(не) Пара Его Величества. Связанные судьбой (СИ)

Глава 1

Я… вышла замуж?!

Это не наваждение и не дурной сон? Это все происходит на самом деле?

Я сидела, сжав плед до побелевших костяшек, и смотрела на брачную татуировку на своем запястье, как на приговор.

Зеленая магия пульсировала в такт моему сердцу, тянулась к знаку Шэратана невидимыми, но прочными нитями. Я чувствовала эту связь как магнитное притяжение, которое приходилось преодолевать усилием воли.

Инстинкт взял верх над шоком. Я схватила угол шерстяного пледа и принялась яростно тереть кожу над татуировкой. Грубая шерсть впивалась, оставляя красные полосы, но зеленая вязь под ней не тускнела, не расплывалась, не стиралась. Она сияла с невозмутимой, насмешливой стойкостью.

— Должен быть способ что-то с этим сделать! — вырвалось у меня, голос звучал чужим, сдавленным отчаянием.

Я посмотрела на Шэра, пытаясь найти в его глазах опровержение этого кошмара. Он набросил рубашку и теперь стоял у простого деревянного стола, наливая воду из высокого глиняного кувшина в такую же чашку. Его движения были плавными, уверенными, почти… обыденными. Свет из окна выхватывал рельеф мышц на спине и руках под тонкой тканью рубахи.

— Какой? — спросил он спокойно.

Слишком спокойно. Его синие глаза встретили мой взгляд. Никакой тревоги, лишь глубокая, утомленная серьезность и… что-то еще. Любопытство? Ожидание?

— Не знаю!.. Развод! — выпалила я первое, что пришло в пустую, паникующую голову.

— После магического венчания? — в голосе Шератана прозвучала не насмешка, а холодная констатация факта. Он протянул мне чашку с водой. — Пей. Ты обезвожена.

Я машинально обхватила чашку ладонями. Руки дрожали так, что вода расплескивалась через край, оставляя холодные капли на коже.

Судорожно сделала глоток. Вода была прохладной, чистой, но не принесла облегчения. Зубы нелепо стукнули о глиняный ободок.

— Я вообще не собиралась замуж! — голос сорвался, став выше, резче. Отчаяние прорывалось наружу. — Тем более…

Я осеклась, укусив язык.

Глаза Шэра сузились. В их синей глубине мелькнуло что-то острое, хищное. Он сделал шаг ближе, и его тень накрыла меня.

— Продолжай, — предложил он. В воздухе повисло напряжение, густое, как смола.

Я закусила губу, отводя взгляд. Говорить сейчас, в этом состоянии, с этим знаком на руке… Нет. Я промолчала, сжимая чашку так, что пальцы побелели.

Он не стал настаивать. Вместо этого угол его губ снова тронул тот же ироничный, знакомый изгиб.

— Тем более за невольника с проклятой меткой, да? — произнес он, и его слова упали, как камни. — Или за убийцу? Или за того, кто не помнит даже своего имени?

Я вскинулась.

— Перестань! Я не это имела в виду! — вспыхнула я, чувствуя, как жар стыда и гнева заливает щеки. Его спокойствие, его принятие ситуации бесили меня сильнее всего. — И вообще, лишь бы человек был хороший!

Шэр наклонил голову, изучая меня. Синий взгляд скользнул по моему лицу, по сжатым кулакам, по пледу, прижатому к груди.

— А я, значит, недостаточно хорош?

— Ты вообще не человек! — выпалила я, не думая, загнанная в угол его логикой и собственным замешательством.

Он рассмеялся. Коротко, сухо.

— Как и ты, — парировал он мгновенно. — Лесная ведьма. Друид. — Он сделал паузу, давая этим словам проникнуть глубже. — Разве не так?

Я вскочила на ноги. Плед сполз, открыв ноги почти до колен. Холодный воздух комнаты обжег кожу. Я остро осознала, что на мне только его огромная рубаха, свисающая почти до колен, и больше ничего.

Совершенно.

Я вскрикнула от неловкости и ярости, судорожно запахиваясь в плед снова, натягивая его до подбородка.

— Знаешь что?! А ты! Ты… — Я задыхалась, пытаясь подобрать слова, достаточно острые, достаточно обидные, чтобы пронзить его броню спокойствия. Не нашла. — Какого цербера ты вообще так спокоен?! Тебе что, все равно, что мы оказались женаты?!

