Зверь лютый Книга 40 Нашествие

Fr 11

Глава 817

- О чём задумался?

Он мотнул головой, не поднимая глаз попросил:

- Отпусти прислугу.

Зарезать меня хочет? Или поговорить о чём важном?

- Я слушаю.

- Сегодня утром ты послал хана Боняка на смерть.

Да ты что? Сообразил.

Повтор. Мы уже объяснялись по этой теме с Алу.

- Я послал? Кто я такой, чтобы посылать хана куда-то? Нет. Я предложил. Возможность. Умереть с честью. Со славой. С победой над давним и сильным противником. Он такую возможность принял и использовал. Все в Степи знали, что Кончак лезет в цари. Для Боняка, хранителя вольности жёлтого народа, Шаруканычи в царях - хуже смерти. Он выбрал лучше.

Чарджи продолжал, не поднимая глаз, водить пальцем по ободку кубка.

- Да, вся Степь знает, что Боняк враг царям. За это и погиб. Но…

Он резко вскинул взгляд мне в глаза.

- Теперь ты делаешь царя из его любимого сына. То, что ты советуешь Алу, приведёт его в каганы. В цари. Он станет тем, что всю жизнь ненавидел его отец.

Отвёл глаза и добавил:

- Ты меняешься, Иване. Становишься злым и жестоким. Звереешь и лютеешь.

- «Вступивший в дерьмо - лужи не боится». Я нынче на Руси в дерьме по плечи, в крови по ноздри. Или ты думаешь, что мне в радость смотреть, как пленным кыпчаком головы рубят?

Молчит. Умница.

С таким не надо юлить, туман напускать.

Если Алу сумеет удержаться в ханах, если объединит две орды - Боняка и Беру, если захватит кочевья Кончака и Гзака… Если ухватит в кулак бунчуки четырёх орд, пусть две из них битые… если мы раскатаем его соседей - приднепровскую и лукоморскую орды… У него будет треть всего «жёлтого народа». Достаточно не дать остальным объединиться, и он естественным путём подминает под себя всех. Просто потому, что много сильнее любого соседа.

Как тяжело с умными! Они всё «на раз» просекают. И как с ними здорово, когда ты готов быть честным! Когда не пытаешься играть в «тут знаю, тут не знаю, а тут знаю, но не скажу».

- Если Алу повезёт. Если его не убьют. Если он потянет это дело… то мы - ты и я - поможем ему стать каганом.

- Ты хочешь, чтобы сын предал дело своего отца. Оплаченное смертью.

Ух ты как он… забубенивает.

- «Дело отца»… В чём оно? Боняк стремился к сохранению прежних свобод. Но время идёт. Всё меняется, меняется и Степь. Она наполняется. Людьми, стадами. Но больше не становится. Те же вёрсты пастбищ. На которых те же отары. Не стало больше травы, не стали толще бараны. А людей стало больше. Если ничего не менять, то придёт сушь или джут. И множество людей умрут. От голода. Это та свобода, которой хотел Боняк? У голодного нет свободы.

Чарджи внимательно слушал. Переход от идей политических в поле идей экономических был для него неожиданным, но не вызвал тотального отторжения. Типа:

- Что за бред?! В огороде бузина, а в Киеве дядька!

О связи между мат.производством и соц.устройстве мы когда-то говорили. Да и опыт нынешнего практического управления Росью заставляет его постоянно думать о прокормлении населения.

- У половцев есть три пути. Один - оставить всё как есть. Десять-пятнадцать орд, постоянно враждующих между собой, участвующих в склоках соседей. Притащили награбленное в очередном походе, поменяли на хлеб, снова в поход.

Этот путь достался половцам в РИ. Постепенно Русь и Степь срастались. Элита Руси манила элиту степняков своим уровнем потребления. И раскалывала своей феодальной раздробленностью. Интеграция нарастала, включала уже не просто союзнические отношения, но и родственные, и идеологические. Через поколение всё чаще будут встречаться ханы с христианскими именами Даниил, Юрий, Глеб.

