НИИ ядерной магии. Том 3

Глава 35

Лис издал радостный вопль, наворачивая круги по небу, а гидра Красибора утробно зашипела – звук до ужаса напоминал кошачье мурлыканье, но был, конечно, чем-то иным.

– Как это возможно, бесы тебя дери? – проговорил Красибор, обращаясь то ли к Роману, то ли к Александру.

– Сын, ты только что вернулся из мира мёртвых живым, и удивляешься такой малости? – спросил Роман. Или не он.

Голос его менялся всё сильнее, став совсем низким, он то и дело пропускал через себя лёгкий, будто хрустальный, перезвон. Всё легче было поверить, что говорил не он сам, а кто-то через него.

– Это не малость, – парировал Красибор, чувствуя себя неуютно из-за этого спора.

– Неблагодарный, – сказали губы Романа. – Ты умереть там должен был бы, если бы не твоя истинная.

Красибор повернулся к Фиме раньше, чем успел осознать услышанное – при слове «истинная» он мог подумать только о ней. Девушка, не давая себе отчёт в действиях, сделала то же самое, уверенная, что речь именно о них двух. Её взгляд скользнул на джинсы мужчины – она только сейчас обратила внимание на то, надел ли он одежду с её оберегом или нет – и, к счастью, убедилась, что он успел переодеться, как она и просила. Вышивка заметно померкла, многие стежки пропали, будто истлевшие от времени.

– Крас, оберег сработал. Выходит, ты и правда не должен был выйти оттуда.

– Что ж, тогда мне очень повезло, – сухо ответил он, вновь обращая взгляд на Романа, хотя уже даже внешне становилось понятно, что сейчас перед ними был кто-то другой.

Казалось, он стал выше, черты лица заострялись, глаза светлели. Он выглядел расслабленным и безмятежным, снисходительно улыбался, глядя на Красибора с Фимой. Другие, казалось, сейчас интересовать его перестали.

– Но мы же с Ромчиком посещали Астрал и вернулись, – зашептала Жанна, подбежав к Фиме. – Оберегов у нас не было, считай с голыми жопами туда-обратно метнулись.

Ей ответил не-Роман:

– Вы смотрели в глаза мертвецам?

– Нет, конечно!

Он поднял одну бровь, дожидаясь, пока Жанна сообразит. Она громко ахнула и прикрыла рот ладонями:

– Крас, а ты же с братом был! Значит…

– Значит, ему очень повезло, – ответил за неё не-Роман. – Жизнь удивительная, не так ли, сын?

Красибор глубоко и часто дышал: от обращения «сын» он чувствовал практически физическую боль. Почти готовый поверить в самое безумное объяснение, он проговорил глухо, будто молчал много дней до этого:

– Всё так. Чего ты хочешь?

– Чтобы меня слышали. Хочу говорить, получать ответы. Ведовской народ стал глух, даже служение в лесах не учит вас говорить со мной, вы мельчаете, слабеете, упиваетесь собственными горестями настолько, что готовы потерять целый мир ради своей маленькой, крохотной боли.

Жанна снова не смогла сохранить молчание, она дёрнула Красибора за рукав и требовательно зашипела на ухо:

– Что происходит?! Это снова твоя матушка?!

– Нет, она ушла.

– А какого беса Ромчик или то, что в него вселилось, кличет тебя сыном?!

– Саша же сказал…

Не-Роман вдруг заговорил громче обычного, заставив всех вздрогнуть:

– Ты можешь говорить со мной напрямую, Жанна, говорящая с мёртвыми.

Она поджала губы и замахала перед собой руками, боясь говорить с силой, что вселилась в мужчину. Неожиданно для всех голос подала та, про кого на несколько мгновений все позабыли. Хрустальный голос Хытр звучал напуганно и лицемерно в одно и то же время:

– Са-шень-ка уже рассказал вам всё, так вы и сейчас смекнуть не можете? – она захихикала. – Сын магии – редкостный тугодум, и тот быстрее смирился.

– Молчи, дочь моя, – резко прервал её не-Роман.

Он медленно повернул голову, переводя взгляд на духа, и брови его сошлись на переносице, между ними пролегла глубокая морщина.

– Извини, матушка, – отозвалась Хытр, согнувшись в поклоне до земли.

