Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса VIII

Глава 13

— Спокойно, — махнул я рукой остальным, — Свои.

Жаба сделала еще один прыжок и приземлилась прямо возле нас, окатив водой. Тысячи золотых монеток, закружившихся вокруг нее, как рой пчел сверкали на солнце.

— Праведник! — взволнованно квакнула она, — Я искала тебя столько дней! У меня столько вопросов! Как мне найти свой Путь? Что значит отдавать по-настоящему? Почему небо голубое? А почему вода мокрая? А что если я отдам все монеты, останусь ли я жабой? А если…

— Стоп-стоп-стоп! — поднял я руку, пытаясь остановить этот поток сознания. — Чунь Чу, давай по порядку. Медленно. И желательно по одному вопросу за раз.

— Ладно, про воду и Небо я пошутила, — встряхнулась Чунь Чу, — Но про остальное — нет. У меня накопилось много вопросов. Я так давно не покидала свое болото, а тут…

— Ха! — недовольно фыркнула Джинг, отряхиваясь от воды. — Смотрите, болотная квакушка научилась говорить! Чудеса, да и только!

— И даже монетками разбрасывается, — добавила Хрули, выжимая свой мокрый хвост. — Прогресс налицо, она научилась отдавать! Хотя лицо-то у нее все такое же — зеленое и бородавчатое!

— Некоторые особы не умеют появляться изящно, — надменно сказала Ло-Ло, глядя на жабу.

БАМ! БАМ! БАМ!

Две золотые монетки со свистом пролетели возле меня и с точностью снайпера ударили лис по лбам. Обе взвизгнули и повалились на спины, держась за головы. Улитка, ожидаемо, от монетки уклонилась.

— Ай! — завопила Хрули.

— Больно же! — возмутилась Джинг.

Чунь Чу довольно квакнула:

— Я учусь делиться! Вот, поделилась с вами шишками на лбу! Кхм… Промахнулась… Ну, ничего…

Я тихо хохотнул.

Лянг не тихо, да еще и добавил, высунувшись из кувшина:

— Жаба делает успехи! Такая раздача золота определенно хорошо скажется на характере этих хвостатых.

Жаба-скряжник повернулась к нему, и ее глаза засветились от благодарности:

— Спасибо, карп! Хоть кто-то замечает мои старания! Я ведь тренировалась! Каждый день пыталась «делиться» с теми, кто мне встречался!

— Кхм… Может, тогда и мне кинешь пару монеток? — осторожно спросил Лянг, — Золотых, конечно, а не ту медную подделку, которой ты приложила лис.

— Разглядел таки? — прищурилась она.

— Что я, золото не отличу от барахла медного?

— Она пахнет болотом, — подала голос Ло-Ло, сморщив свои антенны. — Очень сильно пахнет болотом и жадностью. Плохое сочетание.

Кольцо золотых монет вокруг Чунь Чу завращалось быстрее.

— А ты еще кто такая? Не видела тебя в прошлый раз с Праведником. Ван, ты цепляешь побирушек?

— Жаба, следи за словами, — угрожающе вспыхнула золотом Ло-Ло.

— О-о-о… — алчно загорелись глаза жабы, — Золотой панцирь… Это интересно…

Огромная жаба склонила голову, и в ее выпученных глазах я увидел знакомый блеск алчности, смешанный с чем-то новым. Радостью? Гордостью? Трудно сказать — жабья морда не самая выразительная в Поднебесной.

— Чунь Чу! — окликнул я ее.

Алчный блеск в глазах чуть потух.

— Да, что-то я это…засмотрелась, так красиво светился панцирь…

— Я самая красивая улитка в Поднебесной, конечно засмотрелась. — фыркнула Ло-Ло.

— Ладно, давайте поменьше хвастаться. Чунь Чу, давай сядем и поговорим.

Я указал ей на место на краю берега и она плюхнулась рядом, создав небольшое землетрясение. Лисы, потирая шишки, подползли поближе, но держались на безопасном расстоянии от жабьих «щедрот».

— Расскажи по порядку, — попросил я. — Что случилось после того, как мы расстались в Великих Карповых Озерах? Почему ты решила покинуть свое боло…кхм…озеро?

