(не) Моя Жена

124. ...

Похоже наступило утро. Я проснулась, ощущая странную усталость в теле. Попыталась перевернуться на бок, но плечи затекли. Да что же это такое! Неужели на меня так действует беременность двумя драконами?!

Надо будет вновь попросить Ксавьера подпитать меня магией. Вспомнив, как он напитывал меня ею вчера вечером, я невольно расплылась в улыбке.

Вдруг я отчетливо услышала суетливый громкий топот и приглушенные мужские голоса.

— Что за…?!

Я резко распахнула глаза и тут же прищурилась, ослепленная светом висящего прямо надо мной фонаря.

Как только глаза привыкли к свету, я огляделась. Я лежала на твердых досках, в спальном мешке, накрытая сверху армейским плащом — палаткой.

И не успела опомниться и прийти в себя, как в землянку, пригнувшись, ворвался командир, капитан Руднев. Его лицо было серым от усталости и напряжения.

— Засада! — рявкнул он, обводя взглядом сидящих за импровизированным из досок столом двух мужчин. И, вытирая пот с перепачканного землей лба, глухо повторил:

— Группа нарвалась на засаду. Двоим удалось уйти. Четверо трехсотых. Вокруг птички. Шансов нет…

Я вскочила, отбрасывая плащ-палатку, но тут же упала, забыв, что лежу в спальном мешке. Сердце бешено колотилось.

Руки невольно ощупали живот. Плоский! От отчаяния и боли на глазах выступили слезы… Я была не в силах сдерживаться. Мои мальчики… Мои малыши… Да как же так?!

Если бы не сидящие рядом мужчины, я, наверное, опустилась на пол и рыдала б навзрыд в полный голос, карябая землю ногтями, и оплакивая свое такое близкое и потерянное счастье.

Да что же происходит?! Неужели я вернулась вновь в свой мир, за пару часов до того, как моя душа покинула тело?

Тут ко мне подошел Стас. Его голова была опущена. С виноватым видом он произнес:

— Там опасно. Птички. Их много. Я поеду один. Шансов нет.

Я стиснула зубы и повторила, как тогда, в тот роковой день:

— Пока живы ребята, шанс есть всегда. Всегда! Где раненые?

Пока он пересказывал, мне удалось расстегнуть спальный мешок. Я подорвалась, схватила аптечку, висевшую на гвозде у стены, рюкзак с перевязками и выскочила за Стасом наверх.

Над головой свистело. Земля вздрагивала от близких разрывов. Вокруг царил хаос. Ребята, пригнувшись, отстреливались в сторону леса.

Ко мне подбежал Стас:

— Жан, машина на ходу, но… — он запнулся, сглотнув. — Пойми, там дроны. Давай я один.

И я вспомнила, все вспомнила, как мы едем, громкий хлопок, тишина. Стас не должен погибнуть, если и рисковать, то одной.

Дрожащим от волнения голоса я произнесла, пытаясь не выдать себя:

— Я забыла рюкзак, он там, у стены.

Друг кивнул, бросился обратно, а я подбежала к полуразвалившейся машине, но все еще на ходу. Села за руль.

Руки дрожали. Но я крепко его сжала и выжала газ до упора, лавируя между воронками и поваленными деревьями.

Над машиной кружили дроны. Вернее я знала, что кружат, выискивая цель. Но я отбросила все мысли и ни о чем не думала, кроме, как о раненых.

Вот знакомое дерево. Я затормозила, бросилась туда, где лежали они. Четверо… Такие молодые… моложе меня. Один стонал, прижимая руку к животу, другой был без сознания, с окровавленной головой. Двое не двигались. Но я помнила, они еще живы. Пока…

Вытирая ладонью слезы, я принялась быстро, но уверенно осматривать раны, накладывать жгуты и перевязки. С огромным трудом, я перетащила их в своей потрепанный Уазик, чудом уцелевший в этом аду. Потом вернулась за остальными двумя.

Тащила на спине, руки отваливались, но я продолжала действовать, на автомате.

Когда все четверо были в кузове, я села за руль и подняла взгляд в небо.

Ждут… Выжидают… Сейчас начнется!

Шесть… Пять… Четыре… Три… Два…

И вспомнив про нерожденных своих сыновей, про ставшего родным чужого мужа, я вцепилась в баранку руками, так, что побелели костяшки и громко закричала, на разрыв.

— Не дождетесь!!!

И дернулась с места.

Бааааах! Позади, там где недавно стояла машинка, зияла воронка. Та, в которой тогда я умерла…

Я победно закричала. Мы проскочили! Проскочили!

Но вдруг резко заболела голова. Я прикрыла глаза, помня, что нельзя останавливаться. И будто сквозь толщу воды услышала знакомый голос.

Он звал меня:

— Адель! Адель! Проснись!