– Что мне твои извинения, когда даже моя собственная дочь, оставленная главной и ответственной, стала глуха к моим словам? Ты свои обязанности не выполнила, так ещё и допустила глухоту и слабость моего народа.

Хытр молчала, замерев в поклоне и не решаясь выпрямиться. Её руки и ноги становились хрустальными, а потом снова принимали человеческий облик.

– Отвечай, Хытр, дочка.

– Я старалась сделать, как ты велела, матушка.

– Ты хотела веселиться, а не следовать моим указам.

Хытр молчала. Не-Роман смотрел на неё строго, но постепенно его лицо смягчалось, раздражение сдавало позиции.

– Ты хорошо служила мне, дочь. Но твоё время пришло.

– Нет-нет! – Хытр резко выпрямилась и выставила перед собой руки. – Матушка, не надо, я постараюсь, исправлюсь!

– Не печалься, милая, твой путь не окончен, он лишь извивается и закручивается, несёт с собой новое. Даже ты перестала ко мне прислушиваться, погрязнув в человеческих драмах. Я должна вернуть тебя в родную колыбель.

– Я следила за порядком, матушка! Старалась вернуть ведовскому народу силу и вес, старалась полюбившихся тебе колдунов объединить, но они противятся, цепляются, они мелочные и трусливые!

Хытр захлёбывалась страхом и злостью, лебезение в её голосе сменялось гневными выкриками, она смотрела на Красибора с Фимой с нескрываемым пренебрежением.

– Они пока что противятся, – снисходительно сказал не-Роман и проследил за взглядами Хытр. – И то лишь одна ведьма.

От того, как он выделил слова «пока что», Фиме стало не по себе. Она рефлекторно схватилась за ладонь Александра, и он сжал её пальцы, частично заслонив девушку собой и воскликнул:

– Магия! Да разве ж мы не слышали тебя? Делали, как духи велели, на всё соглашались, даже если от этого было больно! – на этих словах он сильнее сжал руку Фимы. – А если тебя жертвы наши в обмен на силу не устраивают – так то человеческая воля, люди сами решают, что важнее им: сила или те, кого они любят. Никто слова поперёк не говорил, сил без платы не пытался получить!

– А здесь мы из-за чего собрались, дерзкий мой собеседник?

Александр подавился словами, поняв, что сплоховал.

– Спрашиваешь: не слышали ли? – продолжил не-Роман, глядя на него без злобы. – Кто-то слышал, кто-то и эту способность утратил. Но никто не слушал, даже ты стал глух к моим речам.

– Я действительно давно не говорил с духами, – спокойно ответил Александр. – До недавних встреч с Хытр, – он бросил на хрустальную девушку неприязненный взгляд, но не задержал его, чтобы разобрать, какие эмоции та испытывает.

Не-Роман медленно кивнул:

– Вы измельчали, не чувствуете ни благодарности за силу, ни уважения к ней. Редкий колдун сейчас способен пройти серьёзные испытания, редкая ведьма готова отдаться в мои объятия, чтобы узнать мудрости колдовства.

– Жизнь меняется, – спорил Александр. – Мы тоже.

– Не все, – не-Роман посмотрел на Красибора, на лице его отразилась гордость. – Сын мой, ты радуешь меня больше иных, и оттого моя любовь к тебе лишь растёт. Вижу недоверие в твоих глазах, обиду. Позволь мне показать тебе, насколько сильно я тебя люблю.

Не-Роман посмотрел за спину Красибора, и тот, хоть и не сразу, проследил за его взглядом и обернулся через плечо, остальные последовали его примеру. Огромная гидра, стоявшая до этого на небольшом отдалении, издала утробное рычание и напряглась, Красибор почувствовал, что его магический зверь боится, ему больно. Но когда хотел уже крикнуть магии-или-кто-там-говорит-через-Романа, чтобы прекращала, гидра начала меняться. Отстреленная шея зверя, безвольно свисавшая до этого, напряглась, начала выпрямляться, а рваная рана загорелась ярким зелёным светом. Гидра издала вопль боли, и в этот момент начавший запекаться срез прорвался, и сквозь него проклюнулся грубый чешуйчатый нос. Медленно, сантиметр за сантиметр, из шеи вырастала восьмая голова: крепкая, живая, кричащая от радости, а не боли. Вскоре восторженные крики вылетели сразу из девяти ртов: Красибор заорал вместе с гидрой и, сорвавшись с места, побежал к зверю. Он обхватил отросшую голову руками и даже прыгал на месте, как ребёнок, чьё желание исполнилось. Но спустя минуту этого танца радостные возгласы сменились на завывания боли: Красибор прижал голову гидры к груди и то кричал, то выл. Неожиданно барьер его эмоций оказался сломлен – слишком много потерь было испытано за эту ночь, и он держался, пока один единственный луч счастья не разбил всю защиту. Никто не решался к нему приблизиться, и даже не-Роман некоторое время молчал.

