Зверь лютый Книга 40 Нашествие

Fr 15

Глава 820

Между смертью Иштвана III и коронацией Белы III девять месяцев. В мирных условиях таких задержек не бывает: коронации идут через три-пять дней, не выдерживая даже обязательного 40-дневного траура.

«На праздничный на стол пошёл пирог поминный» - постоянно.

Семья, церковь и знать против «византийского выкормыша».

Противниками становятся оба императора.

Напомню: папа Александр III, он же Орландо Бандинелли - закоренелый враг Барбароссы. «Милостник» папы - враг Германскому императору.

Мануил в бешенстве: Бела не выполняет договорённостей. Отправляет в Византию пришедшие с ним войска, прогоняет греков-советников. И снова перекрещивается в католичество.

Коронация - католическим архиепископом. Корона важнее веры.

«Париж стоит обедни» - здесь не Париж, а Секешфехервар, но цены такие же.

В РИ Фружина и Лукаш пытались сделать королём её любимого младшего сына Гезу, но не имели успеха. Бела короновался и посадил Гезу в тюрьму. Тот смог бежать при помощи матери, но в 1177 г. вновь арестован (выдан чехами). В 1186 г. она снова пыталась его освободить - Бела заточил мать в крепость Браничево. Позже выслал её в Византию. Откуда Фружина выехала в Палестину. Туда же выслал и постаревшего братца Гезу. С ним отправились 2000 мадьярских рыцарей. Вообще, мадьярская община в «Святой Земле» была многочисленна.

Фружина умерла в 1193 г. Тело её привезено и похоронено в Секешфехерваре (Альба Регия).

История с Белой показывает повтор тех же ошибок Мануила в оценке людей, что и история Кылыч-Арслана в Конии.

«Будучи охвачен несбыточной мечтой восстановить единство империи и тяготея всем существом своим к западным вкусам и западному укладу жизни, а потому напрягая все усилия на борьбу с Италией и Венгрией, на отношение к Западной империи, Франции, Венеции и другим итальянским городам, Мануил оставил без надлежащего внимания Восток, не сумел помешать дальнейшему развитию Иконийского султаната и, в конце концов, увидел крушение всех надежд империи в Малой Азии после разгрома при Мириокефале.

Предпочтение, отдаваемое Мануилом Западу, чуждому Византии и в те времена еще не могшему равняться с культурой византийской, точно так же принесло пагубные плоды для государства. Принимая с распростертыми объятиями иностранцев и раздавая им наиболее ответственные и выгодные места, он возбудил столь сильное негодование среди подданных, что можно было ожидать при первом удобном случае кровавых столкновений».

Именно на волне общенародных антизападных настроений пришёл к власти Андроник Комнин. Он рвался к власти, он хотел мстить, он принялся убивать. И народ, следуя за церковниками и панически испуганной знатью, зверски убил Андроника.

«Западник» Мануил был фанатом рыцарства. Рыцарской храбрости, чести, ритуалов. Он государь, а не «физкультурник по железу», но сам ведёт воинов в бой, пытается первым влезть на стены крепости через подведённую осадную башню (еле отговорили). Хочет видеть вокруг рыцарей. И некоторые изображают его идеал.

Так, доблестью в штурме, получает прощение Андроник Комнин. Он храбрый штурмовик. И - изменник. Переходит на сторону врагов, его снова приходится ловить.

Кылыч-Арслан постоянно повторяет:

- Я такой же как вы. Я крестоносец по происхождению. По матери рюрикович, по бабушке - немецкий граф. Дух рыцарства - я им дышу.

Очень убедителен. Несколько лет имел дружеские отношения с императором, в 1161-1162 гг. приезжал в Константинополь, где ему был устроен торжественный прием, детально описанный в греческих и восточных источниках.

Султан провел в Константинополе восемь дней. Все сокровища и богатства столицы были нарочито показаны знаменитому гостю. Ослепленный блеском дворцового приема, Кылыч-Арслан даже не рискнул сесть рядом с императором. Турниры, скачки и даже морской праздник с демонстрацией знаменитого “греческого огня” были организованы в честь султана. Дважды в день еда приносилась ему на золотой и серебряной посуде и затем не забиралась, а оставлялась в распоряжении гостя. Однажды, когда император и султан обедали вместе, вся посуда и украшения стола были предложены Кылыч-Арслану в качестве подарка.

