НИИ ядерной магии. Том 3

Глава 15

До для рождения Арифметики 1 час

Она всё же сходила за ещё одной чашкой – не ради Александра, а чтобы переварить услышанное. Духи пока не выдвигали ей никаких условий и требований, но она знала, что обмануть её не было бы задачей со звёздочкой. Ведовской народ верил духам всегда и во всём – тому детей учили родители, а родителей – сами духи. Каждое их слово воспринималось как данность, и никто даже не думал спорить или проявлять подозрительность. Духи сказали приносить жертвы ради силы – и люди, подобно стаду, идут вперёд, даже если это путь на убой.

Фима не стала выяснять, откуда Александр узнал такие нюансы: что духи могут забрать только то, что человек добровольно готов отдать; и что они не могут принять в качестве жертвы жизнь других ведьмы или колдуна. Во-первых, ей и так было видно, как из каждого нового факта торчали озорные лисьи уши, а во-вторых, она обратила внимание на то, как осторожно он подбирал слова.

«Лишнего сболтнуть боится, – подумала Фима, протягивая мужчине кружку с чаем. – Ну и ладно».

– Я тебе могу как-то подсобить? – спросил Александр, когда новости закончились.

– Ну ты и дед, – засмеялась Фима. – Слово-то какое! «под-со-бить»!

Она хихикала, прячась за чашкой, и Александр не мог не заметить, сколько нервозности и усталости было в этом смехе. Казалось, он в любой момент может перерасти в плач. Ему не нравилось, что всё чаще и чаще видит её в таком состоянии, но в то же время и понимал, что этот период нужно пережить. Сбежать, спрятаться – не вариант. Остаётся только идти вперёд, зная и веря, что шаг за шагом они приближаются к финалу.

– И всё же? – спросил он с мягкой улыбкой.

– На самом деле да, – она протянула ему четыре аккуратных свёртка. – Можешь, пожалуйста, передать их адресатам? Я подписала каждый пакет.

Он принял свёртки и прочитал имена, на них написанные.

– Ага, понял. Как-то прокомментировать, или они сами всё знают?

– Я отправлю сообщения, но на всякий случай ещё словами через рот попроси их надеть вещи сразу же и не снимать ближайшие сутки или лучше даже двое. Роме, Жанне и Ольге объясни, что это обереги.

– Сделаю, – он отсалютовал ей.

– А это тебе, – она протянула пятый свёрток. – Надень, пожалуйста, и не снимай.

– Спасибо. Хорошо.

– Саш, я только сейчас подумала, может, Лису тоже нужно было сделать?

«Может, и нужно было, да только тебе уже не из чего», – подумал он и сказал вслух:

– Он сам себе один большой оберег, не переживай за него.

Александр видел ещё и шестой свёрток на столе и понимал, как много силы ушло бы на такое количество оберегов. Он с опаской покосился на Фиму, оценивая её состояние: ночная темнота и жёлтый свет свечей маскировали признаки усталости, и девушка выглядела лучше, чем себя чувствовала. Александр поджал губы, размышляя над тем, что ещё мог бы для неё сделать, и самым неприятным было понимать, что ничего. Финальный рывок она должна была пройти одна – только Фима и всё.

«Я буду рядом, когда всё закончится, цветочек», – подумал он и развернул свёрток.

– Какая тонкая работа! – воскликнул, разглядывая вышитого на рубашке лиса.

Зверёк выглядел настолько естественным, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из кармашка. Лёгкие покалывания на кончиках пальцев сигнализировали, что каждый стежок пропитан магией. Александру так захотелось поскорее ощутить эту силу на коже, что он, не задумываясь, стянул толстовку вместе с футболкой. Фима вытаращилась на него, на секунду опешив. Она не ожидала, что в конце дня увидит его полуголым, но комментировать это никак не стала. Чтобы не спугнуть.

«Ну, я точно заслужила хороший вид в конце-то концов», – рассудила она и спрятала за чашкой ухмылку.

– Ух, спасибо, – выдохнул Александр, закончив с пуговицами. – Ты всегда была хороша в таких оберегах, но в этот раз превзошла себя.

– Я рада.

Она откинулась на спинку скамейки и вновь скользнула взглядом по мужчине. Он уже натянул толстовку поверх рубашки, взлохматив волосы. Пряди торчали во все стороны, и ей так захотелось протянуть руку и пригладить их, что она едва сдерживалась. Её хватило секунд на тридцать, а потом она решила, что насдерживалась уже предостаточно и вообще непонятно, что ждёт её в самое ближайшее время, и уж такую малость, как прикоснуться к его волосам, она точно может себе позволить. Если он, конечно, не будет против.

