НИИ ядерной магии. Том 3

Глава 24

Роман сощурил глаза, вглядываясь в силуэты, и резко скомандовал:

– Все вон из машины!

Он сделал это как раз вовремя, потому что стоило всем четверым выскочить наружу, как автомобиль с оглушительным скрежетом начал видоизменяться. Первыми сдались двери – каждая начала скукоживаться, будто завядшая овощная шкурка, и через несколько секунд они сорвались с петель и влетели внутрь. Следом стремительно пошёл остальной корпус: каждый элемент будто иссох, истончился, и тянулся при этом к центру конструкции. Грохот стоял невероятный, казалось, машина стонала и выла от боли. Всё затихло лишь когда перед товарищами по несчастью не остался большой стальной ком. На всё про всё ушло не больше тридцати секунд, но все чувствовали себя застывшими в вакууме, будто они были жуками, угодившими в янтарь.

Аметист Аметистович полулежал на земле, вцепившись в рюкзак, который чудом успел схватить, выпрыгивая наружу. В момент, когда всё началось, он дёрнулся к Жанне, но увидел, что она уже раскрыла дверь со своей стороны. Тогда рука его рефлекторно схватила то, что лежало между ними всю поездку: рюкзак, который Роман велел им беречь как зеницу ока. Ну что ж, задача выполнена на пять с плюсом.

Аметист Аметистович очнулся от ступора, когда что-то коснулось его руки. Он дёрнулся, но Жанна цепко ухватилась за его запястье.

– Ты что делаешь?

– Тихо, – потребовала она. – Так надо.

Через мгновение она отпрянула, а на руке мужчины уже затягивались узелки широкого браслета с цветочной вышивкой. Аметист Аметистович с лёгкостью ощутил влитую в него силу, которая была даже слишком велика для подобного оберега. Чувствовалось, что создательница выложилась на полную и даже чуть больше. Жанна торопливо зашептала:

– Это защита, тебе нужнее.

– Ты в своём уме? – прошипел он в ответ.

Он не пытался снять браслет, зная, как они работают. Пообещав себе всенепременно отчитать девушку сразу после того, как они выберутся из этого переплёта (обязательно живые и здоровые), он подтолкнул Жанну назад, закрыв её собой, и сконцентрировал внимание на стоявших перед ним людях.

«Мила не узнала мой дух? – размышлял он. – Или узнала и всё равно напала?»

Долго раздумывать не пришлось – он заметил, как ведьма читает новое заклинание, глядя прямо ему в глаза.

– Спона! – прошипел колдун, и намерение его было настолько сильным, что возникший над ними купол можно было различить невооружённым глазом.

Его выдавали мягкие перламутровые всполохи: полупрозрачные, нежные они перекатывались с вершины к земле. Купол вспыхнул особенно ярко там, куда попало атакующее заклинание. Однако защита выстояла, а Аметист Аметистович успел добавить ещё пару коротких заклятий, благодаря которым с каждой новой атакой купол будет становиться лишь крепче. Об этом он быстро рассказал остальным.

– Ты лучший, Аметистыч! То есть, Аметист, Аметист! – Роман выставил руки в жесте капитуляции, хотя это казалось совершенно нелепым в текущей ситуации. – А купол может с нами перемещаться?

– Боюсь, что нет.

– Тогда леди остаются здесь, а я пошёл, – беспечно сообщил он и выпрямился в полный рост, поправляя костюм.

На запястье звякнул его план «А». Роман пригладил волосы и, радушно расставив руки, продекларировал:

– Тётя Мила! Сколько лет, сколько зим!

– Чего тебе надо, дурак? – крикнула Милица в ответ.

Она выглядела расслабленной, но озлобленной. Будто ей предстояло перебить крыс, что портят запасы: омерзительно, но несложно.

– Мы приехали подготовить всё к ритуалу, – соврал он без зазрения совести.

– Вы-то? Кучка неучей без силы да трус дряхлый?

Аметист Аметистович сначала никак не отреагировал: он вглядывался в топор, что держал соратник женщины, и пытался понять, было ли это оружие обычное или зачарованное. Но он спохватился, поняв, что своим молчанием может привлечь только более пристальное внимание, так что наспех огрызнулся в ответ:

– Мудрые женщины делают выводы, а глупые – обижаются. Признавайся, Мила, ты же обиделась, что я не стал качать для тебя ещё больше жизненных сил?

Милица проигнорировала его выпад. Её показное спокойствие улетучилось. Она скрипела зубами, скалилась, но всё же не отводила взгляд от Романа. Сложно было определить, видит ли она в нём какую-то угрозу или попросту не может отвернуться. Она судорожно шарила глазами по его фигуре, что-то выискивая, и Роман на всякий случай убрал руку с артефактом за спину. Он мгновенно считал её поведение, и Чуйка услужливо подсказала, как лучше себя вести.

«Счёт уже на минуты, – думал Роман. – Надо шевелить поршнями. Кстати, поршнями называли обувь в Великом Нов… Чёрт, соберись!»

– Тётя Мила, время уходит. К рассвету всё должно быть готово, иначе пропустим шанс провести ритуал. Следующий через двадцать девять дней будет, у вас хватит сил продержаться?

«Ну давайте, тётя, я же знаю, что у вас оборвались почти все энергопроводы».

Милица колебалась. Она скривила губы и скребла ногой землю, будто была быком, готовым взять окружающих на рога. Но всё же крикнула:

– И с чего же такая спешка?

– Фима сказала, что сегодня единственно подходящая луна – растущая, одиннадцатый день. В заклинании одиннадцать элементов, которые по очереди надо призвать, чтобы нарастить силу. И сделать это на рассвете, в минуту, когда для ночи уже слишком светло, а для утра ещё слишком темно. Рассвет сегодня в шесть двадцать четыре. Как сами думаете, нужна нам спешка или ещё пообщаемся?