В РИ для этого срастания не хватило времени - пришли монголы.

В АИ… тоже. Нет времени. Я не могу столько ждать.

- Другой путь - каганат. Объединить силы, ударить на соседей. Взять не только добычу, но и новые пастбища. По этому пути половцы пытаются идти. Первая попытка - Шарукан. Неудачно: Мономах с сыновьями остановил. Вторая - нынче, его внук Кончак. Снова облом. Но Степь-то созрела! Не до понимания - до чувства: надо объединятся. Объединятся можно только под царём. Другого в Степи не знают.

Я помолчал, подумал. Всё-таки, Чарджи - степняк. Понятно, что он большую часть жизни провёл на Руси, но кровь гордого торка, детские воспоминания…

- Есть третий путь. Уменьшить в два-три раза численность жителей Степи. Истребить. Половину или больше. Пустая Степь - основа свободы. Помнишь: «Если степняк видит в ночи костры другого становища, ему становиться душно, не хватает воздуха». Кыпчаки дышали свободно в начале, когда «обретали родину», сходно было после побоищ Мономаха.

Не заметил, что взял кубок и теперь, как Чарджи, кручу пальцем по ободу стакана. Со стороны мы, наверное, весьма колоритно смотримся. Сидят два князя, оба с оттенком чертовщины, смотрят безотрывно в свои посудинки, водят пальцами. Колдовство натуральное.

- Чарджи. О-ох… Я - могу. Истребить половину степняков. Но мне жаль людей.

- Х-ха… А Приволжскую орду ты не пожалел.

Оп-па… Я и говорю - умница. Повторю: не надейтесь на секреты. Аборигены могут не знать всех фактов, но связать логически известные и додумать неизвестные, но возможные - вполне.

- Не пожалел. Они встали у меня на пути, они пролили кровь моих людей. Своих я ценю дороже, чем чужих.

Не забыл? Помнишь, как когда-то в Елно я просил тебя не сильно «загуливать по бабам»? А то ты попадёшься, а мне придётся в отместку городок в пепел спалить.

- Первый путь, как нынче, «в россыпь» - уже не работает. Русь обрела единство. Пока половцы ходили на Русь с враждующими князьями - у них получалось. Теперь… на Руси один Государь.

- Посадить на Степь царя? Путь предательства Боняка?

- Есть третий - «изничтожить». Не хочу. Когда из трёх выходов не годится ни один - остаётся найти четвёртый. Царь. Но другой. Царь-освободитель.

- Х-ха… Царь - Алу?

- Конечно. Он освободит рабов. У тебя на Роси четверть мужчин хоронят без оружия. Только стремена или удила.

- Нищие пастухи.

- Во-от. А Алу даст им свободу. И возможность стать настоящими мужчинами. С саблями.

Чарджи в глубоком сомнении крутит головой.

- Это всё… кони, сёдла, сабли, халаты... надо откуда-то взять.

- Конечно. Источника два. Один - имущество тех ханов и подханков, кто не возрадуется воцарению Алу.

- Они не отдадут.

- Конечно. И будут уничтожены. Посмотри сколько благородных кыпчаков сдохло утром. Кто не понял сегодняшнего урока… а нужны ли на земле столь глупые ханы? Те, для кого парчовый халат дороже жизни - нужны ли они? Тысячи простых пастухов в каждой орде… они порвут тот халат с золотым шитьём на мелкие кусочки. Не вытряхнув из него начинку. Если дать им имя, командиров, оружие, цель… Имя - Алу. Командиры - его друзья, оружие дадим мы с тобой.

- Ты говорил о двух источниках имущества.

- Другой - захват добычи.

- Захват… На Руси? Но ты же сам…!

