Не тот год II

Глава 10

ГЛАВА 10

Я всё ждал, когда же за меня возьмутся всерьёз, а этот момент всё не наступал. Мне выдали полноценное удостоверение сержанта ГБ. Со всеми печатями. Красного цвета снаружи и с моей смурно́й, какой-то мрачной чёрно-белой физиономией внутри. Перед фотографированием меня побрил и подстриг какой-то боец. Действовал так ловко, что я и глазом не успел моргнуть, как вся растительность на лице исчезла, а на макушке была укорочена до приемлемого размера. При взгляде в зеркало я с трудом узнал самого себя. даже будто помолодел лет на десять.

«Или не будто, — стрельнула мысль в голове. — Заговор с приношением в жертву постарался».

Но это было позже. А сразу после приезда Сашка отправился в штаб с докладом. Я же с Виктором пошагал в расположение. Для нашей группы был выделен небольшой дом-пятистенок с большой русской печкой в горнице. Изнутри брёвна были гладко отёсаны, а швы замазаны песчано-глиняным раствором и побелены известкой. Полы также некрашеные, просто отскобленные и укрытые узкими половичками. Теми самыми, которые вяжут крючками из толстых нитей бабули и в моём времени.

— Нас тут пятеро было. Двое погибли на последнем десантировании. Серёга неизвестно сколько проваляется в госпитале. Может, кого-то из новеньких нам подкинет командование, но пока мы тут будем втроём, — сообщил мне Виктор, приведя в дом. — Вон та кровать и две лавки вместе свободны. Сейчас только вещи ребят сложу и можешь раскладываться, — он показал на железную кровать с высокими спинками и сдвинутые вместе две широкие лавки.

— Вить, а вы кто? — решил я кое-что прояснить для себя.

— В смысле?

— Да вот это всё, — я махнул рукой, подразумевая обстановку, — как-то не для простых разведчиков. И подразделение странное. Всего пять бойцов.

Тот чуть помолчал, о чём-то размышляя, затем сказал:

— Мы особое подразделение ГУГБ, Андрей. Разбиты на мелкие группы, по пять-семь человек. Занимаемся всем, хоть в бой идём, хоть расследование ведём. Но мы конкретно чаще воюем. Половина подразделения — это латыши. Помнишь, как они защищали товарища Ленина? Вот и у нас примерно также. Кстати, охраняем и защищаем мы тоже. Но тоже редко.

— А кто командир?

— Майор Ковалёв. Хотя ему вроде в конце июня обещали дать старшего майора. Может уже и дали. Сейчас он в Москве. А здесь мы напрямую подчинены генерал-лейтенанту Ершакову, — он чуть помолчал, потом продолжил. — Ещё мы присматриваем за тем, что творится на передовой и в штабах. смотрим, слушаем, запоминаем и передаем Ковалёву. А он напрямую все наши данные сообщает туда, — парень мотнул головой вверх.

— Ясно, — не удержавшись, хмыкнул я. Сразу вспомнилось знаменитое «ошибаться можно, врать нельзя». Выходит, проблема с приписками и ура-рапортами с одновременным скрытием всего негатива существовала и почти сто лет назад, до СВО. Иначе не было бы группы Панкратова. Интересно, а Ершаков случайно не специально ли отослал гебистов искать аэродром, чтобы те меньше совали нос в дела армии? И понимает ли Панкратов это? Хотя, чего это я? Конечно понимает, только сделать ничего не может. А непосредственного командира, который мог бы прикрыть, рядом нет. — И в такую команду взяли меня? Контуженого с непонятным прошлым?

— Ты наш и это главное, — уверенно ответил мне собеседник. — Ты спас Серёгу. И мне с Сашкой плевать, как это у тебя получилось. Да и нас ты так подлатал, что в санбате даже зелёнкой не стали мазать, хех. А если бы ты был с нами с самого начала, то мы бы не потеряли ребят. Сейчас Сашка отыщет твои документы в архиве, тебе восстановят звание и официально зачислят в наше подразделение.

