Несущая пламя. Огненный ирис

Глава 24. Связующие ниточки

Ирисия

Рен привел меня в темное место, где хранились доспехи: стальные и кожаные, прошедшие немало битв и совсем новенькие, блестящие.

– Скажи мне, кто из их обладателей жив, а кто мертв, – он подтолкнул меня к ним и отпустил.

– Он убит. Недавно, – меня будто притянуло к доспеху из темно-серой стали. – Вирнал отгрыз ему голову. Это было… ужасно.

– Его звали Бальдирм, – парень приподнял наруч, как будто собравшись пожать руку еще живому рыцарю. – Сорока лет не исполнилось. Двое маленьких детей остались без отца. Бальдирм был славный воин. Храбрец, каких поискать. А еще редкий весельчак. Стихи писал уморительно смешные. Байки травил на каждом нашем сборище. Те, кто его слушал за столом, рисковали подавиться от смеха. Нам всем будет очень сильно не хватать его.

– Хозяева всех остальных доспехов живы, – я обошла ряд, прикасаясь к каждой рыцарской броне.

– Многие полегли, – сухо процедил Рен.

– Я сочувствую, – еле произнесла уставшим голосом.

– Но тех похоронили в латах, по традиции, – пояснил парень. – А Бальдирма сожрали вирналы. От него даже костей не нашли. Погребать было нечего.

– Рен, я правда очень хочу помочь тебе найти сестру, – искренне сказала я. – Но ничего не вижу про нее. Лишь чувствую, что не ушла за грань бытия.

– И на том спасибо, – перестав смотреть на доспехи убитого героя, Рен повернулся ко мне.

Взял мои пальцы в свои ладони – так нежно, как никогда прежде. И я не нашла в себе решимости оттолкнуть его, напомнить о священных заветах и мирских правилах. Мы так и стояли, глядя на руки друг друга и не осмеливаясь заглянуть в глаза.

– Ирис, я хотел бы просто рассказать о том, как благодарен тебе, – тихо и скованно произнес Рен, поглаживая мои пальцы. – Но так не получится. Мне трудно выразить словами все, что я сейчас ощущаю.

От этих простых, плавных и неторопливых касаний мое сердце будто замирало, по всему телу разливалось приятное тепло, и на душе становилось легко и радостно. Мы с ним словно гуляли в прекрасном цветущем саду, наполненном ароматами роз и жасмина, а не стояли в хранилище лат и оружия, возле доспехов храброго воина, растерзанного безжалостными иномирными монстрами.

– Тебе не за что меня благодарить, – я чуточку растерялась, вся заметалась мысленно, но не смогла отдернуть руку. – Это ты меня спас, и все время с нашей встречи заботился обо мне. Я должна рассыпаться словами благодарности за то, что ты уберег меня от опасных врагов и не отдал преследователям. Не променял на целый мешок золотых тиграриев.

Понимала, что веду себя неправильно, поступаю вопреки священным заветам, но не могла оттолкнуть Рена. Боялась порвать хрупкую, как изысканное кружево, и потому столь же драгоценную связь между нами. Не осмеливалась разрушить то, что позволяло нам лучше понимать друг друга.

– Меня учили молча убивать тех, кто угрожает безопасности страны, а не объясняться с прекрасными дамами на балах, – признался Рен, все же решившись заглянуть мне в глаза. – Но, Ирис, у нас на двоих слишком мало времени. Мы не знаем, когда начнется вторжение вирналов. Завтра, послезавтра, а может быть, уже сегодня наступит конец мирного времени. Потому…

– Не говори больше о мерзких тварях, – взмолилась я. – Мне даже слышать не хочется об этой гадости, снова грозящей ступить на наши земли. Хочу надеяться, что раз они стали бояться людей и прятаться, то значит, мы сможем победить и окончательно изгнать их, закрыть портал.

– Ирис, послушай. Как бы нам ни хотелось, мы не сможем уйти от этих мыслей и слов, – Рен отпустил мою руку. – Мир замер на краю пропасти, и никто не знает, что будет дальше. Но ты должна знать… Я не хочу сдохнуть, так и не признавшись тебе в своих чувствах! Они не первый день меня съедают, точат мое сердце, словно черви древесину! Да, я боролся с ними, держался из последних сил. Напрасно считал, что так будет лучше для нас обоих. Нет! Ничуть не лучше! Я хочу пойти в свой, быть может, последний бой, зная о том, что ты тоже любишь меня. Это ведь так? Я правильно прочел по твоим глазам и губам? Признайся…

– Нам нельзя об этом говорить, – напомнила я, с огромным трудом преодолевая желание кинуться ему на грудь. Невыносимо хотелось обнять Рена и заплакать от счастья, что наша любовь взаимна. Каждое слово давалось настолько тяжело, словно было отлито в чугуне и неподъемным пушечным ядром скатывалось с языка.

– Долой никому не нужные запреты. Пойми, речь идет о, быть может, последних наших днях. Да, я не читал романов о любви, а потому даже в юности не умел красиво ухаживать за девчонками. Для меня все это чуждо – дурацкие пляски с букетами, стихотворными одами и серенадами под балконом. Ты лишь подумай…

– И думать тоже не нужно, – я легонько толкнула его кулачком в грудь, чтобы не смел прижиматься теснее.

