Не тот год II

Глава 21

ГЛАВА 21

Перед Сталиным лежал отчёт о первых результатах синтеза новейшего лекарственного препарата. Всеми работами руководила микробиолог Зинаида Ермольева. Под подписку и после серьёзного разговора с одним ил личных порученцев Берии она получила формулу лекарства и пошаговое описание процесса получения. Женщина и до этого делала первые шаги в этом направлении. Из информации из прибора из будущего было известно, что через год лекарство было бы получено и так. Но сколько теперь можно было спасти жизней, которые могли бы прерваться в течение следующих двенадцати месяцев? Как и должно было быть препарат получил советское название — крустозин. В будущем он будет известен, как пеницилин.

Этот момент был один из множества похожих, когда секретная информация помогала намного приблизить события будущего.

Закончив читать отчёт, Сталин убрал листки с напечатанным текстом в папку и сдвинул её на край стола, после этого посмотрел на Берию, единственного на данный момент гостя в его кабинете.

— Лаврентий, удалось найти в приборе что-то по ядерному оружию? — негромко спросил он.

— Нет, Коба. Полезного нет ни слова. Шерстим все книги и справочники. Но там лишь упоминание этого вида оружия в контексте, что это самое мощное, что смогло придумать человечество. Про сброс американцами двух бомб на японские города Хиросиму и Нагасаки в сорок пятом году. Нашли одну книгу с фантастическим сюжетом, в котором описывалось попадание в наше время подводной лодки с ракетами с ядерными боеголовками из России. Но там указано только название ракет, примерные тактико-технические характеристики и применение их по Германии и, хм, Североамериканским штатам в конце войны.

— А их-то за что?

— В книге описывался вариант продолжения войны против нашей страны в сорок пятом году силами Англии, США и немецких дивизий из тех, кто сдался в плен нашим вроде как союзникам по антигитлеровской коалиции.

— План «Немыслимое», — хмыкнул в усы Сталин и потянулся за трубкой. — Как же, знаю. Но нам нужно кое-что реальное и не фантастичное.

— Пока ничего не нашли. Но ищем.

— Ищите. Может, стоит выдернуть с фронта Дианова? Как считаешь, Лаврентий, он может что-то знать про ядерное оружие? В его время столько информации находится в свободном доступе.

— Сомневаюсь, Коба, — отрицательно покачал тот головой. — Любая свобода информации должна иметь границы. Иначе в его мире ядерные бомбы имела бы любая страна, а не менее десятка государств.

— Откуда ты узнал про них?

— Из той же книги, где фигурирует подводная лодка с ракетами. От лица капитана судна автор рассуждал о количестве стран, у которых на вооружении стоит подобное вооружение и почему так всё сложилось, — ответил нарком верховному главнокомандующему.

— Ясно, — коротко ответил Сталин. И затем задал вопрос. — Он так и не вернулся из-за линии фронта?

— Нет, — его собеседник отрицательно мотнул головой. — В утренней сводке радист группы сообщил, что он не вернулся после диверсии в Житомире. Вместе с ним командир отряда и ещё один боец.

— Если он погиб, то нехорошо получится, — нахмурился хозяин кабинета. И следом подумал, вспомнив свой самый первый сон о госте из будущего перед началом войны. — «Очень нехорошо».

— Дианов показал себя очень везучим и опытным бойцом с особыми способностями. Если он способен вылечить от смертельной раны постороннего человека, то себя, полагаю, тем более.

— Результаты диверсии подтверждены? — Сталин решил сменить тему. Расшифровка радиограммы от группы с Диановым легла ему на стол сразу же. Радист сообщил о мощном взрыве в Житомире и длительной канонаде, предположительно от вторичной детонации боеприпасов, продолжавшейся всю ночь.

— Ещё нет, — Берия отрицательно мотнул головой. — Рядом с городом действует один партизанский отряд и одна из групп разведчиков фронта, обладающих радиостанциями. У партизан должна быть налажена связь с партячейкой Житомира. Связь с ними происходит только в определённое время. Ближайший сеанс через полтора часа.

Сталин кивнул и вновь перешёл к новой теме.