Шэр смотрел на мою истерику с тем же невозмутимым выражением. Потом его губы медленно растянулись в усмешке, а в глазах вспыхнул странный, неуловимый огонек.

— Может, я как раз об этом и мечтал?

— Иди в Тартар со своими шуточками! — выдохнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам от бессилия и ярости. Я схватилась за голову ладонями, зарывая пальцы в спутанные волосы, пытаясь выдавить из себя хоть одну разумную мысль.

Что же делать?.. Что?..

Я закачалась на месте, не замечая, что плед снова грозит сползти на пол.

И тут пришла спасительная мысль: Патрик и Шана! Они знали древние законы, магию договоров. Они помогали с фальшивой свадьбой. Они должны знать, можно ли аннулировать настоящий брак!

Не может же все быть настолько фатальным!

— А я еще думала, что не может быть ничего хуже, чем невыполнимое задание первой группы, — невесело хмыкнула я, уже чувствуя слабый прилив надежды. Пусть маленький, но якорь.

Я сделала еще один глоток воды, наконец, поймав точку контроля и беря себя в руки.

— Ну, знаешь, все вот это, — я взмахнула рукой, очерчивая предел, — найти способ выжить, пока за нами охотится наемный убийца. Разобраться с серебряными рудниками и каким-то образом поймать это вакхово животное для императорского зоопарка. А теперь еще и это…

Шэр молча наблюдал за внезапной переменой моего настроения. Он подошел к окну, глядя на просыпающийся Клонтибрет за окнами таверны. Его профиль на фоне солнца казался вырезанным из камня, сильным и непроницаемым.

— Поверь, тебя еще ждут проблемы посерьезнее, чем первое задание.

— Это какие же?

Он обернулся. В его синих глазах читалась ирония и легкая тень сочувствия. На секунду он замялся, будто взвешивал слова или хотел сказать нечто совершенно другое, а после с привычной усмешкой бросил:

— Например, все рассказать Сильвии и Марку.

Мгновенно перед моим внутренним взором возник образ циничного рыжего мага, а после жрицы, правильной до зубовного скрежета. Представила их лица, когда мы объявим: "Кстати, мы больше не притворяемся, мы настоящие муж и жена. Брачная ночь прошла отлично".

Низкий, протяжный стон, полный отчаяния и предчувствия полного фиаско, вырвался из моей груди.

Может проще сразу сброситься в вулкан Гефеста, чем признаться, что у меня есть муж?

Муж...

Слово обожгло язык, как раскаленный уголь. О, Боги! Мне даже мысленно сложно произносить это слово без приступа паники и абсурдного стыда.

Прабабка Валерия крутила романы с императорами, пережила троих законных мужей, и в семьдесят девять лет имела пять молодых любовников, а я… я не могу пережить одного атланта с потерей памяти!

Несправедливо.

— Я хочу одеться, — буркнула я, наконец, сползая с кровати, но все еще прижимая к груди шерстяное одеяло, как последний щит. — Ты не мог бы…

Я выжидающе уставилась на Шэра. Пусть только попробует что-нибудь сказать! Оскорбить, пошутить, бросить этот свой ироничный взгляд! Но он лишь молча кивнул и отвернулся к окну, приняв позу каменного изваяния, созерцающего утренний Клонтибрет.

Ну хоть так…

Я опустилась на корточки, выгребая из-под кровати собственную рубашку и штаны. Встряхнула, расправила и замерла. Возмущение ударило в виски горячей волной.

— Оно… порванное! Совсем! — прошипела я, разглядывая длинные, неровные разрывы. Ткань висела лохмотьями. Как после схватки с троллем.

— Да. Я знаю, — невозмутимо отозвался Шэр, все еще глядя в окно. Его голос был ровным, но в нем слышалось какое-то… напряжение.

Я выругалась грязно, по-солдатски. Потом еще раз, пытаясь заглушить внезапно нахлынувшие образы.

Как это произошло?.. Я раздевалась сама, охваченная желанием под действием чар, или это были его сильные руки, срывающие одежду, нетерпеливо разрывающие ткань по швам?

