Зверь лютый Книга 40 Нашествие

Fr 13

Тут вестовой привёл «моих» пулемётчиков. Сонных, яростно пытающихся протереть глаза. Второй номер, вместе с Простивоем, отправился собирать коней в поход. А первому я поставил задачу.

- Грамотный? Читай. Грамотка князя Ярослава хану Кончаку, в его шатре нашли.

- О господи… княже… так это ж прямая измена!

«Каждый солдат должен знать свой манёвр». И, если возможно, причину этого манёвра. Чтобы в критический момент рука не дрогнула, дурные мысли в голову не лезли.

- Да. Поэтому задача твоя: уничтожение изменников. Обоих князей, в этой грамотке упомянутых. Вместе с окружением, рядом с ворами попавшимся.

- С… семьями, что ли?

- С семьями, слугами, чадами и домочадцами, стражами, советниками, ближниками… Со всеми, кто рядом окажется. У тебя будет только одна возможность, полминуты времени. Никаких «а давай потом». Видишь цель - уничтожаешь. Не обращая внимания на… на сопутствующий ущерб. Понял?

- Да уж куда уж понятнее...

Дальше я объяснил парню про день Георгия Победоносца и праздничные богослужения в его честь, о взаимном размещении колокольни Успенского и крыльца Спасского Черниговских соборов. Об... «ограниченном информировании» Простивоя.

- Я ему вполне доверяю. Но такая задача… не надо перегружать его душу. В Чернигове его знают, знают, что он в контрах с князем Ярославом. Местные будут на него смотреть. А вы тишком, молчком, бочком… на исходную позицию. О чём он не проболтается ни с горя, ни с радости.

- Ага. А потом? Ну, после…

- Выбираетесь из города с машинкой. Сами. Остальное можно бросить. Затаится где-то рядом. Не на большой дороге - думаю, в первые дни будет сыск. Через день-два подойду я. Вы идёте сегодня, два дня дороги. Я выступаю на день позже - прежде людей не собрать, иду на день больше. Вот тогда и покажетесь.

Парни ушли, вместе с любителем моих, они же - народные, песен. А я принялся кусать губы, грызть ногти, ковырять в носу и выдергивать из разных мест отсутствующие волосы. Представляя те негоразды, которые могут случится с моей диверсионной группой. И что мне будет при их неуспехе. И при успехе - тоже.

Я оказался прав. Не во всём, но в главном.

Команда Простивоя добралась до Чернигова и с удивлением обнаружила, что о разгроме Кончака в городе не знают.

Снова то, о чём я уже говорил применительно к «Польскому крестовому походу»: скорость и способы распространения информации.

Ярик, уводя своих вечером перед битвой, вполне логично оставил своего человечка. Который на другой день, вечером после боя, когда стало не только понятно, что Кончак разгромлен, но и появилась возможность улизнуть из отряда Буй-Тура, отправился в Чернигов. И нарвался в Баруче на заставу.

Понятно, что я, разговаривая с тамошними торками, ни о каких шпионах не думал. Но дезертиров, мародёров и просто трусов предполагал. Поэтому всех, следующих через брод без приказа с моей печатью - задержать.

Отряд самого Ярика они, конечно, останавливать не стали. Князя знают в лицо, полсотни гридней - серьёзная сила. Пусть идут. А вот шпиончика задержали.

Ярослав прошёл дорогу до Чернигова в три дня, вошёл в город рано утром, буквально часа на четыре раньше группы Простивоя. В твёрдой уверенности, что Кончак победил, Ванька-лысый и прочие придурки - сдохли.

Простивой отвёл коней до дому, а ребят к монастырю. Уговорился с давним знакомцем-звонарём, что тот покажет отрокам свою работу и потопал майно разбирать. Ребята вели себя вежливо, но когда начали мостить пулемёт на перила ограждения колокольной площадки, звонарь возмутился. Принялся громко ругаться, за ствол хватать, пытался скинуть машинку вниз. Его оглушили узелком с боезапасом. Котомка с чугунными пульками вполне заменяет кистень. Бесчувственное тело связали его собственным пояском. Магазины наполнили, баллоны накачали. Изготовились к стрельбе.

