"Новое назначение"

Глава 12

Почему Аркадий Николаевич вдруг заинтересовался тем, сыт он или нет, Олег понял сразу, как только вылез из салона машины, где жутко пахло бензином, на свежий воздух. Как оказалось, остановились они напротив предприятия общественного питания, это следовало из некоей шатровости, свойственной в последние годы для уличных кафе и, конечно, вывески, на которой красовалась надпись «Шаурма. Вкусно!».

— Чистая правда, — подтвердил Францев, наблюдавший за молодым коллегой. — На самом деле вкусно.

— Стойте-стойте! — оживился Олег. — А не то ли это место, в котором Баженову волосы в рыжий цвет выкрасили? Мне про него Лена рассказывала. Тут еще джинн главный!

— Аджин, — поправил его начальник. — Олег, часто одна пропущенная буква, исковерканное имя или неверная формулировка могут очень дорого тебе обойтись. Добро еще, если репутационно, а то ведь и до драки дело может дойти.

— Настолько все серьезно?

— Более чем. Есть те, кому все равно, их хоть горшком назови, только в печку не ставь. А есть и обидчивая публика, которая к подобным вещам относится очень серьезно. Потому, если не уверен в том, что назовешь собеседника правильно, лучше общайся с ним безлично. «Рад вас видеть», «Надеюсь, уважаемый, мы договоримся» и так далее. Но в целом тренируй память. Хороший оперативник именно в ней, а не в записной книжке хранит имена, телефоны, адреса и все остальное. И не потеряешь, и не украдут.

— Усвоил, — кивнул юноша.

— Теперь по поводу того, как вести себя внутри. Молчишь, улыбаешься, за столом ведешь себя прилично.

— Само собой, — вырвалось у Олега, которого отчего-то именно последний пункт немного задел.

— Старших не перебиваешь, — чуть посуровел голос Францева. — Если спросили — ответил. Появилась сильно умная мысль — запомнил и изложил мне ее тогда, когда мы останемся вдвоем. Но не раньше! Провоцировать станут — не обращай внимания или хотя бы не наделай больших глупостей. Вопросы?

— А провоцировать кто будет? И как? Просто не очень понятно.

— Значит, не все тебе Лена про это место рассказала, — усмехнулся Францев. — Там, в шаурмячной, что-то вроде буферной зоны, где никому ничего не угрожает.

— Нет, это она как раз мне объяснила.

— Опять перебиваешь! — пожурил Олега начальник.

— Больше не буду. — Ровнин изобразил сценку, виденную им в кино. Он словно закрыл рот на замок и ключик выбросил.

— Посетители там самые разные. Кому-то до нас дела нет, кто-то нам условно друг, кто-то враг. А есть те, кто только и ждет, пока любой из нас ошибку совершит, чтобы обратить ее в свою пользу. И вот эти последние точно не откажут себе в удовольствии при первой же возможности нащупать болевые точки у нового сотрудника отдела. Ну, как получится? И для этого в ход могут пойти самые разные уловки, особенно если подобным займутся ведьмы. Поверь, они на такое большие мастерицы, сам не заметишь, как тебя вокруг пальца обведут. Потому, чтобы не оплошать, сидишь, молчишь, ешь. Ясно?

— Предельно, — бодро ответил Олег.

— Тогда пошли. — Францев хлопнул ладонью по крыше машины и направился к кафе.

Внутри заведения оказалось вполне уютно несмотря на то, что никаких особенных наворотов там не наблюдалось, да и мебель стояла самая разномастная. Если столы еще были выдержаны в едином стиле — старые, деревянные, с изрезанными столешницами, то стулья, похоже, свозили из разных мест, а, может, и вовсе со свалки. Среди них имелись части гарнитуров, разнящиеся по цвету, садовая плетеная мебель и совсем уж жуткого вида общепитовские раритеты оранжевого колера, из числа тех, у которых ножки в разные стороны разъезжаются, если на них неудачно сесть.

Но посетителей, похоже, это совершенно не волновало, а их, несмотря на будний день и ранний час, хватало. Например, в дальнем углу, рядом с вращающимся туда-сюда вентилятором на ножке, устроилась дама в возрасте с двумя юными девицами, как видно, дочерями. Эта парочка лакомилась мороженым в вафельном стаканчике и без умолку болтала друг с другом.