Манера дарить посуду со стола после обеда, приведшая в восторг, например, Германского императора при встречах с Болеславом Храбрым, (там ещё и пользованные салфетки с утиральниками подарили), вызывает у меня… удивление. Типа:

- Ребята, у вас с посудомоечной машиной проблема? А сантехника вызывать не пробовали? А хотя бы сполоснуть?

Я понимаю, что это выверты зажравшегося в прогрессе 21 в. Но, коллеги, если в вас запулили тарелкой, то, возможно, это не ссора, а царский подарок. Ловите, хвалите и кланяйтесь.

Несколькими годами позже султан объявил своим друзьям и должностным лицам, что чем больший вред причиняет он империи, тем более ценные подарки получает от императора.

Мануилу потребовалось полтора десятилетия, чтобы понять: это умный и хитрый хищник. Озарение случилось в 1176 г. после поражения при Мириокефале:

“С этого дня поражение так крепко запечатлелось в его памяти, что, хотя обычно настроение его было веселым, он никогда больше не показывал, несмотря на все усилия придворных, ни малейшей радости и до своей смерти не обрел своей физической силы, ранее такой большой. Он был настолько раздавлен постоянной пыткой, которую ему создавала мысль об этом поражении, что он не мог ни успокоить свой ум, ни обрести обычное спокойствие духа.”

Надо отметить, что личность Мануила производила на современников, даже и предавших его, сильное впечатление.

Так, в силу каких-то загадочных причин, Кылыч-Арслан не использовал своей победы, переговоры с императором привели к заключению терпимого мира.

Бела - «три аршина совершенства». Ростом, силой, постоянно весёлым настроением - очень похож на самого Мануила в молодости. Идеал рыцарства.

Приносил клятвы и обещал любить вечно. Послал своего покровителя и учителя. Чтобы получить корону.

Снова: как бы не оскорблял Мануил своего выученика в письмах, Бела не воевал с Византией, пока жив был Мануил. Потом, правда, забыл клятвы. Но сделал это… изысканно. В рамках рыцарских понятий.

Отпуская Белу в его страну, император взял клятву оставаться верным ему и его сыну. При этом захваченные в прошлую войну Срем и Далмацию, Мануил не вернул. Пока император был жив, Бела оставался его вассалом: в битве при Мириокефале в составе византийской армии сражались венгерские части под командованием бана Хорватии Омбода.

Как только было получено известие о смерти Мануила, венгерские войска перешли Дунай. Города Далмации сдавались добровольно, а византийская администрация и военные покинули провинцию. К концу 1181 г. власть венгерского короля была восстановлена в Среме. При этом Бела формально оставался союзником Византии, лишь возвращавшим земли, принадлежавшие ему по праву.

Подобная неопределённость власти провоцируют соседей-хищников. В эти годы Венеция захватывает Задир и несколько близлежащих островов. Республика св.Марка давит конкурентов. Позже Бела вернёт город. И Четвёртый Крестовый поход начнётся с его нового захвата, христианского города под властью католического монарха, христианнейшими крестоносцами.

Дож Дандоло убедился: «спасителей Гроба Господнего», если их немножко не кормить, можно натравить на любую цель, как обычную шайку бродяг-наёмников. Тогда - Константинополь. Как и в Задире - давить конкурентов, как и в Задире - никаких религиозных оснований. Обычная династическая война, помочь одному претенденту на престол против другого. За мзду, конечно. Так шёл первый штурм Константинополя крестоносцами. Не мздится? - Тогда второй.

Временами коллеги-попаданцы вляпываются в высокопоставленные персоны, где старательно демонстрируют «высший класс интриганства и дипломатии». Не надо иллюзий: наш уровень в этом поле… «децирэбами» не пахнет.

Вот пример реальной дипломатии 12 в.

Бела въезжает в страну как ставленник соседнего враждебного государства. Прошло всего пять лет, как греки набили тысячи мадьяр в Сирмианской битве 8 июля 1167 г. Его сопровождает отряд из греков-победителей под командованием одного из Комниных. Такой конвой ничего, кроме ненависти, у местных не вызывает. И Бела отправляет греков домой. А охранять кто будет? Его, жену, казну…

Он не Бела - он Алексей. Еретик второго рода для католиков. И он снова крестится в католичество. Превращая византийского императора во врага, получая в его глазах ярлык изменника. Но архиепископ Лукаш не верит в «чистоту католических помыслов» и отказывает в коронации.