– Чувствуешь ли ты теперь, что я люблю тебя и забочусь о тебе, сын? – спросил он спустя несколько минут, когда Красибор сам начал успокаиваться.

Голос Романа окончательно исчез, сменившись космически нереальным сочетанием звуков и перезвонов. Фигура тоже скрылась за перламутровыми переливами, что покрывали кожу, будто причудливая краска или расплавленный металл.

Красибор не ответил вслух, он лишь кивал, уткнувшись в сияющую чешую. Другие головы ящера обвили его подобно огромному живому кокону: и колдун, и его магический зверь чувствовали счастье, которого уже не ждали.

Фима с опаской поглядела на перламутровую фигуру:

– Так ты действительно магия? Не дух?

– Да, ведьма Арифметика.

– Зачем ты пришла?

– Чтобы перекричать вашу глухоту.

– Разве? – Фима нахмурилась и обеими руками указала на Александра с Красибором. – Они говорят с магическими зверями как с людьми. Крас увидел других созданий сам и показал мне. Разве они глухи?

– Конечно. То, что слепец видит пятна света, зрячим его не делает.

– Почему через Рому?

– Потому что только он меня и слушал.

Фима хотела спорить, что-то сказать, но она шумно выдохнула и опустила руки в прямом и переносном смысле. Что она могла противопоставить магии? Магии?! Ей казалось, что она тонко чувствует волшебный мир, что между ней и магией есть какая-то особенная изящная связь, но всё оказалось не так. Это осознание пришло вместе с чувствами бессилия и безнадёжности. Будто считав её мысли, не-Роман сочувственно улыбнулся:

– Магические звери – мои продолжения, духи – мой с вами разговор. Но вы перестали чувствовать первых и слушать вторых. Это длилось так долго, что вы успели забыть, как выглядят магические звери, и они скрылись от ваших глаз.

Александр метнул удивлённый взгляд на Лиса, тот сделал страшные глаза, будто говоря: «Молчи! Хе-хе». Это не укрылось от не-Романа, и он сказал:

– Ты, Александр, был лучшим из моих собеседников за долгие и долгие годы. Пока мой сын спал, ты единственный говорил со мной, заботился и угощал, я ценю это и потому не только закрыла моей милой Хытр глаза на то, как ты жульничал, но и позволила части себя – этому духу-плуту – отделиться и жить, как он захочет. Он захотел быть с тобой, это много для меня значит.

Александра пробила дрожь. Всё это время он был уверен, что пользовался лазейками в сделке с духами, проявил хитрость и гибкость, но в действительности ему просто дали фору. И не будь он дружен с Лисом – для него и Фимы всё закончилось бы намного раньше.

– С-спасибо, – вытолкал он из сжатого судорогой горла единственное слово.

– Мне приятно, что ты ценишь мой дар. Я надеюсь на долгие беседы с тобой и любопытные рассказы о вашей человеческой жизни.

Мужчина смотрел на неё, отчётливо ощущая, как бессилие ползёт по ногам. Оно подобралось через утоптанную почву, зацепилось за обувь и принялось цепляться за одежду, пробираясь выше, к сердцу и мозгу. Ему не нужна была мощная Чуйка, чтобы точно знать, что ему – как и любому на этой поляне – нечего предоставить против существа, что говорило с ними через Романа. Его собственный дар уверенно сообщал ему, что обмана нет: перед ними действительно магия как она есть, и она в самом деле грустит и сердится от того, что не смогла как-то иначе до них дозваться. Трудно представить, что она не нашла другого способа выйти на связь, но не ему было критиковать.