- Спокойно, Чарджи. Разве Дешт-и-Кыпчак имеет границу только с Русью? Ты же помнишь, как три года тому назад в Киеве я толковал русским князьям про «волчьи челюсти»? Про план зажать половцев с двух сторон? Если кыпчак - враг, если каган - Кончак, то им - смерть. Встречный удар, который уничтожит орды. Если кыпчак - друг, если каган - Алу, то… В уголках волчьей пасти могут остаться щёлочки. Куда, при доброй воле волка, добыча может выскользнуть.

- А волк останется голодным.

- Я не ем человечину, Чарджи. Таких как я, старый Боняк называл землеедами. К чему волку мясо, если он ест землю?

- Волки не едят землю.

- Ага. Обычные - нет. Но кто знает, что ест «Зверь Лютый»?

- Ты хочешь съесть Степь? Чтобы исключить набеги. Чтобы построить свою Порожнюю Канаву. Чтобы расселить в степи крестьян. Тебе нужна пустая Степь, но ты не хочешь убивать кыпчаков. Тогда… Западный поход. Половцы идут на запад, повторяя путь мадьяр.

Умница.

- Да, Чарджи. Совместить царя, объединение народа, свободу и равенство, обретение родины, новые пастбища, богатую добычу... Этот вариант полезен всем, и Руси, и Степи.

- Кроме мадьяр.

- «Своих я ценю дороже, чем чужих» - не забыл? Я считаю «своими» русских, я могу посчитать «своими» половцев. Мадьяры… ацтеки, зулусы, маори… их судьба - их забота.

***

Русь воюет со Степью всегда. Ещё Руси не было, а война уже была. И будет в РИ аж до начала 19 в. Если удастся поломать это нынче, то ресурсы, потраченные ближайшие 6 веков на это занятие, люди, погибшие в этих столкновениях, и десятикратно больше - в их последствиях, не станут падалью, прахом. Станут чем-то полезным, хорошим.

Гигантский скачок всего. Прежде всего - производства еды.

Скачок валового сбора хлеба в стране. Это основа существования армии, бюрократии, индустрии, учителей, врачей… Исключение периодических смертельных голодовок и постоянного массового недоедания. Условие прогресса. «Люди, хлеб, железо». Без хлеба - ни людей, ни прогресса не будет.

Для освоения Степи необходимо «унять» степняков. Подчинить, уничтожить, изгнать. Всё это уже делали. Получалось плохо. Я предлагаю четвёртый вариант: добровольный исход, очередное «обретение родины».

***

- Кыпчаки пойдут как мадьяры. Но поведёт их не Арпад, а Алу. Только он про это не знает. Ему ещё надо вырасти, дойти самому, что новое «обретение родины» - единственный выход. Не «лучший», а по нынешним делам - единственный.

- Почему «по нынешним»?

- Потому что Русь объединилась «под одной шапкой». И это не «первый среди равных», как было у Мономаха, а Государь - помазанник божий, абсолютизм по Боголюбскому. И ещё потому, что у Руси есть я, Ванька-лысый, «Зверь Лютый». Который «своих» любит больше.

Чарджи монотонно кивал. Всё излагаемое… наверняка, нечто подобное и сам обдумывал. Все посылки видны со стороны, только подними глаза да попытайся понять.

Продолжал возить пальцем по ободку кубка, изредка, как-то украдкой, взглядывая на меня. Будто собираясь спросить, но не рискуя.

Рискнул:

- Что дальше? Что будет с Росью?

И в третий раз повторю: умница.

***

«Пускай ты прожил жизнь без тяжких мук, - что дальше?

Пускай твой жизненный замкнулся круг, - что дальше?

Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто лет

И сотню лет еще, - скажи, мой друг, что дальше?».

Хайям, временами, такие вопросики заковыристые загадывал… Не только императивы типа: «налей!», «пей!» - общефилософского плана.

Я на такое не претендую. «Двести лет - горизонт планирования»… не, не по моим мозгам. Но к этому надо стремиться.

