Место встречи

ГЛАВА 21

Калеб не боялся смерти.

Или, по крайней мере, он так не думал.

Была небольшая вероятность того, что Эми и ее отец собираются убить его сейчас, но он сомневался в этом. Это было не в стиле Эми. Ее отец был "дикой картой". Но Эми? Нет. Немного конфронтации, и она завянет, как маленький одуванчик.

Он огляделся, пока его несли в часовню.

В отличие от остальных помещений, в часовне не горел свет. Все свечи в хрустальных чашах, которыми был усыпан пол - те самые, что освещали свадебную церемонию, - давно догорели.

Дизайн помещения с высокими окнами вдоль передней стены позволял лунному свету проникать внутрь, отбрасывая голубое сияние на кафедру.

Калебу нравилась эта комната. Возможно, завтра, когда начнется уборка, он найдет время, чтобы растянуться на одной из скамей и посмотреть на потолок. Было бы здорово побыть наедине со своими мыслями.

Эми и ее отец несли Калеба к алтарю.

- Алтарь, - сказала она отцу, кивнув головой в сторону богато украшенного деревянного стола впереди.

Это было единственное место в комнате, где луна давала хоть какой-то полезный свет.

Он не сопротивлялся, пока они тащили его за собой.

Когда они проходили мимо потемневших скамей, Калеб был уверен, что слышит какие-то звуки. Может быть, нервный шепот. Должно быть, люди прячутся в тени под скамьями. Как крысы.

Он задавался вопросом, кто из его друзей и семьи находится там, затаив дыхание, дрожа от страха.

Цель этой ночи заключалась в том, чтобы выявить ненависть людей, которые определяли их жизнь. По крайней мере, так было заявлено Лилит. Но ночь показала обратное, и Калеб только сейчас смирился с этим.

Его друзья и семья не были особенно жестокими. Или злыми.

Они были слабыми.

Возможно, это было хуже.

Возможно, именно поэтому все в жизни Калеба проводили так много времени, высмеивая его. Топтали его. Сдерживали его.

Они были крабами, отчаянно тянущими Калеба обратно в кипящий котел, потому что лучше смотреть, как он варится вместе с остальными, чем смотреть, как он вырывается. Смотреть, как он преуспевает. Смотреть, как он к тридцати годам достигнет статуса миллиардера.

Эти люди были неудачниками. Они были лузерами. Они были крысами, готовыми съесть своих, чтобы выжить.

И теперь им придется жить со своей трусостью в течение того короткого отрезка времени, который остался от их жизни.

Пока Эми и Роджер несли его, никто не поднялся из своего укрытия. Никто не предложил помочь донести дьявола до алтаря. Никто не бросился вперед, чтобы убить Калеба и освободить себя. Никто не освободил его, пытаясь добиться его благосклонности. Они прятались в темноте под скамьями, лишь слегка переминались с ноги на ногу, возможно, чтобы иметь возможность убежать, если понадобится.

Жалкие.

В итоге Калеб остался наедине с Эми и ее отцом.

Они втащили Калеба на алтарь, грубо опустив его вниз. Это немного выбило из него дух, но он постарался не показать этого.

Вместо этого он улыбнулся.

Эми стояла над ним, наклонив голову, чтобы не заслонять лунный свет.

Она смотрела на него.

Но гнев на ее милом личике не вселил страх в сердце Калеба. Ему захотелось рассмеяться. Однако смеяться было подло. Он должен подарить Эми этот момент. Пусть она имеет над ним такую власть. Это должно быть весело.

Но чем больше он пытался проглотить свой смех, тем больше хихиканье всплывало на поверхность, вырываясь из его сжатых губ в виде маленьких смешинок. Это было похоже на тот случай, когда отец Эми устанавливал новую стиральную машину, а Калеб и Эми забрались в выброшенную коробку и спрятались вместе, ожидая, когда Роджер закончит, чтобы выскочить и напугать его.