В другом углу пили пиво два дедка, одетые в брючные костюмы, которые они приобрели, наверное, еще во времена правления Сталина, и в бейсболки, которые с данной одеждой совершенно не монтировались. Пенный напиток старички заедали воблой, причем, судя по груде чешуи, лежащей на газетке, находящейся в середине стола, далеко не первой и не второй по счету.

Еще тут присутствовал мужик лет тридцати в дорогом спортивном костюме, он тоже проходился по пивку, причем, пренебрегая пластиковой тарой, употреблял его прямо из горлышка. Ну а судя по тому, что под столом стоял уже пяток пустых бутылок, окопался он здесь давно.

Последний, кстати, заметив Францева, с немалым почтением его поприветствовал. Нет, дама в возрасте и дедки тоже одарили начальника Олега кто кивком, кто просто взглядом, но этот не поленился встать, подойти и протянуть руку, произнеся:

— Аркадию Николаевичу наше уважение.

— Здравствуй, — ответил ему начальник отдела. — Не ожидал тебя тут встретить. Какими судьбами?

— Мимо проезжал, дай, думаю, зайду перекушу.

— Пивом? — улыбнулся Францев, глянув на его стол.

— Так оно жидкий хлеб. Считай — еда. Кстати, почту за честь, если составите компанию. И спутника вашего приглашаю.

— Рано вроде для пива. А это, между прочим, тезка твой. Наш новый сотрудник.

— О как, — окинул юношу быстрым взглядом владелец спортивного костюма. — Молодой совсем.

— Зато из ранних, — заверил его Францев.

— Да оно понятно. — Мужчина протянул руку и Ровнину. — Олег. Ведьмак.

— Очень приятно, — не зная, как реагировать на последнее слово, пробормотал юноша. — Тоже Олег.

— Может, все же по бутылочке-другой? — потер ладони представитель ведьмаков. — Да под сухарики? Очень неплохие они тут, солененькие, похожи на те, что мама моя в детстве делала. «Чапаевские»! Чего только не придумают, а?

— Не обижайся, но я тут кое-кого жду, потому…

— Понял-понял, — выставил перед собой ладони Олег. — Работа есть работа. Тем более я все равно скоро на выход собираюсь. Захар Петрович подъехать просил, чего-то ему от меня нужно. Был бы кто другой — пошел бы он лесом. Не люблю я столицу, особенно летом, в ней людей много и жара нестерпимая. Но Петровича не уважить нельзя.

— Поклон ему от меня передай, — попросил Францев, после чего уселся за столик, стоящий таким образом, что ему был виден весь зал и вход, но при этом за спиной находилась стена. Да, иллюзорная, сделанная из синего прорезиненного материала, но стена.

— А ведьмаки — они кто? — осведомился у начальника Ровнин, рассудив, что недавний запрет на молчание сейчас не действует, поскольку посторонних рядом нет. — Родственники ведьм?

— Строго наоборот. — Аркадий Николаевич достал из кармана куртки пачку сигарет и положил ее на стол. — От разного корня их происхождение идет, потому и образ жизни разный. Больше скажу — вражда между ними, давняя и лютая. Кабы не один очень древний договор, так глотки друг другу они резали бы — только в путь. Хотя, конечно, по итогу победа осталась бы за ведьмами. Не сразу, со временем, через большую кровь, но тем не менее.

— Почему?

— Их больше. Ведьмаки по сути своей вымирающий вид, а ведьмам на белом свете переводу сроду не будет.

Олег подождал, пока он прикурит сигарету, а после поинтересовался:

— А нам кто ближе?

— В смысле — мы за кого? — мигом уточнил Францев.

— Я так понимаю, мы всегда ни за кого, кроме себя самих, — почуяв подвох и чуть помедлив, ответил Ровнин. — Но из этих двух сторон нам все равно ведь какая-то ближе?

— Смысл улавливаешь, — похвалил его начальник. — Если бы еще добавил, что мы всегда на стороне людей, то и вовсе молодцом бы назвал. Что до твоего вопроса… Нам ближе ведьмаки. Хотя бы тем, что они людей как кормовую базу не воспринимают. Им, за очень редким исключением, не нужны ни их смерти, ни плоть, ни души, они живут себе и живут, чтут законы — что людские, что Покон, их не тронешь — и они никого не тронут. Нам, случается, даже помогают. Вот Олег, например, года четыре назад меня с водяником Протвы свел, это река такая в Можайском районе. Очень мне надо было одну штуку узнать, так он приехал, обо всем договорился и взамен ничего не попросил.