Ведьма смотрела на Романа, не моргая. Она вздёрнула подбородок и, несмотря на то, что была ниже, глядела будто бы свысока. Его осведомлённость о таких деталях никого не оставила равнодушным, но особенно удивлены были Милица и Аметист Аметистович, поскольку оба знали, что все названные цифры были верны.

«Подготовился или его Чуйка и такое может? – поражённо подумал Аметист Аметистович, глядя ему в спину. Пока Роман выступал со своей речью, колдун судорожно придумывал, какую именно подготовку они могли бы провести. – В лоб с ней биться бесполезно. Она ударит по девушкам, они – наше слабое место. Надо брать хитростью, но как, бесы тебя дери?!»

Он пожалел, что не сделал эмоциональный маячок на Романа. Имей он сейчас доступ к его чувствам, был бы хоть какой-то шанс понять, что творится у него в голове. И чем можно было бы помочь.

Милица сражалась с собой: она не доверяла Роману, но и не верить не могла. Всё в его словах звучало более или менее правдоподобно.

– И что вам нужно подготовить?

Ответил Аметист Аметистович:

– Выбрать место и начертить колесо Гекаты, подготовить его перенос в чёртов океан. Нам же нужны ворота, о чём ты и так знаешь.

– На кой-бес вам Геката?

Роман обернулся и одобрительно кивнул, передавая дальнейшие объяснения колдуну. Тот легко нашёлся с ответом:

– А к кому тебе обращаться, как не к матери колдовства и богине преисподней? Странно, что сама об этом не подумала. Духи отвернулись от тебя да и ото всех нас, на их поддержку не стоит рассчитывать.

Милица размышляла над его словами долго, почти минуту, и Роман заговорил вновь, не давая ей опомниться:

– В любом случае все детали знает только Арифметика. Она держит заклинание в тайне, и нам дала лишь крохи информации, чтобы мы подготовились. Тётя Мила, ты можешь нам довериться и дать помочь себе, или не довериться и упустить единственный шанс вернуть Океана.

При упоминании имени сына Милица заметно вздрогнула. Казалось, это была последняя капля, которая сломила её. Женщина расслабила лицо и плечи. Руки её повисли безвольными плетьми, а уголки губ сами собой потянулись вниз.

– Если вы что-то задумали, – сказала она негромко, – я разорву каждому из вас глотку собственными зубами.

– Фу, как грубо, тётя Мила, – фыркнул Роман. – Вы же сами сказали, мы – куча неучей, не надо нас переоценивать.

Милица едва заметно махнула рукой и в защитный купол ударилось боевое заклинание. Ведьма процедила сквозь зубы:

– Не искушай меня.

– И в мыслях не было, – он подтянул пониже рукав пиджака и выставил перед собой руки. – Наши намерения совершенно чисты!

– Почему-то я тебе не верю, – Милица поморщилась будто от неприятного запаха и сделала шаг в сторону, открывая путь к маяку.

Все под куполом вмиг сообразили, что действие артефакта закончилось. Непонятно было, в какой момент он перестал работать, но теперь они были предоставлены самим себе, и за языком нужно было следить. Роман вновь убрал руки за спину и качнулся на каблуках, осторожно распутывая тесёмки с колокольчиками. Он специально вновь заговорил, чтобы заглушить перезвон, но, к его удивлению, никакого звука колокольчики не издали.

– Тётя Мила, вы нас дома подождите, отдохните, – тараторил он. – Как всё закончим, позовём.

– Ещё чего. С вами пойду.

– А друг ваш?

– А он сторожить останется, – ведьма ухмыльнулась, увидев замешательство на их лицах. – Или вы девок своих тоже потащите?

Аметист Аметистович подошёл ближе и обратился к Роману шёпотом, так, чтобы даже Ольга с Жанной его не слышали:

– Она права. «Спону» нельзя передвинуть. Купол точно простоит до следующей ночи, но переместить я его не смогу. Как только выйдем из-под защиты, будем уязвимы.

– Предлагаешь Ольчика и Жанну тут оставить? – так же шёпотом ответил тот.

– Да.

– Ну, я за, но уговаривай их сам, – Роман округлил глаза и состроил страшное лицо, ясно давая понять, что задача не из лёгких.

Аметист Аметистович пожал плечами и, обернувшись к девушкам, сказал:

– Перснь.

Жанна и Ольга сидели на земле, прижавшись друг к другу. Они не успели ничего понять, когда почва вокруг них вдруг размягчилась до состояния жидкой грязи и с глухим хлюпаньем проглотила их почти по пояс, а после снова стала твёрдой и сухой. Всё случилось быстрее, чем за секунду.

– Какого беса?! – воскликнули девушки в один голос.

Аметист Аметистович присел перед ними на корточки и заговорил мягко, почти ласково:

– Мне очень надо, чтобы вы оставались под куполом. Он никуда не денется, а от ударов становится крепче, так что мы можем быть за вас спокойными. И вы за себя – тоже.

– А как насчёт того, чтобы нас спросить?! – гневно бросила Жанна, разгребая руками землю.

Почва была каменистая и чертовски крепкая, раскопать её было бы сложно даже с лопатой, и потому всё, что ей удалось – это поднять облако пыли. Аметист Аметистович продолжал вкрадчиво:

– Мы всё сделаем и вернёмся.

– Сделаете что?!

Он едва слышно прошептал:

– Выведем маяк из строя.

– План у вас огонь, ничего не скажешь! – продолжала возмущаться Жанна. – Ладно Оля, но я им нужна для ритуала, они меня не тронут. Им, блин, нужен кто-то, кто на короткой ноге с призраками.

– Они не убьют, но тебе не нужны все конечности, чтобы выполнить задачу. Понимаешь, о чём я?

