Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VIII

Глава 18

Я сидел на небольшом холме и не медитировал. Просто думал.

Где-то там, за горизонтом, текла Желтая Река, а ещё дальше располагалось Озеро Черного Нефрита — логово Золотого Карпа и место, где томились тысячи душ сородичей Лянга. Наша главная цель в этом регионе.

Третья жила поглощена. Третий Меридиан трансформирован в радужный. Пока что я не скажу, что это сделало меня сильнее, но внутренние изменения были: я мог быстрее превращать обычную Ци в Просветленную, а значит, когда трансформирую все Меридианы, этот процесс станет еще быстрее. А это не просто важно, а суперважно.

Последний бой был странным и немного нечестным: хоть я и понимал, что моя сила — союзники, но почему-то захотелось победить всех…самому. Очевидно глупая мысль, ведь против меня сражаются не одни, а группами, и ничего по этому поводу не испытывают.

Я вздохнул.

Вот лезет же иногда в голову какая-нибудь глупость. Даже вздор.

Моя задача — очистить этот регион и освободить Святого как можно скорее. Всё остальное — мелочи. И раз Чунь Чу — это возможность ускорить этот процесс, то глупо им не пользоваться.

Я посмотрел на звездное небо. Может, это ночь вызывает такие странные мысли? Не знаю.

Лисы храпели. Мы только поели и они, вывалив свои брюшка, что-то ворчали во сне. Ли Бо медленно покачивался в воздухе рядом со мной, словно старая лампа на ветру. Кувшин тускло поблескивал в звездном свете, и я чувствовал исходящее от него умиротворение. Даже этот вечно ворчливый Бессмертный, казалось, наслаждался ночной тишиной.

Ло-Ло устроилась на соседнем камне и методично поглощала лунный свет, мягко светясь изнутри золотистым сиянием. Ее панцирь переливался всеми оттенками золота, создавая вокруг нее ореол спокойствия.

Я поднял четки в воздух одним легким движением мысли. Все сто восемь бусин послушно взмыли и начали кружиться вокруг меня широкими кольцами. Контроль стал настолько естественным, что я даже не напрягался — четки двигались как продолжение моего тела, как дыхание. Радужная Ци текла через них, окрашивая бусины мягким разноцветным светом.

Я мысленно разделил четки на группы: первая закружилась вокруг меня по часовой стрелке, вторая — против, третья поднялась выше и начала выписывать сложные узоры. Это было… красиво. И немного завораживающе.

А ведь, четки могут быть не только оружием, — мелькнула мысль, — Я уже использовал их как цепи против цзянши, опутывая их руки и ноги, но ведь если заставить их принять форму ну, скажем, брони, они могут заблокировать удар в грудь.

Через секунду четки по моей воле выстроились ровными рядами на моем теле. Они настолько крепкие, что пробить их будет невозможно. Кроме того, они могут принять на себя даже какую-нибудь кровавую технику. И ведь не обязательно держать их прямо на теле. Можно принять удар заранее.

Я мысленно переместил созданную «конструкцию» в воздух перед собой, создавая своеобразный щит из бусин. Поразительно. Раньше я даже не задумывался о том, что подобное возможно.

Был, правда, один нюанс: я ощущал, что этот тип «контроля» отличается от предыдущего, когда четки кружатся вокруг меня — эта статичность для них была как бы неестественна, поэтому я отпустил их летать дальше.

«Неплохо», — раздался голос Ли Бо. — «Ты значительно продвинулся в контроле Ци. Помню, как ты с трудом управлял десятком бусин, а теперь… Впрочем, до истинного мастерства ещё далеко.»

— Спасибо за поддержку, учитель, — с иронией ответил я.

«Впрочем, я помню как в той темнице ты как идиот не мог понять, что этими четками вообще можно мысленно управлять.»

Ну, я-то не сталкивался с подобными артефактами, откуда мне было знать? — пожал я плечами.

«Для этого, слышал, существует голова, но у тебя она, видимо, для красоты.»

Я отмахнулся и мыслями вернулся к последней разрушенной жиле и артефакту, который мы там добыли.

Из пространственного кольца я достал доски Инь-Ян для гадания. Темное дерево одной доски поглощало лунный свет, светлое дерево другой, наоборот, его отражало. А между ними — проклятая металлическая цепочка, которая связывала их воедино и излучала такую концентрированную злобу, что даже сейчас, просто держа доски в руках, я чувствовал легкую тошноту.