Основная беда была в том, что каждый новый ответ Францева рождал в голове Олега новые вопросы, причем в геометрической прогрессии. И очень сложно из них было выбрать тот, который стоило задать прямо сейчас.

— А вот Покон? — наконец определился Ровнин. — Я уже это название слышал. Он — что?

— Ну, как тебе сказать, чтобы в дебри не залезть? — затянувшись сигаретой, произнес начальник отдела. — Свод законов, по которым живут все в Ночи. Независимо от принадлежности. У нас, людей, есть Уголовный кодекс, Гражданский, КЗОТ. А у них — Покон, один на все. Что можно делать, что нельзя, как правильно поступить в такой ситуации, как в сякой. И нарушить его нельзя.

— И не нарушают? — засомневался Олег.

Он прекрасно знал, что закон есть закон, но при этом был в курсе, что если всем его нормам следовать, то легче сразу пойти и повеситься. Невозможно жить исключительно по букве закона. Не получится. Люди ежедневно что-то да нарушают, сами того зачастую не осознавая. Переходят дорогу в неположенном месте, бросают окурки на мостовую, музыку в час ночи на всю ивановскую гоняют, а это ведь все запрещено.

— Нет, — подтвердил Францев. — Представь себе. Потому что даже нежить жить хочет. Кара для тех, кто его преступил, сурова и неотвратима, и это не пустые слова, я сам тому свидетель. Три случая на моей памяти было, когда Покон нарушали, и ни один из тех, кто это сделал, недели после не протянул. Причем двое сами на себя руки наложили, вот какая штука.

— Ничего себе! — проникся Олег.

— Я много думал на эту тему, — добавил его начальник, — и пришел к выводу, что нарушитель Покона просто лишается удачи. Полностью. Вот такой простой и на сто процентов эффективный метод. То есть вероятность того, что любое твое действие приведет к негативным последствиям, выкручивается на максимум. Захочешь хлеба отрезать — оттяпаешь себе палец или вовсе вены вскроешь. Пойдешь в душ — захлебнешься. И так далее. А при таком раскладе лучше не жить, чем жить. Даже если ты призрак.

— Жестко, — проникся его собеседник. — Жуть какая!

— Так сложностей никаких в том, чтобы соблюдать Покон, и нет, — заметил Францев. — Это у нас тысячи законов, которые, заметим, иногда друг другу еще и противоречат. А в Ночи все просто. Держи данное слово, плати по своим долгам, не вмешивай в личную вражду с кем-то его родных и близких, не расплачивайся проклятым золотом и так далее. По сути — живи по чести, вот и все. Покон, наверное, самое простое из того, что тебе предстоит узнать.

— А у нас он есть? — мигом осведомился Ровнин. — В отделе? Чтобы прочесть?

— Нет, — рассмеялся Аркадий Николаевич. — Покон в материальном виде вообще не существует. Он есть, но его нет — вот такой парадокс. Хотя, конечно, я слышал легенду о том, что, мол, один экземпляр все же на свете имеется, был он написан Родом на самой заре мира, а после помещен на то древо, где первобог обитал, и прикован к нему цепью, что сковал Сварог. Дескать, любой желающий мог прийти и выяснить, что и как, но не забирая при этом книгу на дом. Потом боги ушли и свод правил, соответственно, тоже куда-то пропал, но, в отличие от них, не насовсем, потому упорный и настойчивый может его отыскать, после чего будет ему счастье. Одни говорят, что он в Уральских горах, другие — что на острове Буяне, куда попасть очень сложно, но можно, третьи — что в Нави, только на деле это как раз сказка, в которую верить не стоит. О, а вот и хозяин сего заведения идет. Не дергайся и ничему не удивляйся!

Аджин Абрагим оказался высоченным, сильно небритым и пузатым мужиком в белом и не очень чистом переднике, надетом прямо на голое, поросшее диким волосом тело. Он проурчал что-то непонятное и обнялся с Францевым, похлопав его по спине.

— Здравствуй, здравствуй, — произнес тот. — Что значит давно не заглядывал? На той неделе был.

Верзила снова пророкотал нечто неразборчивое, а после уставился на Олега, который в тот же миг поднялся со стула. Спроси его кто почему, он бы на этот вопрос, пожалуй, и не ответил.