Ольга молчала. Она барабанила пальцами по земле и бросала раздосадованные взгляды на Милицу и её компаньона. Вдруг она коснулась плеча Жанны и мягко проговорила:

– Он прав, здесь безопаснее.

– Оля, ты не помогаешь!

– Хочешь, чтобы они подставлялись, защищая нас? Мы будем только мешать.

Жанна насупилась но, приняв правоту подруги, с огромным нежеланием всё же дала своё согласие. Она возмущённо добавила уже скорее из вредности, чем из истинного возмущения:

– Могли просто нас попросить.

– Можно подумать вы бы послушались, – закатил глаза Аметист Аметистович. – После разбоя в моей больнице я в ваши честные намерения не верю в принципе.

Он ободряюще похлопал их по плечам и вернулся к Роману. Тот показал ему два пальца вверх, кивнув на обездвиженных девушек, но тут же перешёл к делу. Повернулся к Милице спиной и спросил шёпотом:

– Ты можешь нам наладить какую-нибудь ментальную связь? У меня есть план.

Аметист Аметистович последовал его примеру и тоже отвернулся:

– Надеюсь, он хороший, но чтение мыслей я нам не настрою.

– Жа-а-аль, – протянул Роман уже в полный голос. – А я думал, ты классный сильный колдун. Ну, пошли.

Аметист Аметистович проводил его гневным взглядом и, скрежеща зубами, направился следом. Миновав купол, он ещё раз обернулся на девушек. Жанна всё так же пыхтела от возмущения и пыталась скрести землю подобранным рядом камнем, а Ольга смотрела им вслед с обречённой печалью. Будто она уже смирилась с чем-то и не хотела более этому противиться.

С тяжёлым сердцем он перевёл взгляд на Милицу. Та выглядела настороженной, и он прекрасно видел застывший на её руках жест: пальцы сложены в позицию для щелчка.

«Готова нас обоих спалить, если что-то её насторожит», – подумал колдун и направился вслед за Романом, стараясь двигаться плавно. На всякий случай он приложил к губам кулак и выдохнул в него:

– Укроп.

Руке сразу стало очень тепло от спрятанного в ней заклинания.

«По крайней мере одно пламя потушить успею», – настраивал себя Аметист Аметистович.

Они добрались до моста. Выкрашенный в ярко-жёлтый, он выделялся даже в темноте ночи. Когда зелёный свет маяка падал на него, столбики вспыхивали ярко, будто мир специально сужал поле зрения только до этого мостика.

Роман перешагнул преграждающие путь проволоку и табличку «Посторонним вход воспрещён». Он чуть попружинил ногами и ощутил, как мост легко поддался на его провокацию и начал раскачиваться. Будто тоже почувствовав движение, от скал поднялась тёмная туча чаек. Они беспокойно кричали, недовольные вторжением.

– Осторожнее, – сказал Аметист Аметистович, ожидавший за табличкой. – Там внизу скалы. Под водой тоже, много. Это точно не место для ныряний.

– Ай зануда, – отмахнулся Роман.

Он пошёл по мосту, вскоре услышал шаги позади. Его мозг лихорадочно работал, фейерверк мыслей мешал расслабиться и заглушал Чуйку. Не помогал и появившийся вдруг страх того, что Чуйка может замолчать в самый неподходящий момент. Что без своего волшебного предчувствия он облажается и, не дай Бог и боги, души и духи, кто-то из-за него пострадает. А что если умрёт?

Но Чуйка, будто предвосхищая его страхи и метания, шептала: «Не умрёт, не бойся». Надо бы поверить. Ведь он давно понял, что именно так она и работала. Точно вода, что выталкивает человека на поверхность, если расслабить все мышцы и не барахтаться, она непременно нашепчет всё верно, если открыть разум и изгнать из себя суету и страхи. Роману казалось, что он научился этому в совершенстве, но, как выяснилось, это было не так.

На середине моста он обернулся и проверил, что Аметист Аметистович забрал с собой рюкзак. Всё было в порядке, и он, шумно вздохнув, зашагал вперёд. У него была цель, которую, казалось, можно было выполнить и без Чуйки, но как же хорошо, что она оставалась с ним.

Дверь на маяк раскрылась сама собой. Внутри, мигая, загорелись тусклые лампы за железными решётками. Кроме них в помещении была лишь вертикальная лестница и люк в потолке. Роман ловко пробрался выше, а вот Аметист Аметистович остановился на мгновение и принюхался.

– Кого ты тут держала? – спросил он сухо.

– Тебе какое дело?

Он обернулся и бросил на женщину взгляд, полный грусти.

– Что с тобой стало? Сколько на самом деле людей ты погубила?

– Недостаточно.

Она сказала это хлёстко, с сухой жестокостью.

«От неё самой лишь оболочка и осталась», – подумал Аметист Аметистович и ощутил горечь на языке. То, что он сейчас видел, воспринималось его личным поражением. Не заметил, не был достаточно внимательным, упустил время. Он повернулся к ней всем корпусом и спросил:

– Несчастные случаи с Сашей Былиевым и Жанной единственные? Или были другие?

Ведьма ухмыльнулась:

– Зачем ты задаёшь вопросы, ответы на которые слышать не хочешь?

– Значит, были ещё. Много?

Милица скрестила руки на груди, перенесла вес на одну ногу, чтобы вторую вытянуть и принять изящную, гибкую позу. Она посмотрела на него с насмешкой, но ничего не сказала.

– Почему не пришла ко мне? Я мог бы попробовать спасти других!

– Не будь дураком, – она ухмыльнулась и покачала головой. – И не строй из себя святошу, тошно от тебя. Всё же на поверхности, Аметист. Потому что тогда я недополучила бы энергии.

