Невероятное наследство (книга 2)

Глава 7 «Хочу небольшой домик в тихом месте…»

Сон у юной ведьмы был весьма необычным. Нужно упомянуть, что до этого она сны видела очень редко, но если ей удавалось их посмотреть, то это были яркие цветные картины, поражающие подробными деталями и натуральностью. Попав в такое сновидение не мудрено перепутать его с реальностью и прочувствовать происходящее настолько настоящим, что проснувшись, сложно понимать, где проходит граница между миром Морфея и явью. Закончился сон или всё увиденное сном вовсе и не было.

Снился океан. Волны бегали друг за другом белыми барашками пены, играя в догонялки, к берегу и обратно, создавая мерный шум. В вышине громко кричали чайки, а она сидела на песчаном берегу, жмурила глаза от удовольствия, и пряча их от яркого солнца под пушистыми ресницами.

«Я сейчас, как кошка на деревенской завалинке в Костышевке, хоть мурчи от удовольствия!», — подумала девушка.

Вдруг кто-то, подошёл сзади и обнял её прохладными руками за горячие плечи.

Разогретой солнечным теплом Любе было приятно это прикосновение. И руки, такие сильные, но в то же время очень нежные.

— Кто ты? — спросила она, боясь оглянуться — вдруг всё исчезнет.

— Твоя судьба, — услышала в ответ слова, напоминающие шелест листьев на ветру. — Можно мне поцеловать тебя?

— Поцелуй! Я очень хочу, чтобы ты поцеловал меня! — неожиданно для самой себя, прошептала девушка в ответ.

Она потянулась навстречу желанным губам, мечтая о поцелуе, и закрыла глаза.

А когда открыла, то увидела напротив яркие зелёные глаза, склонившегося к ней Мартына.

— Ты что делаешь? — воскликнула Люба, с трудом сообразив, что это уже не сон, и оттолкнула беса.

— Ну, ты даёшь. То просишь поцеловать, то толкаешься, — шёпотом ответил тот. — Не шуми, а то Кицу прибежит. Давай целоваться! Я отлично целуюсь, и никому не расскажу. Воля хозяйки — закон!

— Ты? Целовать меня? — зашептала в ответ Люба, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить лису. — Совсем сдурел? Я тебе что, Кохэку, чтобы принимать твои ухаживания?

— Ты ревнуешь к кошке? — удивился бес.

— Нет, но, по-моему, ты позабыл, что должен меня охранять. Куда-то ушёл надолго, я волноваться даже начала, вдруг что-то случилось?

— Ты переживала из-за меня? — ещё больше удивился Мартын.

На его лице появилась довольная улыбка и недоумение одновременно.

— Конечно, вдруг ты погибнешь, ведь бесы не бессмертны, а я не знаю, как нового вызвать, да и готовишь ты неплохо, не факт, что тот, кого призову, тоже готовить умеет, — немного успокоившись, съязвила девушка, бросив в собеседника подушкой.

— А-а-а, — разочарованно протянул бес. — Шутишь, значит⁈ А я-то было подумал…

— Ты зачем надо мной навис, когда я спала?

— Хотел одеяло подправить, а ты неожиданно, настойчиво так, потребовала «поцелуй меня, хочу, чтобы ты меня поцеловал». А я что, я — существо подневольное, для меня слово хозяйки (то есть твоё) — закон, — заявил Мартын, сделав обиженный вид, но при этом, сверкнув зеленью хитрых прищуренных глаз.

Поняв, что беса не переспорить, Люба заявила, подхваченное где-то, истинно женское «ой, всё», после чего отвернулась от него, укрывшись одеялом с головой.

Мартын едва заметно ухмыльнулся, и очень тихо, почти неслышно, произнёс: «Обращайся, если что, всегда в твоём распоряжении. Я не только замечательно готовлю, но и многое другое чертовски хорошо делать умею, а уж как целуюсь… поверь, никогда не пожалеешь».

Он вышел из спальни в большую комнату, где они до этого пили чай и наткнулся на сидящую там Кицу, которая тут же повернулась в его сторону. В общем, прошмыгнуть незамеченным не удалось.

— Что, бедняжечка, сегодня тебя в очередной раз отшили? — ехидно спросила она.

— Ты о чём? — пожал плечами бес.

— О вашем разговоре.

— Подслушивать нехорошо! Тебя этому никто не учил? — ехидно сощурив глаза, укорил её Мартын.