Этот вопрос - «что дальше», способность задуматься о последствиях дальше ежевечернего посещения нужника - признак предводителя, правителя. Не единственный, но обязательный. Того, кто не способен к предвидению - нельзя ставить в голову колонны. Не туда заведёт.

***

- Я благодарен судьбе, Чарджи, за то, что она свела нас. Что у тебя было время и желание поделиться с мной твоей мудростью. Ты многому научил меня. И продолжаешь. Ты прав: если половцы уходят на запад, если Степь заселяется земледельцами, то нужда в «чёрных клобуках» на Роси и в других местах отпадает. Терять же своеобразие, привилегии, становится как все - они не захотят. Они будут бунтовать и их придётся давить. Не хочу.

«Чёрные клобуки» окажутся в ситуации, подобной ситуации казаков в 18-19 в. Их надо будет разгонять, как Запорожскую Сечь, или переселять на новые границы, как кубанских казаков, или приводить к регулярству. Как было с донскими и уральскими. Смысл существования пограничной стражи в форме вооружённых поселенцев теряется. И что с ними делать?

- У нас есть время. Степь очистится не завтра, Алу только в начале пути, который приведёт его к объединению сторонников, к уничтожению противников, к воцарению в Степи и, наконец, к Западному походу. Каждый шаг на этой дороге будет направленным к добру. К миру, к процветанию «желтого народа». Возможно, ты посчитаешь полезным для себя, для «чёрных клобуков», примкнуть к Алу. Он относится к тебе… ты сам видел - с глубочайшим почтением. Скажи - и он отдаст тебе лучшие земли, лучшую долю в любой добычи.

- Он - да. А вот подханки… сары-кыпчак не любят торков. И это взаимно. Будут ссоры, прольётся кровь.

- Тогда другой путь. Ты - инал. Тебя называют «сокрытый ябу». Боголюбский отдал тебе «имение предков» - золотые лук и стрелы праотца Огуза. Не пора ли и тебе повести свой народ на «обретение родины»? Своей родной родины. Земель Огуза и его сыновей.

- Х-ха…

- Не фыркай. Я же вижу, что идея для тебя не нова, что-то такое ты уже обдумывал. Твои соплеменники на Роси небось уже все уши прожужжали: - Истинный ябгу! Веди нас к победам! Вернём себе родовое гнездо!

Горькая усмешка подтверждает: да, прожужжали, да и сам бы не против. Но… силёнок мало, обстановка не способствует…

- И когда, по твоему суждению, Иване, я смогу устремить бег своего коня к тем благословенным джайляу, где некогда стояли юрты моих предков?

Круто. Такая скорость согласия с моими планами означает, что тему он прорабатывал глубоко.

- Посчитай сам. Алу потребуется минимум год, чтобы собрать в кулак Степь, чтобы двинуть все орды на мадьяр. Твоё движение зависит от его успехов. Ещё год-два, прежде чем Алу прочно усядется в Паннонии. У тебя есть три года. У нас. За это время надо максимально подготовить, расчистить тебе дорогу к родовому гнезду.

Опять недоверчивое коротенькое взглядывание искоса. Разве я тебя когда-то обманывал?

Ты уже сообразил, что «расчистка твоей дороги» начинается с «расчистки дороги» Алу?

- Если у тебя есть вопросы - спрашивай. Но учти - я не пророк, я не вижу будущее, я пытаюсь его понять. Не на все вопросы смогу ответить.

Чарджи как-то растерянно хмыкнул в кубок.

- Х-ха… А я ещё не придумал. Все вопросы. Которые важны для такого дела. Ладно. Сперва кобячье отродье.

И мы расстались. Чарджи - гнать и истреблять воинов покойного Кобяка. А я разбираться с русскими заговорщиками.

В какой мере эта беседа сподвигла Чарджи к изменению маршрута движения? - Не знаю.