– И всё же что с Ромой? – решилась спросить Фима. – Ты вселилась в него или.?

Александр рискнул ответить, хотя сразу почувствовал себя некомфортно от собственной дерзости.

– Это его дар.

Он проследил за не-Романом, убеждаясь, что Магия не против. Напротив, перламутровая фигура даже выглядела заинтересованой, будто Магия хотела проверить, верно Александр ли всё понял. Не-Роман позволил губам растянуться в улыбке:

– Продолжай.

– Дар – это тоже магическое продолжение, – сказал он, глядя в почти неразличимые перламутровые глаза. – Через Чуйку ты заставляла Рому всё это время делать то, чего сама на самом деле хочешь?

Не-Роман медленно, тягуче кивнул, улыбка стала чуть шире:

– И он оказался благодарным слушателем. Несмотря на протесты, самым податливым из вас.

Жанна оказалась единственной, кто не испытывал благоговейного страха перед удивительной фигурой: она чувствовала угрозу и необходимость не нарываться, но не коченела и не лишалась умения двигаться. А ещё она успела неплохо узнать Романа, и потому после этих слов возмущённо возразила:

– Так он хочет магию уничтожить, на минуточку!

У не-Романа не дрогнул ни единый мускул, никаких новых эмоций не мелькнуло:

– Он думал, что хотел.

– Это какая-то ерунда, ребят, – обратилась она к остальным. – Он несколько дней был буквально одержим этой идеей.

– И кем он одержим сейчас? – не-Роман неожиданно рассмеялся, смех его звучал то как раскаты грома, то как шелест весенней листвы.

Все похолодели от этих слов, разговор ухватил Аметист Аметистович:

– Не совсем, – сказал он. – На самом деле его целью было скорее свержение нынешнего строя, так же? – он обратился к не-Роману, и тот ответил кивком. – Это было твоим желанием? Ты же к этому его подталкивала через Чуйку?

Не-Роман трижды хлопнул себя ладонью по предплечью – вторая рука по-прежнему была занята, держа Хытр на мушке. Хрустальная дева выпрямилась, смотрела на людей со злостью, но никаких действий не предпринимала. Повисшую на несколько мгновений тишину прервал Красибор, его голос заставил всех вздрогнуть. Всё ещё находясь в объятиях гидры, он обратился к не-Роману:

– Ты всё это время его вела к этому моменту, не давала бросить всё? Дала возможность убивать духов и зверей? Зачем?

– Для нового порядка надобно расторгнуть старый, сын мой. Я помогала каждому из вас, вела своим путём, однако лишь этот смертный возлюбил меня настолько, что не противился ни единственному знаку, несмотря на обиду и озлобленность на меня. Он был готов даже умереть, стоило мне шепнуть, что так будет правильно.

И Фима, и Красибор, и Александр, и Жанна, и даже Аметист Аметистович раскрыли рты, чтобы возразить, но так же синхронно закрыли их. Каждому в голову пришла одинаковая мысль, будто кто-то (не будем показывать пальцем кто) бережно вложил её им в мозг: каждый из них так или иначе шёл наперекор своим дарам. Александр отказался от магии в целом, и даже дар игнорировал, пользуясь им совсем редко. Фима не раз отказывалась от заклинаний, что могла придумать и, главное, даже успела пойти против чужого дара, когда сотворила свою сыворотку, нейтральзующую очарование Красибора. Хытр говорила ей, что сама магия хочет, чтобы они с Красибором были вместе, но вместо того, чтобы пойти подготовленным для них путём, она выступила против его магии и даже придумала, как сделать сыворотку, которую мог бы принимать сам Красибор, чтобы заблокировать свой дар начисто. Аметист Аметистович провинился перед магией несчётное число раз, обкрадывая умирающих и обманывая смерть, спасая тех, кто жить не должен был. Жанна, пусть и не ведая, забрала чужую силу, и к ведовскому миру при этом не стремилась, не проявила благодарности.

А Красибор… Что ж, пусть Красибор и полюбил магию больше кого бы то ни было и даже больше себя самого, даром тяготился и был рад от него избавиться хотя бы на время и хотя бы с единственной девушкой. Которую упустил, несмотря на всю магическую поддержку, что у него была. Красибор думал, что проявил разумность и честность, проявил любовь, позволив Фиме самой принимать решения, но в глазах магии он показал лишь слабость и пошёл наперекор её желаниям.