– Тебе было недостаточно? – он наморщил лоб от удивления. – Забрала силу сына, выкачала почти досуха Бажена, и я постоянно отправлял тебе дни и даже недели! И по-прежнему не хватало?

Милица со скучающим видом вычищала грязь из-под ногтей, едва ли слушая давнего друга. Когда он замолчал, она лениво подняла взгляд и улыбнулась:

– Всё время забываю, какой ты тупой добряк под этим панцирем неприступности.

Аметист Аметистович ждал этого момента: пока она расслабит пальцы и отпустит заклинание. Он дёрнулся в её сторону, готовый напасть, но женщина среагировала мгновенно. Отпрыгнула, одновременно выставляя перед собой руку: на пальцах уже играло пламя. Однако соперник приложил к губам до сих пор сжатый кулак, резко дунул в него и окатил ведьму фонтаном горячих брызг. Она вскрикнула скорее от неожиданности, чем от реального вреда, но огонь на её руках потух. Аметист Аметистович не дал ей ни секунды на то, чтобы опомниться: навалился всем телом и прижал к бетонной стене. Предплечьем надавил на горло. Несильно, ровно настолько, чтобы она ощутила, что лучше не дёргаться. Свободной рукой ухватил её за запястье, но вдруг ощутил запах палёного. Его щёку окатило жаром, волосы на висках с неприятным шипением опалились. Он скосил глаза и увидел пылающую, как факел, руку совсем рядом с лицом.

– С прелюдиями у тебя всегда было плохо, – прохрипела она и оскалила зубы в улыбке.

В ответ он сильнее надавил на её шею. Казалось: ещё рывок, усилить давление ещё немного – и всё. Такое лёгкое и заманчивое решение многих проблем. Собраться с силами и переждать максимум минуту, чтобы человек без кислорода превратился в тело.

Он был уверен, что справится с её напарником, кем бы тот ни был. Да, он вооружён зачарованным топором, но при этом то ли совсем слаб, то ли вообще магией не владеет. Защитный купор над девушками простоит ещё много часов, так что всё будет нормально.

«Я мог бы закончить всё здесь и сейчас», – думал он, – «Так просто».

Он шепнул заклинание, и зависшие в воздухе частички воды в одно мгновение соединились в тонкую, но достаточно сильную струю, которая хлестнула ведьму по руке и без проблем потушила разгоревшийся огонь. Победа была мимолётной – в тот же момент Аметист Аметистович ощутил сильный укол с другой стороны, а следом всё тело пронзила судорога. Перехватило дыхание, он рефлекторно отступил и согнулся пополам, хватая ртом воздух. Милица смахнула с пальцев остатки искр и, облизнув губы, пнула его в живот. Он с глухим стоном отшатнулся, но устоял.

– Ну действительно решил со мной драться? Не смеши мои панталоны! Ты слишком созидательный засранец, чтобы пытаться меня перебороть.

– Зато я не расходовал все силы под ноль последние годы, – коротко ответил он, не разгибаясь. – Решил рискнуть.

Она попыталась нанести новый удар ногой, но Аметист Аметистович ухватил её за щиколотку и, развернувшись, с силой дёрнул на себя. Милица упала на землю плашмя и едва успела открыть глаза после резкой боли, когда на неё уже неслись несколько длинных и острых, словно стрелы, водных потока. Они искрились фиолетовыми всполохами и гудели от напряжения. Ведьма резко перекатилась как раз вовремя: каждая из водяных стрел врезалась туда, где она сама находилась мгновение назад. Бетонный пол рассыпался в крошку, а женщина тут же вскочила на ноги и присвистнула:

– Ух, Аметист, я впечатлена! Вижу, ты настроен серьёзно.

Она коротко рассмеялась и, подобно хищной птице, выкрикнула очередное заклинание:

– Смага!

Однако, огня нигде не возникло. Аметист Аметистович не стал выяснять, почему колдовство не сработало. Выполнил новый выпад вперёд, перехватил её запястье и, толкнув в бок, развернул женщину к себе спиной. Тут же схватил второе запястье и заломил ей руки. Милица повиновалась совсем без сопротивления. Она тихонько посмеивалась и отзывалась на его движения податливо, будто они танцевали, а не сражались. Аметист Аметистович дёрнул её и потребовал объясниться. В ответ она сложила губы трубочкой и бесшумно подула, будто хотела не зажечь воображаемый огонёк свечи, а лишь поволновать его. Единственная дверь маяка растворилась, и Аметист Аметистович понял, почему заклинание Милицы не сработало. Он увидел поставленный им купол, две фигуры внутри, одну – снаружи. И огромную огненную массу, которая, будто Дамоклов меч, застыла над их головами.

– Они под защитой, – сказал Аметист Аметистович, не ослабляя хватку.

– На сколько? – ведьма захихикала, очень довольная собой. – Сутки, другие? А моя «смага» может и неделю дожидаться своего часа. – Следующие слова она добавила таинственным шёпотом, делая долние паузы: – Даже. Если. Я. Умру.

Он скрежетал зубами от злости, понимая, что она права. Даже с учётом того, что сейчас Милица была не в лучшей своей форме, её огонь точно простоит дольше его защитных чар. Воспользовавшись минутной заминкой, она дёрнулась в его же сторону, навалившись спиной вперёд. Он потерял равновесие и рефлекторно выпустил пленницу из рук. Милица отскочила на пару шагов и тут же бросила в него новое заклинание:

– Потяти, козёл!

Она подняла руки выше и гибким движением, будто хлыстом, махнула в его сторону. Осколки бетона, оставшиеся после прошлой атаки, взметнулись в воздух и со стремиельным ускорением полетели в Аметиста Аметистовича. Он выставил перед собой руки в защитном блоке и едва удержался под шквалом каменных ударов. Милица ликовала и смеялась:

– Ты никогда меня не поборешь. По одной простой причине, знаешь какой? – она не стала дожидаться его ответа, вместо этого повторила атаку камнями и продолжила: – Потому что ты слишком чисто играешь, убивать боишься, а я – нет. Вот и весь секрет. А теперь давай-ка вернёмся к подготовке заклинания. Как ты на это смотришь?