В Протолчии Чарджи захватил «многие вежи». Опасаясь лукоморцев, перешёл на правый берег Днепра. Тут к нему подошли отряды торков, вызванные с Роси. Огромную добычу отправили на Русь. А сам Чарджи сказал, как когда-то Игорь Старый своей дружине в окрестностях Искоростеня: «Идите домой, а я похожу ещё». Результат у инала получился… иной. Об этом - чуть позже.

Кончак стремился втянуть в свой поход всю Степь, активно использовал личные связи и обаяние. Следствие: в какую орду не загляни - траур.

- А что так?

- А вот беглецы из-под Переяславля прискакали. Убили-казнили злые русские наше солнце ясное, надежду и оборону, Съдвака Кулобичскиго!

- Да ты что?! Ну, тогда собирайтесь. По велению Государя Русского, всякий хан или бек, кто водил людей на Русь воевать, повинен смерти. А кто из простых людей ходил - есть тать степной, повинен трудам тяжким в местностях отдалённых. А семейства их, чад и домочадцев, с имениями, брать за государя и везть на Русь.

Подобное - очень облитературенный диалог в самом начале похода. В реальности, едва торки Чарджи вышли к Суле, как вся Степь поняла: будет больно, пора валить подальше.

Половцы бежали. Наша Переяславская победа лишила их множества воинов, значительной части элиты, воли к сопротивлению. Оставалось терпение: все были уверены, что русские немножко пограбят становища, как бывало в последние годы, кого-то захватят, после вернут за выкуп. То, что нынче другой тип войны, что выкупов не будет, что русские вновь, как при Мономахе, «пробьют» Степь на всю глубину, до Дербента и до Дуная - не доходило.

Ещё три года тому назад русские князья нанимали половцев против других русских князей. Боголюбский этим постоянно занимался. А прежде папа его Долгорукий. А до того дедушка Мономах. Три поколения погано-приглашателей!

«Что было - то и будет! И нет ничего нового под луной!».

Вы, таки, уверены?

Дожав русских князей-противников три года назад в Киеве, поддерживаемый мною в части единства Руси, Боголюбский уже не нанимает половцев громить Русь. Теперь я нанимаю половцев громить Степь.

Без всякого найма старый Боняк пошёл на смерть. От любви к народу и свободе. И немножко от инстинкта самосохранения: смерть была близка к нему и по политике, и по здоровью.

Без обещанной платы и задатка, молодой Алу нынче гонит и рубит бегущих «шаруканычей» в память об отце. Ещё: из любви к народу и свободе. И чуть-чуть от инстинкта самосохранения. Если он не станет ханом - его убьют. Если станет… есть шанс.

Алу неподкупен. В том смысле, что при уровне наших отношений тонна серебра туда-сюда… со-чувствие душ стоит дороже. Но он не один.

Возле Алу десятки беков и беев, сотни джигитов. Мы, Русь, их «покупаем». Неявно - не килограммами драг.металлов или пудами хлеба. Долей в захваченном моими отрядами. Правом отхватывать «добычу из-под моего меча» - громя бегущих, захватывая их отары и вежи. А, главное, в перечень форм оплаты вводится то, чего прежде не было в отношениях половцев и русских. С берендеями или торками - было. С кыпчаками, вроде турпеев (1150 г.), каепичей (1160 г.) - было. Но не в таких масштабах.

«Переход количества в качество».

Русь даёт кочевникам землю. Кочевья. Зимовья с летовками.

Землю, которая прежде, вот только что, была землёй других кочевников, других орд и стала нашей по праву победителя.

Ничего нового: так было одно и два столетия назад, когда русские заняли Рось и Сулу, очистили их от одних кочевников и населили другими, «своими».

Мы победили - это наша земля. Мы так думаем. И даруем её вам. С правом использования. Право владения принадлежит богу, но скот пасти можно.