— Нет, это не мой сын, — рассмеялся Францев, снова усаживаясь за стол. — Кого-кого, а детей у меня нет. Ну, если подчиненных за таковых не считать, разумеется. Этот, кстати, один из них, новенький. Зовут Олег.

— Олег, — прогудел аджин, разглядывая юношу.

В какой-то момент их взгляды встретились, и Ровнин застыл на месте, завороженно глядя на огоньки пламени, которые вдруг принялись плясать в глазах шаурмячника там, где у обычного человека находятся зрачки. Ничего подобного ему до того видеть не доводилось, потому в данный момент он не мог ответить себе на вопрос — испугаться ему или восхититься? С одной стороны — жутковато, с другой — необычно и красиво.

А мгновением позже ладонь аджина впечаталась ему в лоб. Была она очень горяча, настолько, что Олег чуть не отшатнулся назад, но пересилил себя и остался на месте. Почему? Ну вот показалось ему, что именно так нужно сейчас поступить. Должно быть, дала о себе знать та самая оперская чуйка, о которой ему еще в Саратове столько раз говорил Васек.

Секунд через пять Абрагим отнял ладонь ото лба юноши, что-то проворчал, обращаясь к Францеву, и направился к прилавку, за которым, похоже, находилось кухонное помещение. Просто именно оттуда тянуло ароматами жареного мяса, смешанного с луком и овощами.

— Поесть ему принеси, — обратился к спине шаурмячника Францев, а после пояснил Олегу: — Запомни, здесь все устроено очень просто — если ты не озвучишь свое пожелание, то можешь ничего и не получить. Так и будешь сидеть за пустым столом.

— Ясно, — кивнул Ровнин. — А вон те люди, что за другими столами — они кто? Просто посетители или?..

— Или, — кивнул Аркадий Дмитриевич. — Два пожилых джентльмена, что воблу чистят, — колдуны, известные под именами Митрич Лысый и Митрич Лохматый, в столичных кругах очень уважаемые,

— Забавно!

— У них отчества совпадают, они оба Дмитриевичи, вот такой забавный факт. Различать их как-то надо, потому и дали прозвища по характерным признакам. Просто один лысый, как коленка, а второй стрижется раз в год по обещанию. Вон видишь на том, что слева, бейсболка криво сидит? Как раз из-за этого. Но вообще старички они спокойные, проблем нам сроду не создавали, в отличие от кое-каких других их собратьев. Знай, денежку врачеванием зарабатывают, а после тут, у Абрагима, ее на пиво с воблой спускают.

— А колдунов в Москве вообще много?

— Настоящих и толковых — нет. Вот шарлатанов в последнее время хоть пруд пруди. Ну а матерых, вроде этой парочки, вообще всего ничего, с дюжину.

— А вон те трое, в углу? — продолжил настырничать юноша. — Они тоже наши?

— Олег, ты с определениями будь четче, — посоветовал ему Францев. — Это важно. Ну какие они наши? Морозов, Баженов, Ревина — наши. А эти дамы — персонажи из совсем другой сказки.

— Клиенты, — поразмыслил пару секунд. — Наши клиенты.

— Это уже ближе. И да, ты прав. Это как раз и есть те самые ведьмы, о которых я тебе говорил. Ту, что постарше, зовут Агриппина, она правая рука главы Лефортовского ковена. Довольно серьезная особа, пару раз по самому краешку проходила от того, чтобы мы ей язык урезали, но смогла выкрутиться. Двух других не знаю. Скорее всего, молодняк из перспективных, матерые ведьмы часто таких с собой на встречи в качестве свиты берут. Сбегай, подай, принеси.

— Ведьмы. — Олег не удержался и глянул на женщин, расположившихся в углу кафе. — Вот они какие, значит.

Одна из любительниц мороженого заметила его движение и в ответ уставилась на него, даже не скрывая этого. Мало того — на ее губах появилась улыбка, а на щеках обозначились очаровательнейшие ямочки, превратив просто симпатичную девушку в красавицу.

По всему Ровнину тут и следовало отвернуться, но он отчего-то не очень хотел это делать, заглядевшись на юное личико первой встреченной им в жизни ведьмы. А та еще взяла и розовым язычком губы облизала, отчего у Олега сразу кровь к щекам прилила.