— Всего пять жил осталось, — пробормотал я, разглядывая доски в руках.

Я попытался разорвать цепочку силой, но она даже не дрогнула. Попробовал повредить Праведным Символом — тоже безрезультатно. Эта проклятая штука была на удивление прочной.

Разрушить артефакт грубой силой я не мог — он был слишком прочен. Но, возможно, изучение даст подсказку. Я активировал триграммное зрение и сосредоточился на цепочке.

Интересно… Цепочка была не просто артефактом — она была живой печатью. Каждое звено пульсировало энергией, и эта энергия текла бесконечным потоком от черной доски к белой и обратно. И в каждом звене был заключен крошечный Символ, который я сразу и не заметил. Символы образовывали сложную последовательность — что-то вроде заклинания или печати, удерживающей две противоположности вместе.

— Хитро, — пробормотал я. — Очень хитро.

Суть была в том, что цепочка не просто удерживала доски вместе. Она питалась противоречием между ними. Черное и белое, Инь и Ян, хаос и порядок — все эти противоположности создавали энергию, которая поддерживала печать.

И чтобы разрушить цепочку, нужно было либо уничтожить одну из досок, что я уже пытался безуспешно сделать, либо… примирить противоположности.

Легко сказать, — подумал я с иронией.

Я положил доски рядом с собой на траву и вздохнул. Пусть полежат. Может, придет озарение. А может, и нет.

Я поднял руку и выпустил немного Ци. Радужная энергия окутала мои пальцы, переливаясь всеми цветами. Красиво. Созерцание Просветленной Ци очистило мысли и расслабило тело. Мой контроль действительно стал намного лучше.

Рядом со мной лежал черепаший панцирь — тот самый, который столько раз нас спасал, и кто знает, как бы тяжело мне пришлось бы без него. Бай-Гу сделала действительно царский подарок, который я оценил в полной мере только сейчас.

На его поверхности голубым светом перемещались символы. Гадательные символы Фу, смешанные с искаженными знаками из И-цзин. Они постоянно меняли свое положение, создавая бесконечные комбинации. Нейросеть несколько раз пыталась их расшифровать, но не справилась, с тех пор я больше не просил ее этого делать. Возможно, тут нужно что-то другое, а не банальная расшифровка.

Я посмотрел на доски, затем на панцирь, затем снова на доски.

Гадание…

Паук Инь-Ян показал мне варианты будущего. Десятки, сотни вариантов — где мои друзья погибали, где я проваливал миссию, где всё шло наперекосяк.

Бай-Гу же когда-то сказала важную вещь: «Будущее не предопределено. Оно создается каждым твоим шагом.»

И она была права. Мало ли, что я увидел там, у паука. Это были своего рода иллюзии-предупреждения. Вот он я тут, живой, и мои спутники живы. То будущее не произошло и не произойдет.

Каждый мой выбор, каждое решение — всё это меняло будущее. Не существовало одного истинного пути. Существовали только тропы, которые я сам прокладывал своими действиями.

— Красиво, да? — спросила Чунь Чу тихо переместившись ко мне на пригорок. И как у нее это вышло так тихо? Значит может, когда хочет?

— Не спится? — спросил я.

— Старым жабам много сна не нужно, — философски изрекла она. — К тому же, луна сегодня особенная. Видишь, как она светит? Это знак.

Я посмотрел на небо. Луна действительно была необычайно яркой, почти белой, без привычного желтого оттенка.

— Знак чего?

— Перемен, — просто ответила жаба. — В такие ночи духи рассказывают истории. А я знаю много историй, Праведник. Хочешь послушать?

Похоже, наша жаба хочет поделиться частичкой своего прошлого. А ведь действительно, из нашей компании она единственная, кто не рассказывал о себе ничего. Ну а слова про духов, скорее всего, просто предлог.

Она посмотрела на луну с какой-то легкой тоской по прошлому.

— Знаешь, Праведник, я раньше боялась луны.

— Правда? — удивился я.

— Да. Давным-давно, когда я была ещё маленькой жабкой, меня чуть не съела Лунная Лиса. Это было во времена, когда духовные звери ещё жили в гармонии с людьми.

— Что за лунная лиса? — спросил я.

Пусть Ли Бо и проводил мне целую лекцию о лисах, об этой он не говорил. Молчал он и сейчас.