Чунь Чу глубоко вздохнула, отчего из ее ноздрей вырвались струйки воды.

— Ох, Праведник, это было так тяжело! После нашей встречи… — начала она медленно, — я много думала.

Ты помнишь, что сказал мне тогда? О том, что мое Дао не в вещах, а во мне самой? Эти слова… они не давали мне покоя. Я сидела в своем болоте дни и ночи, размышляя. А потом… потом я поняла, что не могу больше там оставаться. Мне было тревожно. На душе тяжело. Словно что-то важное ускользает, а я сижу и жду непонятно чего.

Я думала о жадности. Об отдаче. О том проклятом Хотее, который украл моё предназначение. И знаешь что? Я поняла, что не знаю, куда идти.

Она подняла одну из монеток и грустно на нее посмотрела.

— Представь, Праведник: тысячу лет ты знаешь, кто ты. Жадная жаба. Твоя цель — собирать богатства. Твой путь — накопление. А потом приходит какой-то юнец… то есть, мудрый Праведник, — поправилась она, заметив мою усмешку, — и говорит, что всё это неправильно. Что можно иначе. И ты пробуешь, и вроде что-то получается, но…

— Но старые привычки не отпускают, — закончил я.

— Именно! — воскликнула она, подпрыгнув. — Вот смотрю я на красивый камень и думаю: «Надо взять». А потом вспоминаю твои слова и думаю: «Надо отдать». А потом опять: «Но он же такой красивый, зачем отдавать?» И так по кругу, пока голова не закружится. Трудно всё это…

— Тяжела жизнь жабы. — насмешливо заметил Ли Бо.

— Я ищу свой Путь, — продолжила Чунь Чу. — Помню, что разговоры с тобой натолкнули меня на интересные мысли, вот только… — она почесала голову массивной лапой, — на какие именно, я уже забыла. Память у меня не очень. Столько веков прожила, всё перемешалось. Помню, что это было что-то важное, но, кажется, блеск золота все еще ослепляет меня и эти мысли куда-то прячутся. Куда идти? Зачем идти? Что есть мой Путь? Эти вопросы терзали меня днем и ночью! Мне даже казалось, что ты уже давал мне ответ, а я его забыла…

Ло-Ло проползла мимо и язвительно заметила:

— У жаб память как у золотых рыбок — пару мгновений и всё заново.

БАМ!

Еще одна монетка просвистела в воздухе, но Ло-Ло успела спрятаться в панцирь. Монета звонко отскочила от него.

— Промах! — торжествующе высунулась улитка.

— Это я специально! — возразила Чунь Чу. — Я делюсь с тобой золотом! Красивый звон, правда? Я никому не хочу делать больно, это не мой Путь. Так вот…

Она подняла одну из монеток и грустно на нее посмотрела.

— И я решила отправиться искать свой Путь! — торжественно объявила Чунь Чу. — Как ты говорил — нужно отдавать, а не только копить. Вот я и решила… отдавать!

— Кому отдавать? — с подозрением спросила Лянг.

— Ну… разным… людям, — неуверенно ответила жаба.

— Видимо, закончилось это не очень? — спросил я.

— Ну как сказать… Я встретила группу путешественников. Подумала — вот люди, которые явно нуждаются в помощи! У них не было золота совсем! Я решила поделиться…

— И? Они тебя поблагодарили? — еле сдерживая смех спросил Ли Бо.

— Я выплюнула им пару сотен монет, — тихо призналась жаба. — Просто хотела подарить… А они убежали с криками, один даже в обморок упал… Наверное от радости…или нет?

А потом она вздохнула.

— Думаю, я немного перестаралась.

— Ну, если ты плевалась золотом, как в Хрули и Джинг, то тем людям не поздоровилось. — заметил я.

Жаба как-то стыдливо замолчала.

— А потом, — продолжила она секунд через десять, — Я встретила других людей, они были в черной одежде, с мечами. Выглядели очень серьезно и… злобно. Я подумала — может, им нужна помощь? Может, они такие мрачные, потому что бедные?

Упоминание людей в черном сразу привлекло мое внимание.

— Расскажи подробнее об этих людях в черном.

Чунь Чу оживилась, почувствовав мой интерес.