– Просто выслушай меня и дай ответ, – парень и не думал отступаться, прекратить ухаживания.

А мне с каждым мгновением все тяжелее было отвергать и отталкивать его.

– Почему ты не хочешь вспомнить о том, чем отличается святая дева, избранная богами, от обычной девушки?

– Потому что ты для меня сама стала подобна богине. Я готов поклоняться тебе одной. Хочешь, паду на колени?

– Умоляю, не говори столь богохульных слов, иначе боги отринут тебя, – мое сердце будто сгорало в неугасимом огне. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Хотя бы о том, как нам вместе найти твою пропавшую сестру.

– Ирис, это все взаимосвязано, – печально улыбнулся Рен и протянул ко мне руку, не смея прикоснуться без позволения. – С самой первой нашей встречи ты подарила мне надежду. Нет, я снова говорю не так, как надо. Ты открыла для меня целое море надежд. Пожалуй, для краткости назову самые главные. Одна из них – на шанс победить вирналов. Другая – на то, что в стране на долгие годы воцарится мир и процветание народа. Третья – на то, что я отыщу сестру живой и невредимой. И четвертая – на то, что я смогу обрести простое семейное счастье. Пусть не сейчас, а ближе к склону лет, когда по закону получу разрешение добровольно уйти со службы.

– Но я не та, что может осуществить эту твою последнюю мечту, – я позволила ему легко и нежно прикоснуться к моей руке, провести кончиками пальцев по разгоряченной коже.

– Неужели ты веришь глупым народным басням? – разочарованно покачал головой Рен. – Видишь во мне бездушного карателя, источающего лишь ярость и жестокость? Не замечаешь рядом с собой обычного парня, способного на самые теплые чувства? Боишься, что я буду всю жизнь тебе изменять, в разлуке по долгу службы перебиваться случайными знакомствами с разными женщинами? Так знай, что все эти страхи напрасны. Я прямо сей момент готов принести магическую клятву любви и верности.

– Я верю тебе Рен. Не сомневаюсь в твоей искренности, но ты должен понять, что семейная жизнь не для меня, – едва хватало душевных сил на последние попытки сопротивления горячему и всепоглощающему чувству. – Всем в народе известно, что святая дева обречена на вечное одиночество. Если нам удастся победить вирналов, то после изгнания их из нашего мира, я уйду в монастырь. Не в тот, где живут общиной, а туда, где у каждой отшельницы своя пещера, где не говорят друг с другом, избегают любой беседы.

– С чему излишняя строгость? Я не понимаю тебя.

– Потому что так велят древнейшие заветы. Да и после всего пережитого я вряд ли смогу находиться среди людей. Воспоминания замучают, сведут в могилу раньше отведенного богами срока.

– Воспоминания? – удивленно переспросил парень.

– И о тебе, Рен… – призналась, я, приготовившись снова оттолкнуть его, не позволить заключить в объятия. – Да, в первую очередь я буду тосковать по тебе. Потому не надо продолжать… Не делай того, что нельзя.

– Но, Ирис, послушай! Мы можем сделать один простой выбор и не жертвовать друг другом. Необязательно приносить счастье на золотой алтарь. Можно предпочесть другой дар – самый простой, земной, но от того не менее чудесный.

– Нет, Рен, мы не в силах изменить судьбу. У каждого из нас особое предназначение. И мы должны его исполнить, думая не о своих желаниях, а лишь о спасении мира.

– Но если мы победим и пророчество сбудется, разве ты не станешь свободной от всех этих бесчисленных запретов?

– Не стану. Моя судьба предрешена с первого и до последнего дня. Как и твоя. Звезда на Стене Героев светит не напрасно. Каждый из нас должен следовать по предначертанному для него пути.

– Но наши звезды сошлись. Пути пересеклись.

– И снова разойдутся в уготованный судьбой час.

– Я не согласен с таким решением богов и готов сам сражаться за свою жизнь.

– А боги нас не спросят, чего мы хотим, о чем мечтаем. Потому лучше сразу не обманываться чувствами и желаниями.

– Но мы можем… – Рен стиснул меня в объятиях с жадностью зверя, поймавшего добычу.

– Нет, мы ничего не можем, – я замахнулась, но так и не смогла ударить парня по щеке. Его распаленное страстью лицо мне показалось удивительно красивым, в карих глазах разгорался рыжий огонь. – Вместе с девственностью я потеряю божественную благодать. Стану обычной слабой женщиной, бесполезной для спасения мира. Той, кому не под силу великие подвиги. Вот по какой причине нам нельзя быть вместе.

– Я все равно не могу тебя отпустить, – прорычал Рен, обдавая горячим дыханием мое лицо. – Это превыше моих сил.

– Как бы того ни хотелось, мы не должны поддаваться искушению, – я уперлась ладошками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть от себя. – Иначе нас не ждет ничего хорошего.