Православные, которых много на юго-западе и юге королевства, воспринимают его как предателя. Католики - аналогично, восемь лет жил в православии, «ренегат».

Он выгодоприобретатель от отравления брата-короля и смерти младенца-наследника. Все уверены, что он соучастник этих убийств.

У него ничего нет. Ни большой армии, ни больших денег, ни групп сторонников, ни внешней поддержки. У него резко негативная репутация. И он из ничего, из себя, своих свойств, всё создаёт. Стремительно - за 9 месяцев. Чисто дипломатическим, или, если угодно, интриганским, путём.

Изначально, ещё с греческим отрядом, захватывает Секешфехервар (Альба Регия). Коронация может пройти только здесь.

Город основан на месте походной ставки Арпада. Главное достоинство - посреди болот. Это важно: в следующем столетии монголы, уничтожив множество мадьярских городов, так и не добрались сюда.

От той базилики 11 в., в которой короновались 37 венгерских королей, к 21 в. остался только «Сад камней» - остатки фундамента. Базилика разрушена во времена турок.

Вот в этом месте, под этими сводами, меж этих камней должно произойти возложение короны. Тут сидит Бела и никого не пускает. От Пожони подходит отряд братца Гезы:

- А ну пошёл нафиг!

- А фиг тебе!

***

Фига - коитальный жест, изначально символизирующий совокупление и имеющий, таким образом, обсценную семантику.

Слово из немецкой конструкции, отдалённым потомком которой, по смыслу и звучанию, является столь популярная в 21 в. афро-американская «мазафака».

В русском - заимствование 17 в, вероятно, через польский. Или 18 в. через французский.

Мадьяры много общаются с немцами и воспринимают от них не только методы ведения горных выработок.

***

Геза струсил и ушёл назад. Сидит в Пожони, жалуется матушке и грызёт ногти. Фружина успокаивает своего младшенького, пытается по переписке добиться поддержки местных банов и жупанов. А Бела занимается своим любимым делом: обаяеет. Он же «Великолепный» - пусть все приходят посмотреть на его совершенство!

- Бела, ты убийца!

- Лжа и злобные домыслы! Когда брат помер - меня тут и близко не было!

- Ты убил его сына! Заточил с матерью в темницу и убил!

- Лжа! Маленькие дети часто умирают. А мать его… в своих покоях обретается. Пока мы с её папашкой договариваемся о её возвращение в родительские пенаты.

- Ты еретик!

- Лжа! Крещение католическое прошёл, вот справка.

- Ты ставленник византийцев!

- Лжа. Я их всех домой отправил. Никаких греков у меня нет.

- Ты… ты плохой, лживый, злобный…

- Да вы посмотрите на меня! Да вы никогда такого идеала короля не видали! Да я ж - само совершенство!

Идёт «перетягивание каната», оно же - «борьба за умы».

Люди от Гезы уходят, или не приходят к нему. А к Беле приходят. И остаются.

***

Королевство разделено на примерно 70 областей-комитатов. Или жуп. Начальник - жупан.

По Константину Порфирородному, придунайские славяне (сербы) управлялись жупанами - старцами. Венгры изменили это слово в ишпан (ispán, граф).

Из каждой жупы (коллеги! Через «у»!) вылезает ишпан и идёт со своим отрядом к одному из претендентов. Основываясь на слухах, сплетнях, собственном преставлении о справедливости вообще и конкретно в престолонаследии. Ну, и на своей возможной выгоде.

***

Наконец, собрав приличный отряд, Бела выходит к Пешту, где уже подготовлен речной флот: собирается выдвинуться вверх по Дунаю к Пожони, дабы вразумить братца и матушку.

Тут с пристани бежит стража:

- Скифов поймали!

Греки и поляки часто называют половцев скифами.

Событие уровня поймать негра в 1970-х на базе подводных лодок в Североморске: законами природы не запрещено, но очень большая редкость.