— Фитин что-нибудь докладывал?

— О результатах — нет. Его люди вошли в контакт с выбранными объектами, но дело ещё не дошло до главных вопросов…

Из мемуаров, документальных книг с рассекреченными историями и художественных книг удалось получить имена американских и английских влиятельных политиков с промышленниками, у которых рыльце было в пушку. Да ещё как! Часть скелетов была явлена миру уже после смерти некоторых из них, другие использовала разведка иных стран, в том числе и германская, чтобы шантажировать этих деятелей. Американцы давили на англичан, англичане на американцев. Да и внутри каждой страны свои своих, мягко говоря, имели в хвост и в гриву, используя в собственных интересах. Часть этих серьёзных проступков, которые могли погубить карьеру политиков или замарать репутацию промышленника ещё не стала достоянием секретных папочек с надписью «компромат». Ими и собирались воспользоваться разведчики из управления Фитина, чтобы подцепить на крючок иностранцев. Мало того, некоторые «чёрные пятна» ещё не успели замарать репутацию этих людей. Но благодаря данным из будущего в советской разведке уже прорабатывались ходы, как спровоцировать их и получить контроль над данными личностями. При этом некоторых англичан и американцев, французов в Лондоне, кое-кого в Швейцарии и в ряде других нейтральных стран — и у сателлитов Германии — приказом Берии заочно приговорили к смерти.

— … а вот по поводу контрактов через третьи страны всё обстоит очень хорошо. Есть уже первые результаты. Нужные нам товары ждут у них в портах. Осталось только оплатить, чтобы их погрузили в корабли и отправили к нам, — закончил нарком свой рассказ.

Благодаря открытым новым месторождениям с драгоценными металлами и ещё более дорогих редких минералов СССР получил немалые возможности в торговых делах с другими государствами. Не со всеми можно было в открытую действовать. Но эта проблема была решаемой. Справедливости ради стоит сказать, что и эта операция не обошлась без помощи информации с мобильного телефона. Уж очень в будущем поднаторели в деловых и финансовых темах, действуя на грани закона, а когда и переступая его. Но так, чтобы не то что привлечь нельзя было никого из-за взаимной огромной выгоды, но и просто поймать за руку не выходило.

Также почти на месяц раньше, чем в иной истории должен был пойти полноценный ленд-лиз из США. В сентябре американцы пообещали прислать в СССР крупную партию продуктов, топлива, одежды с лекарствами, мотоциклы и двадцать паровозов.

Когда Сталин узнал о том, что все необходимые договорённости совершены, он тихо усмехнулся в усы, вспомнив одну из записей в художественных книгах из будущего, встречающуюся не в одном произведении. Звучала она так: ленд-лиз абсолютно никак не повлиял на исход войны, только зря золотом платили за американскую тушенку и устаревшие танки, Сталин согласился на него только потому, чтобы Америка не продала эти товары Германии.

«Вот и посмотрим насколько он будет полезен. А заодно пересмотрим цены и договорённости за эту помощь. Зря что ли у меня лежит отдельная папочка с собранными материалами по ленд-лизу», — подумал он.

Сам закон о ленд-лизе было создан в США ещё весной 1941 года. Назывался он «Акт содействия обороны США». Первоначально он касался Англии и Франции с другими странами, воюющих против армии Гитлера. Хотя уже тогда американцы точно знали о скором нападении Германии на СССР и планировали оказывать материальную помощь Советскому Союзу. Когда это случилось, уже через неделю был подписан соответствующий указ с упоминанием молодого государства коммунистов. Но пустить его в дело США не торопились из-за молниеносного продвижения вермахта по территории своего соседа и крупных потерях русских дивизий. Будучи прожжёнными дельцами и деловарами американцы посчитали эту помощь нерентабельным вложением. И только после нескольких серьёзных потерь немецкой стороны и остановке линии фронта пошли первые подвижки в данном вопросе. Время до сентября в США взяли не просто так. Будут смотреть как дела у СССР и только потом пойдут дальше. И если вермахт соберётся с силами и погонит Красную Армию с прежней тенденцией к Москве, то поставки могут вновь заморозиться.