Прежняя схема: русский князь нанимает половецкий отряд, чтобы разорить владения другого русского князя, заменяется, при подавлении раздробленности на Руси, другой: русский князь нанимает половецкого хана, чтобы тот захватил владения другого половецкого хана. И переходит к третьей, где уже не наем, а союз.

Я сидел в шатре, тупо уставившись в стену. Чей-то дом был. Ещё на рассвете здесь жил какой-то подханок. Бек какой-нибудь. Из куман: на стенке сшитая из войлока кукла - символ предка. Шары-кыпчак ставят предкам каменные изваяния, куманы делают кукол из войлока, возят с собой, вешают на столбах или на стенке. Лары, пенаты, гении… Русские вырезают подобное из дерева с гипертрофированным членом. Детские и недетские игрушки. Я про такое - уже…

Предок-покровитель. Не помог. Хозяин меньше суток назад радостно выскочил из юрты: Боняк приполз! Ура! Не будет хрыч старый своей ветхой «честью» глаза колоть! Надо глянуть! И не вернулся.

Здесь, что ли, спать укладываться? Как бы блох не набраться. Э-эх, сейчас бы горячую ванну, да в чистую постельку, да придавить подушку...

Устал. Приморился. Более всего не от рубки да скачки - от нервничания. От самого себе поедания. Теперь откат пошёл. А дела не все поделаны, ещё куча всякого осталось, внимания требует. Лагерь притих, но какая-то суета ещё продолжается. Мужики чего-то хохочут, кони фыркают, переступают. Смена караула прошла. Внутреннего. Внешний, надеюсь, уже развели.

Пришёл Курт. Ему тяжело: слишком много вокруг пролитой крови, свежего мяса, страха смертного. Оно потихоньку выветривается, но у него чутьё тоньше человеческого. Мы-то уже принюхались, а ему по мозгам лупит. С оттенком… перебора. Одно дело дичь загнать да порвать, другое - когда мясо вокруг повсеместно, по площадке россыпью. Как алкоголик перед океаном водки - «хоть залейся».

Потыкался в меня, требуя внимания ласки. Понял, что я нынче как тот балбал - статуй деревянный вырубленный. Обнюхал лежавшую на кошме грамотку. Фыркнул - не понравилось.

Какой запах ему не понравился - не знаю. А мне не нравится смрад измены, которым несёт от этого послания.

«Киевскую грамотку» с ларцом я отдал Ноготку - со столичными мерзавцами Искандеру разбираться. А «черниговская» - вот, передо мной лежит.

Поток сегодняшних картинок и связанных с ними впечатлений постепенно покидал мои утомлённые мозги.

«И вечный бой. Покой нам только снится». А мне даже и не снится - спать некогда.

- Курт, дай.

Волк задумчиво поглядел на меня, на грамотку. Типа: куда тебе ещё? И так плюнь - завалишься. Но послушался, подкатил носом к моим ногам.

Размышляем и считаем. Сперва точно известное.

Ярик - дезертир.

Это - «стальной гак», на котором крутиться ситуация вокруг Чернигова и мои мысли о ней.

Доказательство: придя вчера к Переяславлю, отказался выполнять волю Государеву, дезертировал сам и увёл часть своего отряда.

Факт явный, несомненный, многими людьми наблюдаемый. В боевых условиях - автоматом трибунал с очевидным вердиктом: смертная казнь.

Это если не считать русских князей чем-то экстерриториальным и внезаконным.

С «считать» - в те края, где простолюдины рождаются с сёдлами на спине, а дворяне - со шпорами на пятках, где есть «природное право прирождённого господина». Не ко мне. У меня для таких - виселица. Для оперативности - плаха с топорами.

Прецедент - Луцкий мятеж. Там я его тёзку, тоже Ярослава, но Изяславича, «разжаловал» из князей и повесил.