Несколько мужчин, одетых с варварской роскошью (тут - золото, тут - дерьмо конское присохшее), кланяются:

- Мы послы от хана Таза. Просим политического убежища. Пустите нас в домик, в королевство. И мы будем вашей милости верными слугами.

- А вы к кому?

- Э-э-э… к королю мадьярскому.

- Так короля пока нет.

- Мы знаем. Единственная несомненно действующая корона - на голове вдовствующей королевы Фружины.

- А меня королём признаете?

- Это внутреннее дело мадьяр. Мы признаем любого, кого они выберут. Лишь бы защиту от торков и русских обеспечил.

Кроме послов и их слуг, на приплывшей барке есть лодочники из дунайских жителей. Которые честно рассказывают, что Таз послал второе посольство в Византию, что подходил к броду в Искче, вступал в переговоры с греками. После чего пошёл дальше на запад.

Бела собирает совет.

- Что отвечать скифам?

- Нет!

Жупан из секеев, неделю назад приставший к Беле, против. Понятно: куманам надо дать пастбища. А секеи, в отличие от «настоящих мадьяр», сами кочевники. Дать куманам - отнять у секеев.

С другой стороны, появление многотысячного отряда новых союзников может принципиально изменить соотношение сил. Гезе даже думать о сопротивлении не придётся.

- Э-э-э… все знают, что скифы вероломны. Не случится ли так, что эти… просители убежища перекинутся на сторону наших противников? Шли-то послы к королеве-матери…

- Да, такое возможно. Дикие люди, язычники, ни стыда, ни совести...

- Здесь торчат уши Мануила. Куманы просились под его власть. Подобное уже бывало. Но в этот раз император, почему-то, отправил их на наши земли. Если греки ударят от Срема, а с той стороны скифы… бедная Венгрия.

Подобное, когда Мануил отправлял даже три армии одновременно с разных сторон и ещё флот по Дунаю, тоже случалось.

***

Коллеги, вот нормальное состояние государя: необходимость срочного принятия решения при отсутствии полной информации и противоречивых требованиях. «Гадание на кофейной гуще с летальным исходом»: не угадал - помер. Часто - со значительной частью населения.

***

Есть несколько оснований, чтобы ответить на просьбу об убежище «нет».

Призывать в страну язычников, при том, что сам только что отрёкся от «греческого суеверия» и вернулся в лоно святой римско-католической…

Тогда надо посылать туда отряд. Заслон. Чтобы дикари не прошлись по землям королевства, разоряя всё возможное. Чтобы не услышали «да» от Гезы и, следуя каким-нибудь его планам, не ударили в спину.

Очень соблазнительно выглядит «да». Набрав из дикарей многочисленный отряд, применить его против Гезы и его сторонников…

В условиях неопределённости и множества возможных исходов, Бела использует своё основное оружие - «обаяние». Надо посмотреть тому хану в глаза. И себя показать.

Оставив жену, казну и достаточный отряд в столице, отправив отряд для присмотра за Гезой, он с тысячью всадников грузится в речные барки и отправляется вниз по Дунаю. Расстояние - вёрст восемьсот, река сама несёт, дней через десять - слева точка прибытия.

Таз доходит до Олта, приходит в бешенство от оскорблений Чарджи и, не имея согласия мадьяр, переходит через речку.

Олт - не велика речка, последние сотню километров течёт по Нижнедунайской равнине. Как все равнинные реки такого размера, сильно петляет по широкой заболоченной пойме. Таз гонит своих и на западном берегу, в петле реки, ставит «город»: 6-8 тысяч кибиток кольцами.

Вокруг и по реке - отары, стада, табуны.

Держать такое множество живых существ в одном месте нельзя: всё съедят и загадят. Счёт идёт на дни.

Чуть севернее, на другом борте речной долины сидит Чарджи, любуется округой в подзорную трубу и кипит от злости: не дожал, не поймал ворогов, ушли гады ползучие. Надо было не филологией хвастать, а бить сразу. Но… сил маловато.

Инал - опытный командир: шлёт разъезды во все стороны. И на юго-восток к «кастлу» - как там мадьяры? И на юго-запад за речку: хорошо ли там Таз устроился?

На другой день приплывает Бела со своими рыцарями, выгружается выше устья Олта верстах в трёх, становится лагерем. Отряд сплавлялся по реке барками, поэтому конный - было место.