В то время им было, наверное, по пять лет. А может, и шесть. Они просидели в коробке, казалось, несколько часов, но на самом деле прошло всего две минуты. Они смотрели друг на друга, взволнованные своим планом.

Но, постепенно, Калеб начал ломаться. На его губах заиграли маленькие улыбки. Его дыхание участилось. Эми пришлось закрыть ему рот рукой, чтобы он не засмеялся, но от этого стало только хуже. Вскоре и у нее начались приступы хохота.

Они не знали, что мама Эми снимала все это на камеру. Большая картонная коробка сотрясалась от каждой их попытки сдержать радость.

У Калеба болела грудь от подавления смеха. Когда Роджер вернулся к коробке, Эми и Калеб уже слишком сильно смеялись, чтобы даже сказать "Бу". Они выпрыгнули и тут же плюхнулись на пол, плача от смеха.

За все прошедшие годы Калеб никогда так сильно не смеялся. Он никогда не испытывал столько радости. Это была алхимия счастья, которая может расцвести только между двумя родственными душами.

Он задавался вопросом, испытывала ли Эми такую радость когда-нибудь снова.

Возможно, сегодня закончится полоса безрадостных дней.

По крайней мере, для Калеба.

Эми была в полной заднице.

Как будто в ответ на эту мысль, руки Эми обхватили шею Калеба, сдавливая дыхательное горло. Ее хватка была крепкой, что удивило Калеба. Его легкие напряглись, пытаясь протолкнуть воздух внутрь и наружу. Он почувствовал, что его лицо пылает жаром, а в мышцах поселилась паника. У него даже не хватало воздуха, чтобы сопротивляться.

Его зрение затуманилось, когда он понял, что Эми сжимает не только горло, но и приток крови к голове. По краям его зрения появилась чернота.

- Еще нет, Эми, - сказал Роджер, его голос прорезал темноту.

Хватка Эми тут же ослабла, и Калеб почувствовал прилив жизненных сил, которые хлынули из груди через голову и конечности. Потребовалась концентрация, чтобы легкие не заглатывали воздух в бешеном темпе. Он пытался изобразить спокойствие. Безразличие.

- Он все еще нужен нам, - продолжал Роджер. - Пока.

Его голос звучал сурово. Интонация была безошибочной. Он не возражал против того, чтобы она в конце концов убила Калеба. Только не раньше, чем они получат то, что им нужно.

Эми достала нож и приставила его острие к виску Калеба.

- Прикажи персоналу деактивировать браслеты, - сказала она.

- О, Эми. Эми, Эми, Эми... - сказал Калеб, нарочно стараясь, чтобы его голос звучал как можно более покровительственно.

- Сделай это, - приказала Эми.

- Ты знаешь правила. Убей кого-нибудь, и ты будешь свободна.

Роджер наклонился к Калебу.

- Почему мы должны тебе доверять?

Это был хороший вопрос, который, как предполагал Калеб, рано или поздно зададут все его гости. Но Калеб уже отрепетировал свой ответ.

- Какой смысл убивать людей, если они все равно умрут? - сказал он. - Зачем столько хлопот? Если бы я просто хотел, чтобы ты сдохла, я мог бы нанять кучу киллеров. Это было бы дешевле, чем это. А если бы я хотел, чтобы ты испытала физическую или эмоциональную боль, я мог бы заплатить немного больше, чтобы они тебя пытали. Какой в этом был бы смысл? И, что более важно, какой бы это был урок? Я хочу, чтобы как можно больше из вас выжило. Я хочу, чтобы на ваших руках была кровь. Я хочу, чтобы вы несли это с собой до конца жизни.

По их лицам он пытался понять, верят они ему или нет. Он всегда мог читать намерения людей по их глазам; это был один из тех даров, которые сделали его успешным в бизнесе. Но он не мог прочесть их глаза. Темнота часовни скрывала их глаза.

- Ты сказал, что они сотрут воспоминания, - ответил Роджер.