И только Роман ни разу в своей Чуйке не сомневался, даже если она велела ему делать безумные вещи. Единожды хотел воспротивиться да удержался, готовый передать в руки магии своё тело вместе с волей. Его и собственная смерть не испугала, настолько крепка была вера в то, что говорит ему Чуйка. Все его решения и действия – большие и маленькие – вели сюда, к этому моменту, когда он отдастся Чуйке полностью, каждой клеточкой своего существа, с таким открытым сердцем, что магия сможет обрести плоть и поговорить, наконец, со своими оглохшими и ослепшими детьми.

– Мы слушаем, – сказал Красибор.

Не-Роман довольно хмыкнул и заговорил громче прежнего. Слушая его слова, магические звери, что ожидали в лесу, вышли на поляну. Они то исчезали и появлялись в другом месте, то становились ярче и отчётливей. Одни слушали молча, другие издавали свои природные звуки, били копытами и лапами по земле, рыли почву, выкорчёвывая растения, задирали головы и выли.

– Как прежде не будет. Мой народ измельчал, ослаб, любовь ко мне утихла. Это наполняет моё сердце невиданной грустью, но пока есть те, кто любит меня по-прежнему, наравне с грустью я буду испытывать и радость. Однако мои дети, как и любые прочие, без контроля и опеки совершают то, чего допускать никак нельзя. И я вынуждена винить в этом тебя, моя милая Хытр. Поскольку доверила тебе моих детей, а ты не уследила.

Не-Роман повернул голову, бросив на хрустальную деву короткий взгляд и, прежде чем та успела сказать ещё что-то в своё оправдание, нажал на спусковой крючок своего оружия. Раздался хлопок, и через мгновение все, даже Жанна, ослепли от жгуче-яркой вспышки. Сияние оказалось таким сильным, что даже через сомкнутые веки глазам было больно, а облегчение пришло только после того, как Красибор повторно наложил на всех заклинание теней. Стоило открыть глаза, показалось, что они тонут в сияющей жидкости, и дышать им совершенно нечем. Перламутровых магических частиц парило так много, что страшно было сделать вдох – каждый страшился, что, попав в лёгкие, эти частички поведут себя как пыль голубого асбеста: нанесут лёгким и сосудам миллионы ран, которые не смогут затянуться уже никогда.

– Возвращайся ко мне, Хытр, дочь моя, – сказал не-Роман своим новым чрезвычайно высоким голосом, и на поляну резко вернулся кислород.

Перламутровые частички вгрызались в землю и исчезали в ней, будто вода впитывалась в засушливую почву, много месяцев не видавшую дождя.

– Вот так просто? – с недоверием спросил Александр одними губами, но магия всё равно его услышала.

– Да, мой любимый собеседник, так просто. Хытр была прекрасной дочерью мне, она исполняла мою волю, как свою собственную, но не прошла своё последнее испытание – испытание временем. Я не могу винить её – всё же она начала свой путь как человек и должна была закончить его так же, но не пожелала этого.

Магические животные издали клич – каждый свой, кто-то шипел, кто-то рычал, иные ржали или издавали хищный клёкот. Красибор с Александром отчётливо ощутили в этом дань уважения магическому духу, хрустальной деве, что сопровождала их много десятков лет, остальные же испуганно поёжились и заозирались.

– Не страшитесь, – сказал не-Роман нейтрально. – Она вернулась ко мне, этим утром её испытания закончились. Ваши же – только начинаются.

– Даже не знаю какого ждать начала после такого пролога, – пробормотала Жанна, сжимая руку Аметиста Аметистовича.

– Вы справитесь, драгоценные мои дети.

Александр нахмурил брови и спросил смелее прежнего:

– О каких испытаниях ты говоришь? Разве мы не…

– Вы не сделали того, чего хотела от вас я, и едва не уничтожили мир, – перебил его не-Роман. – Мне нет нужны витать среди мертвецов, им волшебство не нужно, они жрут его, как кони – сахар. Вы же, против моей воли и моих велений, всё же впустили их в мир живых.

