"Новое назначение"

Глава 14

Правды ради стоит отметить, что Ленц в понимании Олега был похож на вурдалака куда больше, чем, к примеру, те два дедка-пьянчуги из шаурмячной на колдунов или Яна на ведьму. Нет, конечно же, Ровнин понятия не имел, как выглядят представители данной профессии, все его представления строились на упомянутых начальником кинофильмах вроде «Интервью с вампиром», но именно с ними внешность Арвида полностью совпадала.

Был он высок, подтянут и отлично подпадал под выражение «зрелая красота». Просто мама несколько раз так говорила, а Олег запомнил. Дополнительно облику добавляли атмосферности длинные волосы до плеч и нос с заметной гасконской горбинкой.

«Наверное, вот так и выглядел д’Артаньян времен романа „Двадцать лет спустя“, — несвоевременно подумалось Ровнину. — Не тот, который „тысяча чертей“, а настоящий, из книги».

— Аркадий Николаевич, рад вас приветствовать в своем доме, — учтиво произнес вурдалак и чуть склонил голову. — Равно как и вашего спутника.

— Здравствуй, Арвид. — Ровнин обратил внимание на то, что Францев не встал со стула и не протянул собеседнику руку, после чего решил, что надо, наверное, и ему так же поступить.

Вот только как быть, если Ленц сам ему ее протянет? Пожать или проигнорировать? А если выбрать последнее, то не повредит ли такой поступок делу? Францев все же одно, а он совсем другое. Что дозволено Юпитеру…

Но все обошлось. То ли вурдалаки в принципе рукопожатия со смертными не практиковали, то ли просто так повелось с давних времен, но Арвид просто уселся на свободный стул, одарил присутствующих улыбкой и осведомился:

— Я так понимаю, молодой человек, вы новый подчиненный досточтимого господина Францева?

— Верно, — ответил за юношу его начальник. — Позволь представить — Олег Ровнин.

Юноше очень захотелось нецензурно выругаться, поскольку уже бог весть в какой раз за этот день он не мог понять, что именно ему делать в конкретный данный момент. Встать и поклониться? Сказать: «Да, я Ровнин»? Или что-то еще?

Лучше бы он снова в подвал к гулям полез, честное слово. Там хоть все более-менее понятно. Да еще эта постоянная полуулыбка Францева! Возникает ощущение, что тот его мысли читает.

— Рад знакомству, — выдавил из себя Олег и облегченно вздохнул, правда, про себя. Просто в этот момент очень симпатичная официантка сначала сняла с подноса и поставила перед начальником чашку кофе, а после перед ним высокий бокал с шипящей в нем то ли «кока-колой», то ли «пепси» и тарелку, на которой лежали четыре бутерброда. То есть теперь, слава богу, ему было чем заняться. Да, теперь он точно будет выглядеть как человек из голодного края, но это все же меньшее из зол.

— Взаимно, — с достоинством произнес вурдалак, а после перевел свой взгляд с впившегося зубами в бутерброд с красной икрой Олега на его старшего товарища. — Так чем обязан, Аркадий Николаевич?

— Про Митрохина уже слышал? — не стал разводить турусы на колесах Францев.

— Увы, — сдвинул брови вурдалак. — Узнаю, кто сию дичь сотворил, лично мерзавцу горло вырву. Или мерзавцам, мне без разницы.

— Чем допустишь серьезную ошибку. — Францев отпил кофе. — Прежде с ним или ними, или даже ней должен поговорить я. В противном случае крайним останешься ты. Вернее, продолжишь им являться.

— То есть сейчас вы в смерти Хранителя кладов вините меня? — То ли Ленц был хорошим актером, то ли в самом деле изрядно изумился тому, что услышал. — С чего?

— Не секрет, что у Митрохина характер был не сахар, — отстраненно, не сказать равнодушно, произнес Аркадий Николаевич. — Он многим отказывал в помощи, причем среди этой публики встречались не самые добропорядочные личности. Опять же резкость его суждений кое у кого вызывала неприятие, тем более что он высказывал их в лицо собеседнику.

— Что да — то да, — подтвердил Арвид.

— Но с учетом того, каким он являлся бирюком, это все дела прошедших дней, — продолжил начальник отдела. — А вот тебе он отказал совсем недавно, причем в своей излюбленной манере, да еще и при свидетелях, что более чем унизительно. Ну а как ты относишься к подобным вопросам, мне известно не понаслышке.