Александр ещё поправлял манжеты под толстовкой и разве что не подскочил на месте, когда ощутил руку Фимы на голове. Он заметил боковым зрением, что она наклонилась в его сторону, но был уверен, что девушка потянулась к чему-то на столе. Он замер, позволив ей запустить руку в волосы и расчесать пряди пальцами. Она сначала взъерошила их ещё больше, а потом, вспомнив, что вообще-то цель у неё была совсем другой, зачесала их назад, открыв ему лоб.

Если бы Фима продолжила, он поставил бы рекорд по задержке дыхания. Но девушка управилась меньше чем за минуту и к сожалению обоих, вновь отстранилась, не дожидаясь, когда её выходка перешла бы за грань. Она боялась, что Александр её оттолкнёт и отчитает в сто тысяч десятый раз. А он – что не сможет этого сделать, потому что истосковался по ласке и не был уверен, что хватит сил остановить её.

– Слушай, – сказал он, нервно сжимая свёртки в руках, – у меня к тебе вопрос.

Он обернулся к ней с самым обезоруживающим видом и выглядел так, будто спрашивал о сущей мелочи.

– М-м-м? – Фима скрестила руки на груди, чувствуя потребность огородиться, защититься. Наваждение пропало, и теперь ей было стыдно за свой порыв.

– Есть что-то, что тебе нравится в моём лице?

Несколько секунд Фима молчала, глядя на мужчину. Она подняла брови и широко раскрыла глаза, будто услышала потрясающую глупость.

– Чего, прости? Тебе не хватает комплиментов в жизни?

«Мне тебя не хватает в жизни», – подумал он и продолжил с невозмутимым лицом:

– Я потом объясню, это правда ерунда. Просто… Вот есть что-то, по чему ты бы меня узнала из десяти моих же двойников?

– Да я в целом тебя узнаю, Саш. По глазам, по губам, по голосу, как говорится.

Он засмеялся:

– Музыкальный вкус тётушки Негомилы оставляет свой отпечаток, видимо. И всё же?

Фима прикусила нижнюю губу и нерешительно приблизилась. Она очень хотела бы сейчас воспользоваться даром Александра, чтобы убедиться, что он не смеётся над ней и не скрывает что-то ужасное. Но такого дара у неё не было, и пришлось слепо довериться.

– Родинка вот здесь, – она прикоснулась к собственной скуле под левым глазом. – Всегда мне нравилась.

Александр рефлекторно прикоснулся к своему лицу примерно в том же месте и поглядел на девушку с нежностью:

– Ответ принят, спасибо. Значит, эта родинка.

– Ага, она самая.

– Сделай мне одолжение, запомни её хорошенько.

После этого Александр не стал задерживаться: он выудил из зарослей рядом с беседкой метлу, которая как раз успела напитаться от природы. Пообещав Фиме обязательно всех разыскать, он молниеносно взлетел в воздух и через мгновение скрылся в темноте ночного неба. Они договорились, что сначала он отправится к тётушке Негомиле и попросит ту наколдовать маячки для остальных ребят, чтобы Александр точно смог их найти. Не так точно, как геолокация в мессенджере, но надёжней. Они ни до кого не смогли дозвониться, так что в этот раз магия победила Интернет.

Фима же поудивлялась минутку, а затем отнесла посуду на кухню, наспех перекусила холодной запеканкой и последовала примеру Александра: перехватив ношу покрепче, отправилась в полёт.

Ледяной воздух ударил в лицо с такой силой, будто пытался сбить ведьму с метлы и не дать продвинуться дальше. Но Фима лишь пригнулась и покрепче вцепилась в древко – она не могла позволить себе ни замедлиться, ни отступить. Подготовка была почти завершена, и ей оставалось сделать всего две вещи: вручить Красибору его оберег и перенести заклинание на бумагу да спрятать в надёжном месте. Более защищённого дома, чем у Бати Каракулина, она не знала – а значит, путь её в любом случае лежал именно туда.