Аметист Аметистович выждал ещё несколько секунд и лишь затем опустил изодранные осколками руки. Он тяжело дышал и глядел на ведьму исподлобья, но ничего не предпринимал.

– К моему огромному сожалению, Мила.

– К твоему сожалению что?

Он развернулся и молча направился к лестнице, чувствуя себя побитым щенком. Хотелось сгорбиться от стыда. Чувствуя в себе силы продолжить борьбу, он был вынужден покориться. Была ли причиной опасность, нависшая над девушками, или то, что он действительно никогда не отнимал жизни? Да, конечно, убивал он множество раз – но всегда за несколько минут или часов до настоящей смерти. Карабкаясь по ледяной лестнице и слыша хохот Милицы позади, Аметист Аметистович подумал: «К моему огромному сожалению, Мила, я не готов рисковать Жанной. И только».

Первые удары они услышали ещё на полпути к вышке. Аметист Аметистович ускорился, заподозрив худший вариант. Выбравшись в маячную комнату, он воспользовался секундным шансом осмотреться. Ничего, за что можно было бы зацепиться: несколько стендов с приборами разного уровня ветхости, стол да стул. Ярко-красный телефонный аппарат для экстренных вызовов.

«Звонить некому и некогда, – подумал Аметист Аметистович. – А вот с электроникой можно попробовать…»

– Чего застыл? – одёрнула его подоспевшая Милица. – Там Рома либо маяк разнесёт, либо лоб расшибёт, неуч проклятый.

– Иду.

– Иди, иди.

Она с недоверием окинула беглым взглядом маячную комнату, но, удостоверившись, что всё работает и не взрывается, хмыкнула и вскарабкалась по отвесной лестнице вслед за мужчиной. На очередной ступеньке её кольнуло статическим электричеством, но сила была настолько ничтожной, что она даже не ойкнула. А крохотная искорка, оставшись незамеченной, резво побежала вниз по влажным железным перекладинам – туда, куда направил её колдун. Чтобы ждать дальнейших поручений.

«Пусть будет как запасной план, – подумал он. – Если ничего другого не останется».

Сказать по правде, ему претила идея выведение маяка из строя. Слова Ольги о том, что за всю свою историю он ни разу не гас, неожиданно запали ему в душу. Настолько, что казалось, если именно этой ночью небо над морем не будет озаряться зелёным светом, чего-то не просто плохого, а ужасного им не миновать. От того ещё больше он был ошеломлён представшим перед ним зрелищем в световом колпаке.

Роман согнулся пополам и вышагивал вокруг лампы задом наперёд. Порывы ветра беспощадно трепали полы его пиджака и казалось, были готовы сбросить с вершины незваных гостей. Роман чем-то скрёб по полу и каждый раз, когда свет лампы разгорался в пространстве над ним, замирал. В итоге он передвигался короткими перебежками, будто краб, замерший при приближении корабля: три с половиной секунды притворялся ветошью, а потом четыре секунды активно то ли расчеркивал, то ли расцарапывал пол.

Два цикла Аметист Аметистович наблюдал за ним, ошеломлённый тем, что не застал Романа за разрушением лампы. Особенно учитывая удары, которые он услышал ещё издалека. Однако что бы тут не творилось раньше, сейчас не происходило ничего предосудительного, а лампа была цела. Впрочем, Роман всё же заметно хромал на правую ногу и пол скрёб левой, хотя был правшой.

– И что же у нас тут происходит? – с издёвкой проворковала Милица, выбравшись на вершину маяка.

Роман приложил палец к губам и шикнул. Не удостоив их объяснениями, он продолжил своё занятие. Аметист Аметистович пригляделся к узорам на огрубевших от воды и ветра досках. От неожиданности он поднял брови так высоко, что лоб стал похожим на гармошку.

«Я его недооценивал, конечно», – подумал он, но комментировать вслух не стал, чтобы не обнулить их легенду. Он молча наблюдал за тем, как Роман выцарапывал морской галькой колесо Гекаты. Линия за линией, изгиб за изгибом формировали магическую паутину.

Когда Роман, наконец, выпрямился и смахнул пот со лба, Аметист Аметистович дёрнул его за рукав и прошипел на ухо:

– Ты что делаешь?

– Колесо этой твоей богини, как видишь, – Роман поправлял костюм и судорожно шарил взглядом по колпаку. – А ты что делаешь? Точнее, почему с ней?

– В смысле?

– Слышал вашу заварушку, думал, ты её, кхм, обезвредишь.

– Я тоже так думал.

Они намеренно избегали слова «убить», хотя оба понимали, о чём на самом деле думал второй.

Их перешёптывание прервал каркающий, отрывистый смех Милицы. Она обходила изображение по кругу и хлопала в ладоши:

– Очень искусно, Ромашка. Должна признать, такого мастерства от тебя совершенно не ожидала. Есть ещё что-то, в чём тебя недооценивают?

Роман посмотрел на неё с неприкрытой неприязнью. Он ещё раз одёрнул жилетку и сухо ответил:

– Я человек многих талантов, тётя Мила.

– Верю, верю. И что теперь?

Роман замялся на мгновение, но быстро вернул лицу уверенность:

– А теперь нам нужно пространство, тётя Мила. Так что могли бы вы…

– Ох нет, я вас вдвоём тут не оставлю, – она снова засмеялась с таким умилением, будто маленький ребёнок только что сказал что-то нелепое, но очаровательное.