— Абсурд же, — потер лоб вурдалак. — И я это понимаю, и вы, и ваш спутник, несмотря на молодость и неопытность, думаю, тоже. Притягивание истины за уши. Удивлен. Право слово — удивлен. Раньше вы себе такого не позволяли.

— Какого «такого»? — уточнил Францев. — О чем ты? Арвид, я сижу напротив тебя, беседую почти по-дружески, мой сотрудник ест твой хлеб в твоем доме. Испытывай я хоть сколько-то обоснованную уверенность в том, что ты приложил руку к смерти Анатолия, то нашей ноги здесь не было бы. Но нет. Я тут, если ты не заметил.

— Выходит, я еще поблагодарить вас должен? — Иронию Ленц почти не скрывал, но Олег, прикончивший первый бутерброд и принявшийся за второй, с колбасой, все равно уловил в голосе вурдалака некоторое облегчение.

— Было бы не лишним, — согласился с собеседником начальник отдела. — Арвид, я всегда оперирую исключительно фактами. Работа у меня такая. И они говорят об одном — официально последним предложение о сотрудничестве Хранителю кладов делал именно ты. И он тебе отказал, чем ты, повторюсь, был очень расстроен. Это видели и запомнили многие, поскольку место для беседы ты выбрал не уединенное. На данный момент эти два и два сложил только я. По крайней мере мне хочется так думать. Но скоро это сделают и те, кому смерть Митрохина доставила массу неудобств. Да, они могут прийти к выводам, аналогичным тем, что сделал я, слишком все шатко и неочевидно. Но вот какая штука, Ленц, ведь эти искатели справедливости могут не самостоятельно до чего-то додуматься, получить информацию со стороны, верно? И запросто может случиться так, что она к ним придет в типичном состоянии «не из первых рук» — самую малость искаженная и с неверно расставленными акцентами. Вернее, не так. Расставленными в тех местах, где нужно. Но — не тебе, а тому, кто их расставлял. Как все будет происходить дальше, рассказывать?

— Все так, Аркадий Николаевич, — медленно процедил вурдалак. — Все верно. И я даже могу предположить, кто таким добрым окажется.

— Не факт, что все кончится падением твоей семьи, — мерно произнес Францев. — Но неприятностей тебе доставят великое множество. Например, вот этот прекрасный клуб сожгут. Айза сюда пяток саламандр запустит — и все, прощай капиталовложение.

— Она может. — У Ленца дернулась щека. — Что там? И сделает. Мои молодые дураки ведь в том году одну девку из ее свиты чуть не выпили досуха. Ну, вы в курсе. Да и старика она обхаживала, какую-то захоронку, лежащую в земле чуть ли не со времен татаро-монгольского нашествия, хотела поднять. Митрохин, естественно, ей отказал.

— Вот потому с теми, кто его убил, прежде должен поговорить я. — В голосе Францева, до того чуть расслабленном, зазвучала сталь. — И если они подтвердят твою невиновность, то именно я засвидетельствую, что это не так, любому, кто выкатит тебе претензии. Как думаешь, мне поверят?

— Даже если не поверят, то связываться точно не станут, — невесело усмехнулся Арвид.

— Так себе комплимент, но и ладно. — Аркадий Николаевич снова отпил кофе. — А ты, Ленц, поспеши. Времени у тебя всего ничего осталось, по моим прикидкам дня два-три, не больше. Пусть твои ребята не дурочкам малолетним тут шеи прокусывают, а Москву копытят. Я знаю, что ты сейчас подумал, но поверь — мы тоже делаем все, что возможно. Отдел свою работу сроду на чужие плечи не перекладывал. Просто я даю тебе шанс, вурдалак. Шанс сберечь и лицо, и накопленное добро.

— Не стану спрашивать почему, — помолчав, ответил Арвид. — Другой вопрос задам. Что я буду за все это должен?

— Что-то да будешь, — заверил его Францев. — Не сомневайся. Но и не беспокойся, лишнего не спрошу. Я меру знаю. Хотя, конечно, должок твоей семьи перед нами растет непомерно быстро.