Почему этого Ярослава сразу не казнил? Не до того было. Да и устраивать «подавление вооружённого бунта», что неизбежно случилось бы при попытке казнить его в присутствии его дружины, прямо перед битвой...

***

Наполеон о причине революции: «Франция хотела равенства».

Равенства не в смысле «взять и поделить», а равенства всех перед законом.

У меня не «Прекрасная Франция», а «Святая Русь». Но я-то хочу равенства. И эта моя революция уже идёт: вешать можно всех.

***

Дезертир + равенство = казнь.

«Казнь» не обязательно типа декапитации. Если дело уходит к Боголюбскому, то, при всей его жёсткости, он скорее придумает что-то типа «гражданской казни». Пострижение в монахи и куда-нибудь в далеко-далёко, вроде отсутствующего пока Пустоозерска. Так засунули в монахи Судислава Псковского - самого младшего сына Владимира Крестителя - его племянники-ярославичи.

Другой вариант - «высшая мера для князя» - высылка с Руси. Куда-нибудь типа Берлади. В РИ Боголюбский, будучи уверен в убийстве брата Глеба Перепёлки младшими смоленскими княжичами, требует для них именно такой «вышки».

Русский закон исключает казнь князя. В Луцке я сперва «выписал» Ярослава из князей. Прежде такого не было: следствие признания меня братом Боголюбским в Киеве и моего тогдашнего спектакля с пением. Отчего в рюриковичи стало можно «принять», а, следовательно, и исключить.

Писанного закона, разрешающего казнить князя, или выписать человека из князей, нет. Неписанный закон, традиция, «обычное право» такого не предусматривает. Убийство князя по суду - отсутствует. Так ещё лет сорок. Потом галицкие бояре своих князей выкупят у мадьяр и по суду казнят. Я про это - уже. Просто убийство - тяжкое преступление, смертный грех, «окаивание».

После Луцкой истории зазвучало по «Святой Руси» - Ванька Окаянный. Снова, как после убийства мною Володши на пиру в Янине и Жиздора под Киевом, вспоминают прозвища «Немой убивец» и «Княжья смерть».

А надо ли мне «обострять ситуацию»? Ловить, казнить… Я в душе - лентяй. Вся эта суета с подпрыгиваниями и забегами - от гена подавления молочной кислоты. Кабы не тот ген - лежал бы спокойно на лежаночке, размышлял бы о вечненьком...

Есть сильное искушение дело Ярика «спустить на тормозах». Подождать пока Искандер «умиротворит» Киев, Алу с Чарджи загонят недобитков половецких вглубь Степи. Дальше Государь - сам. Своей волей, своей властью, своими людьми.

Не пройдёт. Такой сценарий предполагает, что все участники «сидят на попе ровно»: в умилении неизбывном поджидают - когда ж Государь об них вспомнит да начнёт взыскивать? «Выученная беспомощность» высокой концентрации.

Позже - да. В Московское, Имперское, Советское время. Пока же святорусские князья вполне могут инициативно явить свою волю.

И это вводит в рассмотрение старшего брата Ярика - Гамзилу (Святослава Всеволодовича).

Ярик - младший, он не вполне самостоятелен, вторичен, «фронт-энд». Первоисточником, двигателем интриги является Гамзила. Его не видно, но он там, в сердцевине событий.

«Смутный сон приснился Святославу,

И объял его великий страх...».

Страх у него будет. И не во сне, а наяву.

Гамзила, хоть младшенького не единожды ущемлял, просто так его не сдаст. Не по чести. Измена долгу крови, родства. Исконно-посконным святорусским понятиям.

Дилемма: или Гамзила изменяет родству, или - Государю. Этот моральный конфликт возникает в человечестве тысячи лет в тысячах мест.

***

Коллеги, а что говорит вам ваша этика? Сдать брата-дезертира властям… как оно вам?