Тоже вполне здравомыслящий командир: шлёт по Дунаю пополнение в «кастл», шлёт разъезды по округе. А сам ложится спать: полдень, жара, сиеста. Надо отдохнуть. Чтобы выглядеть, чтобы поражать своим великолепием. Нужен буду - разбудят.

Ничего нового: посылать дозоры - обязательная форма деятельности военачальника вне мест постоянной дислокации.

Нужно напомнить о восприятии мадьярами Белы в тот момент.

Он - «агент вражеского влияния», тех врагов, которые всего пять лет назад перебили тысячи лучших людей, соучастник убийства брата, ренегат… Ни семья, ни церковь его не признали.

Это позиция людей консервативных. Высокопоставленных, взрослых, опытных.

Он - великолепен! Могуч, умен, красив, доброжелателен, весел… Идеал короля.

Это позиция аристократической молодёжи.

Отпрыски мелкого и среднего дворянства и составляют его отряд. Они все мечтают проявить героизм, храбрость, доблесть перед лицом будущего государя.

Я нахожу параллели между Белой и Кончаком. Смолоду длительная эмиграция на богатой, просвещённой чужбине. Необщие умения и знания, личное обаяние…

Группа молодёжи, дозор, едет в сторону лагеря Таза, будучи, как и все, предупреждёны: дело тёмное, куманы вероломны, быть настороже. Дальше происходит случайность. Одна из тех, что столь часты на войне. Особенно - на средневековой войне. Она случайна, но закономерна. В русских летописях говорят: «свой своя не познаша». Здесь «своих» ещё нет.

Они встречает такую же конную группу. Поганые, язычники, скифы.

«Степняк степняка - видит издалека».

Я уже несколько раз рассказывал о идентификации этноса по вышивке на рубахе у лесных племён, о сельджукских носках, содержащих биографию их носителя. Степняки вполне различают друг друга по одежде, упряжи, украшениям. Опытные люди сообразили бы, что здесь половцы, но не те, не Буджакские. Молодые мадьяры такими знаниями не обладают. Они видят «серых степных тараканов». Которые сходу начинают бить стрелами.

На Роси, кроме берендеев, торков, печенегов живут и половецкие роды, воины которых участвуют в тысячевёрстном походе Чарджи. Здесь несколько каепичей были посланы за Олт посмотреть. С очевидным наставлением: там мадьярское королевство, поэтому «вас там нет». Столкнувшись с мадьярами, каепичи дали залп и ускакали.

Мадьяры прибегают в свой лагерь и кричат:

- Нас предали! вероломные язычники! лживые куманы!

Все к этому морально готовы. И к измене «скифов» - «они там все такие», и к возможности проявить храбрость - «для того и пришли».

Когда Белу разбудил шум в лагере, было уже поздно: горящие храбростью и жаждой славы мадьярские рыцари уже скакали галопом к лагерю Таза.

Там тоже озлобление. От длительного отступления, бегства. От неуверенности в мадьярах. Скачущие одоспешенные христианские всадники с враждебными намерениями, рубящие внешнюю сторожу становища - вполне ожидаемо.

Я бы не стал проводить параллели с убийством мадьярскими аристократами в Пеште в следующем столетии хана Котяна Сутоевича. Котян… тот ещё подарок, неоднократно менял союзников, изменял слову. Но общее ощущение - «они там все такие» - присутствует в обе стороны.

Когда Бела прискакал к полю боя, рыцари уже прорубились сквозь внешнее кольцо юрт и разносили следующее.

В нормальном полевом бою тысяча рыцарей Белы без вопросов разогнала бы те 3-5 тыс. воинов, которых мог выставить Таз. Но здесь ситуация другая: кыпчаки зажаты в петле реки, в болотистой пойме. За рекой - враг, за спиной - семьи. Бой идёт уже внутри становища. А, значит, в бою участвуют все: не только воины, но и пастухи, рабы, слуги… женщины, дети и собаки.

Мадьяры в восторге победы прут вперёд. И застревают в месиве людей, скота, кибиток...

Как часто бывает, непосредственных очевидцев события нет. Меня убеждали, что Белу убила женщина, метнув в него горшок с горячей кашей. Сомневаюсь: быть убитым женщиной - страшное унижение для воина. Поэтому такое про него придумали.

