Глава 3

Солнце было почти в зените, когда поезд, лязгнув сцепками, остановился у перрона. Пшикнули тормоза, намертво блокируя колеса. В рабочих тамбурах появились сопровождающие. Судя по опухшим лицам, квасили они крепко. Как бы не всю дорогу. Лытнев поморщился: каждый раз одно и тоже, и махнул «своему»: мол, выгружай. Тот рявкнул куда-то вглубь:

- С вещами на выход!

Из окон вагона исчезли любопытные физиономии, и спустя минуту наружу потянулся контингент. Младший унтер-офицер глядел на спускающихся по ступенькам недорослей и пытался угадать: кто из них тот самый Песцов. Вот этот здоровый бугай? Вполне возможно, ведь высокоранговые усиленно качаются, им требуется баланс физических и магических сил. Или вон тот бритый с наглым взглядом? Ведь высокоранговый наверняка заносчив и хамоват. Или вон тот, подозрительно глядящий на всех исподлобья? Так ничего и не определив, он кивнул сопровождающему: мол, строй своих оглоедов. Фельдфебель, надрывая глотку, принялся упорядочивать столпившихся у вагона тинейджеров. Более-менее выстроил и отошел в сторону, уступая место унтеру.

Лытнев прошелся вдоль строя, брезгливо разглядывая новобранцев. Похоже, ему собрали все дерьмо, какое смогли найти в империи. Вот эти – откровенные уголовники, этот – маменькин сынок, даже куртку застегнул наперекосяк. Вон тот явный терпила, видать, по дороге объясняли, кто здесь главный. Ишь, глаза заплыли! Ему бы сейчас черные очки и палку в руки, и выйдет отличный слепой. Хорошо еще, двое приятелей нашлось, помогают. А вот этот и вовсе паяц: берцы размеров на пять больше, одет в ушитый на скорую руку камуфляж. Но, в отличие от всех, у него пришит белый подворотничок. Правильно пришит. И стоит он более-менее ровно, и смотрит спокойно. Никак, додумался заранее поинтересоваться, что его ждет.

Унтер по старой привычке пару раз качнулся с пятки на носок и гаркнул:

- Равняйсь! Смирно!

Команды правильно выполнил только один – тот самый паяц. Остальные уставились на Лытнева как зеваки на цирковую лошадь. Только что рты не пораззявили. Вот же… стадо! Младший унтер-офицер подавил желание сплюнуть и принялся монотонно говорить:

- Команды «Равняйсь» и, особенно, «Смирно» являются наиболее часто употребляемыми. По команде «Равняйсь» все бойцы, кроме правофлангового, поворачивают голову направо (правое ухо выше левого, подбородок приподнят) и выравниваются так, чтобы каждый видел грудь четвертого человека, считая себя первым. Равняйсь! А-атставить. Что вы ерзаете как беременные ослы! Сказано – грудь четвертого человека. Пузо следует втянуть, спину выпрямить, голову повернуть направо. Кто не знает, где право? Все знают? Тогда почему ты пялишься налево?

Лытнев проследил взгляд остолопа.

- Ты что, пришел в армию девок разглядывать? Как фамилия?

- Столбов! – ответил любитель девичьих фигурок.

- Надо прибавлять «господин младший унтер-офицер». Ясно?

- Ага.

- Не «ага», а «так точно». Как фамилия?

- Столбов, господин младший унтер-офицер!

- Рядовой Столбов, шаг вперед! Упор лежа принять! Десять отжиманий!

- Но…

- Двадцать отжиманий!

Строй замер и замолк. Видать, салаги начали понимать, куда попали.

Едва Столбов вернулся в строй, как Лытнев снова скомандовал:

- Равняйсь!

Стоящие в две шеренги новобранцы дружно повернул головы направо. Младший унтер-офицер Лытнев еще раз прошел вдоль строя, внимательно рассматривая будущих солдат. Остановился, качнулся пару раз с пятки на носок и вернулся на исходную позицию. Новички терпеливо ждали продолжения.