***

Вторая причина не выдавать Ярика: самосохранение. Если не «бегом на плаху», а «марш в застенок», то младшенький даст показания на старшенького. По факту замысла измены, если он был, или оклевещет облыжно по злобе и от обиды за этот и прежние ущемлятельные эпизоды.

Прирезать по-тихому? Вряд ли. Но не исключаю. Вот если бы он сам… на поле боя… с саблей в руках… А придавить здорового брата князя в княжеских хоромах… грязно будет. И информационно «грязно» - тоже.

Лучше бы Ярику убежать. Увы, некуда. Луцкий мятеж заставил Боголюбского ужесточить «контроль на дорогах». На запад или север - не проехать. На юг и восток…

«Где мой брат, мой грозный Ярослав,

Где его черниговские слуги,

Где татраны, жители дубрав,

Топчаки, ольберы и ревуги?».

Стих описывает ситуацию в РИ лет через двенадцать. К тому моменту Ярослав - князь Черниговский.

А сейчас (1172 г.) все татраны и прочие ревуги - слуги Гамзилы. Вели им брата проводить-обиходить - в неделю об этом будет знать Боголюбский.

- Братца вора и труса покрываешь? А на своём ли ты месте?

Храповик: дезертир = казнь.

Другая связка (из серии «это ж все знают»): брат = защитить.

Их наложение - конфликт.

Результат: измена Государю.

К тому есть и другие побуждающие обстоятельства: мятеж в Киеве, нашествие Кончака…

Главное: его, Гамзилы, личные цели и ценности.

Ярик - не только дезертир, но и изменник.

Доказательство: вот грамотка.

Возможны сомнения. Грамотка, судя по каллиграфии, писана писарем. Да, на ней печать Ярика. Но грамотки бывают и подложные. Надо бы найти того писаря, и, по «Русской Правде», семерых свидетелей («полный видок») факта: князь Ярослав этот текст тому писарю диктовал.

Не реально. Тут дела тайные, а не торговые, свидетелей и быть не должно.

Вызвать Ярика на допрос да спросить:

- Это ты диктовал?

Ответ очевиден:

- Не-а.

«Признание - царица доказательств». А «не-признание»? Фаворитка?

Можно… на дыбу подвесить. Или, там, калёным железом по некоторым местам… Ещё фарма, мозголомы, электрошокер…

Фигня: показания в изменённом сознании или под пыткой доказательством не считаются. Да и по сути - не являются.

Хуже: его «не-а» может быть правдой. Или полуправдой. Если Гамзила грамотку диктовал или принимал активное участие в её составлении и правке.

Вот главный вопрос: Гамзила - изменник?

По моему чувству - да. «Пролетарский инстинкт» вещует. Нет ни одного прямого доказательства. За пять лет от «похода 11 князей» и до смерти Боголюбского - нет в РИ фактов. И в АИ… только косвенные.

Не послал дружины нынче? - Так ведь послал же! Мало, правда. Так остальные нужны для защиты Руси! А ежели бы Кончак одолел? Чем тогда Чернигов и другие города боронить?

Помог Ярославу Луцкому быстро добраться от Боголюбова до Луцка и поднять там мятеж? - Насчёт «помог в мятяже» - просто лжа. «Помог добраться быстро» - не доказано, люди, которые в этом деле участвовали и кого удалось поймать, с Гамзилой дел не имели.

Тормозил государевы реформы? - Так это ж не измена! В каждом конкретном случае были конкретные причины. Злой воли, да ещё конкретно Гамзилы - не выявлено.

Для точности: если бы не эта грамотка от его брата с предложением Кончаку поставить Гамзилу князем Киевским, а Ярика - Черниговским, как они в РИ и стали после смерти Боголюбского, я бы зубами поскрипел и утёрся: не ловится хитроумный Святослав Всеволодович.

«И тогда великий Святослав

Изронил своё златое слово...».

Так - в «Слове о полку Игоревом». А в моей АИ? Какое слово он изронит? Матерное? «А шёл бы ты, Ваня...».