Роман смотрел на неё молча. То же делал и Аметист Аметистович. Только первый примерно знал, что собирается сделать, а второй не имел никакого об этом понятия и был готов импровизировать. Крем глаза он заметил огненное полотно, что лизало защитный колпак совсем рядом.

Милица вдоволь насмеялась, но вскоре замолкла, заметив, что мужчины никак не реагируют на её веселье. Она закатила глаза и, вытянув руку за пределы колпака, сказала:

– Женуть.

Ей пришлось подождать несколько секунд под гнетущими взглядами, пока в её ладонь не ударилось нечто тёплое и шершавое. Метла, украшенная сухими, вечно яркими цветами бессмертника, мерцала в темноте. Можно было предположить, что это бьётся её магическое сердце, да только хозяйка обращалась с ней совсем без ласки, и не хотелось думать, что так обходились с живым существом.

– Сказала бы «акцио», было бы эффектнее, – пробормотал Роман.

– Что, милый мой?

– Ничего, – он прокашлялся, – метла, говорю, красивая у вас.

Она бросила на него снисходительный взгляд и с кошачьей ловкостью запрыгнула на неё. Отлетела на пару метров от маячной площадки и, зависнув в воздухе, повелительно махнула рукой:

– Что ж, продолжайте.

– С твоего позволения, организую нам тишину, – выкрикнул Аметист Аметистович, перекрикивая ветер и вопли чаек.

Он резко махнул обеими руками и практически выплюнул слово «Тихомь». Завывания и птицы вмиг стихли, хотя сам ветер продолжал пробирать до костей и трепать волосы с одеждой. Милица лишь ухмыльнулась и выгнула бровь. Аметист Аметистович же, встав к ней спиной, обратился к Роману:

– Ей не составит труда снять это заклинание, но по крайней мере я это почувствую.

– Отлично приду…

– Она умеет читать по губам, так что следи за языком, если стоишь к ней лицом.

– Понял, принял.

– Какой у тебя план? У тебя же есть какой-то план, бесы тебя дери?!

Роман вручил ему гальку и, усевшись на корточки спиной к Милице, затараторил:

– Ну, главные мои надежды были на то, что ты решишь всё грубой силой. Не выгорело. Потом – на то, что я решу всё грубой силой. Как видишь, неважно, сколько раз в неделю ты ходишь в спортзал, этот чёртов плафон не пробить.

– Странно, что ты вообще пробовал, – Аметист Аметистович пригляделся к защитному колпаку над лампой. – Тут стекло толщиной с палец, приятель.

– Ой, иди ты.

– Я могу порушить электронику. Но что говорит твоя Чуйка?

Роман хотел было ответить, но сбился и протяжно выдохнул. Он посмотрел на Аметиста Аметистовича снизу вверх и пожал плечами:

– Она говорит готовиться к заклинанию. И я не понимаю какого беса нам это делать.

– К чему ты предлагаешь готовиться? У нас нет никакого заклинания!

– Вообще-то есть.

Он с опаской покосился на Милицу и выудил из-за пазухи блокнот, в котором дублировались записи Фимы. Аметист Аметистович сел прямо на пол рядом с ним и жадно вчитался в исписанные страницы. Он нервно щёлкал челюстью и шмыгал, пробегаясь по тексту. Несколько раз среди рисунков и схем увидел колесо Гекаты. Наконец, записи прервались, и он встревоженно посмотрел на Романа:

– Это размышления и перебор вариантов, не готовое заклинание.

– Очевидно, тут есть всё, что нужно.

– Рома, я ляпнул про колесо Гекаты просто так. Понятия не имею, как оно поможет.

– Как видишь, ты попал в сочное червивое яблочко.

– Это какой-то бред. С чего твоей Чуйке клонить в эту сторону?

– Возмо-о-ожно, – протянул Роман с издёвкой, – это связано с той огненной хреновиной на улице? Как думаете, коллега?

Аметист Аметистович поджал губы и сдержанно кивнул:

– Что ж. В этом есть смысл, коллега.

– Короче, – он забрал блокнот и нашёл нужный разворот, – вот эту какофонию надо написать вдоль круга. Можешь это сделать? Я половину букв не понимаю, могу ошибок наляпать. Только нельзя писать под светом. Эта бандура три с половиной секунды светит, а потом на четыре гаснет. Помогает, если считать про себя.

Аметист Аметистович коснулся галькой пола, но не решался начать писать. Он взглянул на Романа, искренне надеясь, что Чуйка неожиданно изменит ход его мысли и даст им другое решение. Но тот, будто прочитав всё по лицу, покачал головой с обречённым видом. И тогда Аметист Аметистович молча дождался, пока свет маяка совершит очередной круг и погаснет над их головами. И начал чертить.

Галька вела себя совсем иначе, чем требовали её физические свойства. Стоило нажать на камешек чуть сильнее – и он оставлял за собой отчётливый след, будто был на самом деле куском известняка. Колдун лишь хмыкнул себе под нос и поразмыслил над этим в течение тех нескольких секунд, что пространство над его головой загорелось ярко-зелёным.

«Заклинание действительно рабочее, – думал он. – Хоть печенькой можно чертить – оно само наделит любой предмет возможностью всё подготовить. Бесы, Фима придумала что-то по-настоящему могущественное. Плохо. Очень плохо».

Стоило свету угаснуть – и Аметист Аметистович начал продвигаться против часовой стрелки. Он успел написать ещё несколько символов, пока маяк совершил очередной цикл и вновь зажёг огни для тех, кто в море. Работа затягивалась. Он снова бросил взгляд на Романа, и отчётливо распознал, что тот судорожно думает, думает и думает. Он прижался к железным перилам, поджал ноги так, чтобы не касаться мысками края рисунка. Площадка была такой тесной, что сделать это было нелегко. Роман прикусил костяшку указательного пальца и вглядывался в огромную лампу, защищённую сразу и толстой призмой Френеля, и защитным колпаком. Он пытался начать диалог с Чуйкой, но ничего нового она не сообщала: только твердила, что они должны действительно сделать то, что озвучили Милице. Она твердила раз за разом, что это единственный безопасный путь, и они, подобно пробирающимся по болоту путникам, должны следовать строго этой дорогой, чтобы не сгинуть в вязкой жиже навсегда.