— Лунная Лиса — это не просто духовный зверь. Это существо, рожденное из самого лунного света. Когда луна полная, они спускаются с неба и охотятся. Их мех светится серебром, а глаза… глаза как расплавленное золото. Они могут ходить по лунным дорожкам — особым тропам, которые видны только им.

— И как ты спаслась? — заинтересовался я.

— Меня спас старый даос, — улыбнулась жаба. — Он был отшельником, жил в маленьком храме на горе. Увидел, как Лунная Лиса гонится за мной, и прогнал ее. Обычный человек прогнал духовного зверя, который мог бы разорвать десяток практиков!

— Даос? В смысле как Бессмертный? Он был Практиком? Как ему это удалось?

— Нет, Ван, — покачала она головой, — Даос вовсе не обозначает Практик. Даос — это даос. Тот, кто посвятил жизнь учению о Дао.

— Он просто… попросил, — Чунь Чу покачала головой. — Вежливо попросил лису оставить меня в покое. И она послушалась. Потому что у этого даоса было что-то особенное — чистота сердца. Лунные Лисы чувствуют такие вещи. Они не тронут тех, кто чист душой. Тогда я, правда, таких тонкостей не понимала, зато сейчас, прокручивая те события, осознала.

— Что с ним случилось? — осторожно спросил я.

— Умер, — просто ответила жаба. — От старости. Он был обычным человеком. Не знаю, запомнил ли он меня, может да, может нет, но я его запомнила.

— Лунные Лисы, говоришь? — задумчиво произнёс Ли Бо, который всё это время молчал. — Да, такие существа действительно были. Они служили Чан Э, Богине Луны. Говорят, когда она поднялась на луну, выпив эликсир бессмертия, несколько лис последовали за ней, не желая расставаться со своей госпожой.

— Ты знаешь легенду о Чан Э? — спросила Чунь Чу.

— Конечно знаю, — фыркнул Бессмертный. — Я же не какой-то деревенский практик. Хоу И, великий лучник, сбил девять из десяти солнц, когда те грозили спалить землю. В награду Небесный Владыка даровал ему эликсир бессмертия. Но его жена, красавица Чан Э, не выдержала и выпила эликсир сама. После этого её тело стало лёгким как перо и она взмыла на луну, где осталась навечно. Еще одна история, наглядно показывающая коварство и неверность женщин.

Чунь Чу недовольно фыркнула. Как и Ло-Ло, как и проснувшиеся лисы. В общем, Ли Бо оказался в абсолютном меньшинстве со своим мнением. Лянг воздержался от комментариев.

— Ты знаешь, —задумчиво произнесла Чунь Чу, глядя на Луну, — в древности люди верили, что жабы приносят удачу. Что они — хранители сокровищ и богатства. И есть легенда о Жабе Чань Чу — она жила на Луне и плевалась золотыми монетами.

— Я слышал об этом, — кивнул Ли Бо. — Трехлапая жаба Чань Чу. Считалась символом процветания. Не застал.Я стал Бессмертным намного позже. Из нового поколения, так сказать.

— Да, она действительно считалась символом процветания, — подтвердила Чунь Чу. — И знаешь, что самое смешное? Эта легенда — о моей прапрапрапрабабушке.

— А что это тут у вас, истории? — Хрули и Джинг поднялись со своих мест и, зевая и потягиваясь, подошли к нам.

— Вы тут без нас истории рассказываете? — обвиняющим тоном сказала Хрули.

— Это нечестно, — добавила Джинг, плюхаясь рядом со мной. — Мы тоже хотим слушать.

— И я, — подплыл ближе Лянг, высовываясь из кувшина. — Я уже давно не сплю. Просто… медитировал. В воде.

— Конечно, «медитировал», — хмыкнула Джинг. — Мы слышали, как ты там храпел.

— Карпы не храпят, — возмутился Лянг. — Мы… мы издаём звуки медитации.

— А про прабабушку — это правда? — серьезно спросила Хрули.

Я кивнул.

— Чунь Чу не врет.

— Серьезно? — удивился даже Ли Бо.

Чунь Чу довольно заквакала:

— Конечно! Думаешь, откуда у меня способность управлять золотыми монетами? Это родовая техника. Передается из поколения в поколение. Правда, я немного… видоизменила ее и стала использовать на тысячах монет. Моя бабушка использовала монеты для благословения людей. А я… ну, я использую их для того, чтобы врагов по башке лупить.