Факт в том, что Бела погиб в свалке в центре становища. В это же время где-то рядом пробили голову чеканом Тазу.

Потеряв предводителя, мадьяры побежали. Половцы бы тоже разбежались, но некуда - петля реки с трёх сторон. Результат разгромный для обеих сторон: из тысячи мадьяр из месива разгромленного становища выбралась едва ли сотня, у кыпчаков осталась четверть мужчин.

На следующий день Чарджи переправился через речку, перебил непокорных и погнал остатки орды на восток.

Над полем, заваленном погибшими, ещё месяц кружило вороньё, тявкали лисы и выли волки, сбежавшиеся со всей округи. Нестерпимое зловоние доносилось порывами ветра даже и до мадьярского городка на Дунае.

Среди суеты перемещения массы скота, людей, кибиток совершенно незаметной прошла одна мелочь: над долиной Олта в ночь после битвы была поднята мачта, с которой ушла радиограмма во Всеволжск с описанием произошедшего.

Рацию я тащил к Переяславлю. В отличии от тачанок, она доехала нормально. После победы радисты отстучали реляцию, получили кучу поздравлений. И я отправил их с Чарджи. Предполагалось, что он будет громить лукоморцев. Что предусматривало выход к Перекопу или к Лукоморью. Возможность согласования действий с Севушкой выглядела существенной. Появление крымского флота в устье Дона при попытке орды уйти на восток, или в Азовском море… могло быть очень полезным.

Другая причина: по моим тогдашним делам я хотел «выпасть из зоны действия сети». Мне нужно было немножко свободы от Боголюбского. Я предполагал его запрет на некоторые мои действия, а прямое неповиновение… создало бы дополнительные проблемы в отношениях между нами.

Через день я получил от Чарджи достаточно полный отчёт. С достоверным утверждением: Бела погиб.

«Тому везёт, кто сам везёт», «на бога надейся, а сам не плошай», «коли сам плох, так не даст и Бог» - есть масса таких афоризмов. Гибель Белы была случайностью. Которая проявление закономерности. Годом раньше или годом позже король мадьяр не поехал бы встречать куманскую орду: есть палатин, есть другие вельможи. Пусть хан сам приедет в столицу. Но вот именно сейчас короля нет, орда может быть важнейшим аргументом в борьбе за власть. Другой лидер, более «кабинетного» типа, послал бы помощников. Но Бела не имел проверенных приближённых. И он очень полагался на своё обаяние, на дипломатичность, на умение общаться.

Бела не мог не поехать встречать Таза.

Таз выводил свой народ из-под удара, у него не было другого пути.

Чарджи решал текущие проблемы. Вовсе не стратегического - оперативно-тактического уровня. Велено бить участников похода Кончака? - Вот, бью.

Эта, как бы случайная, «рояльная» смерть мадьярского принца, была неизбежна в рамках моего плана «Западного похода половцев». Если бы история мадьяр шла тем путём, что в РИ, то… было бы сложно. Точнее - ещё сложнее. Королевство мадьяр и хорватов с Белой Великолепным во главе было бы серьёзным противником. Пришлось бы что-то ещё уелбантуривать.

Тысячи правителей в истории погибли в случайных стычках. Не стали чем-то, не свершили чего-то важного.

Представьте, что Александр Македонский убит в битве при Гранике. Это было вполне возможно: во время сражения на Александра одновременно бросились два персидских военачальника Спифридат и Ресак. Спифридат ударом сабли срезал гребень с перьями со шлема Александра. Но не успел нанести второй удар.

А если бы успел? Войско возвращается в Македонию? Империя Дариев проживёт ещё сотню лет? Нет Птолемеев в Египте, Селевкидов в Палестине, Греко-Бактрийского царства в Средней Азии?

Что мы знаем о Владиславе III Варненчике? Владислав Божьей милостью король Польши, Венгрии, Далмации, Хорватии, Рашки, Болгарии, Славонии, земли краковской, сандомирской, ленчицкой, серадзской, Куявии, верховный князь литовский, поморский и русский, господин и наследник и пр. Он почти выиграл битву 10 ноября 1444 г. Почти разгромил османов, почти добрался до султана. Но… Владислав, сбитый с коня, кричал:

- Не смей меня рубить! Я король!