- По команде «Смирно» бойцы должны стоять прямо, без напряжения, каблуки поставить вместе, носки выровнять по линии фронта, поставив их на ширину ступни; ноги в коленях выпрямить, но не напрягать; грудь приподнять, а все тело несколько подать вперед; живот подобрать; плечи развернуть; руки опустить так, чтобы кисти, обращенные ладонями внутрь, были сбоку и посредине бедер, а пальцы полусогнуты и касались бедра; голову держать высоко и прямо, не выставляя подбородка; смотреть прямо перед собой; быть готовым к немедленному действию. Смирно!

Строй отреагировал моментально.

- Давай список, - протянул руку Лытнев сопровождающему.

И начал:

- Арефьев!

- Я!

- Бобров!

- Я!

Вислоухий!

- Я!

Все было нормально, пока унтер не дошел до той, фамилии, которую заранее уже ненавидел.

- Песцов!

- Я! – откликнулся тот самый паяц.

- Выйти из строя!

Олег сделал два шага вперед.

Лытнев подошел, осмотрел то, что находилось перед ним: дикая смесь порядка и разгильдяйства.

- Почему в таком виде?

- Козни каптенармуса Санкт-петербургского сортировочного пункта Жабина, господин младший унтер-офицер!

Лытнев невольно поморщился: стоит правильно, отвечает по уставу, но так хочется дать ему по морде!

- Что за кольцо на пальце?

- Родовой перстень, господин младший унтер-офицер!

- Снимай.

- Невозможно, господин младший унтер-офицер, только вместе с рукой!

- Два наряда вне очереди!

- Есть два наряда вне очереди, господин младший унтер офицер!

Лытневу показалось, что сопляк умудрился интонацией подчеркнуть слово «младший».

- Три наряда!

- Есть три наряда, господин младший унтер офицер!

«Как есть издевается» - с ненавистью подумал Лытнев.

Но с ходу нагнетать не стал, не время и не место. Он быстро закончил перекличку, подписал бумаги и махнул рукой:

- Вольно! На погрузку в машину бегом марш! Я сказал бегом, желудки! Трое последних заступают в наряд по кухне вместе с Песцовым!

Армейские порядки мало чем отличались от тех, что запомнились Олегу из прошлой жизни. Тогда в учебном взводе тоже было три десятка гонористых пацанов, сержант, казавшийся грубой сволочью, бесконечная строевая, физо, наряды и прочие радости. Правда, на этот раз сержант – простите, младший унтер-офицер – по какой-то причине Олега невзлюбил. И что бы не случилось, виноватым всегда был именно он. И, как следствие, не вылезал из нарядов. Пусть не каждый день, но через день отправлялся либо в наряд по казарме, либо на кухню. Правда, особого неудобства это не доставляло. С нарядами по казарме неизменно помогала Милка (хотя Олегу было весьма неловко, когда домовая драила общий сортир), а наряды по кухне стали настоящим раем.

Все дело было в магии. Натаскать воды в котлы? Чуть модифицированный конструкт из Недольмана сделает это быстро и без усилий. Почистить мешок картошки? Поможет другой бытовой конструкт. Только чуть его доработать, уточнив желаемую толщину кожуры. А ремонтные навыки, сохранившиеся с прошлой холостяцкой жизни, позволили починить несколько агрегатов, сильно облегчивших повару жизнь.

В итоге наряд по кухне обычно проходил так: пока Олег двумя конструктами выполнял весь объем работ, повар готовил хороший сытный ужин из расчета на двоих. А когда все было сделано, они с Песцовым устраивали разговор по душам. Вернее, говорил больше повар, подкрепляя свои тезисы рюмкой-другой водки, а Олег больше слушал, кивал, поддакивал и налегал на свою порцию.

А еще на тех, кто в наряде, не распространялись внезапные ночные побудки и построения. В общем, служба шла вполне спокойно, и подходила уже вплотную к присяге. И присяга эта должна была состояться буквально через день.

Младший унтер-офицер Лытнев был не то, что зол, он был в ярости. Этот Песцов начисто игнорировал все его старания. Лытнев проявлял фантазию, придирался к каждой мелочи, через день отправлял ненавистного сопляка в наряды, но с того как с гуся вода. На занятиях отвечает лучше других, нормы по физподготовке сдает в числе лучших. И, кажется, даже умудрился набрать вес! К постоянным замечаниям относится как к должному, не выказывая даже тени недовольства. Только уставное «Так точно, господин младший унтер-офицер» орет каждый раз так, что уши закладывает. Но за это наказать не выходит, поскольку точно соответствует уставу.