Хорошо еще, что та самая Агриппина, заметив происходящее, хлопнула ладонью по столу и что-то негромко сказала, а после качнула головой, приветствуя Ровнина. Молоденькая ведьма перестала улыбаться и развернулась к Олегу спиной, правда, перед этим все же ему лукаво подмигнув.

— Еще раз повторюсь — осторожнее с ними, — усмехнувшись, посоветовал подчиненному Францев, наблюдавший за происходящим. — Запомни накрепко — женское начало в ведьмах сильно невероятно. Они, если угодно, его живое олицетворение. Весь опыт, что был накоплен слабым полом за тысячелетия, все хитрости и уловки, показная слабость и невероятное упорство — их арсенал. А еще добавь сюда присущую каждой ведьме жажду власти, желание стать самой первой, самой главной, мстительность и безжалостность к противникам. Ну, как тебе?

— Впечатляет, — признался Олег.

— Но при этом мы достаточно часто сотрудничаем именно с ведьмами, — сообщил ему Францев. — Если взять процентное соотношение. Не редкость, что интересы наши с завидным постоянством совпадают, вот такой интересный факт. Дела они ведут честно, тут главное — очень четко формулировать условия договора и не упустить тот момент, когда дорожки начинают расходиться в разные стороны. Последнее очень важно.

— А вот ковен, — вернулся в начало разговора Олег, — это…

— Потом расскажу, — перебил его Францев. — Вон Абрагим идет. Хм. Даже так?

Ровнин чуть опечалился. Просто второй раз он подбирался к этой теме и опять события мешали получить ему ответ на заданный вопрос. Нет, основной смысл ему был понятен, но хотелось разобраться во всем детальнее. Подробностей хотелось — структура, соподчинение, количество этих ковенов, только в Москве они есть или везде? Например — присутствуют такие в Саратове или нет?

Аджин поставил перед Олегом картонную продолговатую тарелочку с шаурмой — большой, горячей, настолько невероятно аппетитной выглядящей и пахнувшей, что у парня аж слюноотделение началось.

— Спасибо, — произнес он и было нацелился ее цапнуть для того, чтобы начать поглощать, но был остановлен Абрагимом. Следом за тем тот что-то проурчал, определил на стол мятую медную пиалу с чеканкой, которую так потрепало время, что было даже неясно, как она выглядела изначально, и провел над ней рукой.

Жидкость, находящаяся в емкости, мигом вспыхнула белым с синевой пламенем, которое через мгновение налилось багрянцем. Аджин при этом что-то неразборчиво бубнил, снова и снова помахивая лапищами над пиалой, от которой потянулся острый водочный запах.

Отдельно стоит заметить, что происходящее привлекло внимание посетителей, особенно немолодой дамы за столиком в углу. Она даже цыкнула на своих спутниц, которые оживленно переговаривались.

— Ты ему понравился, — заметил Францев, наблюдавший за происходящим. — Даже не припоминаю чего-то подобного. Чтобы вот так, сразу…

— В каком смысле понравился? — опасливо уточнил Олег, наслышанный от родителей и прочих людей старшего поколения о нынешних московских нравах, которые они в лучшем случае называли «столичным бардаком», но чаще именовали куда более жестко, с использованием отборных простонародных выражений. — А?

— Да не в том, не переживай. — Поняв, что именно имеет в виду сотрудник, Аркадий Николаевич рассмеялся. — Представляю себе лицо тети Паши, когда она от меня эту новость услышит. А как орать после станет!

Тем временем жидкость в пиале погасла и аджин пальцем подтолкнул ее к Олегу — пей, мол!

— Прямо надо? — глянул на Францева юноша. — Просто это же спиртное, а я на службе? Нельзя ведь?

— Пей, — велел ему тот. — Разрешаю. Эта чарка тебе точно на пользу пойдет.

— Ладно, — кивнул тот, рассудив, что Францев точно не тот человек, который ему плохого пожелает. — Ваше здоровье!

Он подхватил пиалу, удивившись тому, насколько она холодная, хотя по всему должно быть наоборот, и одним глотком осушил ее.

Гром не грянул, в глазах не потемнело, голова не закружилась. Вообще ничего не произошло, все осталось как было, только внутри горячо стало.

— Молодец, — потрепал его по плечу аджин, и Ровнин сообразил — он понимает, что тот говорит. — С этого момента ты можешь приходить сюда, в мой дом, тогда, когда пожелаешь. Я всегда рад тебя видеть.