— Английские лётчики… как они? — задал новый вопрос Сталин. Речь шла об английских эскадрильях в количестве полусотни самолётов — «харикейны» — прибывших в августе в Мурманск. Английские пилоты и авиаспециалисты, прибывшие с самолётами, сразу же после рьяно включились в обучение советских специалистов.

— Демонстрируют дружелюбие и желание самим повоевать с немецкими лётчиками. Среди авиаспециалистов выявлены двое сотрудников внешней разведки Англии. Они трижды пытались завербовать наших людей.

— Завербовали?

— Нет. Не на тех напали, — Берия чуть-чуть улыбнулся. — В третьем случае наш пилот выбил англичанину зуб. Скандал раздувать не стали. С англичанами вежливо поговорили и попросили так больше не делать.

— Пилота нужно поощрить. Придумай, как. Но не сильно. И нужно объяснить ему, что это награда за стойкость духа, а не за умение махать кулаками. А то остальные тоже начнут, не разбираясь, нашим союзникам выбивать зубы.

Утром я вновь отправился в город. Требовалось провести разведку, обзавестись транспортом, новой формой (старая была вся в крови и в дырках) и документами. Наша троица ещё могла тихо выскользнуть из Житомира. Но общим решением решили забрать с собой обитателей подвала. Не дело было им там оставаться. Во-первых, у них не осталось еды и не было тёплых вещей. А так как город серьёзно пострадал, то получить ни первое, ни второе люди не смогли бы. Во-вторых, немцы могли при очередной облаве найти консервы и начать задавать ненужные вопросы. Как минимум точно обвинили бы в мародёрстве. А за такое у оккупантов было одно наказание для унтерменшей: смерть.

Уходя, натаскал к входу в подвал гору обугленных досок, ломанного шифера и мятого кровельного железа. Этим хламом старательно затрамбовал спуск вниз. Теперь нужно приложить немало сил, чтобы разобрать завал, если не знать, какими доски первыми нужно вынимать. Но не думаю, что фрицы проявят бурную инициативу, чтобы попасть в подвал к моим товарищам при виде завала. Здесь уже всё проверено-перепроверено.

Экономя магические силы, я первый час просто вёл наблюдение, стараясь примечать всё интересное и выбивающееся из ряда вон. Это принесло свои плоды. Я приметил запылённый «хорьх» с откинутым тентом, на заднем сиденье которого сидели два офицера. Оба были в полевой форме вермахта. Но только один из них носил армейские знаки различия. У второго они были эсэсовские. Прямо как на моей трофейной форме. Не знаю, что меня подтолкнуло начать проследить за машиной. Наверное, это была интуиция, развившаяся на службе и на войне ещё в моём времени. А к ней довеском вспыли знания о немецкой команде карателей, прекрасно известной в далеком будущем, что должна была появиться в этих краях.

«Хорьх» сначала привёз своих пассажиров на станцию, точнее к оцеплению вокруг неё. Там гитлеровцы поглазели на пожар и клубы дыма, о чём-то тихо переговорили между собой и с офицером, пришедшим из глубины руин, и вернулись в машину. Водитель с трудом развернулся и покатил на окраину города. Мне не составило большого труда следовать за машиной, которая ехала очень неторопливо из-за перегруженных улиц. Да и Житомир был далеко не Москва. Даже по меркам современных мне провинциальных городов он был городком.

«Хорьх» остановился возле двухэтажного здания старой царской постройки из кирпича с двумя маленькими балкончиками на втором этаже. Территорию вокруг него окружала кованная чёрная ограда. Прутья венчали плоские треугольные наконечники, а на столбах расположились шары размером с мяч для гандбола. И острия, и шары были выкрашены белой краской. На больших двустворчатых воротах из таких же прутьев, как и остальной забор, виднелось пятно от сорванного знака или таблички. Возможно, там была звезда или герб СССР.