- Да. У них есть технология. Это скорее тупая амнезия. Просто очистка последних сорока восьми часов или около того. Это в основном для защиты "Места". Они не любят поднимать шумиху.

- Так ты сказал.

- Тогда в чем проблема?

Роджер посмотрел на него сверху вниз.

- Если никто не помнит, то какой смысл преподавать нам урок?

- Мы с Лилит будем помнить, - сказал Калеб с улыбкой. - Мы всегда будем помнить. Уверен, мы еще увидим некоторых из вас. Ночь игр здесь или встреча за выпивкой там. Что бы вы ни делали. Мы увидим вас в вашей обычной жизни. И мы будем знать. Мы будем помнить. Память впечатается в наши умы. Мы увидим, как вы превращаетесь в животных. Потрошите друг друга, чтобы выжить. И я верю, что глубоко внутри, в вашей душе появится крошечный зуд. Вы не сможете определить, что это. Может быть, это будет какой-то обрывок сна. Может быть, ваш лоб необъяснимо вспотеет, когда вы возьмете в руки кухонный нож. Как бы это ни проявилось, где-то глубоко внутри вы будете знать, кто вы есть. Вы будете знать, что вы сделали. И какой радостью это будет для нас с Лилит.

Эми и Роджер просто смотрели на него сверху вниз.

- Что, блядь, с тобой не так? - сказала Эми.

Это не было произнесено как оскорбление. Она выглядела искренне озадаченной.

- Я здесь единственный честный человек.

- Отпусти нас, - сказала она, ее голос стал холодным.

- Я хотел бы помочь тебе, Эймс. Но если ты хочешь снять браслет, тебе нужно просто убить кого-нибудь.

- Это будет нетрудно.

Она слегка повернула нож у его виска, почти как штопор.

Он сдержал ухмылку, но почувствовал, как напряглись его мышцы.

- Я собираюсь проделать дыру прямо в твоей голове. Медленно.

С небольшим усилием нож вошел внутрь. Он вращался, вырезая маленькие кусочки скальпа. Он напряг свое тело. Они с Лилит занимались медитацией у эксперта по боли именно для такого момента. Со спокойной сосредоточенностью участки его мозга и их реакции на раздражители отключились, в точности как его учили.

Его улыбка вернулась. Его взгляд снова упал на Эми. Она пыталась напугать его. Пыталась мучить его. Его глаза закатились от отвращения, и он отвернулся.

- О, Эми, - сказал он. - Я хотел бы верить, что в тебе это есть. Я хотел, чтобы ты была одной из немногих, кто выжил.

- Что я тебе сделала? Я была твоим другом.

- Моим лучшим другом. Нам было так хорошо вместе. Мы могли бы быть так счастливы.

- Это из-за школы?

- Это больше, чем про школу. Больше, чем средняя школа. Это о преданности. Ты была моим единственным другом в мире, но как только мы вышли из автобуса в девятом классе и переступили порог школы, что ты сделала? Ты стеснялась меня. Ты начала тусоваться с Лайзой Шварц и Брэнди Халдерман. Внезапно тебе стало невыносимо видеться с Калебом Хантом. Я был один.

Наступила тишина.

Он все еще не мог разглядеть ее глаза, не мог увидеть осознание того, что, должно быть, промелькнуло на ее лице, когда она отвергла его. Бросила его. Причинила ему боль.

- И это все? - наконец сказала она.

Калеб повернулся к Роджеру.

- И ты.

- Я едва знал тебя, парень, - сказал Роджер.

- У меня был один шанс воссоединиться с Эми. Я пригласил ее в поездку, чтобы она помогла мне поступить в колледж. Я все тщательно спланировал. Через всю страну. С остановками в национальных парках и больших городах. Я целый год копил деньги, чтобы оплатить еду и гостиницы. Эпическое двухнедельное приключение. Но ты и твоя жена отказались.

Лицо Роджера было пустым.