– А может, наоборот, нам станет лучше вместе? Ирис, я не понаслышке знаю о разных изощренных способах пытки. Но, наверное, для меня худшая из них – быть рядом с тобой и не иметь возможности лишний раз, хотя бы просто невзначай, прикоснуться к тебе. Не говоря о том, чтобы обнять и поцеловать. Лишь во сне я мог себе это позволить, но больше не хочу так мучиться.

– Мы должны быть сильными и бороться с тем, что дает нам лукавый, ибо сила его в неверии, в уничтожение всего насущного и человечного. Хочешь ли ты такой судьбы, а я не могу обречь народ на веру в нечестивость и порок. Я святая, избранная богами, и не могу предать ни себя, ни небеса, – в моих глазах застыли непролитые слезы.

Не хотела, чтобы Рен увидел эти предательские капельки, выдающие мои истинные чувства к нему, потому боялась моргнуть.

– Я не прошу тебя нарушить заветы прямо сейчас! – нетерпеливо рыкнул парень. – Но, умоляю, просто скажи мне всего одно слово. Пообещай, что согласишься променять нимб святой девы на венец невесты у алтаря, если мы сумеем выжить в грядущей битве с вирналами и победить мерзких тварей. Подари мне еще одну надежду. Она поможет выдержать все испытания, выстоять и не сломаться в том кошмаре, который нас ждет за порогом цитадели.

– Рен, я ничего не могу тебе обещать. Да, мне тоже трудно соблюдать все правила. Когда ты рядом, это тяжелее в сто крат.

– Значит, ты любишь меня?

– Да, люблю, но нам нельзя поддаваться порочной страсти. Мне нужно найти способ закрыть небесные огненные врата. А тебе надо готовиться к сражению, и еще отыскать пропавшую сестру. Я тоже хочу тебя попросить. И очень надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам… Давай пока отложим все мысли про алтарь, любовь и семью. Сейчас нет смысла думать о несбыточном. Вот если милостью богов мы победим крылатых чужаков, тогда.

– Если… Раз ты так говоришь, то значит, допускаешь наш союз. Не отрицаешь, что мы можем быть вместе, – Рен требовательно посмотрел мне в глаза и замер в ожидании ответа “Да”.

– Рен, прошу тебя… – не выдержав душевной боли, я заплакала, и слезы потекли по раскрасневшимся горячим щекам. – Я ничего не знаю. Не могу разобраться ни в жизни, ни в самой себе. Для меня все в мире ново и странно, непривычно. Прошу, не наседай. Не дави на меня.

– Я готов ждать, но… – парень разомкнул объятия.

– Просто на время оставь меня в покое, – воспользовавшись моментом, я вырвалась и бегом взлетела по узкой и скользкой лестнице.

Едва сдерживая слезы, прислонилась к холодной стене и попыталась отдышаться. Щеки пылали, все тело было словно пламенем объято. Прохлада подземелья медленно проникала в меня, вызывая озноб и помогая отрезвить неприлично разгулявшиеся мысли. Но, как бы ни старалась, я не могла смотреть на мир с прежней наивностью и невинным благочестием.

Рен стал непреодолимым искушением, навсегда изменившим мою жизнь. Этот парень, а не все пережитые ужасы и трагедии, заставил меня смотреть на мир иначе. Научил видеть в нем те стороны, как темные, так и светлые, которых я не замечала с детства. Благодаря ему я начала понимать, что и в моей жизни может быть место семейному счастью, и жалеть о том, что я лишена права на него по высшему призванию. Но так нельзя думать! Роптать на судьбу – великий грех.

Я не должна сокрушаться о том, что не предначертано мне на небесах. Нужно перечеркнуть запретные мечты, как неудачное письмо, заляпанное уродливой кляксой, скомкать с силой и выбросить вон. Забыть о том, что едва не совершила роковой ошибки. Мне просто надо сосредоточиться на исполнении миссии. Искать пути для того, чтобы пророчество сбылось и оказавшийся на грани разрушения мир был спасен. Вот, что самое главное для меня, а вовсе не карие глаза с пляшущими в них огоньками магии, и не скованная улыбка, которую не назовешь ни доброй, ни злой.

Она всегда какая-то средняя, а еще очень быстрая и, пожалуй, немного мрачная. В чем-то похожая на черный туман его силы, который может как оберегать, так и убивать. Нет, нельзя думать о том, как уютно и легко я ощущала себя в объятиях Рена, в окружении клубов того самого тумана.

Мне нужно спросить магистра Орнилла, не хранятся ли в цитадели древние свитки, которые могут содержать подсказки к пророчеству Святого Тарсиля. Поскольку здесь некогда был храм и до сих пор цела сокровищница, таковые вполне могут найтись. Займусь привычным и полезным делом – буду изучать священные писания, как в былые дни. Постараюсь не отвлекаться на мечты о слишком привлекательном для меня темном рыцаре. Нужно быть стойкой и научиться преодолевать даже такое невероятно заманчивое искушение. Вот когда спасем мир и если сами уцелеем в решающей битве человечества с иномирными захватчиками, тогда для нас настанет время думать и говорить о любви.