(не) Пара Его Величества. Связанные судьбой (СИ)

Глава 4

Солнце палило нещадно. После прохладных, окутанных шелковистыми туманами болот Эрина, побережье Тарраконии напоминало гигантскую, перегретую сковороду.

Воздух дрожал над раскаленной землей, превращая даль в жидкое марево. Густой, обжигающе сухой, пахнущий пылью, горячей смолой сосен и… морем. Где-то близко. Рыжие, охристые, почти кровавые оттенки камня и пыли, редкие колючие кустарники, чахлые под солнцем, да серо-зеленые лоскуты оливковых рощ вдали.

Этот зной буквально высасывал силы. Пот стекал ручейками по спине под легкой дорожной туникой, ресницы слипались, а кожа начинала пощипывать.

Я вновь с ностальгией вспомнила любимые просторы Изумрудного острова. На выезде из Клонтибрета мы вновь наткнулись на Патрика и Шану.

Еще раз подходить не стали. Патрик просто махнул рукой на прощание, а бывшая наставница… Наши взгляды скользнули друг по другу. Ее губы плотно сжались в тонкую линию, но все же она снизошла до короткого кивка, а после вдруг вскинула руку в жесте благословения.

Впрочем, вместо них я до последнего надеялась увидеть кое-кого другого… рыжую девочку с мудрыми глазами богини. Но Бригит так и не появилась.

А меня все не отпускало то, что сказала Шана. Про богов и то, что я ему не пара. С чего она вообще это взяла? Что она знала?

Не пара…

Пф-ф-ф!

Кем бы он ни был когда-то в сияющей Атлантиде, сейчас мы стояли на одной доске. Бывший невольник без памяти и бывшая дочь патриция без фамилиара. Два изгоя. Разве это не равенство?

Мой взгляд сам потянулся к нему. Шэр ехал чуть впереди рядом с Марком. Его белые волосы рассыпались по плечам. Спина была прямой, плечи расслабленными, но в этой расслабленности чувствовалась скрытая сила, как у горной кошки. Марк что-то оживленно жестикулировал, вероятно, делясь очередной теорией о рудниках. Сзади, прикрывая наш маленький отряд, ехал Годраш на своем могучем тяжеловозе, напевая что-то неразборчивое и громко сплевывая на обочину.

— Слушай… Я хотела спросить, — прошептала Сильвия, подводя свою пегую кобылку ближе. — А чего она… Шана… так тебя не любит? Неужели просто из-за фамилиара? Это же… так жестоко.

Я вздохнула.

— Шана? Нет, не поэтому… Не только поэтому. — Голос звучал ровнее, чем я ожидала, но внутри все сжалось. — Из-за меня погиб ее ученик. Точнее… так она думает.

Сильвия ахнула, прикрыв рот рукой.

— Я думала, обучение в Обители… всегда групповое?

— Так и есть. Но самые перспективные получают дополнительное внимание наставников. Разве у вас, жрецов, не так?.. Дилан… — имя сорвалось с губ, горькое, как полынь. — Он был одарен. Очень. Флоре и Мелифе было до него как до луны.

— Это те девушки, что попали в Первую группу? — уточнила Сильвия, широко раскрыв глаза.

— Именно они. На третьем курсе все проходят Первое Испытание Леса. Пять дней. Один на один с дикой природой. Без еды, без воды, без оружия. Только твоя воля, твоя магия и… лес. — Я замолчала, глядя на пыльную дорогу, но видела не ее, а густые, влажные заросли Эрина. — За это время нужно не просто выжить. Нужно понять лес, почувствовать его ритм, услышать его голоса. И самые искусные… самые достойные… могут попытаться призвать своего первого фамилиара. Потом испытание повторяли каждый год до выпуска. Кто-то обретал спутника сразу. Кто-то — лишь на пороге свободы… — Голос предательски дрогнул на последних словах. А кто-то — никогда.

— И… что случилось? — Сильвия коснулась моей руки, ее прикосновение было прохладным и тревожным. — Прости, если тебе больно вспоминать.

— Без проблем, — я сделала вид, что поправляю поводья. — История старая. Я… забрела не туда. На поляну, где Дилан нашел своего… бурого медведя. — Я на мгновение закрыла глаза, увидев того зверя: огромного, могучего, с шерстью цвета темного шоколада и маленькими, свирепыми глазками. Грозного владыку чащи. — Чтобы стать хозяином фамилиара, нужно трижды получить согласие зверя. Но у Дилана… было только два. Он заметил меня в кустах… и решил блеснуть. Приказал медведю встать на задние лапы… и зарычать на меня.

— Как… как собачки в цирке? — прошептала Сильвия с таким откровенным ужасом и сочувствием, что мне стало неловко.

— Что-то вроде, — кивнула я, глядя куда-то вдаль, за рыжие холмы. — Хозяину леса это… мягко говоря, не понравилось. Медведь не оценил глупой бравады и посчитал это вызовом.