Тут заявился Простивой. Увидел повязанного звонаря:

- Что?! Вы что, гады ползучие, делаете?! Старый боевой друг! Я с ним двадцать лет в битвы ходил! Да я вас всех…!

Гридень выхватил саблю. Но из-за раны действовать ею эффективно не мог. Ножик есть у каждого мужчины на Руси. Понятно: против сабли не играет. А вот когда сабля в правой, а правая не поднимается… Второй номер воткнул финку в спину Простивою, а когда тот упал, перерезал горло. Ну, раз уж такая заварушка пошла, прирезали и звонаря. Для обеспечения секретности.

Никогда не думал, что дело так обернётся. Вот муж добрый, воин славный. Похлебав смолоду службы порубежной, полюбил песни военные. Пожалел как-то сироту горемычную. А песенку запомнил. Двенадцать лет спустя вспомнил и песню, и сироту. И поступил по душе своей, по чести: пошёл в смертный бой с погаными. Бился славно, кровь свою пролил. Отмечен долей в добыче и отпуском по ранению. И простеньким заданием: отвести пару отроков в Чернигов. Где и был ими убит. Потому, что рассказать ему всё я не мог - дело тайное. И уж тем более не должны были раскрывать планы пулемётчики звонарю. Тот возмутился. Простивой связанного друга увидел, схватился за саблю. Как и привычно ему по обычаю старого воина.

Чуть бы дело иначе повернулось, не стали бы эти мужи добрые в дела моих мальчишек влезать - жили бы и дальше. А так… и люди добрые, а от дел моих убиты стали.

Тем временем в полуверсте на крыльце Спасского собора происходило главное действие.

Гамзила за эти часы узнал-таки о разгроме Кончака. Он же умный: сразу понял, что Ванька-лысый придёт за братом Яриком. Предположил, что та грамотка изменническая могла попасть Ваньке. А то и люди, с княжеской или ханской сторон, бывшие в деле.

Ощутил себя попавшим в капкан. И сыграл на опережение: отстояв службу в память Георгия Победоносца, объявил «о принятии на рамена свои тяжкого креста князя Киевского». О походе на Киев для прекращения бунта и кровопролития, защите «матери городов русских» от поганого Кончака.

А чтобы Боголюбский в последний момент не приказал чего-нибудь не того, он сразу велел свалить сигнальную вышку в городе и по паре вверх и вниз по Десне. Мои люди - связисты, факторы, и люди Боголюбского были схвачены и отправлены в поруб.

Позже, когда уже боголюбовские ярыжки вели сыск, уничтожение сигнальных вышек было аргументом измены Гамзилы. Правда, сам Боголюбский как-то упрекнул меня:

- Гамзила вышки пожёг, чтобы со мной не разговаривать. А ты свою… радиву иналу отдал. Тоже, чтобы слов моих не слыхать.

- Разница, государь, в том, что по вышкам тебе доносы от людей моих шли бы. Ему страшно было, что ты правду узнаешь, другими людьми увиденную.

Широкое невысокое крыльцо Свято-Успенского. Нет обширной крыши, как часто бывает над церковными и теремными крыльцами. На эти 6 ступенек из изукрашенных резьбой, блестящих как золото, высоченных распахнутых церковных врат вываливается праздничная толпа высшей знати и их семей.

Яркое, красочное, праздничное зрелище. На третьей ступеньке снизу - сами князья, тысяцкие Черниговский, Стародубский, Путивльский, ещё бояре, пресвитер храма, новый епископ Черниговский. Антоний, увы, уже умер.

Чуть ниже ражий муж - бирюч. Со свитком в руке. Разворачивает и начинает кричать в толпу, заполонившую площадь перед собором. Похоже было в день смерти Долгорукого: он умер в Киеве, но ещё до получения сообщения в Чернигове объявили поход против него.

Парни сидят на верхотуре, на площадке колокольни Успенского собора Елецкого монастыря. Про стремление к единообразию в ориентации русских храмов - я уже. Алтарём на восток или на юго-восток. А папертью, соответственно, на запад или северо-запад. Спасский от Успенского западнее: крыльцо простреливается, хотя и чуть наискосок.