— Спасибо, — Олег поставил пиалу на стол. — Это большая честь для меня.

Францев еле заметно кивнул, и юноша понял — он нашел именно те слова, которые и должны были прозвучать.

— Но не забывай — это мой дом, — сдвинул черные густые брови Абрагим. — Ты же знаешь, мальчик, что такое уважение?

— Знаю, — ответил Олег.

— Вот и не забывай о нем, переступая порог чужого жилья. Не докучай другим гостям, не ищи пустых ссор, чти чужое мнение, не пытайся услышать то, что не для твоих ушей говорится. А главное, не делай так, чтобы твоему устади пришлось за тебя краснеть. Увы, среди его людей встречаются такие, которым я не указываю на порог только из глубочайшего почтения к нему! Исключительно поэтому!

Как видно, речь шла о Славяне, который тут недавно напроказничал.

— Не буду. — Олег отметил, как под конец фразы изменился тон владельца заведения, у него в голове даже возникла ассоциация с летним синим небом и тучами, которые сгущаются где-то на горизонте, предупреждая людей дальними, еле слышными раскатами грома о том, что скоро грянет буря. С чего вдруг его потянуло на возвышенную поэтику — неясно, ибо чем-чем, а подобными вещами Ровнин сроду не увлекался. — А устади — это кто?

— Он, — палец аджина показал на Аркадия Николаевича, который невозмутимо отпил кофе из белоснежной чашки, которая невесть когда и как оказалась перед ним, — кто же еще?

— Так в тех краях, откуда Абрагим родом, обращаются к человеку, который тебя чему-то может научить, — пояснил Францев.

— Зачем так говоришь? К чему слово «может»? — расстроился аджин и даже всплеснул руками.

— Значит — учитель? — уточнил Олег. — Или наставник? Хорошее слово. Правильное. Запомню. Я клянусь так соблюдать правила вашего дома, досточтимый Абрагим, что вы никогда не пожалеете о том, что приняли меня в нем.

А вот после этих слов Францев почему-то глянул на подчиненного неодобрительно. Ровнин не понял, что именно он сказал не так, но заранее расстроился.

— Молодец, — потрепал его по плечу верзила. — А теперь кушай, пока не остыло, а мы с твоим… Как ты сказал… С наставником? Мы с ним поговорим!

Олег не стал спорить, тем более что есть на самом деле хотелось все сильнее, и впился зубами в шаурму. И да, Ленуська в очередной раз оказалась права, ничего вкуснее он, пожалуй, в жизни не едал. Даже бабушкины пирожки с малиновым вареньем, которые Ровнин с самого детства считал верхом кулинарного искусства, отступили на второе место.

Ему было вкусно настолько, что он, к своему великому стыду, даже забыл о том, что рядом ведется очень и очень любопытный разговор, ни одного слова из которого он совсем недавно не собирался упустить. Однако же вот, часть прослушал, забил треск за ушами беседу наставника и аджина.

— Выходит, никто ничего? — раскуривая сигарету, спросил Францев. — Совсем?

— Все говорят — убили. Всем интересно — кто, почему, за что, зачем? — Абрагим достал из кармана передника плоскую стеклянную фляжку, на которой была нарисована голова орла, налил из нее прозрачной жидкости в пиалу, а после выплеснул ту себе в рот. — Много вопросов, все их задают и мне, и друг другу, но пока никто не дал ни одного ответа. Думаю, их и не будет. Когда убивают таких, как этот старик, то правда о случившемся чаще всего умирает вместе с ним. Слишком многим он был нужен. Слишком много убытков принесла его смерть. Такое не прощают, и тот, кто это сделал, наверняка про это знает. Если он вообще еще жив.

Олег кивнул, последние слова аджина совпадали с его мыслями. Он вслух их не высказывал, но почти сразу для себя решил, что убийцу наверняка прикончили следом за его жертвой. Распространенный же метод!

— Что ты киваешь? — обратился к нему Францев. — Невкусно?

— Наоборот! — чуть не поперхнулся юноша. — Пальчики оближешь!

— Э, зачем? — удивился владелец заведения. — Вот салфетки тебе принес! Ими руки три!

— Абрагим! — укоризненно глянул на него начальник отдела. — Прекрати!

— Ай, ладно тебе, Аркадий-паша! — расхохотался аджин. — Он умный, понял, что Абрагим шутит! Вон улыбается! Хорошо же! Когда юный мальчик, сидящий за столом со стариками, слушая их, от души улыбается, то смерть чуть-чуть отступает назад! Наша с тобой смерть. Мне кажется, я прав!