— О! Это была очень драматичная встреча! — воскликнула она, и я сразу приготовился отсеивать правду от художественных преувеличений. — Представь себе: утром, я сижу на бережку Желтой Реки, смотрю в свое отражение и размышляю о бытии своем несчастном, никого не трогаю, и тут вдруг — они! Целый отряд! Человек десять! Все в черном, с мечами, с такими страшными лицами! «Стой, жаба!» — кричат. «Отдай свои сокровища!»…Вроде бы такое что-то кричали…

— А ты что? — уточнил я.

— А я им говорю: «Хотите сокровищ? Получайте!» И как дам! Как дам! Тысячи монет полетели во все стороны! Один — бум! — в дерево впечатался! Другой — бах! — через кусты перелетел! Третий вообще до сих пор летит, наверное! Я немного перестаралась с «дележкой». Но они живы! Наверное. Почти точно. Ну, по крайней мере, стонали, когда уползали!

— А они случайно не говорили, из какой секты? — невинно поинтересовался Лянг.

— О, вроде бы они что-то такое упоминали, что они члены секты… Золотого Карпа, кажется? Или Серебряного Леща? Не помню точно, я была занята метанием монет!

— Секта Золотого Карпа? — аж привстал я, — Что еще они говорили?

Жаба задумалась, почесывая подбородок:

— Что-то про жилы… Иньские? Яньские? Они слишком быстро убегали, а я не переспрашивала. Говорили, что скоро весь регион будет под их контролем, что их патриарх станет драконом и всех съест… Обычная злодейская болтовня! Вообще, это плохие люди, от них воняло кровью и злом. Уж я разницу могу ощутить, особенно в сравнении с тобой, Ван.

Я задумался.

— А потом я наткнулась еще на одну группу, тоже этих любителей рыб, и они искали тебя, Ван.

— Именно меня? — прищурился я.

— Ну, они искали Праведника, а ты вроде бы тут единственный Праведник. Других я не встречала.

— А те, другие, что-то говорили?

— Да, про то, что скоро будет большой ритуал. И ещё… ах да! Они упоминали Озеро Черного Нефрита. Говорили, что Патриарх собирает всех для чего-то важного.

— А с ними ты что сделала? — спросила Хрули.

— Эти…эти… — на мгновение растерялась Чунь Чу, — Они меня…кхм…обидели. В общем, они понесли заслуженную кару.

Я задумался. Не сказать, что слова Чунь Чу чем-то удивили меня — я ожидал, что меня ищут, вот только не ожидал, что парочку отрядов по пути «прибила» жаба-скряжник. Это объясняет задержку сектантов. Но вот слова про ритуал мне не понравились. Она хоть и говорила правду, это я чувствовал, но могла банально что-то напутать или понять не так. Чтобы убедиться в том, что карп что-то задумал нужно поймать живого сектанта и допросить.

— Но Ван, была еще одна…группа.

Лисы навострили ушки, улитка — антенки, а я просто слушал.

— Они хотели меня убить. Именно меня. И не просто убить — они говорили что-то про «использование жизненной силы древней жабы для ритуала». От них пахло смертью и… чем-то гнилым. На некоторых были одежды с белым кругом.

«Культ Темной Луны!» — воскликнул Ли Бо.

Похоже на то.

— Сколько их было?

— Семеро. И один из них… — жаба поежилась, — один был не человеком. Он двигался как-то неправильно. Дергано. И глаза у него были мертвые.

Цзянши. Определенно цзянши.

— Как ты спаслась?

— Спаслась? Я… я разозлилась, — тихо сказала Чунь Чу. — Подумала: столько лет я жила тихо-мирно, никого не трогала, только монетки собирала. А тут приходят какие-то упыри и говорят, что убьют меня для своих мерзких ритуалов. И тогда… тогда я вспомнила твои слова про то, что иногда нужно защищать то, что дорого. А у меня тут внутри…много дорогого… я тебе не сказала сразу, но мои сокровища, я не смогла их оставить в болоте, я их забрала с собой. Они внутри. Я как представила, что они тянут свои мерзкие ручонки к моим сундукам…

— Ты сражалась?