«Неньютоновская жидкость, – размышлял Роман, наблюдая за тем, как его товарищ выводит всё новые и новые символы. – Магия – это неньютоновская жидкость. В ней может выжить только неживое, а человека затянет на дно даже просто за то, что дышит».

– Я закончил, – сообщил ему Аметист Аметистович, когда свет маяка в очередной раз затух. – Что дальше?

Роман зажал переносицу и сделал глубокий вдох:

– Теперь ждать.

– Не думал повредить заклинание?

Роман молча дёрнул ногой, чиркнув по линиям лабиринта. Они с лёгкостью стёрлись, но через несколько мгновений потянулись друг к другу и восстановились.

– Думаешь, как мне удалось нарисовать эту лабуду такой ровной? – Он с презрением фыркнул, – Магия.

Аметист Аметистович помолчал и затем спросил:

– На второй маяк не поедем?

– Бесы, зачем?

– Раз это ворота, то должны участвовать обе створки, не думаешь?

Роман смотрел на него долго, обрабатывая услышанное. Наконец, он помотал головой и едва слышно выдохнул:

– Всё это добро отзеркалилось под красной лампой тоже.

Для доказательства своих слов он раскрыл блокнот на нужном развороте и показал на схему с двумя колёсами Гекаты и короткой пометкой под ней. Аметист Аметистович поджал губы и бросил взгляд за спину. Словно лезвие гильотины, над их головами покачивалась ведьма на метле. Ветер развевал её одежды и длинные волосы, безумная улыбка расчерчивала лицо пополам. Он не узнавал подругу и при этом отчётливо понимал, что это она и есть, она настоящая.

– Мы придурки, – выдохнул он, отвернувшись. – Не надо было брать девушек.

Роман фыркнул:

– Будто нас кто спрашивал. Эй, погляди!

Он вскочил на ноги и указал на лампу маяка. Она горела ослепительно ярким зелёным светом, как и прежде. Аметист Аметистович тоже поднялся, нахмурился. Он считал про себя минувшие секунды:

– Не гаснет.

У них не было шанса продолжить скудный диалог. За спиной раздался гневный вопль, настолько сильный, что он пробился даже через купол звуконепроницаемости. Аметист Аметистович не успел обернуться и среагировать, он только ощутил резкий удар в плечо: Роман, повинуясь истеричному требованию Чуйки, толкнул его и сам повалился в противоположную сторону. Как раз вовремя: между ними, бешено вращаясь, пролетел чертовски громадный светящийся топор. Прорубив купол, он со свистом врезался в защитный колпак над лампой. Вмиг ворвались завывания ветра, гоготание чаек, крик Милицы, визги Жанны с Ольгой. Мужчины затрясли головами, приходя в себя, и тут же вскочили на ноги. Аметист Аметистович резко перегнулся через перила, едва не полетев вниз, вглядываясь в берег. Он отчётливо слышал голоса девушек и, к своему ужасу, чувствовал, что защитный купол опустел.

Роман же подскочил к колпаку, из которого так любезно торчал топор. Пяткой полотна он застрял в толстом стекле, но, дёрнув несколько раз за рукоять, Роман всё же смог вызволить оружие из ловушки.

– Ух ты ж! – воскликнул он, обхватив рукоять покрепче. – Вот теперь поговорим! Аметистыч, на тебе ведьма и второй перец, а я пока разнесу тут всё с твоего позволения!

Прокричав это с нескрываемым азартом, он замахнулся и нанёс по лампе ещё один удар. Появившаяся трещина расширилась, узоры на полотне топора загорелись ярче, а Роман, возможно, впервые в жизни ощутил удовольствие от соприкосновения с магией.

Краем глаза он видел, как смазанная тень мчится на него сверху, но короткая фиолетовая вспышка её парировала. Тогда он нанёс новый удар, целясь в то же самое место. В этот раз трещина расширилась не так сильно, а узоры стали более блёклыми. Не теряя времени, Роман ударил ещё дважды, но финальная атака дала обратный эффект: на его глазах несколько трещинок затянулись, восстанавливая стекло.

– Какого беса?! – прорычал Роман.

За его спиной то и дело вспыхивали огни, он слышал выкрики и ругательства, но оборачиваться не стал. Он внимательно вглядывался в топор и силился понять, отчего сила его стала ослабевать.

– Ну уж нет, приятель, – бормотал он. – Это бесовское заклинание само себя восстанавливает, а значит, – он нанёс удар, – надо, – ещё один, – бить сильнее!

На третьем выпаде топор на секунду вспыхнул вновь, и Роману удалось нанести стеклу особенно глубокую рану. Но при этом прошлые трещины продолжали затягиваться быстрее, чем он успевал бить. Боковым зрением видел, как быстро перемещается по площадке Аметист Аметистович, то выкрикивая магические слова, то уклоняясь от встречных атак. Милица с безумным хохотом кружила вокруг них и получала искреннее удовольствие от разгоревшегося сражения.

– Помнишь игру, где волк ловил яйца, Аметист? – веселилась она. – Вот ты точно он сейчас!