Парни произносимого текста не слышат - далеко. Да и им вообще пофиг. Они прежде видели мельком Ярика. Вот он, в красном корзне стоит. Рядом похожий чувак в таком же. Наверное, Гамзила. Возвышение взял? Ветра нет? Работаем.

Делая лишь минимальные перерывы для переключения магазинов и ресиверов, первый номер разгружает весь боекомплект в нарядную праздничную толпу на крыльце собора.

Факеншит! Пневматика. Её не видно и не слышно. Я уже описывал, как это выглядит: из людей вдруг начинают вылетать кровавые ошмётки, их бросает в сторону, они сперва молчат, падают, потом вопят, кричат. Вдруг появляется море крови. Часто непонятно откуда: пулевое ранение значительно меньше заметно, чем рана от сабли, например.

Растерянность, паника, ужас…

Пулемётчики своё отработали. Выдохнули: не впервой. Вот в Сероцке - это да. Там почти вплотную. А тут-то издалека. Замотали пулемёт в мешковину, детальки - в котомку. Поклонились Простивою и звонарю. Прощения попросили. За убийство по необходимости. И отправились вон из города. Им бы зайти на подворье Простивоя, да испугались с его вдовой встречаться. По паре сухарей в карманах есть - пошли отсюда.

Это их спасло. Слух про возвращение Простивоя из-под Переяславля уже пошёл, княжьи ярыжки искали его и в усадьбе тоже. А ребята вышли из города и встали на постой в заречной слободе. Их бы нашли, но через день к городу подошёл мой отряд.

Шлю переговорщика в Чернигов:

- Ребяты, у вас мятеж? Или просто буза?

- У нас горе! Сатанинская сила наших князей и многих вятших побила!

- Ну, тогда открывайте ворота. А то ежели «Зверь Лютый» от себя горя-злосчастья добавит… Давно стоит славный город Чернигов. Давно. Может и перестать.

Едва мои отряды вошли в город, как всем сразу стало понятно: убийство княжеских семейств - Ванькина работа. И не важно, что меня в тот день в Чернигове не было - «Колдун Полуночный», мог волком обернуться и накоротке сбегать. Вон, Всеслав Чародей за ночь и куда больше концы делал.

Пульки дали характерные ранения, выщербили крыльцо и портал собора, застряли в створках ворот. Мои бойцы подобное видели на поле Переяславльского боя, где половецкие толпы попали под обстрел моих пулемётов.

Кто истребление сотворил - понятно. Ванька-лысый. Снова, как два года назад в Луцке, зашептались о поднятых с того света, замороженных до железа, осах.

Но оценка: сиё зло от диавола - рассыпалась.

- Ванька - слуга Князя Тьмы!

- Чё ты несёшь? Мы ж этими пчёлами железными кучу поганых побили. Это ж божье дело! Это ж Богородица помогала! Ангелы с блестящим оружием над полками русскими по воздуху ездили и язычникам головы рубили. Как при Мономахе бывало. А на земле вот эти пчёлки ворогов в куски рвали. Иль ты думаешь, что враг рода человеческого за Святую Русь воюет?

- Дык… а как же… Это ж наши православные черниговские князья!

- А так ли оно? Может, они только снаружи - князья добрые, а внутри - уже сатане продались?

История получила широкую огласку. Естественно, в нашей интерпретации, распространяемой приходскими попами и местными властями по разосланному нами тексту. И это не имеет значения: в народном сознании есть невинно убиенные святые Борис и Глеб, но нет казни князей. По любым основаниям: свидетельства, улики... это всё не важно. Допустима только смерть в бою. Иное - тяжкий грех, повтор Каина. Но именно боя я стремился избежать.

Гамзила - умный, Гамзила - экономный. Платил скудновато и только за дело. Просто так, «дружбы для», как раздавал серебряную посуду своим гридням Владимир Креститель… не. Времена переменились. «Дружина» - уже не собрание друзей, а коллектив наёмников.

