Не тот год II

Глава 6

ГЛАВА 6

— Андрей, у меня к тебе есть просьба, — обратился ко мне Сашка на следующий день после начавшегося выздоровления одного из диверсантов.

— Говори.

— Как я понял, ты отлично воюешь? — начал он разговор с вопроса.

— Откуда мне знать? — хмыкнул я и пожал плечами. — Но сам живой, а все немцы, с которыми встречался, уже вон там, — я ткнул указательным пальцем в небо.

Собеседник повторил мой хмык и продолжил:

— Значит, хорошо. И тема засад тебе знакома.

— Знакома, — кивнул я. — Но если ты опять станешь выпытывать откуда, то ничего тебе не скажу. Знаю и всё. Тело помнит, а голова нет.

— Мне и тела хватит, Андрей, — покладистым тоном сказал он.

— Хочешь предложить мне помочь твоей группе выполнить своё задание, ради которого вас выбросили на парашютах? Что именно нужно?

Тот опять похмыкал, но ничего спрашивать не стал. И так всё очевидно, как ворона на белом снегу.

— Здесь где-то расположен немецкий аэродром, на котором базируются бомбардировщики. Они очень сильно мешают нашим под Полоцком. Там могут в окружение попасть несколько дивизий. Наши войска смогли остановить немцев на том рубеже…

Лично я не помню, чтобы сравнительно недалеко от границы в Белоруссии гитлеровцам в моём времени смогли нанести чувствительную оплеуху. Причём настолько, что они остановили продвижение на нескольких направлениях и кинули значительные силы под Полоцк, где Красная армия разгромила ударную группировку из нескольких дивизий. Впервые с момента начала войны в плен попали не красноармейцы, а солдаты вермахта. Со слов Сашки счёт пленных приближался к тысяче человек, число уничтоженных танков перевалил за сотню, примерно столько же было уничтожено и захвачено орудий.

«Ого! Интересно, откуда такие подвижки? Неужели я вроде той раздавленной бабочки в прошлом из старого фантастического рассказа, изменившей будущее? — сильно удивился я про себя, слушая рассказ красноармейца. — Или дело в другом? Может причина в моем телефоне, который попал в нужные руки? Но там же информации по Великой Отечественной с гулькин нос… Хм».

А потом меня осенило. Догадка была слишком дурацкая. Фантастическая. Даже фантастичнее моего временного переноса. Но другого предположения у меня не было. Всё дело в огромной библиотеке на флешке мобильного. Львиная доля книг была представлена художественными — фантастика, фэнтези, приключения, детективы. Но были и справочники, энциклопедии, мемуары и им подобное. Может дело в первой крупной победе связано с ними? Я сам уже даже не помню, что там накачал. Библиотека копилась лет десять, кочуя с телефона на телефон. Первые книжки попали туда ещё задолго до начала войны на Украине.

«А ведь из некоторых художественных книг тоже можно почерпнуть много полезного. Помнится, есть несколько классных писателей, которые пишут только про попаданцев в прошлое. Попутно в процессе описания они вставляли точные данные по историческим событиям, которые персонаж уже поменял или собирается изменить», — вновь пришла мне в голову очередная мысль. — Хм, но почему под Полоцком? Это же чуть ли не самый центр немецкого «блицкрига?»

— … сейчас войска отводят, чтобы победа не стала поражением, но фашистская авиация сильно мешает. Эй, Андрей, ты меня хоть слушаешь?

— Слушаю, слушаю, — покивал я, выныривая из вороха суматошных мыслей, заполонивших голову. — Помогу я вам с аэродромом. Есть у меня кое-какая идея, как это быстро провернуть. Но с тебя требуется одно: молчать и не мешать.

— Буду стараться изо всех сил, — по-доброму оскалился он в широченной улыбке. — Когда?

— Да хоть сегодня. Ты примерно знаешь, откуда самолеты летят?

— Нет. Да и не угадаешь направление. Бомберы могут петлю закладывать, чтобы сбивать с толка. Для них десять километров — пара минут лишних. А для нас и карты не хватит все варианты прикинуть.

— Карта нам не нужна.

Ставку я решил сделать на свой первый амулет из черепа ворона. С высоты пары сотен метров я смогу заглянуть километров на тридцать во все стороны. Если не увижу ничего интересного, то сдвинусь на десять-пятнадцать километров и вновь птичьими глазами осмотрю окрестности. И так до тех пор, пока не найду искомое. Максимум два дня уйдет.

Сашка пошёл со мной. Собственно, другого я и не ожидал.

— А где бы взять такой же? — спросил он, кивая на мой «шмайсер».

— А что?