Она задумалась над тем, что могла увидеть по прибытии. В прошлый раз было видно, что Красибора внушительно потрепало, но он был жив и относительно здоров. Она очень надеялась, что и сейчас будет так же. Она знала, что церемониться Батя Каракулин не станет – это не в его характере, да и он прекрасно понимал, что обучить Красибора азам нужно быстро. Но всё равно живот неприятно скручивало от мысли, что тот мог не рассчитать силу и переборщить.

Она долетела быстро – всего минут десять по небу, и уже она увидела призывно сияющий свет в окнах. Мягко приземлившись, девушка оставила метлу в кустах, пристроив её так, чтобы со стороны видно не было, но она могла бы в случае необходимости очень быстро её схватить и улететь. Предосторожности были продиктованы не самим визитом к Бате Каракулину, а в целом нарастающей тревожностью. Фиму терзало ощущение, что в любой момент может начаться заварушка, к которой она не до конца ещё готова. Взглянула на часы: уже была половина двенадцатого.

– Ну что ж, – она вздохнула и направилась через полянку к монументальному дому четы Каракулиных.

Отправляясь сюда, Фима не знала, чего ожидать. В её голове успели сформироваться десятки вариантов, но ни один из них даже близко не был похож на то, что она увидела через узкое высокое окно, на её удачу открытое.

Красибор стоял к ней спиной, он переоделся в чужую одежду и зачесал волосы назад, хотя раньше так никогда не делал. Но она всё равно его узнала. Ей было достаточно увидеть силуэт, ширину плеч, несколько движений – даже такой малости было достаточно, чтобы она узнала его в любой толпе. Глядя в его спину, Фима чувствовала, как какой-то тёплый узел в груди тянулся вперёд, к нему. Будто он был чертовски сильным магнитом, а в её грудную клетку вживили металлическую пластину, и ничего сама Фима сделать бы с этим не смогла – не ей спорить с законами физики и не ей отменять силу магнитных полей.

Всё её существо требовало подойти и обнять его со спины, прижаться щекой между лопаток и наконец-то отдохнуть. Но Фима сумела с естеством договориться: они решили сначала понаблюдать ещё минуту или две, а потом уже пускаться во все тяжкие. Она подошла ещё чуть ближе и прищурилась, не веря своим глазам. Ожидания полнились картинами жестоких тренировок и травм, в то время как реальность пахла пельмешками.

– Вы, должно быть, шутите, – пробормотала Фима, глядя, как Красибор делает кругляши из теста с помощью гранёного стакана.

Тут же рядом у него была миска с фаршем, которую мерно помешивала ложка. Только вот никакая рука её не держала, она действовала самостоятельно. Вдруг другая ложка поднялась из жестяной банки там же на столе и щедро сдобрила стол мукой. Красибор одобрительно хохотнул и протянул в сторону ложки кулак. Та ткнулась в него и вернулась обратно в банку.

– Пацан! – раздался грозный голос из дома. – Ты в курсе, что уже почти полночь, какие пельмени?!

– С бараниной, – невозмутимо отозвался Красибор и протянул Бате Каракулину плошку, от которой поднимался пар.

– Ишь, шельмец, – процедил сквозь зубы тот, но тарелку всё же принял. Он закинул один пельмешек в рот и принялся медленно его жевать. Он даже закрыл глаза от наслаждения, чем вызвал смешок Фимы. Она никогда не видела грозного колдуна таким довольным.

Красибор же вернулся к своему занятию, и Фиме показалось, что он даже пританцовывал.

«Будто в деревню к дедушке приехал», – подумала она в удивлении. Она даже ощутила некоторое возмущение – даже с ней, казалось, Батя Каракулин был более строгим. И вообще, что это за обучение опасного колдуна такое?

Красибор вдруг замер. Спустя несколько секунд он повёл носом, принюхиваясь, и резко обернулся, встретившись с Фимой глазами. Под возмущённый возглас Бати Каракулина он побежал к окну и одним рывком перепрыгнул через подоконник. Она успела лишь пискнуть, когда спустя краткий миг он уже стиснул её в объятиях.

Какое-то время она не шевелилась, и оба они молчали. Наконец, Фима подняла отяжелевшие руки и обняла его в ответ. От него приятно пахло – пельменями. Девушка быстро согрелась и будто бы оттаяла внутренне – изначально она не собиралась ни с кем обниматься, она вообще пришла сюда по делу. Но, похлопывая Красибора по спине, подумала: «Главное себе не врать».

