(не) Пара Его Величества. Связанные судьбой (СИ)

Глава 8

Все вздрогнули от моего неожиданного вопля. Марк схватился за амулет, Годраш зарычал, Сильвия вскрикнула. Я посмотрела вниз.

На моем бедре сидела… ну, в общем, жаба.

Маленькая, не больше моей ладони, но удивительно цепкая. Кожа у нее была не зеленой, а скорее серо-голубой, с темными, почти черными разводами, как морская галька. Глаза — большие, выпуклые, золотисто-янтарного цвета — смотрели на меня с глупым, наглым любопытством. И цеплялась она не липкими лапками, а острыми, крошечными коготками, впившимися в ткань брюк.

— Эй! Ты как здесь оказалась? — я попыталась аккуратно стряхнуть ее ногой. Не тут-то было. Жабка вцепилась мертвой хваткой.

Шэр обернулся. Его взгляд скользнул по незваному гостю, и в его синих глазах мелькнуло… узнавание? Или… веселье?

Он встал, подошел ко мне и без лишних церемоний нагнулся.

— Привет, малышка, — пробормотал Шэр, и уголок его губ дрогнул в едва уловимой улыбке. Он погладил жабку пальцем по спине, и та зажмурилась от удовольствия.

Он аккуратно, но твердо отцепил коготки жабки от моей ноги. Существо не сопротивлялось, его янтарные глазки с интересом уставились на атланта. Шэр поднял малышку на уровень своих глаз, а потом… вдруг усадил мне на плечо.

Жабка тут же впилась коготками в ткань моей рубашки и устроилась, как дома, явно довольная. Она даже издала тихое, счастливое: «Ква-аарк!»

Я замерла в ужасе.

Что происходит?! Почему она не убегает?

А этот беловолосый нахал лишь усмехнулся и вдруг поднял палец:

— Раз.

Я уставилась на него.

— Что?

— Ой, какая миленькая! — воскликнула Сильвия, на секунду отвлекаясь от лечения Мемнона. — Кажется, ты ей нравишься.

Меня будто молнией ударило. Нравлюсь?.. Этого не было… никогда!

Медленно-медленно и осторожно я протянула руку к жабке, ожидая, что она сейчас сбежит. Она не отпрянула. Наоборот, вытянула мордочку и… лизнула мой палец быстрым, шершавым язычком! Холодно и мокро.

— Ой! — я отдернула руку, но не со страхом, а с… изумлением. Сердце забилось чаще.

Шэр усмехнулся.

— Два.

— Да что ты там считаешь?! — возмутилась я, но уже без прежней злости.

Что-то щекотало внутри. Надежда? Безумие? Я осторожно попыталась взять жабку с плеча, чтобы отпустить у входа в пещеру.

— Иди, малыш, на волю. Там твое место.

Но едва мои пальцы коснулись ее прохладной спинки, жабка взвыла! Не квакнула, а именно взвыла — тонким, пронзительным, обиженным визгом, словно я пыталась оторвать ей лапку! Она вцепилась коготками в ткань рубашки еще сильнее и зажмурилась, всем видом показывая: «Никуда не пойду!»

Шэр рассмеялся. Настоящим, низким смехом, который эхом отозвался в маленькой пещере.

— Три. — Он посмотрел на меня, и в его глазах светилось торжество и какая-то теплая, непонятная мне нежность. — Кажется, ты говорила, что друиду нужно получить три согласия от животного, чтобы оно стало фамилиаром? Ну, что ж… Поздравляю себя с фамилиаром, Рокси.

— С кем?! — вырвалось у меня.

Голос сорвался. Я уставилась на жабку, потом на Шэра, потом снова на жабку. Сильвия открыла рот. Годраш хмыкнул.

Шэр просто указал на мою правую руку, где под рукавом рубахи на плече обычно прятались боевые руны друида.

— Сама посмотри.

Я закатала мокрый рукав дрожащими пальцами. И замерла. Дыхание перехватило.

Кожа… светилась. Светилась изнутри нежным, теплым бирюзовым светом. И на ней, поверх знакомых боевых огамов, проступали новые знаки: сложные, изящные, переплетающиеся линии. Знаки Связи. Знаки Обретения фамилиара.

Они пульсировали в такт моему бешеному сердцу и… сердцу маленького существа на моем плече.