— Да патронов почти не осталось к моему. Хватит только дать предупредительную очередь и пустить последнюю пулю в лоб, чтобы живым не сдаваться, — хохотнул он.

— Автомат не обещаю, а вот винтовки знаю, где лежат. Точнее у кого…

Я повёл красноармейца не в какой-нибудь немецкий гарнизон или на дорогу, по которым продолжают массово переть в сторону фронта гитлеровские колонны, а на старую смолокурню.

С хутора уходили по чистой стёжке через кусты и буераки.

— Андрей, а у Прохора Фомича в самом деле вокруг хутора всё заминировано? — вроде как мимоходом поинтересовался он у меня.

— Хуже.

— Куда уж хуже-то?

— Я там землю проклял. По ней теперь только я сам и хозяин хутора можем пройти. Остальные сгинут. Сначала от страха с ума сойдут, а потом умрут от какой-нибудь скоротечной болезни.

Тот в ответ только крякнул.

Дорогу к смолокурне я помнил прекрасно. Без проблем и нежелательных встреч мы с Сашкой дошли до неё. Сначала хотел похулиганить, и прокрасться через заросли с тыла, но быстро одумался. У нас с партизанами и так отношения натянуты — тронь и зазвенят как струна гитарная, поэтому потопал по старой дороге. Не удержался и немного с неё свернул, чтобы проверить мёртвого полицейского. Того на месте не оказалось. Зато рядом красовался невысокий холмик свежей земли, кое-как закиданный старой листвой и сломанными ветками. От него ощутимо тянуло запахом разложения. Это значило, что комсомольцы, а более было некому, закопали труп совсем неглубоко. Чуть ли не на глубину колена.

— Кто-то из знакомых? — тихо спросил у меня спутник.

— Нет. Здесь несколько дней назад немцы пытались проверить смолокурню, но не смогли найти к ней дорогу. Потеряли нескольких своих и всех предателей из местных жителей, примкнувших к ним. Тут валялся один из них с оружием.

— Дальше всех зашел на, хех, минное поле и потому его не стали забирать?

— В точку, — кивнул я ему. — Кстати, трупы предателей немцы здесь и оставили. Взяли лишь своих мёртвых и раненых.

Тот молча пожал плечами, мол, не удивлён, от этих стоило такого ожидать.

На смолокурне мы нашли только Егора. Он дежурил на боевом посту, представлявшим из себя замаскированный окоп, из которого можно было держать под наблюдением дорогу и значительное пространство рядом с ней.

— Андрей? — удивленно крикнул комсомолец.

— Привет, да, я! — ответил я ему и приветливо помахал рукой.

— Мне бы с вашим секретарем поговорить. Очень нужно.

— А нет его. Вообще никого нет. Они пошли в Люшково с утра. Там немцы вчера остановились, вот хотим с ними разобраться.

— Чёрт, — с досадой произнёс я.

— А что нужно-то? Может, я помогу? — по-простому спросил парень.

— Хотел попросить патроны к нашему автомату. Вот ему нужно, — я кивнул на внимательно слушающего наш разговор Сашку.

— Александр, — немедленно представился тот и протянул ладонь для рукопожатия.

— Егор.

О том, что нужно нести службу комсомолец напрочь забыл. Оставив пулемёт, взяв на плечо немецкий карабин, он выбрался из окопа и сейчас болтал с нами на полянке перед смолокурней. Одёргивать его я не стал. Мне сейчас нужен был каждый позитивный момент. А после пистона по поводу караула он мигом замкнётся и начнёт копировать буку секретаря.

— У нас есть немного таких патронов. На один полный диск наберется. Я дам.

— Секретарь не разорётся?

— Ну-у-у, — вздохнул парень, — он может. Андрюха порой очень грозным бывает. Так пропесочить может, что только держись.

— А немецкий автомат где? Тот, который я вам оставил после боя на дороге, — напомнил я ему.

— Так его Адрюха и взял себе. А ППД оставил в землянке.

— Ясно. А ещё какое-то оружие осталось?

— Нету, — развёл он руками. — Отдали бойцам, которые к нам пришли из деревень после налёта немцев.

— Блин! — я чуть не ударил себя по лицу за забывчивость. Прохор Фомич говорил же, что в комсомольский партизанский отряд пришли раненые красноармейцы, которых ранее прятали у себя местные жители. Если бы вовремя вспомнил, то не пошёл бы сюда ни за что. Проще было отдать Сашке свой автомат, а самому пока походить с пистолетами. Уж на аэродроме точно есть автоматчики, у них и забрал бы себе оружие.