— Вот у тебя как просто выходит, — вздохнул и чуть заметно поморщился.

— Чем ты недоволен? — удивился он. — Чего бурчишь-то?

— А если я из Пинска или вообще Бреста? Там же все документы и остались.

— В архиве должно всё быть. Мы не какая-то контора «Рога и копыта», — широко улыбнулся он мне. — Или ты просто боишься не оправдать доверие?

— И это тоже, — вновь вздохнул я.

— Да хватит уже, Андрей, — ещё шире улыбнулся парень. А затем полез под свою кровать. Оттуда был извлечен на божий свет сидор, в котором что-то глухо звякнуло. Справившись с завязанными лямками, Виктор достал из него обычную металлическую флягу в тканевом чехле. — За знакомство и за удачное выполнение задания… и за ребят, — он слегка потряс емкостью, и та издала бульки.

Во фляжке оказался медицинский спирт, в меру разбавленный водой. Пили из гранёных стаканов, наливая примерно треть. Опасаясь наклюкаться с непривычки и на фоне нескончаемого стресса что-то высказать из своей эпохи, я привычно произнёс заговоры. Один на лечение от ядов, второй на укрепление организма.

— После первой не закусывают, — провозгласил Витька, лихо опрокинув внутрь примерно шестьдесят-семьдесят грамм крепкой жидкости. После второй порции он всё из того же «сидора» выудил две высоких банки тушёнки без привычной мне бумажной этикетки, но с чёрными надписями что с чем и по чём. К ним присовокупил вытянутую бумажную пачку с надписью «военный поход» и грубым изображением чёрного танкового силуэта. В пачках оказались вполне себе обычные и знакомые мне пшеничные галеты. Твёрдые и безвкусные. Виктор ими зачерпывал тушёнку прямо из банки и с хрустом откусывал. Я же предпочёл смочить их водой, ненадолго отложить в сторону, а потом сверху накладывал тушёное мясо. Глядя на меня, немного погодя и он стал сооружать подобные маленькие и всё ещё чуть хрустящие бутерброды.

К моменту возвращения в нашу маленькую компанию Панкратова фляжка со спиртом нами была полностью уговорена. Виктор к этому моменту был заметно подшофе. Говорил связно и логично, но на ногах стоял с трудом. Я же чувствовал себя хмельным настолько, насколько это возможно после употребления трёх-четырёх бутылок пива с закуской.

— Заканчивайте пьянку, — недовольно высказался он. То ли был поборником трезвости, то ли обиделся, что мы начали без него и ничего не оставили. — Андрей, завтра в шесть будь готов как штык. Буду ставить на довольствие.

— Буду готов, — кивнул я в ответ, ответив на неформальное обращение в таком же тоне. Тем более что старший лейтенант совсем недавно уже разъяснял порядок отношения внутри нашего крошечного коллектива.

Я обзавёлся полным комплектом, который обязан иметь любой военнослужащий. От обмундирования до мыльно-рыльных принадлежностей. Дошло дело и до получения оружия. Тут мне хотели вручить ППД. Особых вариантов-то и не было. «Мосинка», пехотный «дегтярь» и вот этот пистолет-пулемёт. Ну, винтовка, если она не в снайперском варианте, в разведдиверсионной группе вообще не нужна. Нам предстоит быстро бегать, а не пулять на полкилометра. Да чтобы пуля пробивала пятерых фрицев, стоящих в ряд. Ещё и тратя по пять секунд на перезарядку после каждого выстрела. Наоборот, требовалось засыпать врага накоротке облаком горячего свинца и удрать подобру-поздорову. С пулемётом ситуация, в принципе, такая же. Главную роль играет его собственный вес и вес боеприпасов. Он только для больших групп от отделения и крупнее. Автомат же для маленькой группы идеален. Но вот лично у меня не лежала к нему душа. Будь «калаш» — это было бы совсем другое дело. Или хотя бы тот самый СКС, который Иванов забрал со всеми моими вещами, кроме одежды, надетой на мне в тот день. Интересно, его уже изучили? И что по нему приняли? Решат пустить в производство или посчитают, что это не рентабельно и не ко времени? Эх, а ведь СКС именно сейчас, на этой войне представляет из себя ту золотую середину, которая сыграет только здесь и сейчас. Он проще, легче и удобнее в эксплуатации, чем существующие СВТ и тем паче АВС.