Ленц отвел глаза в сторону, и Олег, дожевывающий через силу третий бутерброд, с сыром, понял — речь про все ту же Матильду.

А вообще он весь превратился в слух, поскольку боялся пропустить хоть слово. Да, он не все из услышанного понимал, но и не это было главное. Его поражало как то, что Францев умудряется быть таким разным, при этом всякий раз оставаясь собой, так и то, что сейчас он этого вурдалака, который, вполне вероятно, мог их обоих прямо тут на ноль помножить, по сути, выпотрошил, как рыбу.

— Поспеши, — повторил Аркадий Николаевич, понимаясь со стула. — Олег, слушай, куда в тебя столько лезет?

— Растущий организм требует много пищи, — ответил юноша. — Так бабушка говорит.

— Бабушка врать не станет, — согласился с ним начальник. — Да, Арвид?

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Я найденыш. Но знаю точно, что лучше, когда еда есть, чем когда ее нет. Так что, приятель, приятного аппетита.

— Спасибо! — поблагодарил хозяина клуба Ровнин, без особой грусти глянул на оставшийся бутерброд с ветчиной и залпом осушил бокал с газировкой. Есть ему совсем уж не хотелось, а пить — очень.

— Как только я что-то узнаю, то информация сразу попадет к вам, — пообещал Францеву Ленц. — Незамедлительно.

— Надеюсь. Телефон мой у тебя есть.

— Да, Аркадий Николаевич, чего вы себе мобильный аппарат не купите? — Вурдалак отцепил от пояса упомянутое устройство, выдвинул из верхней части тоненькую антенну с кругляшом, а на нижней откинул овальный динамик. — Очень удобная штука, особенно при вашей работе.

— Удобная, — согласился Францев, — но сильно дорогая. Нам не по карману.

— Так давайте я вам и вашим сотрудникам их подарю, — предложил Арвид. — Не как мзду или что-то похуже, нет. Просто как дань уважения. Или в счет долга, в конце концов. Мне так даже проще будет.

— Мы как-нибудь по старинке, — осек его начальник отдела. — Или улучшения финансирования подождем.

— Дело ваше, — поняв, что собеседник пошел на принцип, согласился хозяин клуба. — Но хоть от корзины фруктов-то не откажетесь? Вы же знаете мои привычки — уважаемый гость от меня без подарка никогда не уходит. И это мое право, как хозяина дома.

Францев глянул на него, вздохнул, развернулся и направился к выходу.

— Держи, — сунул в руки Олегу увесистую корзину, набитую яблоками, грушами, абрикосами и еще невесть чем, Арвид, секундой ранее принявший ее от все той же красивой официантки. — Ничего не хочу слышать. Мы сегодня познакомились, по законам моей родины ты не можешь отказать мне в первой просьбе. А я — тебе, потому за мной перед тобой лично, Олег, теперь есть маленький, но долг. Запомни это. Все, догоняй своего шефа!

И Ленц куда-то исчез, лишая Ровнина малейшего шанса вернуть ему корзину. Вроде только-только был тут — и нет его. И официантки нет, пустой зал, ни души.

Наверное, можно было бы поставить подарок на стол и просто уйти, но Ровнин решил, что не станет этого делать. Может, потому что фрукты и пахли, и выглядели здорово, а в отделе сидели ребята, у которых на подобную роскошь денег просто нет, а может, потому что ему очень понравились финальные слова Ленца. Приятно знать, что у тебя теперь в Москве имеется должник. Да, долг ма-а-а-аленький, но он же есть?

— Не ругайтесь, — попросил Олег Францева, когда вышел из здания. — Сам не понял, как он мне ее впихнул!

— Этот может, — глянул на закрывшиеся двери «Веселых устриц» тот. — Хотя Ленц не самый скверный представитель вурдалачьего племени. У него ум сильнее инстинктов и гнева. Но в целом старайся никогда ничего ни у кого не брать до той поры, пока не разберешься, кто есть кто, иначе высок риск, что впутаешься в какую-то нехорошую историю. А так ты никому ничего не должен, что крайне важно. Ладно, ставь ее назад, порадуем Ленку, она это дело очень любит. Все, поехали в отдел.

— А вот Хранитель кладов… — осторожно произнес Олег, когда машина тронулась.