Патроны брать не стали. Этим мы подставили бы парня, слишком хорошего и наивного. Если вспомнить, то он один из всей команды комсомольцев поверил в мои возможности. Но, увы, коллектив обязывает бать как все. Ну, не расстрелял же бы своего друга секретарь? А если да, из-за войны? Мне пришлось бы жить с подобным грузом на душе. Так что, я и Сашка ушли со смолокурни, напоследок, всё-таки, объяснив парню в чём заключается роль караульного.

До конца дня я трижды использовал воронов для воздушной разведки. Увидал много чего интересного, но только не аэродром. Уже под вечер на северо-западе приметил пару небольших самолётов, летящих со стороны линии фронта. Это точно были не бомбардировщики, мелкие слишком, но могли оказаться истребителями, которые сопровождают бомберы. А если и нет, то плевать. Зато хоть появится хоть какая-то цель, вернее, хоть какой-то аэродром.

Новое утро преподнесло нам неприятный сюрприз. Амулет из птичьего черепа приказал долго жить. Я полностью истратил его лимит, а восстановить работоспособность с помощью крови, как с отпугивающими черепами, увы, не выйдет.

На моё сообщение, что придётся охотиться на хищных птиц, Сашка отреагировал спокойно. Закавыка случилась с оружием. Из наших автоматов попасть в наворачивающего круги над лесами и полями ворона оказалось почти невозможно. Дополнительные проблемы создавала опасность привлечь выстрелами немцев.

— А всё так хорошо начиналось, — в сердцах произнёс непонятную фразу мой напарник, а затем резко вскинул ППД к плечу, навел ствол на кружащего над полем ястреба и нажал на спусковой крючок, автомат коротко татакнул и… птица, дернувшись в воздухе, рухнула на землю.

Пока муравьи очищали для меня заготовку под новый амулет, мы с Сашкой взялись собирать разведсведения привычным способом. С помощью «языков». На дороге я под заговором отвода внимания внаглую вышел на дорогу, где остановились несколько грузовых машин и один мотоцикл с двумя фельдполицаями. Одного из обладателей нашейной бляхи я и оглушил, когда на него никто не смотрел. После чего закинул его со всей амуницией на плечи и потрусил в рощицу, где прятался Сашка. Там он с округлившимися глазами от моего появления в паре метрах с пленным на горбу, принял эстафетную палочку в виде тяжеленой туши оккупанта. Попеременно меняясь каждые несколько сотен метров, мы удрали на порядочное расстояние от дороги, где уже, думаю, фрицы хватились своего камрада.

Допрашивал Сашка «языка» жёстко. Я не кисейная барышня, видел и вживую потрошение пленных, и в телефонах укропов и укропских наёмников ролики с пытками наших парней и мирняка. Потому меня не проняло. Возможно, это была очередная проверка красноармейца меня, как пациента с амнезией.

— Ну вот, сразу так и нужно было делать, — довольно подвёл итог полевого допроса парашютист. — А то заговоры, птицы, черепа.

— Ага, ты ещё скажи, крылья, ноги — тьфу, главное хвост, — произнёс я ему в тон.

— Чего? — уставился он на меня с недоумением.

— Шутка.

— Ты хотя бы по нормальному шути. Непонятно же ни черта, — покачал он головой.

Фельдполицай попался очень знающий. Точного расположения аэродрома он не знал, но «по работе» встречал две колонны «наливников», которые ехали в одно и то же место. Только тут я узнал, что грузовики с цистернами под топливо использует только люфтваффе. Все производимые автоцистерны сразу отправляются в ведомство Геринга. Вермахт же возит топливо в канистрах и бочках. Если немецким танкистам получается урвать «наливняк» среди трофеев, то рано или поздно его всё равно у них забирают. Получается, те автоцистерны в колонне, которую я расстреливал из трофейного ПТР — это редчайший случай, с которым мне повезло столкнуться. А это значит, что теперь мне требуется ещё более внимательно присматриваться к грузовикам в колоннах. Ведь под брезентами могут укрываться бочки и канистры с бензином. Пленник поведал какие знаки рисуют на дверях машин, перевозящих в кузове топливо.

То есть колонны автоцистерн с девяностопроцентной гарантией следовали на аэродром. А на тот или нет, это покажет лишь разведка.

Кроме информации немец «подарил» моему товарищу автомат. Я, когда нагло утаскивал его с дороги, специально выбрал фрица со «шмайсером». Все прочие, даже коллеги «языка», были вооружены карабинами К98.

Сашка рвался немедленно идти к аэродрому, я же хотел дождаться, когда птичий череп будет очищен мурашами от плоти. Они тут злые и голодные, с подобной плёвой задачей справляются очень быстро.

Только через день отправились к аэродрому. Шли втроем. Я, Сашка и Виктор. Раненый красноармеец вовсю восстанавливался после моего лечащего заговора, но всё равно был неспособен для длительных маршей и диверсий.