После уничтожения княжеского семейства и верхушечных, плотно связанных с Гамзилой и Яриком персонажей, осталось мало «идейных» противников. Воевать с Государем черниговцы не хотели, а уж попробовать лютость и зверскость Ваньки-лысого - тем более. Самые ушлые за день между смертью Гамзилы и моим появлением у города сообразили сдриснуть. Не столь сообразительных, в измене замаравшихся, местные повязали и мне преподнесли. Можно сказать: на блюдечке с голубой каёмочкой.

Когда население враждебно - плохо. Опасно, сложно. Но когда аборигены, произливаясь потоком верноподданства и от вида законных властей умиления, начинают сыпать доносы друг на друга пачками - тоже… трудоёмко.

Моих вытащили из поруба, послушали рассказы как им было страшно, и отправили по местам несения службы. Ближние вышки уничтожены, но за двадцать вёрст до уцелевших можно и гонца сгонять.

Сразу пошли новости. Искандер в Киеве. Его пытались не пустить, но, как и я и говорил, часть киевских вятших, узнав о разгроме Кончака, сообразила: следующие на очереди в клыки «Зверя Лютого» - они. Нет уж, лучше хоть и под Боголюбским, да в своём дому, чем у Ваньки-лысого «арыки по тундре» копать.

Эти «верные» побили местных «патриотов» и открыли «Золотые ворота». «Патриоты» скучковались и побили «верных». Но Искандер уже успел ввести воинов в башню. В городе идут уличные бои, мятежники засели в нескольких церквях, Искандер их выкуривает. Натурально «выкуривает» - дымом от сырой соломы.

Известие о гибели Черниговских князей и моём захвате Чернигова добавило процессу динамики: начались массовые сдачи.

В Киеве и Чернигове, мы кого-то ловим-режем. Но это вторично. Главное: как подать всё это Государю.

Типа:

«В бумагах Кончака обнаружена изменническая грамотка от Святослава и Ярослава Всеволодовичей с предложением отдать им Киев и Чернигов в обмен на «вечное» признание власти хана. О походе на Киев в день памяти Георгия Победоносца ими было объявлено с паперти собора. Мои люди изменников тут же перебили. В городе покой, ловим воров».

Тут… явные нестыковки.

Я сперва решил, на основании не вполне однозначных данных, что братья-князья - изменники. Послал убийц. А уж потом князья публично объявили о своём походе на Киев. Что можно трактовать как подвиг по защите Отечества от поганства, если бы не достоверное известие, что Гамзила, к моменту объявления, уже знал о полном разгроме Кончака.

После прихода моего отряда, после захвата нескольких ближников, после анализа переписки и ситуации, стало однозначно ясно: да, заговор был, да, хотели уйти под Кончака. Всерьёз ли? Может, просто дым напускали, глаза отводили? - А что, надо было подождать и посмотреть?

Андрей пришёл в бешенство. Это его частое состояние последние годы.

- Ты должен был привезти их ко мне! Князей русских судить - моё дело!

- Цена, Государь. Мне что князь-рюрикович, что мой гридень, третьего дня из болота вылезший да в строй поставленный - в одну цену. Оба подобия божьи. А имать князей да к тебе везть - много крови было бы.

Он понимает, что я прав. Но крайне недоволен. Убийцы русских князей - Святополк Окаянный да Олег Гориславич. Теперь и он, Андрей Боголюбский, в этом ряду. И никому нет дела, что убийство - не его, а моя работа. Он - Государь, в ответе за всё, что на Святой Руси деется.

Другое, что его злит чрезвычайно - «сопутствующие потери»: под пулемётной очередью на паперти погибли обе княгини и с десяток их детей.

Гамзила заблаговременно отозвал своих уже взрослых сыновей из разных мест в Чернигов. Чтобы они не стали заложниками у Боголюбского.

Постепенно становится ясно, что в этой истории и Кончак, и мятежники киевские - марионетки Гамзилы. Он ещё с зимы начал подготовку к своему Великому Княжению. А заговорщики и поганые - инструменты, удачно попавшиеся ему под руку.

Ликвидация князей, их наследников и ближников прошла столь быстро, что ликвидировать массу улик было некому. Разбор архива Гамзилы позволил найти доказательства и его соучастия в Луцком мятеже, и в мятеже Киевском, и в нашествии Кончака. И ещё кое-какие интересные планы и персонажи проявились. Включая людей в Боголюбово и у меня во Всеволжске. Некоторые были для меня… неожиданными.