«Хм, кстати про 'светку», — подумалось мне, и я посмотрел начала на «оружейника», а затем на Панкратова. — Товарищ старший лейтенант, а можно мне СВТ?

— Ты умеешь ей пользоваться?

— Да, — кивнул я в ответ и потом вырвалось. — Я с ней такие дела творил… — и мгновенно прикусил язык.

— Где?

Я пожал печами и со вздохом ответил:

— Не помню.

— Контуженый что ли? — вклинился в нашу беседу капитан, который выдал мне автомат и журнал для росписи в получении.

— Ага, на всю голову, — усмехнулся я. — И даже справка имеется.

Помолчав несколько секунд, Сашка произнёс:

— Пока носи ППД, всё равно он по всем документам уже за тобой числится. С СВТ потом что-нибудь придумаем.

Пришлось молча кивнуть, проверить номер на оружии и расписаться в получении. К автомату мне дали три диска. Один уже был подсоединён к оружию, два других находились в полукруглом брезентовом подсумке.

Этот же капитан вручил мне несколько пачек с пистолетными патронами для моего автомата. Снаряжал я диски уже в нашем доме под руководством Витьки. Ещё по крепости помнил насколько это нетривиальная задача.

«Товарищ Шпагин, придумайте вы уже коробчатый магазин для своего автомата. Заодно и товарищу Дегтярёву его покажите», — про себя обратился я к знаменитому советскому оружейнику. И тут меня в очередной раз осенило. А зачем мне ждать, когда кто-то соберётся и дотумкает? Я же и сам не лаптем щи хлебаю, хе-хе.

Нет, я не планировал лично взять в руки напильник и встать за верстак, для этого есть более сведущие и рукастые люди. Нужно только их найти.

Так как мои новые боевые товарищи считались номинально ранеными после боевой операции, и группа понесла серьёзные потери, то у нас у всех образовалось море свободного времени. Сашка, как командир, вечно пропадал то в штабе, то с командирами разведчиков или других подразделений, собирая всю доступную информацию, включая слухи. А вот наша парочка изнывала от скуки, если так можно сказать. Вот я и стал уговаривать Виктора помочь мне с поиском хорошего слесаря и вообще мастера на все руки. И таковой быстро отыскался. Недаром есть поговорка про то, что кто ищет, тот всегда найдёт. Только одни на пятую точку приключения, а я своего мастера.

Искомый служил в рембате, где чинилась всяческая техника. От броневика БА-6 до командирской «эмки».

— Здорово, боец, — обратился я к указанному мне человеку.

Это был невысокий и худой, даже щуплый, мужчина с обветренным очень худым лицом, на котором зависло грустное или безразличное выражение.

Он повернулся в мою сторону, увидел наши с Витькой петлицы на новеньких гимнастёрках и вытянулся.

— Вольно, вольно, — не дал я ему и рта открыть. Сейчас ещё начнёт кричать, внимание привлекать, а мы и так тут у многих интерес вызываем. — Меня Андреем зовут, он Виктор. давай на «ты», если не против.

— Не против. Я Владимир. Вова можно, — он протянул небольшую ладонь с въевшимися пятнами масла и точками заживающих ожогов, возможно, от брызг сварки. Пожатие у него оказалось крепким. И не скажешь, что рука принадлежит мужчине его комплекции.