Возможно, они так и стояли бы, если бы у Фимы было больше времени в запасе. Но минуты уплывали, необратимо приближая её к «часу икс». Бороться с этим течением было бесполезно, тут можно только адаптироваться. Впрочем, кое-какие лазейки, конечно, всё равно были. Иначе Фима не была бы ведьмой.

– Я смотрю, ты отлично тут устроился, – сказала она, отстранившись.

– Не верь всему, что видишь, – Красибор улыбнулся и нежно провёл пальцами по щеке девушки.

К его неудовольствию, она мягко отстранилась и перехватила его руку. Всё это время он теплил надежду, что недавний разговор был лишь минутной ссорой, и спустя несколько дней они продолжат там, где остановились.

– Давай, пожалуйста, поговорим, – попросил он, стараясь не выказывать своё разочарование.

Фима кивнула, но добавила:

– Завтра.

Красибор плотно сжал губы и сглотнул, удерживая желание не согласиться. Он был не в том положении, чтобы выставлять ей условия, и ему не оставалось ничего, кроме как согласиться.

– Фима-кошка! – раздалось громогласное приветствие, и к ним присоединился Батя Каракулин.

Он широко улыбнулся и пригладил бороду, после чего расставил руки в стороны, приглашая девушку обняться. Она удивлённо на него уставилась и приблизилась с некоторой опаской. Батя Каракулин был не из тех, кто обнимается без повода. Да и с поводом тоже не обнимается. Основная нежность с его стороны – это не совсем суровый взгляд, и то подобное происходило крайне редко.

«Да что у них тут случилось, – напряжённо подумала она, оказавшись стиснутая крепкими руками так, что не могла пошевелиться. – Если он заколдовал Батю Каракулина, оторву мерзавцу голову!»

Она бросила на Красибора яростный взгляд, но тот лишь пожал плечами и с улыбкой хмыкнул, дескать: «Это не я, оно само».

– Батя Каракулин, – сдавленно пропищала Фима. – А вы принимали сыворотку, что я оставляла?

– Ишь, конечно, – ответил тот и, обняв Фиму напоследок ещё крепче, чем вызвал её короткий визг, выпустил девушку и направился обратно в дом.

Фима немного отдышалась, а потом схватила Красибора за рукав и дёрнула вниз, заставив нагнуться.

– Что это с ним? – прошептала она ему прямо в ухо.

Стоило её дыханию коснуться кожи, Красибор ощутил мурашки и как защекотало под ложечкой.

– Понятия не имею, – ответил он и добавил то ли к ответу на вопрос, то ли говоря о неожиданной близости: – но мне нравится.

– Ничего тут не происходило из ряда вон? – спросила она уже отстранившись.

– Ну как тебе сказать, – он засмеялся каким-то собственным мыслям, – происходило, но ничего такого, о чём тебе стоило бы переживать. Пойдём в дом, не будем его гневить. Думаю, он просто добреет, когда ест.

Фима озадаченно сверлила взглядом отдаляющуюся спину Красибора, но потом всё же последовала за ним. Чуйка молчала, вся тревожность была разогнана исключительно её разумом. Что бы не повлияло на Батю Каракулина – оно как минимум существовало. Люди не меняются просто так – ни обычные, ни колдуны.

Она не стала отказываться от еды, решив, что раз уж не имеет ни малейшего представления о том, чем закончится её скорое путешествие в мир духов, слопать полную тарелку пельменей – это то немногое, что она могла сделать для самой себя. Тем более что запах на кухне и впрямь стоял фантастический. Прежде чем накинуться на угощение, она вручила Красибору свёрток. Он развернул его и с непониманием уставился на Фиму:

– Это мои джинсы?

– Да, я их слегка модифицировала, – она смущённо улыбнулась и покрутила пальцем в воздухе, призывая его развернуть штаны другой стороной.

– Ты… – он изумлённо поднял брови и ухмыльнулся, – тентакли вышила? Серьёзно? Если бы знал, что тебя привлекает хентай, уже давно показал бы тебе мою коллекцию.

– Что? Нет! – она замахала руками и зажмурилась. – Господи, как стереть эту информацию из памяти.

Красибор посмотрел на неё, как на несмышлёного ребёнка:

– В смысле стереть? Ты же буквально вышила тентакли у меня на заднице, – он потряс джинсами в воздухе и от души рассмеялся.

– Это лианы! – воскликнула Фима голосом чуть более высоким, чем планировала. – Такие же, как у тебя за спиной появляются, когда магичишь.