- О чем ты говоришь? Я ничего этого не помню.

- Перед отъездом я зашел к вам домой в последний раз. В последний раз, чтобы попрощаться с Эми. С моей лучшей подругой. Но ее не было. Она была в походе. С Райаном Паркером!

- Это имя звучит знакомо, - сказал Роджер.

- Ты не позволил своей дочери отправиться в путешествие со мной, безупречным джентльменом. Я никогда не нравился тебе и твоей жене. Вы никогда не доверяли мне. Вы никогда не хотели, чтобы Эми была со мной.

- Мы с тобой за всю твою жизнь сказали друг другу, наверное, пять предложений.

- Но я никогда не думал, что вы почувствуете такую угрозу от моего интеллектa, что направите свою дочь к неандертальцам. Мальчикам, которые не заставят тебя выглядеть простым, маленьким человеком, каким ты и являешься. Мальчикам, вроде Райана Паркера. Вместо того, чтобы позволить своей дочери расширить свой мир и понять, что такое настоящая любовь и защита, вы решили отпустить ее в лес с каким-то качком. С каким-то ходячим венерическим заболеванием. Потому что он не заставил тебя чувствовать себя неполноценным, как я.

Между Эми и ее отцом промелькнул взгляд.

Калеб хотел бы, чтобы освещение было получше. Он хотел увидеть, как на их лицах промелькнет осознание. Прозрение. Момент ясности, когда они увидели, что перед ними лежит их собственная неуверенность: Роджер и его чувство глупости перед лицом интеллекта Калеба. И Эми с ее поверхностным влечением к внешности и мускулам, а не к доброте и любви.

Эти двое саботировали собственное счастье в пользу посредственности.

Увидят ли они это?

Поймут ли они?

Калеб ждал.

Но взгляды, которые они бросали на него, заставили его надежды угаснуть. Они все еще были в замешательстве. Их глаза сузились, пока их маленькие, похожие на мозги пещерных людей, пытались сложить головоломку воедино.

- Ты убил мою маму, потому что я пошла в поход?

Они не понимали. И, возможно, никогда не поймут.

- Потому что ты отвергла меня и тем самым отвергла порядочное человечество.

- Тот поход не имел к тебе никакого отношения.

- Я любил тебя. Я мог бы обеспечить тебя. Защитить тебя. Обращаться с тобой как с королевой. Но ты осуждала меня. Не по тому, что было внутри. Не по моему уму или сердцу. Ты отвергла меня, потому что я не был привлекательным. Потому что я не была спортивным. Потому что я не был богат. Потому что я не был крутым. Потому что я...

- Потому что я хотела быть одна в палатке с Евой Паркер, сестрой Райана!

Это имя показалось Калебу знакомым. Он смутно помнил, что у Райана была старшая сестра. Она была в баскетбольной команде, верно? Если это была та самая девушка, о которой думал Калеб, то да, она была сексуальна. Была ли это просто еще одна популярная девушка, с которой Эми пыталась подружиться?

- Я - лесбиянка! - сказала Эми. - Я всегда была лесбиянкой!

Слова не сразу проникли в мозг Калеба. Вместо этого они зазвенели снаружи. Это было похоже на копейку, упавшую в одну из тех больших воронок, которая медленно прокладывает себе путь вниз к центру. Его разум метался, пытаясь собрать все воедино.

Грандиозная речь, которую он готовил годами, та, в которой он действительно разорвет Эми за ее предательство их дружбы, внезапно испарилась из его мыслей.

- Нет, - сказал Калеб.

Это было все, что он смог придумать, чтобы сказать.

- Да.

- Нет. Нет... неправда!

- Да.

- Даже в старших классах?

- Да!

- Подожди, это значит... Марико - твоя...?

Он почувствовал, что его лицо покраснело.

Неужели он действительно пропустил все признаки? Теперь все казалось таким очевидным.

Кто приводит просто "друга" на свадьбу?

Это правда? Все это время?