— Как?.. — прошептала я, не в силах оторвать взгляд от сияющих рун. Голос пропал, превратившись в хрип. — Как это возможно?.. Я же… Я же не могу… У меня не может быть…

Слезы навернулись на глаза. От невероятного, оглушительного счастья, смешанного с абсолютным шоком. Фамилиар. У меня теперь есть… фамилиар. После всех этих лет стыда, насмешек, отчаяния…

И в этот момент я ощутила где-то внутри, в самой глубине сознания, там, где раньше была только пустота и одиночество, появилось… присутствие. Маленькое, яркое, наглое. Оно было похоже на прохладный камешек, обкатанный волнами. Оно чувствовало мой шок и отвечало волной… любопытства? И странного, успокаивающего тепла.

А еще я вдруг поняла, что вижу себя же чужими, но одновременно своими глазами: мокрую, растерянную, но — свою. И Шэра — большого, мокрого, безопасного. И ощущала желание… быть рядом, сидеть на плече, наблюдать... Радоваться вместе.

Живая, трепещущая нить магии и доверия протянулась между мной и этим голубоватым «жабенышем». Она была тонкой, как паутинка, но невероятно прочной. Нерушимой.

Я вновь протянула руку к жабке.

Малышка посмотрела на мою ладонь своими золотистыми глазами, потом ловко спрыгнула и устроилась у меня на ладони, чувствительно, но не больно цепляясь коготками за пальцы. Ее крошечная грудная клетка быстро вздымалась. Я почувствовала ее довольное мурлыканье прямо у себя в голове. Не кваканье, а мурлыканье, будто у кошки.

На глаза вновь навернулись слезы.

— Ква-аарк? — спросила она, и это было похоже на смех.

— Кажется, она спрашивает, почему ей досталась такая плаксивая хозяйка? — хмыкнул Шэр с улыбкой.

Я тоже рассмеялась, поднося малышку к своему лицу.

Мой фамилиар. Мой подарок от водной стихии и… от загадочного атланта, который смотрел на нас с такой улыбкой, будто подарил мне целое королевство, а не головастика в голубой шкурке.

Жабка сладко сопела на свернутом плаще в углу пещеры. Рядом храпел Годраш, ворочался Марк, тихо стонал во сне Мемнон. Сильвия спала, свернувшись калачиком. Даже Кай клевал носом.

Только я никак не могла уснуть. Каждые пять минут я протягивала руку, касаясь прохладной, дышащей спинки фамилиара. Не исчезла. Не привиделась.

Впрочем, не только мне не спалось.

Я поднялась, прошла к выходу, осторожно ступая между спящими, и сделала шаг из-под навеса пещеры. Холодные капли тут же забарабанили по голове и плечам.

Шэр стоял снаружи, прислонившись спиной к мокрой скале. Дождь уже стих до назойливого моросящего дождя, серебряные нити стекали по его белым волосам, по лицу, по темной ткани рубахи, плотно прилипшей к мощным плечам и спине. Все это явно не доставляло ему дискомфорта: Повелитель воды был в своей стихии.

— Не надо стоять под дождем, — бросил он, не поворачиваясь, словно почувствовал мое присутствие кожей. — Простудишься.

— Я не настолько нежная, чтобы заболеть из-за воды, — парировала я, подходя ближе. Подошвы сапог хлюпали по мокрому гравию.

Он медленно обернулся. Его синие глаза в полумраке казались почти черными, как море в шторм. — Снова решила со мной поспорить? — Нет… — Я опустила взгляд, разглядывая мокрые камни под ногами. Голос вдруг стал тише. — Хотела сказать спасибо. За… за фамилиара.

Я кивнула в сторону пещеры, где спала малышка, удобно устроившись на моем плаще.

— Не за что, — он пожал плечами, и капли дождя скатились с них. — Моей заслуги тут нет. Она сама тебя выбрала и сама к тебе пришла. Я просто решил немного ускорить ситуацию, пока ты не начала с воплями удирать от нее по всей пещере.

— И ничего бы не начала! — возмутилась я, чувствуя, как жар заливает щеки. Скорее всего, так и было бы. — В общем, я просто хотела сказать тебе… спасибо.

— Уже сказала, — усмехнулся он. Он стоял близко. Слишком близко. Дождь создавал вокруг нас невидимый, влажный кокон, отрезая от спящих в пещере. — Два раза.

— Нет… — я набрала воздуха, заставив себя поднять на него глаза. Сквозь пелену дождя его лицо казалось резче, еще более нечеловечески красивым. — Второй раз это за то, что мы не послушали тебя, а ты нас спас… Снова…

Я запнулась. Признание давалось тяжело.

— Как всегда, — пожал он плечами, но в его глазах не было привычной насмешки. Была… глубокая усталость? И что-то еще. — Но ты права: проблема есть. Если ты не начнешь меня слушать, когда я говорю о таких вещах… Я не всегда смогу быть рядом. Или… смогу, но не успею.