– А, эти?

Красибор невинно улыбнулся, и в ту же секунду за ним материализовались восемь полупрозрачных, но от этого не менее зубастых голов. Гидра парила в воздухе, принюхиваясь и приглядываясь ко всему вокруг себя. Фима подпрыгнула на месте и выронила вилку. Спустя несколько мгновений все восемь голов повернулись к ней и выжидающе уставились. Они выглядели устрашающе и прекрасно в одно и то же время. Чем дольше Фима на них смотрела, тем более отчётливо видела: из зелёной дымки они становились реалистичными и почти осязаемыми. Она могла разглядеть даже переливающуюся чешую и как раздувались их ноздри.

– О, Бог и боги… – прошептала она и неожиданно для самой себя вытянула чуть дрожавшую руку перед собой.

«Не даст же он им откусить от меня кусок. И Батя Каракулин говорил, что его магия вроде как в меня влюблена, так ли это?», – подумала девушка, но всё равно зажмурилась и в страхе сжала кулак. Она хотела уже отдёрнуть руку, когда вдруг ощутила на коже что-то тёплое, даже горячее.

Она раскрыла глаза и шокировано уставилась на чешуйчатый нос, который потёрся об её пальцы. Разжав кулак, она погладила зверюгу. В какой-то момент, прижав ладонь чуть сильнее, она даже ощутила лёгкую вибрацию.

– Мурлычит что ли? – выдохнула она и замерла с открытым ртом.

Мягкий смех Красибора выдернул её из оцепенения, и она перевела на него взгляд, продолжая гладить голову гидры. Он выглядел довольным и гордым. Фима не знала, чем именно он гордился – тем, что смог приручить магическую зверюгу, и та из смертоносного неуправляемого оружия стала восьмиголовым котом; или тем, что она – девушка, в которую он влюблён, которую выбрал себе в пару, оказалась достаточно смелой, чтобы решиться на контакт с его магией.

– Ну, допустим, «мяу», – сказал он и снова рассмеялся.

В следующую секунду гидра растворилась в воздухе, будто её и не было. Но Фима всё ещё чувствовала тепло на ладони, как доказательство того, что ей не привиделось.

– Я смотрю, ты тут действительно времени зря не терял, – пробормотала она.

Красибор сел напротив неё и протянул чистую вилку:

– Мне бы никто не позволил. Но впереди ещё много работы. Я наладил контакт с собственной магией, и по большей части она меня слушается, но многое зависит от эмоций. Чем менее я спокоен – тем сложнее её контролировать. Не уверен, что смогу сдержаться, если, например, меня по-настоящему разозлить.

– Медитация, медитация и ещё раз медитация, – Батя Каракулин вернулся на кухню и бодро принялся за свою порции пельменей. – Но щен хоть спорить перестал. Растёт.

Фима заметила, как Красибор поджал губы, явно недовольный словами кузнеца. Но сдержался и спорить не стал. Вместо этого кивнул и со вздохом сказал:

– Да. Кто же знал, что медитировать посложнее, чем физические тренировки.

– Это всё очень впечатляет! – искренне воскликнула Фима, глядя то на Красибора, то на Батю Каракулина. – Потрясающий прогресс!

– Что есть, то есть, – кузнец нахмурился и, добавив в тарелку ещё ложку сметаны, добавил: – Щен будто родился для магии. И кулинарии. Дурной и глупый, но талантливый.

«Да он ему реально нравится!, – подумала Фима, глядя на хозяина дома во все глаза. – Что ж, Батя Каракулин остаётся верен себе».

Она всегда знала, что больше всего кузнец ценит в людях силу и смелость этой силой пользоваться. Когда Батя Каракулин практически отвернулся от Александра, сердце Фимы обливалось кровью, но она, как и все остальные, понимала, что для него немыслимо было бы принять добровольный отказ от силы. Возможно, он был бы не так строг, если бы Александра лишили магии насильно. Но все знали, что это не тот случай.

– Ну так что, Фимочка-кошечка, готова?

– Да, – отозвалась она, сразу поняв, что старик говорит о Ритуале.

– Надеюсь, ты хорошо всё обдумала.

– Я тоже. В действительности, я бы хотела воспользоваться вашими столом и ручкой, если это возможно. Мне нужно кое-что записывать перед началом.