Знала ли Лилит? Конечно, она догадалась об этом, когда впервые увидела Эми и Марико вместе. Лилит была намного проницательнее Калеба в таких вещах.

Но, внезапно, все это приобрело смысл.

Дело было вовсе не в нем. Дело было в ней. У него просто не было шанса. Даже когда она бросала его, чтобы потусоваться с "крутыми" девчонками, это не было связано с чем-то, что он мог контролировать. Возможно, она просто хотела трахнуть Лайзу Шварц и Брэнди Халдерман, поскольку они были самыми привлекательными девочками в классе.

О, Эми. Такая маленькая шлюшка.

Она не любила его не потому, что он не был особенно привлекательным... или приятным... или спортивным.

А потому, что ей просто не нравились мальчики.

Неужели он потратил четыре места на своей свадьбе ради этого?

Неужели он привел ее и ее семью сюда из-за недоразумения?

Сколько еще было недоразумений?

Сколько еще маленьких рассказов Калеб составил на основе односторонней информации? Сколько злости и обиды он позволил накопиться из-за незначительных кажущихся обид?

Он мысленно пробежался по списку гостей.

Странное чувство обожгло его бурлящий желудок.

Сомнение.

Он подавил его.

Эти гости издевались над ним. Они отвергали его. Они смеялись над ним и издевались над ним. Они ненавидели его так же сильно, как он ненавидел их. Никто из них не заслуживал жизни.

Кроме, может быть, Эми.

Он снова посмотрел на нее. Ее лицо все еще было скрыто тенью, но ему показалось, что она улыбается ему.

- Должно быть, старшая школа была для тебя тяжелым временем, - сказал он.

- Это тяжело для всех. Каждый справляется со своим собственным дерьмом.

- Ты счастлива? - спросил он. - С Марико?

- Да.

Он поверил ей.

- Это здорово, Эймс. Это действительно здорово. Я рад за тебя. Она кажется классной. Если ты не против, мы можем как-нибудь встретиться и выпить. После того, как все закончится. Двойное свидание.

Она ничего не ответила.

- Эй, так... - начал Калеб, но он не знал, как выразить то, о чем думал. - Я хочу, чтобы ты знала, что я совершенно не против того, что ты лесбиянка. На самом деле, я немного расстроен, что ты не почувствовала себя комфортно, открывшись мне до этого момента. Мы лучшие друзья, Эймс. Ты могла бы рассказать мне все, что угодно. Ты должна была сказать мне. Такое недоверие ранит. Ты думалa, что я не пойму? Что меня это не устроит? Что я такого сделал, что ты во мне сомневаешься?

Он не хотел повышать голос, но ничего не мог с собой поделать. Что это было за доверие? Хранить такой глубокий секрет от своего лучшего друга все это время. Это было предательство, вот что это было.

- Мне... мне жаль, что я тебе не сказала, - сказала Эми. В ее голосе не было особого сожаления. - Я должна была доверять тебе. И я так... э-э... так благодарна за твое одобрение.

- Конечно, я одобряю. Мы же друзья.

- Да, мы друзья. И всегда были.

Он почувствовал, как она схватила его за руку. Ее кожа была теплой и мягкой.

- Как твой друг, я умоляю тебя, - сказала она. - Пожалуйста. Покончи с этим. Отпусти нас. Отпусти всех нас.

Он поднял голову и впервые увидел ее лицо. Она слегка наклонилась вперед, так что лунный свет освещал ее черты. Это было лицо его подруги. Девочки, с которой он ездил на велосипеде. Девочки, которая строила крепости из подушек в своей гостиной для их эпических войн с оружием Nerf. Девочки, которая не любила следовать инструкциям для своих "Лего".

Девушки, которую он любил.

Любил, как друга.

Только как друга.

Затем он повернулся, чтобы посмотреть на Роджера.