Фантазия разыгралась настолько, что я вдруг ощутила призрачное прикосновение к коже. Умелые пальцы, жадные поцелуи, нетерпеливое желание поскорее избавиться от всего, что мешало оказаться кожа к коже. Прильнуть к нему, ощутить его ласку, грубую потребность быть с ним здесь и сейчас.

Жар разлился по щекам, шее, спустился ниже живота — стыдный, предательский, незваный. И от этого вспыхнула ярость.

Ярость на себя, на него, на эту проклятую магию!

— И ты говоришь, что ничего не было?! — голос сорвался, а я вскочила, встряхивая жалкими остатками одежды. — Хочешь сказать, что я сама на себе порвала одежду? Вот так?! Или, может, я просто танцевала джигу на твоей кровати?!

Шэр медленно обернулся. Его синие глаза были темными, нечитаемыми. В них не было насмешки, только… усталая серьезность и что-то еще. Что-то опасное.

— Скажем так… — начал он, делая паузу, будто выбирая слова. Его взгляд скользнул по лохмотьям в моих руках, и уголок его губ дрогнул. — Я не сразу сообразил, что ты под действием чар Туата де Даннан.

— Или тебе так хотелось думать?! — рявкнула я, швыряя тряпки на пол.

И уж точно не ожидала, что он взорвется.

Одно мгновение — он стоял у окна. В следующее его рука, быстрая, как удар змеи, впилась в мое запястье. Резкий рывок и я влетела в его мощную грудь, оглушенная, со сбившимся дыханием.

Моя спина с глухим стуком ударилась о стену. Он вдавил меня в камень всем весом своего тела, а мои запястья оказались в его железной хватке, зажатыми над головой. Я не могла пошевелиться. Совсем. Даже дышать было трудно. Его тело прижалось ко мне всей длиной, теплое, твердое, неумолимое. Грудь к груди, бедра к бедрам. Через тонкую ткань рубахи я чувствовала каждый мускул, каждую линию. Его соленый, терпкий, мужской запах заполнил все пространство. Сердце бешено колотилось где-то в горле.

Забытый плед валялся где-то у кровати.

— Конечно, хотелось… — медленно, опасно проговорил он, его губы оказались в миллиметре от моих. Его дыхание обжигало кожу. Синие глаза, темные, как океанская глубина перед штормом, приковали мой взгляд, не давая отвести. — Еще как хотелось, Роксана.

— Ну, конечно, я сама виновата! — попыталась я рявкнуть, но голос дрогнул, прозвучал сдавленно и жалко. — Сама же пришла!..

Я безуспешно дернулась, пытаясь вырваться, но его хватка была абсолютной. Мои мышцы, казалось бы сильные от тренировок, оказались беспомощны против его атлантской мощи.

— Нет уж, Рокс, — его ладонь резко закрыла мне рот, грубая, сильная, пахнущая кожей и металлом. — Сейчас тебе придется послушать меня.

Большой палец с непристойной нежностью скользнул по моей щеке к виску. От этого прикосновения по телу пробежали мурашки, а внизу живота сжалось что-то горячее и влажное. Я задохнулась, глаза широко распахнулись от шока и… чего-то еще.

— Я живой, девочка, — его голос был низким, вибрирующим, как натянутая струна. — Настоящий мужчина из плоти и крови. Не евнух, не девственник. И если ты представляла кого-то другого в своей хорошенькой головке… то мне придется тебя разочаровать.

Что-то в его словах царапнуло меня. Что-то такое было и чуть раньше, пару минут назад… Странное. Но ярость и паника затмевали все. Я яростно замычала и попыталась укусить его через ладонь, но зубы лишь скользнули по коже.

Тартар! Мне нужна магия!

Я сосредоточилась на засохшем растении в горшке на подоконнике, вцепившись взглядом в его увядшие листья. Живи! Обвей его! Сожми! Я взывала к своей силе, к связи с природой, выжимая из себя каждую каплю магии.

Растение дернулось. Его сухие ветки слабо зашуршали, неестественно вытянулись в нашу сторону, дрожа, но не оживая.

— Тоже решила в некромантки податься? — усмехнулся атлант, но в его глазах не было веселья. Они потемнели почти до черноты, как океан в самую страшную бурю.

И я вдруг почувствовала, как по моим голым ногам, выше колен, скользнуло что-то холодное, мокрое и неумолимое. Как щупальца спрута или мертвые змеи. Оно опутало лодыжки, сжимаясь неумолимо и куда крепче, чем любая веревка.