— Я их раздавила, — просто сказала жаба. — Всех. Кроме того мертвяка — он сбежал, когда понял, что дела плохи. А остальных… — она виновато посмотрела на меня, — извини, Праведник, но я их убила. Знаю, что ты против убийств, но они первые начали… На меня нашла такая ярость, прям ужас.

Я покачал головой:

— Не извиняйся. Ты защищалась. Это твое право.

Чунь Чу облегченно вздохнула.

В целом, понятно, что ничего непонятно. Меня ищут, теперь еще и жабу ищут, только силы они ее недооценили. И ведь я и сам поначалу не представлял, что она такая сильная. С виду ну просто здоровая жаба, не ощущается она так мощно, как тот же огненный ворон или подобного уровня звери. Даже сейчас я не ощущал от нее той мощи, которая, очевидно, в ней была. Скрывает она ее что-ли?

— И… — она замялась, — Я еще кое о чем хотела попросить.

— О чем?

Жаба сглотнула, и посмотрела на меня своими огромными глазами.

— Можно мне… можно мне путешествовать с вами? Я знаю, что я большая и неуклюжая, и от меня одни проблемы, но я… я так одинока. Тысячу лет я была одна, и теперь, когда я отправилась искать свой путь, я всё равно одна. А с вами… с вами я чувствую, что иду в правильном направлении. — выпалила она на одном дыхании.

— В смысле «с нами»? — возмущенно спросила Ло-Ло, — Я против. Никуда ты с нами не пойдешь, чудище болотное!

— Тебя не спрашивали, улитка, — фыркнул Лянг.

— Тебя тоже. — задрала она усики.

Я устало вздохнул. Сколько их, этих духовных животных? Это уже натуральный зоопарк какой-то. Кто дальше? Лунные зайцы? Фениксы?

— Да, мест свободных нет, — добавила Джинг. — И вообще, она слишком большая.

— И мокрая, — поморщилась Ло-Ло. — И пахнет болотом.

— А я считаю, что стоит дать ей шанс, — неожиданно заявил Лянг. — Она сильная. И в бою может пригодиться.

— Так! — поднял я руку, — Давайте-ка я выслушаю вас всех. Все за и против.

— И решишь по количеству голосов? — спросил Ли Бо.

— Нет, решу как захочу, просто хочу услышать, чем именно она вам так не нравится. Начнем с тех, кто против. Джинг?

Черная лиса выступила вперед.

— Она непредсказуемая! Мы не знаем, когда ее прихватит приступ жадности. А еще она громкая и привлекает внимание. Мы же скрываемся от врагов, а с ней это будет невозможно! Посмотри на нее!

Жаба будто попыталась уменьшиться и даже немного залезла в воду.

— Хрули?

— Она… она слишком большая, — сказала белая лиса. — И пахнет болотом. Хотя… — она замялась, — она же помогла тебе в прошлый раз, дала желтый лотос. Может, она и не такая плохая…

— А то, что она вам подарки сделала вы уже забыли, засранки? — вспылил Лянг, — Лисы неблагодарные, плохо вас воспитывали! Я за, если что, Ван. Жаба любит воду — я люблю воду.

Улитка помедлила, обдумывая ответ и удивила меня:

— С точки зрения тактики, дополнительная боевая единица нам не помешает. Жаба сильна, это очевидно. Так что…я говорю да. Общее благо выше личного.

— Ли Бо? -посмотрел я на кувшин.

— Болотная квакушка может быть полезной, — лениво отозвался Бессмертный.

— А я могу описать свои достоинства? — спросила Чунь Чу, стыдливо шаркнув лапкой по песку.

— Нет! — последовал дружный ответ.

Я улыбнулся и посмотрел на жабу.

— Ты теперь с нами. Если ты чувствуешь, что твой Путь — это быть с нами, то кто я такой, чтобы запрещать тебе это?..

Лисы недовольно застонали.

Жаба попыталась обнять меня, но я ловко отскочил. Потом она прыгнула к лисам — те с визгом разбежались. Ло-Ло втянулась в раковину. Один Лянг был вне опасности, он был снова в кувшине.

— Почему все от меня убегают? — расстроенно спросила жаба.

— Ты мокрая, холодная и покрыта слизью, — честно ответила Джинг из-за дерева.

Чунь Чу печально опустилась на камень.