– Нет… – ошарашенно выдохнула Фима. – Кто-то пробрался? Я думала, мы вовремя закрыли переход.

– Дюжина мертвецов успела протиснуться сквозь щели между мирами. Они не утонули, их не снесло штормовым ветром. Они уже блуждают среди живых и, поверьте мне, пойманными быть не хотят, так что вам придётся потрудиться. Как же здорово, что среди вас есть говорящая с мёртвыми, не так ли?

Аметист Аметистович рефлекторно заслонил Жанну и возразил:

– Она не должна платить за чужие ошибки.

– Она и сама – чужая ошибка, как и ты – живой мертвец. Вот уж кто создан друг для друга, – магия ухмыльнулась, и в этом жесте как будто бы мелькнуло лицо Романа – человека, учёного, друга. Но через секунду видение пропало, и перламутровое волшебство вновь захватило полный контроль над ним. – Ваш товарищ мечтал уничтожить нынешний порядок дел – он это сделал. Удачно, не находите? Теперь должен помочь вам построить порядок новый, – он заговорил громче, каждое слово колотило воздух подобно удару грома. – Справедливый и громкий – такой, чтобы каждый из моего народа мог услышать мой зов, когда нужно. Хытр не справилась. Докажите, что вы – упорнее. И что вы сильнее хотите продолжать свой путь. Призовите новых духов и отловите мёртвую дюжину. Внимательно слушайте то, что говорит вам ночь, ибо через неё говорю с вами я.

От последних фраз зазвенело в ушах, хотелось прикрыть их руками, потому что становилось больно и страшно, но перечить магии было ещё страшнее. Договорив, не-Роман вдруг застыл на месте, а через несколько секунд резко выгнулся в спине, будто через его тело пропустили электрический заряд. Перламутр начал сходить с его кожи, капая на землю, будто жидкий металл. Капля за каплей исчезал между трещинами, камнями и осколками кирпичей.

Фима сорвалась с места раньше, чем вся субстанция сошла с Романа, за ней припустил Александр. Они успели как раз вовремя: стоило всему перламутровому существу схлынуть, Роман потерял равновесие и едва не завалился вперёд через оконный проём. Александр схватил его за одежду и без труда затащил внутрь, а через пару минут уже показался на улице, держа Романа на спине.

– Он в норме, – успокоила всех Фима. – Потерял сознание, но физически цел.

Она сняла с его спины мудрёное оружие, которое оказалось чертовски тяжёлым, и помогла уложить мужчину на землю. Хрустальный олень подошёл к нему и невозмутимо толкнул носом в бок, будто хотел разбудить либо перевернуть. Роман вдруг скривился и поморщился, будто услышал что-то неприятное или ощутил боль, и олень неспешно направился в противоположную сторону, потеряв к нему всякий интерес. Пару раз кашлянув, Роман открыл глаза и с помощью друзей принял сидящее положение. Держась за виски, он спросил:

– Мне по голове прилетело что ли? Что тут было? Уже всё? Крас! Крас, ты попрощался? Они тебя дождались?

Красибор опустился перед ним на одно колено и шепнул заклинание, которому его научили браться Каракулины на случай похмелья. Роман мгновенно перестал морщиться и удивлённо отнял руки от лица: весь дискомфорт прошёл.

– Дружище, нам нужно многое тебе рассказать, – сказал Красибор.

– А ещё поймать кучу мертвяков, – добавила Жанна, сокрушённо взметнув руки вверх, будто говоря: «Какого беса?!».

– Плюс как-то сгенерить новых духов, – сказала Фима с кривой улыбкой.

– И снять заклятье с Оли, – напомнил Александр.

– Вызволить твоего отца из РИТЭГа, – сделал контрольный выстрел Аметист Аметистович.

– Восстановить кузню? – напомнил Бологов-старший.

Роман переводил взгляд на каждого из друзей поочерёдно, а потом оглянулся и отметил, что не было ли луча энергии, ни хрустальных копий Хытр, а гидра Красибора злобно глядела на него всеми восемью парами глаз. Если физический дискомфорт сняло заклинание, то душевная боль ослабла от вида этой нескрываемой угрозы со стороны огромного ящера. Роман широко, расслабленно улыбнулся и, глядя на друзей, сказал:

– Ну что ж, тогда давайте пойдём по порядку.