Батя Каракулин расставил руки в приглашающем жесте, давая понять, что весь кухонный стол в её распоряжении. Коса его плавно взлетела вверх и скользнула за приоткрытую дверь серванта. Там, в одной из вазочек, лежала куча мелочей от скотча и банковский карт до штопора и конфет. Выудив из кучи мала ручку, коса молниеносно вернулась обратно и положила её перед Фимой. Та ни капли не удивилась, за много лет привыкшая к тому, что волшебная коса старика была не только непобедимым оружием, но и просто косичкой на побегушках.

– Спасибо, – девушка кивнула и проверила время: без десяти полночь.

У неё только и было времени, что доесть и сделать самые последние приготовления.

– Крас, я тебя очень прошу, переоденься. Это для защиты…

– О-о-о, кошка, да разве заслужил он такую заботу? – сурово спросил Батя Каракулин, выхватив джинсы из рук Красибора.

Тот попытался удержать их, но хватка кузнеца была слишком сильной. Тут же показались головы гидры и все, как одна, зашипели на кузнеца. Последний, впрочем, даже не глазом не повёл. Красибор сжал кулаки и стиснул зубы, сверля Батю Каракулина злым взглядом. Фима почти слышала, как он мысленно считает до десяти и обратно, изо всех сил стараясь успокоиться. Она не знала, продиктовано ли его поведение обучением – и это дополнительная тренировка для контроля собственной магии; либо же Красибор просто знал, что против Бати Каракулина не выстоит и ввязываться в драку смысла нет.

– Ему и не нужно заслуживать, – спокойно ответила Фима.

Красибор резко выдохнул и взглянул на неё: такая спокойная, уверенная, что у него тут же защемило в груди от переполнявших эмоций. Он обожал это в ней. То, как она умела контролировать собственный страх и отстаивать свою позицию. Ему вдруг вспомнилось, как он разоблачил в ней ведьму. Он отчётливо видел, что она испугалась последствий и не знала, что делать, но отпираться при этом не стала. Тогда она сказала: «Уж в двадцать первом веке только и дел, что себя стыдиться. Я – та, кто я есть.» Он рефлекторно коснулся центра своей груди – там, где предположительно нашёл бы своё сердце. И подумал о том, что здорово просто принимать себя таким, какой есть, без стыда или грусти.

– Ой ли? – Батя Каракулин сурово взглянул на Фиму, но та не дрогнула. – Ради щена столько магии своей природной, женской истратила. Рейтузы эти разве что не искрятся!

Вмешался Красибор, и голос его звучал при этом удивительно спокойно и даже сухо:

– Батя Каракулин, отдайте.

– Ишь! – тот отмахнулся и бросил на него гневный взгляд.

– Это моё, – настаивал Красибор всё так же терпеливо.

Фима обратила внимание на то, что он расслабил руки, дышал ровно и спокойно. Она не представляла, каких усилий ему стоило сдерживаться и не отвечать на поведение кузнеца агрессией. Красибор вытянул перед собой руку и смотрел на Батю Каракулина решительно, не отводя взгляд. Наконец, колдун фыркнул и всё же протянул вещь Красибору. Тому не нужно было предлагать дважды.

Фима с некоторым удивлением наблюдала за развернувшейся картиной и поражалась тому, что Красибор может проявлять такую кротость. Она не строила иллюзий и знала, что он не сразу к этому пришёл и знатно огрёб в первые дни тренировок. Но также она знала, что Батя Каракулин за всей своей суровостью злым человеком не был и унижать никого не стремился. Как минимум, не намеренно. Она рада была видеть, что Красибор действительно взял магию под контроль, и если уж ему нужно проглотить ради этого своё недовольство – ну что ж, главное – результат.

– Батенька Каракулин, – сказала Фима мягко, – я ценю вашу заботу и понимаю, что вы не хотите, чтобы я растратила свою магию, но…

– Ты уже всё спустила, – буркнул кузнец, сведя брови, – пришла пустая как галоша.

– …но я уже сделала так, как сделала. И не надо меня стыдить, не получится.

Красибор ушёл переодеваться, и девушка с кузнецом остались наедине.

– Батя Каракулин, вы же не слишком с ним суровы? – спросила Фима, когда они остались с кузнецом вдвоём.

Кузнец потряс нанизанным на вилку пельменем:

– Я? Суров? Фимочка-кошечка, с тех пор, как оказалось, что с магией в нём пробудился талант к готовке, я стал мягче и нежнее этих вот пельмешков.