— Слух у меня лисий, сам знаешь, даже заткни я уши ватой, всё равно вас бы услышала. А учили меня как раз подслушивать, подглядывать, анализировать и делать выводы. Я же шпионкой была, если помнишь, так что всё делаю, именно так, как учили, — сообщила ему, усмехнувшись, Кицу.

— Хозяйке сон приснился, вот она и перепутала его с действительностью, а ты уже тут наверняка нафантазировала себе всего и много. Любят женщины придумывать то, чего и в помине не было, как ни крути, ты тоже из их числа.

— А я и не о ней вовсе, я о Кохэку, — заявила лиса с недвусмысленной улыбочкой.

— Чего это ты слышала? — насупился бес. — Я в твои личные дела, между прочим, не лезу. Всё у меня в порядке. Кошка уговаривала пойти с ней, но я должен свою подопечную охранять, сама понимаешь, так что отказал бедняжке. Хозяйка обо мне и так волновалась, она мне об этом сама сказала. Понимает, что бесы не бессмертные, — озвучил Мартын слова Любы, не досказывая продолжения разговора с ней.

— Ты почему Любашу в свет не выводишь, «не бессмертный»? Сейчас самые прекрасные годы в её жизни, а ты держишь девушку взаперти, и колдовать почти не учишь, — хмыкнув, продолжила разговор Кицу.

Хитрый бес без труда заметил, что лисе завидно, ведь о нём, бездушном создании, заботятся, за него переживают, а она веками одинока и никому не нужна.

Отвернувшись к стене, сделав вид, что поправляет подушку, на которой сидел, он гордо улыбнулся, про себя подумав: «Один-ноль, Кицу, один-ноль».

На следующий день был дождь. Небо укрыло всё своим скучным серым покрывалом и казалось, что нет места, где можно спастись от этой напасти. Когда вся троица, прогулявшись по магазинам, направлялись домой, пошёл дождь. Планировалось успеть вернуться до него, но не вышло.

Поскольку дамы собрались на вечер в посольство, то нужно было присмотреть наряды, иначе они и сегодня сидели бы дома, болтая и греясь в горячей воде.

Мартын, вспоминая свои прошлые перипетии, чтобы не провоцировать в этот раз любвеобильную японскую молодёжь и не прятаться потом по туалетам, сразу, как только они спустились к подножью скалы, обернулся пожилым японцем и продолжил путь уже в таком виде.

В огромном магазине Люба и Кицу мерили платья, он даже одобрил несколько, но потом ему это изрядно надоело, и он уселся на кресло возле большого окна, лениво поглядывая на серую непогожую улицу и спешащих куда-то людей.

Обделённые вниманием беса, дамы не расстроились, а выбрав платья, незаметно оплатили их и оставили в магазине, сообщив, что заберут в ближайшие три дня, к тому же попросили добавить в пакет приглянувшиеся туфли. Общая стоимость всех этих нарядов была такова, что договориться об такой малой услуге, как хранение, не составило ни малейшего труда. А продавцы из магазина провожали их всем отделом с глубокими поклонами и искренне просили приходить почаще.

«Ещё бы, мы тут сегодня оставили, чуть ли не их месячную выручку», — подумала Кицу.

Она намеренно не показывала Любе ценники, боясь, что девушка откажется принимать в подарок такие дорогие вещи.

Мартын наблюдал всю эту картину со стороны и искренне радовался, что он сейчас не рядом с ними, он не любил особого внимания толпы к своей персоне.

Любу поначалу такое отношение обслуживающего персонала смущало, но постепенно она привыкла и научилась получать от этого удовольствие.

Представляла, что приехала погостить в добрую сказку, где все считают её принцессой, после этого слегка неуютное ощущение, что происходит всё это не с ней, а с какой-то незнакомой девушкой, постепенно прошло, и она начала увлечённо играть в предложенную ей игру.

Из магазина они вынесли только упакованные в пакеты джинсы, несколько свитеров и забавные плащи для дождливой погоды. Таких Люба никогда не видела, а после примерки очень долго хихикала, ведь она была в этот плащ укутана, как жёлтая гусеница в кокон, к тому же на капюшоне торчали не то усики, не то ушки, что придавало наряду гусеницы вполне завершённый вид.

Они уже подъехали к лесу, когда поднялся ветер и хлынул дождь. Мартын мигом достал огромный зонт и укрыл выходящих из такси дам.