Увы, «янычар попался глухой». Судьба Константинополя была предопределена.

Этот мир так и не узнал, каким прекрасным королём мог бы стать Бела Великолепный.

«Счастье не батрак: за вихор не притянешь». Но когда пошла масть - не отказываться же.

Пока Бела плыл по Дунаю от Пешта вниз, вверх, в Пожонь побежали послухи и шпионы. Команды обоих принцев состоят из одинаковых людей - мадьярской знати, часто родственников. Перебежчики - рутинное явление.

- Матушка, матушка! Что во поле пыльно? А за Дунаем страшно...

Королева-мать поглядела на дёргающегося в страхе любимого сыночка. И правда, какой из него король? Уже двадцатник, а всё за ручку водить и сопельки вытирать. Нет, если бы он стал королём в обычном порядке… хотя первенец Иштван с боем прорывался к престолу.

Её перипетии подобных процессов не пугают - проходили. А вот младшенький…

Если Бела приведёт с востока тысячи скифов, то справиться с ним невозможно. А если развернёт их обратно, если защитит королевство, то «спаситель Отечества» и опять с ним никак.

Остаётся… бежать. Бела не такой добрый, как был старший. Тот как-то поймал дядю-мятежника, но отпустил. Дядя снова поднял мятеж. Этот не отпустит - знает чем дело кончится.

Бежать… в Чехию. Там зять с трудно выговариваемым именем Бедржих. Он же Фридрих. Со старшей дочкой Эржебет. Как они... трудно выговариваемо Лизку мою назвали. Там всё хорошо: сыночка родила, следом пятерых дочек. Зять-то нормальный, а вот сват…

Король Чехии Владислав. Как король он - I, как князь Чехии - II. Изменил королевский герб - теперь там серебряный лев на красном поле, а не герб Пржемысловичей - черный орёл на серебряном щите.

В 1163 г., в династической войне в Венгрии, осложнённой интервенцией обоих императоров, поддерживал Иштвана III. Женил младшего сына Святополка на сестре короля Адель.

Так не делается: родные братья не должны брать в жёны родных сестёр - инцест. Но - «высшие интересы».

Не надо нарушать традиций, ничего хорошего не будет. Так и случилось: в 1164 г., во время отсутствия отца, Святополк убил королевского ключника Воислава, ранил вторую жену Владислава, королеву-мачеху Ютту Тюрингскую. И бежал в Венгрию. Не прижился - психов у нас своих хватает. Убежал в Германию, где и помер в октябре 1169 г.

А папашка его всё королевствовал. Но - надоело. Мужчине 62 года, и крыша у него поехала. В 1167 г. умер (малярия в Италии зверствует) главный советник Владислава, епископ Праги Даниэль I. После этого отношения короля с Барбароссой быстро испортились.

Лишившись мудрых советов Даниэля, Владислав порядочно накосячил. И сбежал. В монастырь. При этом отрёкся от престола в пользу старшего сына Фридриха.

Это случилось в нынешнем 1172 г. Через год Барбаросса отстранит Фридриха и посадит на трон Чехии другого.

Тут надо напомнить личные свойства Барбароссы. Он храбрый воин, успешный полководец и пр. Главное: он - гарант. Вовсе не абсолютный государь, ограничен законами, гофтагами и рейхстагами вечно грызущейся знати. У него нет спонтанных решений. Ему, по условиям функционирования в должности императора, необходимо, чтобы его действия были обоснованными, законными.

У меня нет данных, что послужило основанием для его решения. Кажется, дело в коронации без согласия императора. Хотя, возможно, это довесок к избранию архиепископа Зальцбурга, где императора тоже проигнорировали.

В РИ монах Владислав бежит в Тюрингию к родственникам жены, у Фридриха отнимают корону. Но оставляют при дворе императора: парень неплохо воевал в Итальянских войнах, лично к нему претензий нет. Титул «король», дарованный Владиславу, Барбаросса изымает вообще, князем Чехии ставит парня из другой ветви Пржемысловичей. Который (с согласия императора) тут же отрёкся в пользу своего старшего брата - Собеслава II.

А почему не сразу? - Были сомнения, что этот Собеслав вообще доберётся до императора живым: чешские князья в эту эпоху ведут очень «активный образ жизни». В смысле: то режут друг друга, то кидают в застенки.