Мысль о том, что его может не быть рядом, ударила неожиданно остро. Внутри будто все похолодело. Я резко отвернулась, делая вид, что разглядываю трещину в мокрой скале.

— Я… постараюсь, — выдохнула я, слова казались неловкими, но искренними. — Прислушиваться. К твоим советам.

— И просьбам, — добавил он тихо, но настойчиво. Его взгляд был прикован ко мне, тяжелый и оценивающий.

— И просьбам, — повторила я, кивнув. В горле пересохло. — Обещаю.

Наступила пауза. Звучал только шелест дождя, далекое журчание потока где-то внизу и наше дыхание: мое чуть учащенное, его ровное и глубокое. Влажный воздух был напоен запахом мокрого камня, земли и сосновой хвои.

— Я не думала, что вообще когда-то такое случится… — прошептала я, разрывая тишину. Голос задрожал. — Что у меня будет фамилиар. Что это вообще… возможно.

Он не ответил сразу. Вместо этого наклонился чуть ниже, его губы оказались рядом с моим ухом. Его теплое дыхание смешалось с прохладой дождя.

— И это стало возможно после нашей свадьбы, — прошептал он так тихо, что я едва различила слова.

— Что?.. — я потрясенно выдохнула, отпрянув, чтобы увидеть его лицо. — Как это связано?

— Я тебе после объясню.

Он загадочно улыбнулся, а я почувствовала, как внутри закипает любопытство.

— Почему не сейчас? — я попыталась настоять на своем.

— М-м-м… — он задумчиво провел пальцем по каплям, стекавшим по скале рядом. — Думаю, что это будет непростой разговор. И не на пять минут под дождем.

— Боишься, что тогда тебе не хватит сил высушить меня? — рискнула я пошутить, в попытке снять напряжение.

Ох! Это была плохая идея, Рокси. Очень-очень плохая…

Его взгляд скользнул по мне: по мокрым волосам, прилипшим ко лбу и щекам, по рубахе, которая, промокнув, облепила тело, откровенно обрисовывая каждый изгиб. В его глазах вспыхнул знакомый, опасный огонек. Что-то темное и жадное.

— Предпочел бы, чтобы ты оставалась мокрой, — прозвучало низко, с хрипотцой. Его голос был как бархат, обсыпанный морской солью.

Я почувствовала, как кровь ударила в лицо. Руки инстинктивно попытались прикрыть грудь, но это было бесполезно.

— Я… я и правда лучше пойду спать, — пробормотала я, делая шаг назад, к спасительной пещере.

Но его рука молниеносно сомкнулась на моем запястье. Не грубо, но неотвратимо. Он не дернул, просто не дал уйти. Я замерла, глядя на его пальцы, обхватившие мою кожу. Дождь лил на нас, стекая по лицу, шее, проникая под одежду.

Он смотрел на меня. В его глазах не было насмешки или жалости. Только откровенное неприкрытое желание. И прежде чем страх или разум успели что-то крикнуть, он обхватил меня за плечи, притягивая к себе. Не рывком, а властно, не оставляя шанса на отступление. Его другая рука легла на мою поясницу, прижимая.

Он наклонился.

Его губы нашли мои. Уверенно. Не спрашивая разрешения. Я замерла от шока, ошеломленная внезапностью, холодом дождя и жаром его тела. А потом… потом тело отозвалось само. Тот самый предательский уголек, тлевший внутри с той самой ночи, вспыхнул ярким, неконтролируемым пламенем, сжигая сомнения и страх.

Я ответила на поцелуй. Со всей страстью, на которую была способна. С тем диким, неосознанным влечением, что сводило с ума с первого взгляда на этого высокомерного невольника с глазами цвета штормового моря.

Мои пальцы вцепились в его мокрую рубаху, сминая ткань, притягивая его ближе, еще ближе. Его руки крепче обвили мою талию и спину, прижимая к себе так, что я чувствовала каждый твердый мускул его торса, каждое мощное биение его сердца. Мир сузился до точки соприкосновения губ, до его вкуса — соли дождя, прохлады ночи и чего-то бесконечно его, горячего и запретного. Дождь лил на нас, смешиваясь, стекая по щекам, губам, шее, но мы его не замечали. Был только он. Его губы. Его руки. Его тело, прижатое к моему.

Он оторвался первым. Дыша чуть чаще обычного, его грудь вздымалась под мокрой тканью. Его глаза, темные и бездонные, как сама ночь, смотрели на меня. Его большой палец медленно, с непристойной нежностью, провел по моей нижней губе, смывая дождевую воду и… след его поцелуя.

— Это «спасибо»… — прошептал он хрипло, и его дыхание обожгло мою кожу, — …мне нравится куда больше.