Любаша так и не поняла, откуда он его взял, но потом догадалась, что за его спиной висит уже знакомая сумка. На какое-то время, пока они с лисой натянули свои жёлтые коконы, он их прикрывал, несмотря на то, что ветер пытался вырывать зонт из рук беса и вывернуть наизнанку.

Брызги воды, из-за ветра, который очевидно так и не решил с какой стороны дуть на пару гусениц с ушками на голове и глупого парня, пытавшегося прикрыть эти неуклюжие жёлтые создания, хлестали со всех сторон, и прятаться под зонтом было бесполезно. Превращение в ворон сейчас тоже не принесло бы нужного результата, мелких птиц разбило бы ветром о скалу или о землю, так как в такую ветреную погоду даже огромные самолёты не летают. Тут нужно было что-то другое.

Убрав бесполезный зонт и все покупки в свою волшебную сумку, Мартын попросил девушек превратиться в небольших змеек и пообещал сам поднять их наверх.

Это оказалось проще, чем становиться вороной. Люба, почти шёпотом произнесла несколько выученных ею ещё в Костышевке слов и оказалась лежащей в грязи, у ног огромного человека, точнее беса в виде человека.

Вода хлюпала со всех сторон, и не попадала в глаза лишь потому, что девушка успела их вовремя прикрыть вторым, очень тонким кожаным веком. Движения её стали вялыми и страшно захотелось спать. Рядом засыпала такая же маленькая жёлтая змея, с выступами на голове, напоминающими рожки.

Мартын резким движением подхватил извивающихся подруг и, обернувшись огромной хищной птицей, полетел вверх, с трудом удерживая равновесие.

Со стороны всё выглядело вполне натурально. Даже если бы их кто-то заметил, то подумал бы, что эта огромная птица — обычный орёл, который поймал пару змей и тащит в гнездо, где его ждут птенцы. Если представить, что на охоту птица вылетела до дождя, то всё прекрасно сходилось.

Отогревшись у огня, змейки снова обернулись людьми.

— Круто! — воскликнула Люба. — Вот это ливень. Тут всегда так?

— Почти всегда, — ответила, улыбнувшись Кицу. — Если уж поливает, то зонт — не спасение, а лишняя забота. Дождевики, что мы купили, выручают лучше всего, только подниматься на скалу не помогают.

В то время, когда в прихожей вода стекала с костюмов жёлтых гусениц, а на улице сплошной стеной лил дождь, девушки сидели вокруг котацу, и пили чай.

Люба впервые видела такое устройство, внешне, напоминающее стол с обогревающим элементом внутри. Как объяснила Кицу, раньше все грелись у очага — ирори, когда угли ещё теплились, ставили над ним стол и накрывали одеялом, а ноги засовывали под одеяло. Поскольку времена изменились, то появились котацу — принцип тот же, но теперь это электроприборы.

Как нагревался котацу у лисы, девушка спросить постеснялась. В пещере электричества не было, но освещение и прочие удобства современной науки присутствовали.

Пока дамы болтали о разных глупостях, спрятав ноги в тепло и укутавшись пледами, бес, ухмыляясь, хлопотал над ужином.

Кицу предлагала с утра заказать еду у своего повара, но бес отказался, ему хотелось в очередной раз блеснуть кулинарными способностями.

Он ничего не сказал о том, что мог бы отправить их домой через сумку, не вынуждая мокнуть и барахтаться в грязи у его ног, но это его позабавило.

Если бы хозяйка сама вспомнила об этом сейчас, точно не похвалила бы, но всё обошлось.

Вскоре Кицу и Люба отправились в онсэн.

Так как всё было практически готово, блюдам осталось дойти до кондиции, настояться, впитывая аромат специй, то его присутствия уже не требовалось, поэтому Мартын присоединился к ним.

Бес объяснил, что он всё подаст блюда горячими, сразу же, как только Люба и Кицу сядут за стол, это дело пары минут. Впрочем, объяснений совсем не требовалось. Всё, что касалось кулинарии, он делал превосходно и с удовольствием.

Кицу предлагала сразу пойти и погреться в горячей воде, как только они вошли внутрь, но Любе было неловко перед бесом, ведь он промок больше всех, к тому же ветер так и норовил швырнуть его на острые камни. А потом, он начал готовить, пока они отдыхали, даже не высушил волосы, только разделся до пояса и поменял брюки, так как с тех, что были на нём до этого, вода текла в три ручья.