- Если уж на то пошло, ты мне всегда очень нравился, - сказал Роджер, улыбаясь ему. - Всегда считал тебя отличным парнем. Умным. Преданным. Крепким. Мужчиной. Любой отец гордился бы тем, что ты его сын.

Калеб кивнул.

Это были хорошие люди. Возможно, он неправильно их понял.

- Знаете что, - начал Калеб. - Я думаю, что, возможно, мы можем...

Что-то брызнуло на лицо Калеба.

Когда он поднял голову, из адамова яблока Роджера торчал наконечник стрелы.

- Папа!

Роджер немного пошатнулся назад. Его руки метались вокруг, казалось, не в силах решить, хотят ли они схватиться за кровоточащую шею или поймать его падающее тело, прежде чем он рухнет.

Калеб смотрел, как Роджер споткнулся. Тени от лунного света делали его глазницы похожими на зияющие дыры. Бездушные дыры.

Роджер пытался говорить, но из-за пузырька воздуха кровь только булькала в отверстии на его шее. В какой-то момент Эми подошла к нему и приподняла его. Или, может быть, она пыталась оттащить его вниз, в безопасное место, но его мышцы стали слишком жесткими, чтобы сгибаться. Калеб не мог сказать.

Еще одна стрела вонзилась в плечо Роджера, слегка повернув его так, что Калеб смог наконец увидеть его глаза. На его лице было выражение удивления. Смятения.

Новая стрела ударила его в грудь. Удар отбросил его назад. Он упал, опрокинув незажженный канделябр, который ударился о каменный пол, и звуковые волны эхом прокатились по камере.

Эми скрылась за алтарем, вне поля зрения Калеба.

Он повернул голову в сторону двери, к источнику стрел.

Лилит вышла в лунный свет, заливавший проход, с наложенной на лук свежей стрелой. Даже в темноте он увидел, что с ней что-то не так. Ну, не "не так", а по-другому. Сначала он подумал, что, возможно, тени скрыли половину ее лица, но когда она шагнула вперед, он понял, что половина ее лица действительно черная. Ожог. Ее плоть отслоилась, оставив обнаженные и обугленные сухожилия от левого уха до носа.

Но она не двигалась, как будто была ранена. Ее шаги и осанка были такими же сосредоточенными и сильными, как всегда.

Все сложные мысли, которые Калеб испытывал по отношению к Эми и ее отцу, исчезли при виде Лилит, идущей к алтарю с натянутой тетивой.

Лилит была его спутницей жизни. Не Эми.

И Лилит была красива. И могущественной. И хорошей. И правильной.

Он любил ее.

А все остальные могли гореть в аду.

Эми присела за алтарем. С этой стороны часовни не было выходов. Единственным выходом был тот, которым они вошли - по проходу и через главные двери. Единственным препятствием на ее пути была сумасшедшая сука в свадебном платье, которая наверняка готовила очередную стрелу в свой лук.

Чтобы убедиться в этом, Эми наклонилась в сторону, чтобы заглянуть за алтарь.

Стрела просвистела из темноты и пронеслась мимо ее лица, а затем со звоном ударилась о каменную стену позади нее. Эми пригнулась.

- Я так ждала встречи с тобой, - певучим голосом позвала Лилит. - Эми Холгейт. Мокрая мечта каждого подростка.

- Я не хотела обидеть Калеба, - крикнула Эми в темноту. - Это было недоразумение. Он всегда был хорошим другом, но между нами ничего бы не получилось.

- Прости, но ты пристаешь к моему мужу?

- Нет. Просто...

- Потому что это звучит так, как будто ты говоришь, что он мог бы быть у тебя, если бы ты только захотела. Я получаю твои отбросы? Твои небрежные секунды? У тебя есть другие отвергнутые парни, которые, как ты думаешь, могли бы мне понравиться?

- Я не это имела в виду.

Эми огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Алтарь был слишком велик, чтобы его можно было передвинуть. Канделябр можно было бы использовать как дубинку, но он упал на скамьи, и Эми не могла дотянуться до него, не получив стрелы.