— Но… — Сильвия всхлипнула, вытирая щеку. — Тот ученик сам нарушил правила? Не получил третьего согласия! Это была его ошибка!

— Да. Но Шанаэйра обвинила меня в том, что это случилось из-за моей магии, которая пугает всех зверей.

— А у медведя его мнение спросить не пробовали? — раздался голос Шэра. Оказывается, мужчины незаметно прибились к нам, подслушивая разговор.

— Именно это и сделал мастер Фергус. Не знаю как он сумел вообще его найти, но… я слышала, как он кричал на Шану. Обвинял ее в том, что она сделала Дилана выскочкой, который переоценил свои силы и заплатил жизнью. Внушила ему, что он исключительный, что правила для других, но не для него.

— Ох, Рокси… — Сильвия всхлипнула уже громче. — Это ужасно. И так несправедливо!

— Кстати, а вот и Картахена! — внезапно, слишком громко и бодро, объявил Марк, резко обернувшись в седле. Его рыжие волосы слипались от пота, лицо было раскрасневшимся.

— Ура, что ли, — буркнула я без энтузиазма. Хотя на самом деле была рада, что эта поездка закончилась.

После тишины и пыли горной дороги Картахена оглушала.

Раздавались крики разносчиков, скрип телег, плеск воды о причалы. Пестрая толпа сновала вокруг: имперцы и местные иберы в ярких одеждах, рабы с тяжелой поклажей, солдаты в кольчугах и шлемах. Повсюду витал запах рыбы, оливкового масла, горячего камня и пряностей.

Улицы были узкими, извилистыми в старых кварталах у порта, вымощенными крупным булыжником. Дома в два-три этажа, с плоскими крышами и ставнями, закрытыми от зноя.

И над всем этим — ослепительное солнце, отражавшееся от беленых стен домов и мостовой так, что слепило глаза.

Дорога к дому губернатора лежала через сам порт.

Миновав складские кварталы, мы выехали на набережную и замерли.

Порт Картахены был исполинским. Десятки кораблей: от маленьких рыбацких баркасов до тяжелых, неуклюжих торговых корбит с высокими бортами и квадратными парусами. Легионеры патрулировали причалы, надсмотрщики с бичами гнали рабов, разгружавших амфоры с оливковым маслом и мешки с зерном. Воздух дрожал от криков и стука.

И посреди этой кипучей, человеческой суеты, у дальнего пирса, стояло Нечто.

Оно выглядело так, словно его вырезали из самой сути океана и принесли сюда. Корабль атлантов.

Но не те, что я пару раз видела на Тибре — обычные, хоть и странно украшенные знаками Атлантиды лодки. Это было произведение искусства и мощи.

Его корпус казался выточенным из гигантских, сросшихся коралловых ветвей, переливающихся всеми оттенками розового, лилового и белого. В патине коралла сверкали вкрапления глубоко-синих и изумрудно-зеленых кристаллов, словно захваченные звезды или осколки самой бездны. Ни мачт, ни парусов, ни весел. Лишь плавные, обтекаемые формы, напоминающие одновременно ската и неведомое морское чудовище. Он излучал тихую, пульсирующую силу и абсолютную чуждость.

«Так вот как выглядят настоящие хозяева морей…» — мелькнуло в моей голове.

Шэр замер. Его синие глаза, обычно такие непроницаемые, сузились до щелочек. Взгляд оказался прикован к кораблю. Ни слова. Ни единого движения. Только сосредоточенное, почти болезненное внимание.

Марк присвистнул сквозь зубы, его ум явно лихорадочно работал.

— Кристаллы… — пробормотал он, привстав в стременах, чтобы лучше видеть. — Источник энергии? Или… магическое взаимодействие с самой водой? Как он вообще двигается? Трение о воду должно быть чудовищным при таких формах, но…

Он терялся в догадках, его пальцы непроизвольно постукивали по луке седла, как бы просчитывая формулы.

Шэр не поворачивая головы, его голос прозвучал низко и отрешенно, словно эхо из глубин:

— Он ныряет и плывет под водой. Как рыба.

В наступившей тишине было слышно, как Сильвия резко вдохнула. Я сама невольно сглотнула. Плывет… под водой? Это звучало как детская сказка. Или как безумие.

Зато кто не стеснялся в эмоциях, так это Годраш.

— Под водищей?! — заревел он, плюнув густой слюной на пыльные камни причала. — Да ну его в болото с гнилыми корягами! Какой дурак захочет нырять? Тьфу! Никаким калачом, ни целым пивным погребом меня на эту хреновину не заманишь!

Он яростно потряс своим каменным кулаком в сторону корабля атлантов, будто тот лично ему угрожал.

— Не бойся, тролль, — губы Шэра, наконец, тронула улыбка, — он тебя не укусит.