Устав для Лытнева был свят и незыблем. Что бы не делалось в армии, все должно делаться строго по уставу. В том числе, придирки и наказания. Вначале унтер хотел гнобить сопляка за недостатки. Ведь не может быть такого, чтобы новобранец идеально следил за обмундированием, был первым и по физкультуре, и на теоретических занятиях, и на плацу. Но именно так и случилось. Крайне редко удавалось подловить засранца на какой-нибудь пустяковой мелочи.

К сожалению, прошло почти две недели прежде, чем Лытнев понял бесполезность этой затеи. Честно говоря, в другой ситуации младший унтер-офицер только порадовался бы, что у него есть такой подчиненный, и обязательно поставил бы его командиром отделения. Но сейчас он хотел Песцова унизить и заставить сдаться. Пусть наглый сопляк хлебнет дерьма полной ложкой. И тогда Лытнев поменял тактику.

Теперь он всячески хвалил Песцова, ставил его в пример перед другими – кстати, вполне заслуженно. Раз он не может справиться с сопляком своими силами, пусть ему добавят ума боевые товарищи. Никто ведь не любит выскочек. И тем более никто не любит, когда из-за таких приходится бегать лишние круги или маршировать лишних полчаса.

В казарме камер видеонаблюдения не было. Иначе младший унтер-офицер знал бы, что Песцова уже пытались побить. И один на один, и трое против одного. И каждый раз с неизменным результатом. Кстати сказать, чёткий пацан Витёк преподанный в поезде урок усвоил с первого раза и в драку с Песцовым больше не лез. Более того, и других останавливал – по возможности, конечно. Пытались подловить Песцова и во сне, но он неизменно просыпался, едва команда «мстителей» начинала подкрадываться к койке.

Лытнев хотел успеть добить мерзавца до присяги. Потом уже не то; потом, хочет он или нет, но отношение к Песцову поменяется. Он будет уже не почти что гражданский, а почти что военный. И гнобить его по поводу и без повода будет невозможно, только за дело. А как показала практика, за дело-то наказывать и не выходит, слишком сопляк прошаренный, словно уже служил и все нюансы наперед знает. В общем, времени оставалось мало, и младший унтер-офицер решил: сегодня или никогда.

Взвод выстроился на плацу. Битый час все маршировали, перестраивались из одной шеренги в две и в три, потом обратно, брали макеты автоматов «на караул», опускали «к ноге» и вообще исполняли весь богатый ассортимент строевых приемов. Сверху жарило солнце, все умаялись и упарились. Даже сам Лытнев начал уставать. А Песцов, сволочь, хоть бы хны.

Так бы унтер не стал прибегать к этому подленькому методу, но слишком уж он хотел наказать ненавистного Песцова.

Песцов, выйти из строя!

Олег сделал два шага вперед и остановился, замерев по стойке «смирно». Другой мир, другая эпоха, а в армии ничего не меняется. Та же строевая подготовка, те же команды. Только вместо сержанта младший унтер-офицер. А так – никаких изменений. Даже армейские анекдоты буквально один в один. И манера обращения унтеров с новобранцами точно такая же.

- Кругом! – последовала очередная команда. – Смирно! Остальные упор лежа принять! Сто отжиманий каждому!

Песцов стоял перед взводом, а парни отжимались. И это на самой жаре, на солнцепеке, после полудня шагистики, когда все до единого упарились и мечтали только о глотке воды и тени. Унтер же прохаживался и выговаривал: мол, надо делать так, как Песцов. Это бесило парней, это бесило и Олега.