— Я просто хотела выразить радость… Понятно, — вздохнула жаба. — Значит, объятий не будет.

— Не будет, — согласился я.

Мы сели на берегу. Остальные осторожно подбирались ближе, держась на почтительном расстоянии от жабьих лап.

— Праведник, — тихо сказала Чунь Чу, глядя на воду. — Можешь заварить тот чай? Тот самый, которым ты меня угощал при первой встрече?

— Зачем? — спросил я.

— Может, он поможет мне вспомнить. Понять. Найти мой Путь.

Мы расположились на берегу пруда. Лисы устроились под деревом, Ло-Ло медитативно наблюдала за водной гладью, Лянг плавал кругами, а я и Чунь Чу сели рядом — я на сухом камне, она наполовину в воде.

Я достал свои принадлежности для чая и начал ритуал заварки чая, который когда-то изучил у белки Сонгшу. Вода, огонь, листья — всё должно быть в гармонии.

Вода в пруду была идеальной — чистой, наполненной мягкой природной Ци. Я зачерпнул ее в чайник и поставил на плоский камень, начав медленно нагревать своей Ци.

— Смотри внимательно, — сказал я Чунь Чу, которая завороженно наблюдала за процессом. — Чай — это не просто напиток. Это размышление, медитация, путь к пониманию себя.

«Ой Ван, кому ты заливаешь, научился чуток чай заваривать уже жизни учишь. »

Я просто повторяю слова одной мудрой белки.

«Да там мудрости было как в пустом орехе.» — фыркнул Ли Бо.

Вода начала тихо шептать. Я закрыл глаза, вслушиваясь в ее голос. Рядом сопела жаба, стараясь не шуметь.

Наблюдая, как вода медленно нагревается над камнем, я размышлял о превратностях судьбы. Кто бы мог подумать, что древняя жаба-скряжник будет искать просветления через чайную церемонию?

— Вода шепчет, — заметила Чунь Чу, прислушиваясь.

Я удивленно посмотрел на нее:

— Ты слышишь голос воды?

— Конечно! Я же жаба! Вода — мой дом!

Это было… логично.

— Знаешь, Чунь Чу, — сказал я, наблюдая, как листья медленно раскрываются в воде. — Твоя проблема не в жадности.

— Нет? — удивилась жаба.

— Нет. Жадность — это просто симптом. Твоя настоящая проблема в страхе.

— Страхе? Я, великая Чунь Чу, боюсь?

— Ты боишься остаться ничем. Боишься, что если отдашь все монеты, то перестанешь быть собой. Но подумай — разве белка Сонгшу перестала быть белкой, когда поделилась со мной орехами?

— Нет… Но она — белка! А я — жаба! Жабы по природе…

— По природе что? — перебил я. — Жадные? А лисы по природе хитрые, но посмотри на Хрули и Джинг — они могут быть прямодушными и честными. Карпы по природе молчаливые, но Лянг не затыкается.

Карп хотел что-то возразить, но я жестом остановил его. Не сейчас.

— Природа — это не клетка, — продолжил я, разливая чай. — Ты можешь оставаться жабой и при этом быть щедрой. Более того, именно жаба может понять истинную ценность щедрости, потому что знает цену накоплению.

«Нет, ну ты выдал. „Жаба может понять истинную ценность щедрости“», — хохотнул Ли Бо.

Чунь Чу взяла чашку — вернее, для нее пришлось использовать целый котелок, который одолжил Лянг, — и понюхала:

— Пахнет… спокойствием.

— Это потому что ты успокоилась, — улыбнулся я. — Чай отражает состояние того, кто его пьет.

Она сделала глоток и замерла. По ее бородавчатой коже пробежала дрожь.

— Скажи, Чунь Чу, — спросил я, не открывая глаз. — Что такое жадность?

— Э… это когда хочешь всё забрать себе?

— А почему ты хочешь всё забрать себе?

Жаба задумалась.

— Потому что… потому что боюсь остаться ни с чем? — повторила она мои слова.

— Боишься. Значит, жадность — это страх?

— Я никогда так не думала, — призналась жаба. — Но да, наверное. Я боюсь потерять. Боюсь остаться пустой.

— А что такое пустота?

— Когда ничего нет?