Она целилась то в него, то в Романа, и каждый раз находила новый способ усложнить Аметисту Аметистовичу жизнь. Выкрикивала одно заклинание, а следом тут же шептала другое; целилась в Романа, но в последний момент атаковала Аметиста Аметистовича. Она была уверена, что достаточно оставить дееспособным одного из них, и даже сама немного удивлялась тому, что не испытывала никаких угрызений совести, направляя очередной огненный залп сразу в двух лучших друзей: своего и Красибора. Она не испытывала нервозности, видя, что Аметист Аметистович выдыхается, а Роман не сильно преуспел в своей попытке разбить лампу. Единственный червячок сомнений, что грыз её мозг, был связан с тем, что она не могла проверить заклинание на подлинность. Но успокаивало то, что у неё по-прежнему был ещё один рычаг давления, который она ещё не раскрыла и которым не преминёт воспользоваться, если Фима не даст ей то, что обещала.

Роман продолжал наносить удар за ударом, вкладывая всю свою силу и ярость. Ему чертовски хотелось разнести весь маяк, не оставить камня на камне, но лишь редкие пробоины на стекле не затягивались, остальные же исчезали, будто их и не было. Узоры на полотне топора разгорались и начали пульсировать, ускоряя темп.

– Так, это «бз-з-з» не к добру, конечно… – сказал он, почувствовав усиливающуюся вибрацию рукояти.

И был совершенно прав. Раздался грохот, с которым открылся люк в полу. Из него медленно, немного неповоротливо выбрался человек в чёрном, который оставался сторожить девушек. Роман слышал голоса Жанны с Ольгой, но не видел их самих, понадеявшись, что подруги нашли укрытие в скалах. Он не чувствовал, что с ними могло случиться что-то страшное, и потому сохранял спокойствие относительно них. Ровно до того момента, пока не заметил предмет, который зажимал этот человек в руке. На короткой ленте болтался медальон, когда-то украшенный цветами, а сейчас ставший совсем чёрным. Роман всё равно узнал его мгновенно. И не он один.

Ветер заглушил заклинание, которое выкрикнул Аметист Аметистович, но не скрыл фиолетовый мерцающий хлыст, что метнулся в сторону незнакомца. Заклинание обвилось вокруг его запястья, за ним тут же последовало второе, которое сковало вторую руку. Но мужчина будто и не заметил случившегося – его взгляд, почти полностью скрытый тенью капюшона, был устремлён только на топор в руках Романа.

– Не надо! – крикнул Роман, но его голос едва достиг Аметиста Аметистовича.

Роман повернулся к лампе спиной, готовый отбиваться. Скованный магическими путами, человек продолжал двигаться вперёд, даже когда руки его неестественно вывернулись назад. Казалось, он готов был вырвать их из плеч, чтобы продвинуться дальше. В целом, Роман не был против такого варианта, так что вместо атаки наоборот отступил за лампу.

– Аметистыч! – он кричал что есть мочи, надеясь всё же дозваться до товарища. – Они целы!

Но Аметист Аметистович то ли не слышал, то ли не верил его словам. Он соединил ладони и зачитывал какое-то длинное заклинание, пружиня и перенося вес тела с одной ноги на другую. Между его пальцами вырывались ослепительные всполохи. В какой-то момент ветер сорвал с незнакомца капюшон, и Аметист Аметистович, ведомый неясным предчувствием, сказал совсем простое слово и дёрнул головой, заставляя магию подхватить балаклаву и стащить её с лица незнакомца. Он обязан был знать, кто снял с Жанны уже пустой амулет. Знать, кому мстит. И в этот момент он едва не потерял контакт с магией и не растерял все заготовленные заклинания. Он не видел именно этого, повзрослевшего лица. Но всё равно мгновенно его узнал.

– Океан? – выдохнул он.

Мужчина в чёрном впервые перевёл взгляд с топора. Он странно дёрнул шеей и посмотрел на Аметиста Аметистовича, которому захотелось заорать от вида этих глаз. Из насыщенно-синих, как лазурит, они стали мутными, мёртвыми. Зрительный контакт длился мгновение, и внимание знакомого незнакомца вновь вернулась к топору. Аметист Аметистович, проглатывая горечь, приготовился к удару.

На это ушло всего несколько секунд, но теми же мгновениями располагала и ведьма, которая с восторгом увидела совершенно беззащитную спину колдуна. Роман не успел разглядеть, какую именно магию она творила, он действовал, полностью доверившись Чуйке. Расслабился, представляя, что он в воде, которая обязательно вытолкнет на поверхность и ласково подарит чувство невесомости.

Только Чуйка ему подарила даже больше невесомости, чем он бы хотел. Повинуясь предчувствиям и инстинктам, Роман снова рванул к Аметисту Аметистовичу, сбил его с ног и в то же мгновение одним прыжком подскочил вплотную к человеку в чёрном. Он успел обхватить его за плечи и заметить, что глаза его по-прежнему следили только за топором, который в свою очередь отзывался практически невыносимо ярким мерцанием, будто тоже стремился оказаться в руках хозяина.

Неожиданно Роман почувствовал удар. Спина онемела от боли, в лицо ударил ветер, а через мгновение волны приняли его вместе с попутчиком в свои ледяные объятия. Он продолжал сжимать плечи мужчины, когда оба они ударились об скрытые под водой скалы. Лишённая в темноте красок, вода не изменила свой цвет от пролившейся крови. Она оставалась чёрной и равнодушной. Ей неважно было, кто кричит с вершины маяка, кто гребёт в темноте, рискуя тоже нарваться на острые камни. Не имело значения, что небо озарило сразу вереницей огней: над маяком вспыхнул золотистый круг со сложным узором-лабиринтом внутри, а вдали, на другом берегу, в небо ударил ярко-зелёный луч света. Для воды всё это было ненужным. Ведь там, в глубине, она была спокойна и сыта.

***

Друзья, у меня есть телеграм-канал: "Гращенко пишет проду", я сделала там заметку о Гекате и её колесе, а ещё рассказала о неньютоновской жидкости. Если вдруг вы не знаете, что это за зверь, забегайте узнавать :)

Если знаете – тоже забегайте <3