Не успел счет дойти до полусотни, как самый хилый из взвода Илларион Подоплёкин упал ничком на асфальт. Остальные – раз иного приказа не поступало – продолжали отжиматься. Может, им и не было видно, а вот Олег отчетливо разглядел: это не силы кончились, это тепловой удар. Прошла секунда, две, три, Лытнев молчал. И тогда Олег, наплевав на приказы и субординацию, подбежал к Подоплёкину. Проигнорировав окрик унтера, перевернул парня, подхватил на руки и бегом потащил в медпункт. И только тогда всем стало очевидно: это не усталость и не симуляция.

- Прекратить отжимания! – скомандовал, наконец, Лытнев. - Вольно! Разойдись!

И, подхватив с плаца кепку, упавшую с головы Подоплёкина, пошел следом за Песцовым в медпункт.

Младший унтер-офицер, хоть и не подавал виду, чувствовал себя отвратительно. Как бы он ни хотел доконать Песцова, вполне отдавал себе отчет, что действует на грани фола. А теперь, кажется, эту грань переступил. Но еще хуже было то, что его план вывернулся наизнанку. Он хотел противопоставить Песцова взводу, чтобы пацаны в казарме, наконец, разобрались с ним по-свойски. А вышло, что Песцов хороший, а он, Лытнев, конченая сволочь. И никому ничего не объяснишь, не оправдаешься. Командованию начхать, подумаешь – боец на солнышке перегрелся. Не помер же! «А мог помереть»? – спросил себя Лытнев и честно себе ответил: «Мог». «А ради чего»? – продолжал спрашивать себя унтер. И ответ на этот вопрос был таким, что даже в зеркало на себя глядеть ему стало противно.

Остаток дня у новобранцев проходил почти идеально: никто не придирался, никто не гонял на плац и спортплощадку. После отбытия плановых занятий у трех десятков парней даже появился час свободного времени. Но так или иначе, строго в положенный час был дан сигнал «отбой», новобранцы улеглись по кроватям и в течении десяти секунд все кроме дежурного уже спали.

Во время Последней Магической Схватки империя, ослабленная внешними и внутренними врагами, потеряла немалую часть своих территорий. Нашлись люди, пожелавшие властвовать самостоятельно, без оглядки на Петербург, и принялись рвать на куски ослабевшего двухглавого льва. Правду сказать, им активно помогали заграничные дяди, надеясь на полный распад и деградацию огромной страны. Но империя выстояла, династия удержалась на троне, а спустя время, когда появилось достаточно сил, принялась постепенно возвращать утраченное. Каждый раз это вызывало море воплей со всех сторон, требовало больших затрат в деньгах и в войсках, но в конце концов империя неизменно забирала своё.

Земли возвращались в порядке их важности для государства. И так получилось, что огромный кусок территории на юго-востоке на долгое время оказался без присмотра. Люди, спровоцировавшие отделение от империи, давно уже умерли, и кусок этот оказался вроде бы и государством, а вроде бы и нет. Этакое полуаморфное псевдогосударственное образование, называемое в народе Диким полем. Как и тысячи лет назад, там кочевники пасли скот, живя больше натуральным хозяйством. Детей у них рождалось много, и раз в несколько лет, когда подрастало очередное поколение голодных и резких парней на южные границы империи шли набеги. Их более-менее успешно отражали. Но целью набега был не захват земель, а грабеж. Деньги, ценности и люди. В Турции, в Африке, да местами и на Балканах до сих пор существовало рабство, и за живой товар торговцы платили очень даже хорошо. Один удачный набег мог обеспечить воина и его семью на всю жизнь.

В прежние времена степняки шли в набег на лошади, одетые в стеганый халат и войлочный колпак. Теперь времена изменились. Воины степей ездили нынче на джипах да на квадроциклах, одевались в армейский камуфляж и стреляли не из луков, а из автоматических винтовок. Порою к хану дикого поля приезжали бледнокожие мужчины в дорогих костюмах, привозили деньги, оружие, технику, и тогда случался большой набег. Степняков гибло в таком набеге множество, зато уцелевшие привозили столько добра, что еще и детям оставалось.

С полгода назад, в середине зимы, к хану приехала делегация. Мужчины в дорогих костюмах пробыли в гостях намного дольше обычного. А когда они уехали, по степи, по всему Дикому полю, от кочевья к кочевью потянулись гонцы: готовьтесь, нынче будет очень большой набег.

Загрузка...