– И всё же, – она замялась, понимая, что так-то оно так, но сцена с оберегом всё равно показалась ей чересчур грубой.

– Ох, кошка-кошка, – кузнец шумно вздохнул и посмотрел на неё устало.

Фима вдруг поняла, что кузнец был довольно вымотан. В то время как Красибор выглядел бодрым и свежим. Она и не думала, что у Бати Каракулина уйдёт так много сил для этого противостояния, ведь человека сильнее него не встречала в принципе. Всегда казалось, что ему всё ни по чём.

– Так надо? – спросила она печально.

– Да.

Они молчали, и лишь борода кузнеца то поправляла солонку с перечницей, то перемешивала еду в тарелке. Наконец, кузнец сказал:

– Когда он научится контролировать своего магического зверя безукоризненно и строго, я первый поклонюсь ему в ноги, покуда не мне тягаться с ним в силе, которую он и на десятую часть не раскрыл ещё.

Фима поперхнулась от услышанного:

– Десятую часть?!

Батя Каракулин кивнул и продолжил, глядя на неё сурово:

– Как истинный сын магии, он имеет безграничный потенциал. И только исключительное и сильное самообладание поможет ему не натворить дел, кошка. Возможно, есть способы лучше и люди для этого более подходящие. Но вы, дети, свалили его на мою седую голову. Так что не вздумай ныть.

Он презрительно наморщил нос и фыркнул, но смягчился, когда Фима накрыла его сухую морщинистую руку своей.

– Спасибо вам, Батенька Каракулин, – сказала она и ободряюще улыбнулась.

Кузнец ничего не ответил, но повторил её жест и свободной рукой на несколько секунд сжал её запястье. После этого через край тарелки закинул в рот оставшиеся пельмени и, пережёвывая их, будто огромных хомяк, пошёл вон из кухни.

– Ох, Батя Каракулин, а можно взять у вас немного мелиссы?

Старик обернулся в дверях:

– Время?

– Угу.

– В серванте возьми, там же пестик с чашей. Не переусердствуй только, духи этого не любят.

Сказав это, он покинул комнату, и Фима осталась одна.

Девушка действительно обнаружила на полке ароматный пучок мелиссы и, взяв всё необходимое, вернулась за стол. Закинув в рот пельмешек, она принялась её растирать в пыль. Вскоре воздух вокруг неё стал более густым, и она физически ощутила, что время замедлило свой ход. Фима взглянула на часы: без трёх минут полночь.

«Что ж, с мелиссой минут десять», – прикинула она и раскрыла блокнот на чистом развороте. Замедлить время ещё больше она не смогла бы – воздух и так стал таким вязким, что дышать было сложно. Ещё немного – и она просто не сможет дышать.

Она знала, что и без этой хитрости у неё была бы фора по времени. Обычно люди уходили на свой Ритуал не прямо в полночь, а в течение ночи. Но ей всё равно было спокойней от того, что она успевала закончить всё до того, как один день сменит другой.

Фима сосредоточилась на том, что писала. На её глазах разрозненные слова соединялись воедино, цепляясь друг за друга будто детали пазла или вагоны очень длинного старого поезда. Когда место на левой странице закончилось, а вместе с ним и текст, который она хотела запечатлеть, девушка взглянула на вторую страницу. В тёплом электрическом свете ей показалось, что под определённым углом можно было разглядеть рисунок, которого на самом деле там ещё не было. Она имела в голове представление о том, какие знаки, символы и конструкции понадобятся для её колдовства. Но полагаться на память, к сожалению, больше не могла. Потому она методично переносила схемы на бумагу, стараясь отразить даже самые мелкие и незначительные детали.

Завершив рисунок, она ещё раз взглянула на него критическим взглядом – вроде бы всё было в порядке. Тогда девушка вновь открыла фотографию от Милицы и ещё раз пробежалась глазами по несуразному, болезненному тексту. Сравнила с тем, что выписала, и удовлетворённо кивнула самой себе.

В мгновение, когда она захлопнула блокнот, в темноте ночи вспыхнул яркий луч света. Фима вздрогнула и выглянула из окна: прямо из лесной чащи в небо тянулся чертовски высокий столб огня. Он жадно облизывал небосвод, будто в поисках лазейки, через которую сможет проникнуть в космос и спалить всю вселенную разом. Сработал будильник на телефоне: наступила полночь.

– Пора, – выдохнула Фима и встала из-за стола.