— Вов, дело у меня к тебе есть. Необычное, но очень полезное, — сказал я и быстро вывалил ему все подробности. Попутно показав лист со своими рисунками. — Сможешь? За мной не заржавеет. Спиртом или трофеями расплачусь. Есть «вальтер» и «парабеллум». И помогу всем, что в моих силах. У меня есть немецкие магазины. Отдам, если нужны примерные образцы.

— Сделать сделаю. Но быстро не обещаю, — со всё тем же задумчивым выражением на лице ответил он мне. — Магазины неси. Пружины из них могут понадобиться.

Вечером в этот же день меня слегка пропесочил Сашка в компании с полковым особистом. Кстати, почти две недели назад в армии были введены особые отделы, которые некоторое время тому назад упразднили. Я со своими прожектами попал на карандаш. Повезло, что нахожусь под крылышком высокого начальства. Будь я простым энкавэдэшником, получил бы таких горячих, что уже летел бы простым рядовым на передовую.

Только сейчас Сталин смог найти время, чтобы проанализировать расхождения между настоящим и несостоявшимся будущим. А также оценить то, что успели сделать благодаря полученным засекреченным даже для части ближнего круга данным из будущего.

Удалось пресечь несколько наглых ударов немцев. В мире Дианова Гудериан сделал ставку на наглость и скорость и победил. Сейчас же он в нескольких местах получил неожиданный отпор и сбавил скорость, став действовать значительно осторожнее. А это — выигранное время для того, чтобы Красная армия успела подготовить новые рубежи для обороны. Кое-где удалось сделать то, что не успели в «будущем».

Например, из Пинска были эвакуированы склады с трофейным польским оружием и две сотни новеньких авиамоторов. Всё это могло достаться гитлеровцам. Впоследствии они могли вооружить данными трофеями своих союзников и предателей из числа советских граждан. Винтовки, пулемёты и лёгкие противотанковые пушки с огромными запасами боеприпасов к ним уже находятся в безопасном месте далеко от фронта. Ими будут вооружены московские ополченцы, если и сейчас вермахт сможет подойти к столице молодого государства рабочих и крестьян. Часть пулемётов уже направлено для изготовления из них лёгких систем ПВО. Противотанковые пушки заняли места на позициях вторых и третьих эшелонов обороны на ряде направлений.

То же самое было со складами оружия и боеприпасов уже советского производства. Часть из тех, что могли достаться врагу успели срочно эвакуировать, часть уничтожить. Правда, и осталось всё равно много. Слишком быстро наступали немецкие войска, а информацию с устройства из будущего получали медленно. Часть её успела устареть раньше, чем про неё узнали.

Ошибки будущего были учтены. Так пятая армия под командованием Потапова получала подкрепления и припасы. Засев рядом с болотами Полесья, генерал-майор сковал огромные силы гитлеровцев, заставив остановиться Гудериана и Клейста. Он бил, бил и бил немцев по коммуникациям, по колоннам, по тылам. Постоянно контратаковал и смог перехватить контроль над крупными дорогами на восток. Его по мере возможности поддерживала советская авиация. Та самая, про которую гитлеровцы уже успешно раструбили на весь мир. что самолётов у большевиков больше нет.

Надежды немцев быстро захватить Киев, как это случилось с белоруской столицей, в одночасье рухнули. В ином будущем пятую армию Киевского особого военного округа по сути бросили, оставили на произвол судьбы. Разве что не сказали: вот тебе линия обороны и вертись как хочешь. Сейчас всё было иначе. Эта одна армия сдерживала невероятно огромные силы, вызывая бешенство у всего немецкого генералитета. Для её поддержки, как и в будущем, создали тридцать седьмую армию. Но вместо Власова командовать ей был поставлен Верзин. Генерал не показал себя ни до войны, ни в её начале, но других подходящих кандидатур на тот момент не было. Власова же отправили на Дальний восток в помощь Апанасенко. Он не был плохим генералом. Но послезнание о низких моральных качествах этого человека поставило крест на его карьере. Точно также поступили с некоторыми другими командующими. Одних подняли вверх, других сняли с высоких занимаемых постов.