- О, прости, я слишком тупая, чтобы понять, что ты имела в виду, - сказала Лилит. Ее голос звучал ближе. Должно быть, она медленно продвигалась к алтарю. - Пожалуйста, просвети меня. Объясни мне это так, как будто я влюбленный подросток. Или лабрадор.

- Лилит, пожалуйста. Я - лесбиянка!

Карта лесбиянки никогда не приносила Эми много пользы в ее жизни, но казалось, что всего несколько мгновений назад она почти сдвинула с мертвой точки Калеба. Она была на грани того, чтобы убедить Калеба, что перестала общаться с ним в старших классах не потому, что он пугал других ребят, не потому, что он был странным, не потому, что он был осуждающим засранцем, а потому, что ей просто не нравились парни. Классическая стратегия "дело не в тебе, а во мне".

Ее отец так легко согласился с этой стратегией. Они были так близки к освобождению.

Ее отец...

Ее отец теперь лежал мертвый по другую сторону этого алтаря. Ее мама тоже. Возможно, Марико тоже.

И за что?

Из-за того, что какой-то сраный соседский мальчишка последние двадцать лет выстраивал в своем сознании эту извращенную историю? Потому что она пошла в поход с другим парнем? Из-за того, что ее друг детства тихо сокрушался, что его жизнь не похожа на романтическую комедию? Или, может быть, даже на порно?

И это все?

Лицо Эми застыло. Ее конечности, до этого казавшиеся такими слабыми и пустыми, наполнились новой силой. Она присела на корточки, как кошка, все тело которой напряглось, готовясь драться или бежать, в зависимости от того, какая возможность представится первой.

Эми не собиралась умирать из-за глупостей Калеба.

- О, милая. Конечно, ты - лесбиянка, - сказала Лилит из темноты. - И, конечно, ты нашла идеальную пару. Конечно, ты нашла любовь. Потому что такие девушки, как ты, всегда получают все, что хотят. В моей школе были такие девушки, как ты. В то время я даже считала некоторых из них своими подругами. Вернее, я хотела, чтобы они были моими подругами. Я хотела им понравиться. Они были такими красивыми. Такими уверенными в себе. Такими идеальными. Прямо как ты.

- Ты меня не знаешь.

- О, я думаю, что знаю. Все Эми одинаковы. Я встречала разные версии тебя на протяжении своей жизни. И каждый раз у меня было непреодолимое желание заглянуть в твои голубые глаза, когда я вырезаю твой идеальный нос из твоего идеального лица. Наблюдать, как ты понимаешь, что лезвие ножа не пленяется твоей кокетливой улыбкой. Нож не знает вожделения. Он не чувствует влюбленности. Он не повернет голову, когда ты будешь хлопать своими красивыми глазами и откидывать свои красивые волосы. Он выпотрошит любого и все, к чему прикоснется.

Эми присела за алтарем, ища оружие. Все, что она могла видеть, это хрустальные чаши, в которых стояли свечи. Может быть, она сможет бросить их. Если ей повезет, она сможет попасть Лилит в лицо... если Лилит не пристрелит ее, как только она встанет.

Лилит ступала по каменному полу, делая один осторожный шаг за другим. Она подходила все ближе.

Ближе к Эми.

Эми услышала тупой стук ноги Лилит, врезавшейся во что-то. Тело. Отец Эми. Лилит нанесла ему три сильных, крепких удара ногой. Лук натянулся, и Эми услышала, как свежая стрела вонзилась в его труп. Но ее отец не издал ни крика, ни вопля.

Похоже, удовлетворенная отсутствием реакции, Лилит снова подошла к алтарю. Она напела несколько тактов хора невест. Затем она начала петь его вслух:

- Вот идет невеста, вся толстая и широкая...

Видишь, как она шатается из стороны в сторону...

Она наступила на черепаху, и черепаха заплакала...