Я глухо вскрикнула в его ладонь. Глаза расширились от ужаса.

— Похоже на твои ядовитые лианы, не правда ли? — спросил он тихо, его лицо было так близко, что я видела мельчайшие золотые искорки в его темных глазах. — Только холоднее. И надежнее. Вода, Роксана. В той бадье для купания ее еще много. Хотя вчера я потратил большую часть, пока пытался… не навредить тебе.

Я замерла, перестав бороться. Дышала часто, глотая воздух сквозь его пальцы. Страх сменился ледяной ясностью и… унижением. Как же это непривычно, болезненно чувствовать себя слабее, меньше. Я всегда побеждала в обычных боевых спаррингах в Обители! Даже без фамилиара! А сейчас… я была воробьем в силках охотника. Да что там, моя магия — жалкая искра против его стихии.

— А теперь продолжим… разговор, — его голос потерял металлические нотки, стал глубже, почти… усталым. Но ладонь с моего рта он не убрал. — Я не хотел тебя обидеть или унизить. Не хочу этого и сейчас. Если помнишь, я тоже был связан с тобой помимо воли. С того момента, как ты меня купила. Теперь ты оказалась в зеркальной ситуации. Придется принять ее и… существовать дальше. Вместе. Хочется тебе или нет. И делать это так, чтобы не подставлять никого из группы из-за… неуместных эмоций и истерик. Поняла?

Его слова, как ледяная вода, окатили меня с головы до ног. Он прав. Тартар побери! Он абсолютно, беспощадно прав!

Мне вдруг стало дико стыдно. Стыдно за свою истерику, за попытки его оскорбить, за эту жалкую слабость. Уши вспыхнули, как два факела, жар растекался по всему лицу. Я невольно кивнула, не в силах выдержать его пристальный взгляд.

— Отлично, — его голос смягчился на полтона. — Сейчас я отпущу тебя, а ты постарайся не делать глупостей.

Его руки медленно разжались. Холодные водяные путы с ног исчезли так же внезапно, как появились. Он сделал шаг назад. Еще один.

Освободившееся пространство между нами вдруг показалось ледяным и огромным. В его глазах все еще читалась настороженность, ожидание подвоха, выпада. Его тело оставалось собранным, как у хищника перед прыжком.

И как никогда мне хотелось сделать глупость.

Пнуть его или швырнуть чем-нибудь потяжелей! Но я знала, что с его нечеловеческой реакцией это бесполезно. Я лишь выставлю себя полной истеричкой. Еще большей, чем сейчас.

Мне просто отчаянно хотелось винить его. Потому что винить себя было невыносимо, а винить фею — слишком глупо.

Но он прав. Снова и снова. Он не воспользовался моментом вчера, когда я была без памяти и воли. Не затащил в постель, как сделал бы… ну, почти любой мужчина на его месте, когда девушка сама предлагает себя. А то, что брачной магии хватило одного поцелуя… виновата только сучья королева фей Иродиада с ее пыльцой.

Но признать его правоту вслух? Сейчас? После того, как он прижал меня к стене и опутал магией? Это было выше моих сил. Слишком унизительно.

С горящими щеками я торопливо, почти падая, подобрала с пола жалкие лохмотья своей одежды. Метнулась к двери, не глядя на него, чувствуя его взгляд на своей спине, словно физическое прикосновение.

— И не смей называть меня “девочкой”! — выкрикнула я уже из коридора, хлопая дверью так, что задрожали перегородки. — Понял?!

Дверь захлопнулась, оставив меня одну в полумраке коридора таверны. Я прислонилась к прохладной стене, пытаясь перевести дух.

Сердце колотилось, как бешеное, по телу все еще бежали мурашки от его прикосновений, от его силы, от его… близости. А внизу живота тлел тот самый предательский, стыдный уголек возбуждения, который не гас, несмотря на всю ярость и унижение.

“Ненавижу фей!” — мысль была яростной, но бессильной. “Ненавижу атлантов!” — это уже звучало как отчаянная попытка убедить саму себя.

Но сильнее всего… я ненавидела эту магическую вязь на запястье, которая пульсировала в такт двум сердцам: моему и тому, что осталось за дверью.