— Что Хранитель кладов? — ответил начальник отдела. — Ровнин, ты если задаешь вопрос, то доводи его до логического завершения. Ни к чему разные полуфразы, они только пожирают наше время.

— Чем он так для всех важен? — протараторил юноша. — Понятно, что он может найти сокровища, но я в толк не возьму, почему те, кто и так знает, где они лежат, к нему за помощью идут?

— Знать и взять — разные вещи, — пояснил Францев. — Клады, Олег, встречаются разные. Есть такие, как в кино — ткнул лопатой, там сундучок, в нем золото-бриллианты. Ты богат, соришь деньгами, немножко грустишь, а после тебя убивают в конце фильма. А бывают такие, которые тебя в могилу сведут еще до того, как ты его из земли выроешь. Проклятья всех видов, мороки, посмертные стражи — вариантов много.

— Вот последнее не очень понял, — признался молодой человек, — про стражей.

— А про мороков прямо понял? — с ехидцей осведомился Аркадий Николаевич.

— Ну, это привидение, — изобразил руками в воздухе нечто округлое Олег.

— Привидение. Ну да, ну да, — улыбнулся Францев. — Ладно, пусть так. Что до посмертных стражей… Вот представь себе — на дворе век осьмнадцатый, славный и страшный. Лихие люди на проезжем тракте обнесли государеву карету, злата богато взяли да каменьев баских — смарагдов, яхонтов червленых, диамантов тож. Но вот закавыка — крепко их служивые люди потрепали, да еще и на след встали, гонят по лесам, аки лисичка заюшку. Что с казной делать?

— В землю зарыть, — предположил Олег.

— Верно. Но мало ли кто ее найдет? Стало быть, страж нужен, который своему вреда не причинит, а чужого сгубит. Далее все просто — атаман подранка какого из шайки убивает и в яму поверх добра пристраивает, причем с нужными словами. Тогда не сейчас, тогда народ ближе к своему культурному наследию находился, знал, что, когда и как говорить, особенно если в жилах старая кровь текла. Лиходеи не вернулись, казна так в яме и осталась, и недремлющий страж при ней. Причем чем дальше, тем больше эта душа озлобляется, ибо покоя ей нет, а времени отмерили для бытия с запасом, потому любого, кто придет за спрятанным добром, она рвать на куски станет. Любого, кроме кого?

— Хранителя кладов, — закончил фразу Ровнин.

— Именно. Ему власть над ними дана.

— А кем?

— Что — кем?

— Кем дана?

— Здесь по-разному, — ушел от ответа Францев. — Ситуативно. Ну и кроме кладов покойный Митрохин много чего знал и умел. Например — предметы слушать.

— А это как?

— Вот сделал хороший и талантливый мастер украшение. Ну хоть бы даже серьги. Они попали к даме, в жизни которой случилось некое потрясение — несчастье какое-то глобальное на голову свалилось, муж изменил или, того хуже, ее убил. Что-то такое, что вызывает невероятный всплеск эмоций, такой, что серьги, скажем так, благодаря ему… Ну, точно зарядятся. Хотя нет, не то это слово. Они точно душу обретут, понимаешь? Но при этом ни о каком самостоятельном существовании речь не идет, серьги останутся лишь отблеском душевной драмы своей первой хозяйки и после раз за разом будут транслировать случившееся новым владелицам, заставляя и их переживать когда-то произошедшую трагедию. Сам понимаешь, ничего хорошего от подобной ситуации ждать не стоит, ибо самые сильные эмоции люди испытывают не в счастье, а в горе. Так вот Хранитель кладов умел с этими вещами входить в контакт и их обезвреживать. Дело непростое, иногда даже опасное, но нужное.

— Надо же! — проникся Олег. — Никогда бы не подумал, что и такое на свете бывает.

— Ответил я на твой вопрос?

— Ага. Но это не все. Аркадий Николаевич, а кто такая Айза?

— Давай про нее в другой раз, — предложил начальник. — Мне просто подумать немного надо, а в тишине это делать куда удобнее.

Ответ начальника Олега, конечно, немного опечалил, но, с другой стороны, ему тоже было о чем поразмыслить. Столько всего одномоментно навалилось, что поди разберись.

По прибытии на место кур в лаваше, упакованных в пакет, Францев взял сам, а корзину вручил Ровнину, со словами:

— Ты получил — ты и неси.