— Восточная мудрость, — выпустив облачко дыма, прокомментировал его слова Францев. — Впитывай.

— Ага. — Олег отправил остатки шаурмы в рот и вытер руки салфеткой. — Спасибо, таксир Абрагим.

Откуда всплыло у него в голове это обращение, он и сам бы не сказал. То ли в фильме каком-то о Востоке главный герой так к уважаемому человеку обращался, то ли в книге. Может, и не стоило пускать это слово в оборот, но оно, как тот воробей, уже вылетело из рта, и поймать его было невозможно.

— Ай, снова молодец! — пророкотал аджин и потрепал его по голове. — Еще будешь?

— Ага! — абсолютно искренне ответил Ровнин. — Даже если не влезет, все равно съем!

Аджин поднялся со скрипнувшего стула, который непонятно как выдерживал его вес, и направился к кухне.

— Аркадий Николаевич, а что я сказал не так? — воспользовавшись случаем, задал Олег вопрос начальнику. — Я видел, вам не понравилось.

— Никогда не говори «клянусь» в тех ситуациях, которые изначально являются небесспорными, — ответил ему Францев. — Откуда ты знаешь, что случится здесь через день, месяц, год, десять? Может выйти так, что на кону будет стоять наше дело или, к примеру, твоя жизнь, а ты связан по рукам и ногам данной тобой сегодня клятвой. Сейчас, положим, я могу замолвить за тебя слово и как-то все выправить. А что, если к тому времени меня не станет? Как тогда?

— Да тьфу-тьфу-тьфу на вас! — Олег трижды плюнул через плечо. — Вы чего такое говорите-то?

— Ты собираешься жить вечно? — усмехнулся Аркадий Николаевич. — Если да, то я расстрою тебя, подобное невозможно.

— Мне уже рассказали, — чуть помрачнел юноша. — Как там… Никто и никогда.

— Вот-вот, — покивал его начальник. — У каждого из нас есть свой день и час. У меня тоже. Но если тебя это утешит, то я их не тороплю, пусть они придут как можно позже. Дел, понимаешь, много еще. Вот как закончу, тогда уж…

— Сдается мне, что ваши… То есть наши дела не закончатся никогда, — хихикнул Ровнин. — Вот и выходит, что вы бессмертны!

— Давай кушай, — перед Олегом появилась новая тарелочка с шаурмой и синяя банка, на которой красовалась виноградная кисть, — и воду пей. Сладкая! Вкусная!

— Абрагим, ты вот сказал, что многие понесли убытки, когда умер Хранитель кладов, — затушив сигарету в пепельнице, произнес Францев. — Многие — это все мы или ты знаешь конкретные имена?

Аджин снова плеснул себе водки в пиалу, выкушал оную, причем Олега опять впечатлили огоньки, на миг блеснувшие в его глазах, и только после заговорил.

— В том году он здесь, у меня, заключил два договора. С кем — не спрашивай, не скажу. Не моя тайна.

— И ты прав, — качнул головой Аркадий Николаевич. — Все равно прошлогодние договора давно закрыты. Никто не стал бы столько времени ждать. А что насчет этого года?

— Одному он точно отказал, — пожевав губами, продолжил Абрагим. — Ты его знаешь, это марабут Матвей.

— Колдун, — пояснил Францев, заметив, что Олег, услышавший очередное непонятное слово, не переставая жевать, уставился на него. — Верховин, что ли?

— Да, — качнул головой тот. — Но он такое не сделает. Плоть слабая, душа труса, поступки подлеца. Мертвое тело пнуть — сможет. Сделать его таким — нет.

— Соглашусь. Но, сдается мне, был кроме него кто-то еще?

— Был, — подтвердил Абрагим. — Месяц назад Хранитель кладов прямо за этим столом беседовал с одним баджаком, и тот его очень просил о помощи. Очень! Шашлык заказывал, руками махал! Э!

— Всем добрый день! — раздался приятный женский голос, он принадлежал немолодой, но привлекательной даме, только что вошедшей в заведение. — И — приятного аппетита!

Следом за ней поприветствовали присутствующих и ее спутницы, две молоденькие девушки. Вот тут-то у Олега только что откушенный кусок шаурмы колом в горле и встал.