Гамзила - умный интересный мужик. Одна беда - князь. И, в силу своих княжеских целей и ценностей - враг. Несгибаемый, изощрённый. Жаль: такую бы лошадку да в мою упряжку… Исключено: цель жизни - стол киевский великокняжеский. Только убить.

Как я уже неоднократно: самое вонючее дерьмо - в твоей тарелке. А самый опасный враг - на твоей стороне фронта.

Однако избиение княжеских семейств - грех великий. Зверство лютое.

Ещё: смерть епископа, пресвитера и нескольких других из духовенства. Такое на Руси не принято, это манера поганых.

Короче: Ванька-лысый виновен. В превышении полномочий и пролитии крови христианской людей невинных. Да ещё в использовании при сём какой-то чертовщины. Нет, чтобы в честном бою, лицом к лицу, могучим ударом…

Ванька Каин. Иван Окаянный. В дополнение к уже известным прозвищам: «Княжья смерть», «Немой убивец». К обычному «Зверь Лютый».

Такие города, как Киев и Чернигов без князей оставлять нельзя. Не поймут, не по-русски.

В РИ Боголюбский после смерти Перепёлки отдал Киев смоленским князьям: Роману (Благочестнику), Давыду (Попрыгунчику) и Мстиславу (Храброму). Потом, узнав об участии младших княжичей в отравлении брата, приговорил их к «вышке» - к изгнанию. А Благочестнику велел в Смоленск возвращаться. В Киев Боголюбский послал Михалко из (к тому времени) Переяславля. Тот отговорился болезнью и послал младшенького, Всеволода. Которого Попрыгунчик, тайно вошедший в Киев, взял прямо в княжеской опочивальне. Про это всё - я уже.

В АИ младшие уже «при деле», каждый при своём. Отдавать Киев Благочестнику… мне не хочется. Сильно православная не рыба, не мясо. С душком.

- Полагаю, Государь, что в Киев и Чернигов надобно спешно ставить новых наместников. Предлагаю в Киев слать князя Рязанского, а в Чернигов - князя Курского.

- А! Прихлебателей своих облагодетельствовать тщищся! Рязань с Курском под себя забрать!

Ну и дурак.

- Кому сдать город? Я в три дня отсюда ухожу во Всеволжск.

- Р-р-р…

Мда. Обидно. Я тут столько нагеройничал. Жизнью рисковал! Полчища побил! Измену задушил!

Порешал самое необходимое, сдал Чернигов присланному Искандером боярину, прихватил кой-чего из имущества явных воров да князей-мятежников и пошёл домой.

Попервости была жгучая обида на Боголюбского. Я такой смелый! Такой умный! Всех ворогов победил! А он смеет мне всякие хулы хулительные сказывать! Потом подуспокоился и понял, что каждый из нас исполнил «обязательную программу». Я - побил врагов. Неординарно. Принимая решения без достаточных оснований. Не сдерживаясь пролитием крови невинных. Стремясь к эффективности. Боголюбский стремится не только к победе, но и к пристойности её в рамках привычной ему морали. Для него мнение «людей русских», в смысле: княжья и боярства - имеет значение.

Размолвка наша не перешла в какие-то конкретные резкие действия. Оба - взрослые люди, не мальчики капризные. Мои предложения о постановке князей были Андреем приняты - разумны. Были им поддержаны и ускорение работ по «Порожней Канаве», переданы мне волоки из Болвы (из Деснянской системы) в Окскую.

Вокняжение в Чернигове Буй-Тура позволило строить лесопилки и кирпичные заводы на этих землях, обеспечило работы на Нижнем Днепре. Позже, уже зимой, мне довелось объяснить Андрею мой план реорганизации Степи, создание каганата, «нового обретения родины» половцами. Уход степняков привел к передаче мне части Рязанского, Черниговского и Переяславльского княжеств. Хорошо, что это не случилось сразу: у нас было время на подготовку.

Всё постепенно успокоилось. «Но осадочек остался».

Конец сто пятьдесят восьмой части