Первым делом Францев заглянул в оперскую. Там никого не оказалось. Тогда он направился в следующий кабинет, тот, где Олег еще не бывал. Как выяснилось, в нем обитала Лена Ревина, которая в данный момент сливала в одну мензурку разноцветные жидкости из разных пробирок, приговаривая: «Теперь этой и вот этой».

— Ребята не возвращались? — поинтересовался Аркадий Николаевич, заходя внутрь.

— Не-а, — ответила девушка, потряхивая мензурку. — Как смотались, так и с концами. А вы как съездили?

— В целом результативно.

— Чую, что да, — повела носиком Елена. — Чем это так вкусно пахнет? Курочка?

— Возможно, — не стал врать Францев. — Но ты на нее зуб не точи. Это для всех.

— Я — часть всех, — ставя мензурку на стол, вкрадчиво почти прошептала Ревина, а после на цыпочках подбежала к начальнику. — Это же факт? Да я на много и не претендую. Мне бы крылышко! Или ножку! Как раз обеденное время.

— Тоже мне, Паниковский сухаревского разлива, — и не подумал сдаться в плен умильному девичьему взгляду суровый начальник, развернулся и направился к себе, бросив на ходу: — Вон яблоко сгрызи. Тебе полезно, в них железа много.

— Яблоко — тоже хорошо, — не стала спорить Лена и скомандовала: — Ровнин, ты чего застыл? Ставь корзину на стол! И сразу — откуда такая красота?

— Мне Ленц подарил, — пояснил юноша, выполняя приказ.

— Ленц? — кинула на него быстрый взгляд девушка. — Любопытно. И что, Командор вот так прямо разрешил взять?

— Так он уже ушел, когда все случилось.

— Все равно странно, — копаясь в плодах и откладывая некоторые из них на тарелку, которая уже была извлечена из ящика стола, отметила Ревина. — Это мне. И это мне. И вот это тоже.

— Лен, а почему Францев настолько против, чтобы мы у кого-то что-то брали? — посомневавшись немного, все же поинтересовался юноша. — Нет, я понимаю деньги там или машину. Это — взятка, разговора нет. Но есть же и исключения? Вот нашему ОВД в Саратове местная фабрика форму пошила в качестве шефской помощи. Просто она кое у кого совсем в неликвид превратилась, а новую еще два года ждать по сроку носки. И ничего, нормально все это восприняли.

— Скажи, а если бы потом директор этой фабрики пришел к начальнику ОВД и попросил, к примеру, ему побыстрее разрешение на охотничье ружье выправить или с начальником «гайцов» переговорить, чтобы права для дочери без маеты получить, то пошел бы твой бывший шеф ему навстречу или нет? Ведь это же не дело развалить, не «ствол» грязный из вещдоков подрезать, а так, ерунда, — осведомилась у Олега Елена и понюхала мохнатый краснобокий персик. — Бли-и-ин, ну как пахнет, а?

— Пошел бы, — кивнул юноша. — По-любому.

— Ну вот, ты на свой вопрос и ответил сам. Только для окончательной ясности подставь нашу клиентуру на место этого короля швейной промышленности и пойми, каким боком такие снисхождения могут выйти.

— Ну да, ну да, — пробормотал Ровнин задумчиво.

— Плюс Командор человек старой закалки, — добавила Лена. — Его не переделаешь. Он умом понимает, что мир вокруг нас здорово изменился, но вбитые когда-то основы бытия для него приоритетней любых веяний времени. И лично мне это очень нравится. Отдел стоит на традициях и принципах, они наше все, здесь наша сила. Убери их — и что останется?

— Ничего.

— Или хуже того. — Лена подумала и добавила на тарелку пару слив. — Ты же знаешь, как это бывает — сначала в одном себе чуть-чуть слабину дашь, потом в другом — и все, мы уже частная лавочка, выполняющая чьи-то заказы и закрывающая на многое глаза. Примеров вокруг масса. А нам так не надо — ни ему, ни мне, ни остальным. Ни, надеюсь, тебе. Ясно, что мы не монашки и монахи, аскеза не наш путь, но лично я за кусок пожирнее плясать перед каким-нибудь перевертышем ни за что не стану, это вопрос личного самоуважения. А главное, есть у меня ощущение, что пока я тут работаю, то жизнь не зря живу. Для меня это очень важно. Путано объяснила? Непонятно?