Возле ворот стояла будка из досок, выкрашенная серой краской, дорогу перегораживал полосатый шлагбаум. Внутри будки стоял столбиком рядовой вермахта, ещё один застыл у шлагбаума. При виде подъехавшей легковушки он скинул крюк со шлагбаума и тот длинным концом под воздействием двух мешков с землёй на короткой стороне взмыл вверх. Когда «хорьх» проехал на территорию, немец быстро вернул шлагбаум на место с помощью верёвки.

Я прошёл мимо вслед за машиной.

Здание было полно гитлеровцев всех марок и фасонов, так сказать. Вермахт, СД и СС. Больше всего здесь было последних.

— … вот и пусть он с этим дерьмом разбирается. Это его прямые обязанности.

— Тихо ты. Блобель очень мстительный. Недаром каратель, нормальные на такую службу не идут…

Краем уха я услышал чьё-то окончание разговора. В нём проскочило упоминание знакомого имени, отчего я немедленно сделал стойку. Запомнив говорящих, я дождался, когда один из них остался один и немедленно его подчинил. После чего приказал ему выйти на улицу, и встать где никого не будет рядом. Там я его быстро расспросил, узнав всё, что мне было нужно.

Блобеля я нашёл на втором этаже. Он отхватил для себя огромный по местным меркам кабинет с отдельным помещением для секретаря. Его сейчас заменял адъютант по армейским меркам в звании лейтенанта. Когда я открыл дверь в приёмную, он удивлённо посмотрел на пустой дверной проём. Не дождавшись никого, он встал из-за стола и шагнул вперёд. На полпути к двери встретился со мной. После чего получил рукоятью «нагана» в лоб и повалился на пол.

Переступив через него, я в несколько шагов оказался возле двери в кабинет и распахнул её. В помещении увидел двух немецких офицеров. Один из них точно был нужным мне штандартенфюрером Блобелем. Источник информации на первом этаже подробно мне описал этого человека. Хотя человека ли?

Вскинув револьвер, я выпустил в каждого гитлеровца по пуле. Первая досталась в грудь главному житомирскому карателю, вторая влетела точно в лоб его собеседника. Сделав два шага к столу, я ещё раз выстрелил в Блобеля, который в агонии сучил ногами в начищенных сапогах.

Разобравшись с врагами, я решил по-быстрому собрать папки с документами. Но стоило мне проскочить взглядом по нескольким листам с отпечатанным шрифтом, лежащих на столе, непроизвольно замер. В них говорилось обо мне. О Карацупе.

— Слава бежит впереди меня, — хмыкнул я. — Надо же каких людей заставили меня искать.

И тут мне в голову пришла очередная дерзкая буквально на грани фола, если не за его чертой, мысль. Найдя карандаш и чистый лист бумаги, я устроился на удобном стуле с мягким сиденьем и спинкой и вывел первую строчку на немецком:

— От Карацупы бесноватому фюреру — сыну еврея и самому паршивому художнику всех времён и народов! Сукин ты сын с обрезанной пипеткой в штанах, которую твоя Ева ищет каждый вечер с увеличительной лупой. Какой ты к лешему высший человек, если не более чем ушибленный на голову карлик с приступами эпилепсии…'.

В стиле письма казаков турецкому султану я вывалил на бумагу реальные факты про главу Германии, щедро перемешав те со всяческими мифами и пропагандистскими штампами. Зачем я сделал? По правде сказать, до конца и сам не могу чётко описать причину желания, но очень уж интересно совпало моё появление в этом месте и ликвидация опасного гитлеровца, которому поручили мои же поиски из-за подрыва эшелона с топливом. В письме я не удержался и указал, что «твои любимые мортиры тоже я взорвал». В конце концов, я не профессиональный разведчик и скрывать свои подвиги от общественности не хочу. Плюс широкое распространение моего позывного среди гитлеровцев может мне сыграть на руку. Например, чтобы распускать слухи на каком-нибудь участке, что сюда прибыл сам Карацупа, так что готовьте запасные подштанники и гробы. Страх и отчаяние — это тоже мощное оружие. Плюс — уже который, хех — на мою поимку и поиски гитлеровцы могут кинуть своих лучших специалистов. А это тоже ведь ресурс во время войны крайне востребованный. А в моём случае ещё и возможно мной уничтоженным, когда мы с этими спецами встретимся.