Мы молча двинулись дальше, прочь от набережной, вверх, к акрополю города, где на самом видном месте, с панорамой на порт и море, стояла вилла губернатора. Белокаменная, с колоннадой, мозаичными панно у входа и высокими, коваными воротами, увенчанными бронзовым орлом Рима.

У ворот нас встретили двое стражников в более легких доспехах и вилик — управляющий. Тощий, как жердь, в безупречно белой тунике с синей каймой, с острым носом и вечно приподнятой бровью, выражавшей хроническое презрение ко всему живому. Он осмотрел нашу потрепанную, запыленную группу так, будто уже мысленно приказывал спустить на нас сторожевых собак.

— Вы кого будете? — спросил он так, будто мы принесли чуму.

Марк вытащил свиток с печатью Домиция и заданием.

— Выпускники. По заданию архимага Флавия Домиция. К губернатору Гаю Валерию Флакку.

Вилик нехотя взял свиток кончиками пальцев, будто боясь испачкаться, бегло просмотрел. Его тон не смягчился.

— Губернатор ожидает… более представительных гостей. Вы же выглядите как банда оборванцев, только что вылезших из канализации. И пахнете соответственно.

Его взгляд скользнул по заляпанным грязью плащам, потным лошадям и особенно по Годрашу, от которого несло землей и хмелем.

Я почувствовала, как закипает злость, но Марк, не теряя самообладания, слегка наклонил голову:

— Дорога из Эрина долгая, почтенный вилик.

Управляющий фыркнул, но кивнул стражникам. Ворота со скрипом открылись.

— Эй, ты! — крикнул он служанке. — Проводи их в комнаты для гостей. Во флигеле. Вам выдадут воду, полотенца и… — он снова смерил Годраша взглядом, — скребки. Приведите себя в вид, достойный взора Его Превосходительства. Ужин через два часа. Опоздание недопустимо. Иначе разговор не состоится.

После уличной жары и духоты, прохлада каменных стен флигеля была благословением. Нас быстро проводили в просторные, но аскетичные комнаты. В каждой стоял таз с прохладной водой, кувшин для ополаскивания, грубые полотенца и лежала чистая, простая туника. Рабы молча указали на все и удалились.

— Ну, хоть помыться можно, — вздохнула Сильвия с облегчением, уже сбрасывая плащ. Марк и я были с ней полностью согласны. После жары и дороги чистая вода и одежда это именно то, чего не хватало.

Шэр молча снял свой меч и начал расстегивать застежки дорожного плаща. Его мысли явно были еще у того кораллового корабля.

И только Годраш стоял искренне недовольный. Он тыкал толстым пальцем в таз с водой, потом в грубую щетку для чистки, лежащую рядом.

— Это шо за дурь? — возмущенно зарычал он на весь флигель. — Мыться? Зачем? Я ж не слюнтяй какой! Камень не пачкается! Он покрывается благородной патиной!

Он гордо выпятил покрытую дорожной грязью грудь.

Я переглянулась с Марком. Тот едва сдерживал смех.

— Дружище, — начал Марк дипломатично, подходя к троллю. — Ты же не откажешься от кружечки пива? Или трех? А, может, десяти?..

— Еще бы! — буркнул Годраш.

— Так вон тот петух, который встретил нас у входа, тебе это пиво и понюхать не даст. Заявит: "Фу! От тебя, каменюка, пахнет, как от старой помойной ямы после летней жары!”

Годраш нахмурился, его каменные брови съехались к переносице.

— А кто ему сказал, что я пахну? Я ж не пахну! Я ароматен! Как… как свежий гранит после дождя! Или… или теплый сланец на закате!

— Вот именно, "как после дождя", — подхватила я, делая большие глаза. — А сейчас ты пахнешь… как гранит в конюшне. После очень жаркого дня. И очень ленивого конюха.

— Тьфу! — плюнул Годраш, но уже менее уверенно. Он с подозрением понюхал свое каменное предплечье. — Ну… может чутка…

— Его Превосходительство губернатор, — вставил Шэр своим низким, спокойным голосом, не отрываясь от расшнуровывания сапога, — наверняка ценит чистоту. Как и его повара. И их кухня. Где варят… ну, не пиво, конечно, но, возможно, очень крепкий, выдержанный эль? Или медовуху, густую, как смола?

Он бросил многозначительный взгляд на тролля.

Годраш замер. В его маленьких глазках загорелся огонек алчности и… раздумий. Он снова посмотрел на таз, на щетку, потом на нас.

— Эль, говоришь? Густой? Ну… ежели так… — Он тяжело вздохнул, словно ему предложили каторгу. — Ладно! Но только чтоб эль был! И медовуха! А не то!..

Он с грохотом схватил щетку и сунул лапищу в таз, поднимая волну воды на пол.

Мы поспешно ретировались в свои комнаты, оставив тролля наедине с его "благородной патиной" и перспективой эля. Через два часа нам предстояло предстать перед губернатором Картахены. Чистыми, презентабельными и готовыми к новым имперским "радостям".