— Да нет, вполне доступно, — очень серьезно ответил Олег. — Спасибо!

— За «спасибо» прыщ не вскочит, — пропела Ревина и сунула ему в руки тарелку. — Иди и мой! Только на первый этаж ступай, на втором воды нет. Почему — не знаю, там Аникушка разбирается. Хотя, может, в хозчасти опять счет не оплатили, такое уже случалось. С другой стороны — на первом-то есть? И свет горит.

Олег в задумчивости спустился вниз, отыскал туалет, в котором до того не был, перемыл все фрукты, которых, ради правды, было столько, что они чуть с тарелки не падали, и было собрался идти обратно, вот только столкнулся чуть ли не лоб в лоб с уборщицей, которая, как всегда, куда-то шла с ведром в руках.

— Кого подкармливаешь? — уточнила та, глянув на тарелку. — Или сам решил перекусить?

— Да вот, Лена отправила помыть, — ответил Ровнин, намертво решивший для себя ни в коем случае не говорить этой строгой бабке о природе происхождения фруктов. Имелось у него серьезное подозрение о том, что узнай она правду, то полетят плоды в мусорку, а ему хорошенько перепадет грязной тряпкой по спине. — Угощайтесь!

— Хм, — скептически глянула на ассортимент старушка. — Чего нет? Вот это яблоко возьму. И вон ту грушу.

Слова с делом не разошлись, первый плод был убран в правый карман потрепанного синего халата, второй — в левый.

— Без пользы не мотайся, — сурово глянула на него уборщица. — Дела старые возьми и почитай, лучше всего начала двадцатых годов или послевоенные. То время было если только самую малость проще нынешнего, а клиентура та же, потому тогдашние способы решения проблем работали куда эффективнее, чем те, которые использовались позже. Гуманизма излишнего не водилось у сотрудников, понимаешь? Логика, точность действий и максимальная жесткость обеспечивали достойную результативность.

— Понял, — кивнул юноша, но бабулька, не слушая его, двинулась по коридору.

— Павла Никитична! — окликнул ее Ровнин.

— Чего тебе еще?

— Скажите, кто такой Аркадий Аверченко?

— Ишь ты! — Уборщица развернулась, поставила ведро на пол, сложила руки на груди и уставилась на него. — А тебе зачем?

— Аркадий Николаевич сегодня это имя упомянул, а я понятия не имею, о ком речь. Неправильно как-то выходит.

— Хорошо хоть осознаешь, что неправильно, — со странной интонацией похвалила его старушка. — Уже дело. А Аверченко… Ты Ильфа и Петрова-то хоть читал?

— Конечно, — кивнул Олег.

— Ну вот он тот автор, книги которого во многом им предшествовали. Только Аверченко более лиричен и не настолько колок. Погоди-ка.

Уборщица зашла в одну из комнатушек, расположенных рядом с лестницей, чем-то там погремела и через пару минут вышла с книжкой в руках — не очень толстой, в мягкой коричневой обложке.

— На вот. «Шутка мецената», один из лучших его романов, он его незадолго до смерти написал, я когда читала, даже детство свое вспомнила. Золотое время, розовые мечты. И еще «Подходцев».

Сунув книжку в руки юноши, Павла Никитична подцепила ведро за дужку и пошла себе в сторону дежурки.

— Прочту — верну, — сообщил ей в спину Олег.

— Куда ты денешься? Конечно вернешь.

Ленка его ждала с нетерпением, она даже салфетку тканую за отворот блузки нацепила и ножик с вилкой приготовила. Что именно она собиралась с ними делать — непонятно, но в целом посыл был ясен.

— Недостача! — возмущенно заявила она, глянув на поставленную перед ней тарелку. — Куда фрукты дел, Ровнин?

— Павлу Никитичну угостил, — не стал скрывать тот. — В коридоре встретились — как не предложить?

— А, тетя Паша, — мигом успокоилась Ревина и цапнула крупную сливу. — Тогда ладно. Это мы еще дешево отделались. Чего стоишь? Присоединяйся. А то ведь все сама съем.

— Да я не хочу, — отказался Олег, — а ты валяй. Приятного аппетита!