Поэтому Любаша ждала, пока Мартын освободится, а лиса хоть и не понимала, с чего вдруг хозяйка так печётся о своём слуге, осталась с ней за компанию, так как одной сидеть в онсэне не хотелось.

Вся троица погрузилась в воду, предварительно слегка остуженную бесом. Мартын сделал это легко, не так топорно, как недавно остудила воду присутствующая здесь юная ведьма, чем вызвал многозначительные взгляды друг на друга и едва сдерживаемые улыбки своих спутниц, которых, впрочем, он не увидел, поскольку в это время был занят. После бес залез в воду и прикрыл глаза от удовольствия. Все остальные проделали то же самое, после холодного душа на улице, они были совершенно счастливы.

Любе почему-то неожиданно вспомнилось детство и родители. В праздники они так же собирались все вместе, только не в онсэне, конечно.

Откуда-то приятно повеяло тёплым запахом цветов, очевидно Кицу или Мартын принесли с собой розовое масло.

Розы папа всегда дарил маме на праздники. В их семье могли не купить ёлку на Новый год, но розы… это было святое.

Девушка вспомнила сияющие глаза своей мамы и довольную улыбку отца. Тут же эта мимолётная мечта подхватила её на своих волнах и унесла куда-то за пределы этого вечера.

Бес заметил перемены в настроении хозяйки, и даже слегка заглянул за горизонт её мыслей, но дверца тут же захлопнулась. Кицу научила Любашу какому-то простому и очень эффективному лисьему способу прятать мысли.

Мартын огорчённо посмотрел на девушку и спросил:

— О чём мечтаешь?

— Это, наверное, очень глупо, — вздохнула Люба, и тихо добавила, — я не скажу.

— Какая ерунда. Если так рассуждать, то всё наше существование — одна большая глупость. Говори уже, нехорошо начинать предложение, если не хочешь его закончить, — заявил Мартын.

Он уселся поудобнее, вытянув ноги, и явно ожидая продолжения.

— Я тебе ничего и не говорила, это были только мои мысли. Ну, ладно, скажу. Ты же не отстанешь, я тебя знаю. Только не смейся. Подумала, что хочу небольшой домик в тихом месте, где никому не будет до меня дела. И ещё, чтобы непременно там был цветущий сад с розами, мама очень любила эти цветы, хотя так редко могла себе их позволить, — вздохнула она и продолжила мечтать. — Утро пусть начинается с ласкового солнечного луча, крадущегося по подушке, и с пения птиц, а заканчивается день приятной усталостью и гудением пчёл, спешащих в улей, чтобы отдохнуть, а завтра обязательно вернуться.

Она говорила это, прикрыв глаза, словно рассказывая, про то, что видит где-то рядом, и стоит только протянуть руку, до всего этого без труда можно дотронуться.

— А ещё речка, там обязательно должна быть речка, или хотя бы ручей, весело журчащий неподалёку, — добавила, подытожив, девушка.

— Красиво, — произнесла, улыбнувшись Кицу. — Но такое место лучше сберечь для старости. Тишина, покой… впрочем, мне нравится. В подобных садах время течёт по иному, да и сама жизнь тоже.

Кстати, с такими способностями рисовать в воображении несуществующие сады, несколько веков назад ты вполне бы могла быть поэтом при дворе императора, была такая должность. Ведь так красиво описывать несуществующие в природе места может не каждый.

Люба засмеялась, а Мартын задумался, запах роз он тоже почувствовал, да и лиса не просто так заводила носиком.

Бес с Кицу украдкой переглянулись, но промолчали. Любины мечты имели аромат, причём не какой-то там воображаемый, а самый что ни на есть настоящий.

Человека с такой редкой способностью Мартын встречал впервые, тут было над чем подумать. Девушка оказалась совсем не так проста, как они с Пелагеей Ивановной себе представляли, когда искали наследницу. Оно и понятно, кровь не вода, если магия в ней есть — то она есть, как ни крути. Но у Любы магия была такой необычной, редкой, утончённой и в то же время очень сильной. Давненько он не чувствовал пронизывающего насквозь трепета при встрече с волшебством. Даже неосознанно его хозяйка могла такое, что не каждая опытная ведьма вообще была в силах сотворить. Магия этой девочки набирала свою мощь постепенно, внезапно сверкнув то одной яркой гранью, то другой, заставляла восхищаться ею.

Люба же, казалось, ничему не удивлялась. Всё происходило очень естественно, и она, очевидно, предполагала, что так и должно быть.