Контрудар под Сольцами впервые в этой войне заставил немцев почувствовать на себе, что такое оказаться в котле. В течение нескольких дней крупная группировка вермахта дралась в полном окружении войск под командованием Ватутина. И вновь эта удача была результатом полученных знаний от устройства из будущего. В том мире данная операция также была самой успешной за лето сорок первого, но не привела к окружению гитлеровцев. Сейчас же оценка, анализ, проработка позиций и знание вражеских сил с их тактикой показали всему миру, и в первую очередь нацисткой Германии, что СССР далеко не колосс на глиняных ногах. Оккупантам пришлось ослаблять напор на других направлениях и срочно перебрасывать части к Сольцам, чтобы деблокировать своих камрадов. Ватутин смог идеально просчитать момент и отвести солдат и технику до того, как на него бы надавили уже с двух сторон, чтобы уже самому не оказаться в окружении и нанести огромный урон врагу как в материальном плане, так и в моральном. Мало того, удалось захватить много секретных документов с немецкими планами, уставами, тактикой действия танковых соединений и взаимодействия тех с другими родами войск. Это вместе с документами с устройства из будущего даст огромный толчок для разработки противодействия немцам и пересмотру собственных тактик и уставов.

От мыслей его отвлёк стук в дверь. Потом та открылась, впустив в кабинет Поскрёбышева.

— Товарищ Сталин, к вам товарищ Берия.

— Пусти, — слабо кивнул ему тот.

Через полминуты в кабинете появился нарком НКВД. Как всегда, он был с большим портфелем, раздутым от бумаг и папок.

— Есть новости по объекту Карацупа, — чуть ли не с порога, едва успев закрыть за собой дверь, произнёс он.

— Присаживайся, Лаврентий. И начинай рассказывать, — Сталин указал на место напротив себя. — Только коротко. Я устал.

В последней фразе он не жаловался. Всего лишь уточнил, что даже для такой важной информации он не может уделить много времени.

— Несколько дней назад Карацупа вышел из окружения с одной из групп майора Ковалёва.

— Твоего Ковалёва?

— Да, Коба. Моего Ковалёва. Эта одна из его групп, которая предназначена не для охраны, а для диверсий. Она понесла серьёзные потери после десантирования. Совершенно случайно наткнулась на Карацупу. Тот представился контуженным, потерявшим память. На хуторе выдавал себя за знахаря, — в этом месте Берия сделал короткую паузу. — Там всё несколько необычно, Коба. В двух словах не расскажешь. Вот рапорта старшего группы и её бойцов, — он положил перед Сталиным несколько листков с машинописным текстом.

— А если в двух словах?

— Карацупа владеет необъяснимыми способностями. Он короткой фразой вылечил смертельные раны у одного из бойцов группы, а потом теми же словами заживил лёгкие ранения у остальных. Когда командир группы попросил его помочь с обнаружением немецкого аэродрома, что являлось их задачей, Карацупа согласился. В ходе выполнения вновь продемонстрировал использование необъяснимых возможностей. Он мог управлять птицами и видеть их глазами. Также он сам становился невидимым. С помощью последнего способа он проник на вражеский аэродром и почти полностью его уничтожил.

— Что за фразы?

— Никто их не слышал. Карацупа не произносил те вслух, только шевелил губами. Я отдал приказ приставить к его окружению специалиста, который может читать по губам. Возможно, получится что-то большее узнать.

— Хорошо. А как удалось выяснить, что это он?

— Карацупа представился почти полностью своими данными. Назвал настоящие имя и отчество и немного изменённую фамилии. Так как он оказался в спецгруппе, то его проверка проводилась очень тщательно и имела первоочередную важность. Командир группы изначально просил оставить Карацупу у себя для выполнения дальнейших важных операций. После проверки предоставленных им данных, он был дополнительно опрошен и получил особые инструкции насчёт объекта.

— Значит, память он потерял не всю, — слабо усмехнулся Сталин.