Я не смог сдержать смех. Представил себе древнюю лунную жабу, которая мирно плюется золотыми монетами на счастье людям… и ее потомка, который использует те же монеты как снаряды для уничтожения сектантов. От кого пользы больше — это еще вопрос. Думаю, прямо сейчас Поднебесная нуждается в жабе как Чунь Чу, которая может надрать зад плохим людям, а не раздавать благословения. Ладно, не только Поднебесная, я вот тоже нуждаюсь.

— Так вот почему бог Хотей проклял тебя, — сказал Ли Бо с пониманием. — Ты исказила священную технику своего рода и ступила на другой путь. Путь насилия.

— Не исказила, а улучшила, — возразила Чунь Чу. — Какой смысл просто раздавать монеты? Глупость какая-то. Моя прапрапрапрабабушка просто чего-то не понимала в жизни.

— У тебя свой путь. — сказал я Чунь Чу.

— Ага, свой, неповторимый. Пусть эти старперы сидят на луне и бездельничают, пока мы с тобой решаем важные дела в Поднебесной. Кстати, Ван, я слышала одну историю, о таких вот предметах как у тебя.

Я поднял досточки Инь-Ян.

— О таких?

— Именно.

— Рассказывай! — дружно попросили лисы.

— Было это очень давно, когда мир только-только обрёл форму. — начала Чунь Чу, — Жили тогда два брата-мудреца, близнецы. Один видел во всём добро, другой — зло. И спорили они постоянно: один говорил, что мир прекрасен, другой — что ужасен. И решили братья создать артефакт, который рассудил бы их спор. Взяли дерево от самого первого дерева мира — половину светлую, половину тёмную. Каждый вырезал свою доску, вложил в неё всю свою мудрость и веру. А потом соединили их цепочкой из сплава всех металлов мира.

— И что получилось? — спросил я, хотя уже догадывался.

— А получилось то, что доски стали показывать правду — мир действительно и прекрасен, и ужасен одновременно. Добро и зло переплетены так тесно, что одно без другого существовать не может. Братья поняли это и помирились.

— А цепочка? — уточнила Джинг.

— А цепочка… Цепочка впитала в себя всю ту боль, что причинили друг другу братья своими спорами. Все обиды, все гневные слова, всё непонимание.

— Чунь Чу, — обратился я к жабе, — а что стало с братьями из твоей истории?

— А они стали первыми Мастерами Инь-Ян, — улыбнулась жаба. — Научились видеть мир целиком, без разделения на хорошее и плохое. И создали учение о равновесии.

— Что-то как на жабу ты многовато историй знаешь, — с подозрением заметил Лянг, — Если ты сидела в своем болоте, то откуда истории знаешь эти?

— Вообще-то, карп, к моему озеру приходило много праведников и не только, и делилось крупицами своей мудрости. Просто это была не та мудрость, которая была мне нужна. Мне нужен был кто-то, как Ван.

Несколько минут мы молчали, а потом я поднялся и сказал:

— Ладно, хватит философствовать. Нам еще пять жил нужно разрушить.

— Пять жил и одного очень злого карпа, — напомнил Лянг.

— И нефритового цзянши, — добавила Джинг.

— И спасти Праведника. — вставила Хрули.

— И неплохо бы повстречать ту ослепительную красавицу Кровавый Лотос, — мечтательно вздохнул Ли Бо.

Правда, его мечтательность не разделял никто.

— А еще культ Черной Луны может явиться в любой момент, — закончила Ло-Ло.

Я собрал доски Инь-Ян и убрал их обратно в пространственное кольцо. Пусть полежат еще. Рано или поздно я пойму, что с ними делать.

Бросив взгляд на спутников, я понял что они…уснули. Странно, вроде и чаем их не поил, а вон как разморило.

Эх, странная у меня компания.

Бессмертный в кувшине, тысячелетний карп, готовый мстить, две лисы-непоседы, которые только недавно обрели хвосты, улитка, которая быстрее всех нас, и древняя жаба-скряжник, которая учится отдавать.

Если бы кто-то год назад сказал мне, что я буду путешествовать с такой компанией, я бы… наверное, рассмеялся. Или подумал, что человек сошел с ума.

Но сейчас я не мог представить свой путь без них.

Каждый из них — это часть меня. Часть моего Дао, которое я пока еще не до конца понимаю, но чувствую, что приближаюсь к нему, и веду за собой остальных.

И в конце концов, Путь — это не место назначения. Путь — это те, кто идет рядом с тобой.