

— На вечер у нас другие планы, — холодно сообщил им Францев. — Ваш клуб в них не значится. Сообщите Ленцу, что к нему гости пожаловали.

— Мастер отдыхает, — бесстрастно заявил один из охранников. — Уходите. Клуб закрыт.

— Ты можешь и в третий раз довести до моего сведения эту информацию, но ничего не изменится, — устало пояснил ему Аркадий Николаевич. — Мне нужен Ленц, и я его увижу.

Парочка синхронно сделала шаг вперед, рука Олега инстинктивно потянулась к пистолету, нырнув под куртку. Умом он понимал, что пользы от него будет примерно столько же, сколько и вчера, под землей, но прикосновение к рукояти оружия придало ему какую-никакую, но уверенность.

При этом страха, что странно, он не испытывал, скорее всего потому, что на дороге вурдалаков стоял Францев, которому было на самом деле наплевать на то, что они говорят или собираются сделать.

— Аркадий Николаевич! — К их компании добавилась еще одна персона, а именно худой мужчина в светлом костюме, обладатель костистого, вытянутого и очень некрасивого лица. — Рад вашему визиту! Он большая честь для нас!

— Не заметно. — Францев глазами показал на парней в черном.

— Не обращайте внимания! — затараторил новоявленный товарищ. — Молодые, ретивые, глупые. Еще не знают, кого пускать не следует ни при каких условиях, а перед кем нужно красную ковровую дорожку расстилать! Пойдемте, пойдемте!

Здоровяки расступились, открывая дорогу, но извиняться за свое поведение не стали.

Кстати, внутри клуб оказался не таким уж некрасивым. Даже наоборот, он, пожалуй, делал любой саратовский по красоте убранства. Да и по размерам танцевальной зоны, наверное, тоже.

— Присаживайтесь, — шустрил худой, указывая гостям на столик, стоящий недалеко от невысокой сцены и отличающийся в лучшую сторону от тех, которые Олег недавно видел в заведении аджина. Сразу становилось ясно — на мебели тут не экономили. — Увы, кухня еще закрыта, но какие-то холодные закуски и фруктики сейчас принесут.

— Не суетись, Себастьян, — с какой-то даже ленцой протянул Францев, — лучше Ленца позови. Хотя… Распорядись насчет чашки кофе.

— Черный, без сахара, без молока, — протараторил мужчина и уставился на юношу. — А вам, молодой человек? Простите, имени не знаю, ибо не представлен.

— Так в чем же дело? — Аркадий Николаевич сел на стул, закинул ногу на ногу и достал из кармана сигареты. — Олег Ровнин, новый сотрудник отдела. Запомни его и остальным расскажи. Не факт, что он станет заходить сюда ежедневно, но если пожалует… Ты понял?

— Разумеется, — закивал Себастьян. — Так что желаете?

Олег хотел было сказать «тоже кофе», но запнулся, поскольку он этот напиток не любил и не понимал. Но ведь придется пить? А он горький…

— Газировки ему принеси какой-нибудь, — велел Францев. — Ну и пару бутербродов, чего уж. И Ленца давай буди!

Себастьян умчался, начальник прикурил сигарету и негромко сказал своему сотруднику:

— Запомни этого типа и никогда к нему не поворачивайся спиной, особенно если рядом не будет ни души. Понял?

— Почему? — Олег поглядел вслед вурдалаку. — Вроде опасным не выглядит.

— А он таковым и не является, — кивнул Францев. — Зато гнили в нем на десятерых хватит. И скользкости столько же, запросто рукой не ухватишь. Я уверен, что на нем десятка два душ, причем исключительно молодые девчонки, а доказать не могу. Пока не могу. Плюс его Ленц покрывает, все же правая рука.

— И не страшно ему с вот таким дело иметь?

— Арвид вообще мало чего боится. Себастьян же при всей своей гадостности очень умен и распорядителен, то есть — крайне полезен для дела. А дело для вурдалака все, ибо оно несет доход. Эти господа любят жить на широкую ногу, потому постоянно нуждаются в деньгах.

— Аркадий Николаевич, а не он ли вам Матильду сдал? — совсем тихо, почти шепотом спросил у начальника Олег.

— Молодец, — произнес Францев. — Запомнил, у ребят выспросил про это дело, логическую цепочку провел. Незамысловатую, но тем не менее. Похвально!

— Себастьян, — повторил Ровнин, которому в этот момент очень захотелось горделиво улыбнуться. — Ну и имечко!

— Нормальное, — выпустил струйку дыма начальник отдела. — Он же португалец. Из города Лиссабона в Россию пожаловал.

— Как его к нам-то занесло? — изумился Олег. — Все, наоборот, туда стремятся, а он — оттуда сюда?

— Бывает, — пожал плечами Францев. — Неисповедимы пути вурдалачьи. Напортачил, скорее всего, крепко, вот и пришлось сбегать куда подальше. Ну а у нас спрятаться можно так, что за тысячу лет никто тебя не найдет. О, а вот и господин Ленц к нам шествует. Пробудился, родимый. Так, Олег, правила все те же — сиди, молчи, ешь.