— Не хочешь — как хочешь. Мне больше достанется, — даже не стала спорить девушка. — Тогда сходи чайник у ребят включи, после чайку попьем.

Все эти закидоны Олегу еще по институту были хорошо известны, и, конечно, по всему ей следовало дать понять, что воду возить на нем не получится, но в данный момент он решил этого не делать. Он тут все еще чужак, не свой, и с этим приходится считаться. Стоит ли терять лояльно настроенного к нему человека ради секундного самоутверждения?

Электрический чайник обнаружился в дальнем углу кабинета, причем почему-то прикрытый развернутой «короновской» папкой, естественно, пустой и с такой накипью внутри, что, скорее всего, какой-нибудь начинающий вулканолог мог бы на ее основе защитить диплом.

Вроде и недолго Олег отсутствовал, а за это время Ревина успела смести с тарелки все, что там было, и теперь с довольным видом поглаживала живот.

— О, а вот и кипяточек! — обрадовалась она, доставая из тумбочки две кружки, чай и сахар. — Молодец Олежка, заслужил награду.

Отчего-то Ровнин решил, что он сейчас получит сестринский поцелуй в щеку, по крайней мере его сокурсницы всегда именно так поступали. Но нет, речь шла о другом.

— Держи половину. — Лена, достав из сумки шоколадный батончик «Виспа», сняла с него фантик, разломила надвое, положила кусочки на стол, а после подошла к юноше вплотную. — Ты же знаешь, что в нем главное?

— Что? — совсем уже перестал понимать ход ее мыслей Олег.

— Волшебные пузырьки, — расширив глаза, прошептала ему на ухо Ревина, а после расхохоталась. — Господи, ты такой непосредственный, это что-то! Просто прелесть! Успокойся, не стану я тебя в свои оруженосцы вербовать и намеки какие-то строить. У меня на это просто времени нет.

— Да не думал я ничего такого, — пробурчал молодой человек. — Скажешь тоже!

— Но покраснел же! — Лена подошла к корзине и выбрала еще два яблока. — Так, это мне на вечер.

— Ребятам оставь, — попросил ее юноша. — Все в одну калитку не мечи.

— Ребята твои наверняка чебуреков наедятся от пуза, а нам шиш чего привезут, — отмахнулась девушка. — Знаю я их. Да и много тут еще. Чего стоишь? Чай завари уже. Заварка моя, сахарок тоже, так что остальное на тебе.

— Хорошо, — подчинился Олег, поняв, что этот спор он не выиграет.

— А что за книжка? — заинтересовалась Лена, заметив томик Аверченко. — Ты принес?

— Да, — подтвердил Ровнин. — Мне Павла Никитична ее дала почитать, так что не заляпай шоколадом.

— У меня и руки, и честь, и совесть чистенькие, — заверила его девушка. — Надо же, каких ты авторов изучаешь. Знаешь, может, я тебе и соврала.

— В чем? — заливая заварку кипятком, уточнил Олег.

— Да насчет того, что ты мне не нужен, — усевшись на стул, пояснила Ревина. — А чего? Ты молоденький, непосредственный, хорошенький и, что немаловажно, перспективный. Вон Францев на второй день тебя с собой берет, Веретенникова книжки дает читать, чего лично я никогда до того не видала. Явно же есть у тебя потенциал.

— Не смешно, — нахмурился Ровнин, подавая ей кружку. — Сколько сахара?

— Два куска. И я не шучу. Мы неплохой парой будем, Олежка, поверь. Красивой и гармоничной.

— У меня девушка в Саратове есть. И не вздумай сказать «была». Два раза сегодня это слышал уже. Хватит.

— Так это правда, — передернула плечиками Ревина. — Была. Я же вижу, что ты уже наш. Корни еще не пустил в отдел, разумеется, но это дело времени. Ну а чувств на расстоянии, поверь, не бывает, я на себе это проверила. Ладно-ладно, не хмурься, тебе не идет. Соскочили с темы на время.

Олег было хотел сказать «не на время, а навсегда», но почему-то промолчал.

— Ровнин, ты все еще тут? — заглянул в кабинет Аркадий Николаевич. — Давай бери кружку и ко мне в кабинет на инструктаж. Надо кое-куда съездить будет.

— Говорю же — перспективный, — услышал Олег, выходя из кабинета Ревиной. — Определенно надо подумать!