— Или когда есть место для всего, — заметил я, снимая чайник с огня в тот момент, когда вода засмеялась. — Смотри.

Я взял чашку и показал ее жабе.

— Она пустая. Это плохо?

— Нет?

— Теперь смотри. — Я налил в чашку чай. — Теперь она полная. Это хорошо?

— Да?

— А если я хочу налить туда воды? Или положить цветок? Или поймать лунный свет? — процитировал я почти дословно урок Сонгшу.

— Не получится. — задумалась жаба, — Чашка занята.

— Именно. Когда мы цепляемся за что-то, боясь потерять, мы закрываемся для нового. Жадность — это не желание иметь. Это страх отпустить.

Лист упал с дерева и плавно опустился на поверхность пруда, создав расходящиеся круги.

— Смотри на этот лист, — сказал я. — Он отпустил ветку. Потерял свой дом. Но обрел свободу. Теперь он может плыть куда захочет.

— Но он может утонуть, — возразила жаба.

— Может. Но может и доплыть до другого берега. Или стать домом для муравья. Или удобрением для нового дерева. Никто этого не знает заранее.

— Я понимаю, Ван… Понимаю, что нужно отдавать, делиться… Но всё равно, когда вижу что-то блестящее внутри сразу просыпается: «Моё! Взять! Спрятать!» Может, мое Дао не в том, чтобы отдавать всё подряд? Может, мое Дао в том, чтобы быть хранителем? Беречь ценности для тех, кто действительно в них нуждается?

Я посмотрел на пруд. По его поверхности медленно плыл опавший лист — желтый, одинокий, но почему-то очень красивый в лучах заходящего солнца.

— А как ты узнаешь, кто действительно нуждается?

— Не знаю, — честно ответила жаба. — Но ведь можно научиться? Можно понять?

Лист доплыл до середины пруда и остановился, покачиваясь на легких волнах.

— Знаешь, — сказал я, — есть старая притча. Жил-был садовник, который очень любил свой сад. Он ухаживал за каждым растением, поливал, подрезал, лелеял. И сад был прекрасен. Но однажды к нему пришел путник и попросил плодов — он был голоден. Садовник прогнал его, сказав: «Я не могу тебе дать плоды — я их выращивал для красоты, а не для еды».

Чунь Чу слушала, не отрываясь.

— И что случилось потом?

— Путник ушел голодным. А садовник остался со своими плодами. Но когда он откусил один из них, то понял — плод стал горьким. Потому что красота без пользы мертва.

Жаба долго молчала, глядя на плывущий лист.

— То есть мои сокровища… они должны приносить пользу?

— А ты как думаешь?

Чунь Чу молчала. Думала.

Я тоже думал и смотрел на своих спутников. Интересно, как путешествие меняет каждого из нас. Лисы, которые начинали как дикие звери, теперь были верными друзьями, способными на самопожертвование. Лянг, плаксивый и трусливый карп, обрел храбрость и благородство. Даже Ли Бо, циничный и саркастичный, иногда проявлял искреннюю заботу.

А я? Как изменился я?

Старик, перерожденный в теле юноши, вынужденный следовать Праведному Пути не по своей воле. А теперь… теперь я не могу представить себя другим. Этот путь стал частью меня. Или я стал частью Пути? Уже не отличить.

— Значит, я могу продолжать собирать? Но собирать для того, чтобы отдавать? — спросила жаба.

Я не знал на самом деле что ответить. Откуда я знаю, что этот совет будет верен, что я вообще толкаю ее в правильную «сторону». Да и нужно ли толкать?

— Я думаю… — неуверенно сказал я, — Жадность и щедрость — две стороны одной медали. Нельзя быть по-настоящему щедрым, не умея сначала собирать и сохранять. Думаю, собирать ты уже научилась.

— Как Инь и Ян, — тихо добавила Хрули.

— Именно, — согласился я.

Мы несколько минут молчали.

— Праведник? — тихо позвала Чунь Чу. — Спасибо. За чай. За слова. За то, что помог мне понять.

— Если ты что-то и поняла, то сама, — ответил я. — Я только задал вопросы и заварил чай.

— А теперь расскажи, — оживилась жаба, — что вы тут делаете? Куда путь держите? Может, я смогу помочь?