— Карацупа рассказал о повреждённой справке из Пинской больницы, где сохранились его имя с отчеством и частично фамилия. Чуть позже он сообщил Панкратову, что вспомнил, как служил в милиции в звании капитана. Но без подробностей. Боевая подготовка и манера себя вести натолкнула командира группы на мысль, что объект мог служить в ВЧК или ЧОН, а после этой службы оказаться в милиции.

— Карацупа… пожалуй, давай называть его по фамилии, раз он уже представился сам. Так вот, Дианов предпринял какие-то шаги для своего опознания? Насколько я помню, Иванов назвал ему несколько паролей для встречи с нашими сотрудниками и военнослужащими. Он их использовал?

— Сейчас нет. Только в тех эпизодах, про которые нам уже известно, — отрицательно мотнул головой нарком. — Насколько могу судить, его полностью устраивает сложившаяся ситуация. Он ещё Иванову говорил, что простой солдат из окопов и будет рад вернуться в них.

— Хорошо, — Сталин чуть кивнул в ответ на слова Берии. — Если он не хочет встречаться с нами, то мы сделаем вид, что его не узнали, — тут он во второй раз за время беседы вновь усмехнулся. — Найди в его устройстве фотокарточку с ним. Ту, которая лучше всего подходит для нашего времени. Используй её для документов и в личном деле. Дианова внеси официально в состав отряда Ковалёва и конкретно в группу Панкратова. Он был у себя капитаном? Значит, пусть станет лейтенантом в твоей службе. Все нюансы утрясёшь сам. Не мне тебя учить, — он вновь задумался на несколько секунд и затем продолжил. — Ты говорил, что он с бойцами разгромил немецкий аэродром?

— В докладе Панкратова говорится, что даже не разгромил, а уничтожил. Больше тридцати бомбардировщиков «хенкель». Сводки с фронтов подтверждают резко снижение вражеских авианалётов на том участке. С самого аэродрома группой был угнан разведывательный самолёт «шторх». На нём они пересекли линию фронта и приземлились в расположении наших войск. Также при возвращении к месту дислокации лично Диановым были уничтожены два немецких истребителя.

— Как он это сделал? — проявил сильную заинтересованность Сталин.

— Из ручного пулемёта. Уничтожение самолётов документально подтверждено, — Берия сделал короткую паузу и задал вопрос. — Коба, может, ему дать награду? Так мы покажем, что знаем о его появлении и принимаем его решение быть на передовой. И то, что он может обратиться к нам в любой момент. А наградить его предлагаю Красной звездой. Если не дурак, то этого ему хватит, чтобы понять все расклады в свой адрес.

— Разумеется, — кивнул в ответ хозяин кабинета. Слова наркома полностью сходились с его мыслями. — Только не Красную Звезду, а Красное Знамя. Эта награда достойна того, кто уничтожил целый аэродром. За истребители вручить премию. Его группу наградить соответственно. Направить корреспондентов, чтобы они сделали снимки и написали статью о подвиге Дианова, в ходе которого он уничтожил истребители.

— Награждение орденом как провести?

Сталин вновь задумался. Наконец, произнёс:

— В Кремле. За истребители кроме премии выдать медаль «За отвагу». Первое награждение провести до встречи с корреспондентами. Задним числом наградить Красной Звездой и вручить вместе с медалью. На газетном снимке он должен быть с обеими наградами. Пусть граждане увидят, какие герои защищают их на передовых рубежах и узнают про их подвиги.

— Красную Звезду? За что? — Берия искренне удивился. Щедрость старого соратника по революции была необычной. Неужели он настолько сильно устал, что так размяк?

— За его помощь, которая не дала нам скатиться в ту яму, в которую мы упали там. Это будет справедливо.

— Тогда, может орден Ленина?

— А вот это будет лишнее. И привлечет ненужное внимание, — отрезал Сталин. — Данный орден он пусть лично заслужит своими поступками. Хотя, полагаю, этот момент не заставит себя долго ждать.