Эми глубоко вздохнула. У нее были секунды, возможно, до того, как ей придется сражаться с Лилит, так или иначе. Возможно, если Эми бросится на нее, она сможет сократить расстояние до того, как Лилит выстрелит. Лук и стрелы были бы бесполезны. Придется драться врукопашную. Лилит, несомненно, имела при себе какое-то клинковое оружие. Если Эми сможет завладеть им, а также элементом неожиданности, возможно, она сможет победить.

Может быть.

Она только что видела, как Лилит расправилась со взрослыми мужчинами, некоторые из которых имели военную подготовку. Эми не была такой крепкой, как они. Она не была так уверена в себе. Если у них не было шансов, то как могла она?

Ее мышцы напряглись. Все ее тело хотело втянуться в панцирь для защиты.

Лилит была быстрее ее.

Лилит была сильнее ее.

Лилит психологически была готова к убийству больше, чем она.

Как Эми могла надеяться одолеть ту, кто всю свою взрослую жизнь готовилась к этой свадьбе? Этой идеальной свадьбы мечты.

Лилит подошла ближе.

Эми схватила хрустальную чашу для свечей. Это был единственный план, который пришел ей в голову: она сняла сережку и постучала ею по стеклу.

Резкий звук "клинк-клинк-клинк" разнесся по часовне.

Лилит остановилась.

- Какого черта ты делаешь? - спросила она.

Эми еще более яростно ударила сережкой по стеклу.

- Когда люди звенят бокалами, жених и невеста должны поцеловаться, - сказала Эми.

- Ты что, издеваешься надо мной?

- Это традиция! - крикнула она, еще быстрее ударяя по бокалу. - Вы должны!

- Это твой план? - сказала Лилит. - Ты думаешь, я позволю тебе убежать, потому что я слишком занята поцелуями?

- Это плохая примета, если ты этого не сделаешь. Это твой волшебный день. Не просри его!

Все, что Эми могла слышать, это звон. Звон металла о хрусталь заглушал все остальные звуки. Она даже не слышала, продолжала ли Лилит продвигаться вперед, на цыпочках обходя алтарь.

Ее грудь сжалась. В любой момент в нее может вонзиться стрела. Будет ли больно? Будет ли это происходить в замедленном темпе? Почувствует ли она, как стрела проходит сквозь ее тело, входит в одну сторону, а затем выходит из другой?

Может быть, Лилит уже была позади нее?

Может быть, Эми уже схватили за волосы, откинули голову назад, и зазубренное лезвие ножа для стейка вот-вот начнет пилить ее шею, вырывая маленькие кусочки кожи на каждом из сотни зубцов.

Но все же она продолжала.

Ее глаза были закрыты, и она прислушивалась к любому признаку, любому намеку на то, что она вот-вот умрет.

- Она мне нравится. Она нас понимает, - наконец сказала Лилит.

- Поцелуй меня, милая, - сказал Калеб.

Эми услышала, как ноги Лилит зашагали к алтарю.

- Ты прекрасна, - сказал Калеб.

Они действительно целовались? Была ли это ловушка?

Ей показалось, что она слышит нежный влажный звук соприкосновения губ, но она не была уверена, что это просто ее уши говорят ей то, что она хочет услышать.

Но выбора у нее не было.

Эми поднялась из положения приседа, ее ноги понесли ее вперед, как туго свернутые пружины, которым наконец-то дали раскрыться. Краем глаза она увидела, что над Калебом склонилась Лилит в белом платье. Она не стала задерживаться, чтобы оценить ситуацию.

Вместо этого она побежала.

Так быстро, как только могла.

Ее взгляд остановился на двери, которую можно было различить только по тонкой щели света, пробивавшейся сквозь раму. Она смотрела на эту дверь и только на нее.

Проход в часовню стал длиннее, гораздо длиннее, чем она помнила. По спине и ногам пробежали фантомные боли, словно тело готовилось к тому, что в нее вонзятся стрелы.

Возможно, стрелы уже вонзились в нее, и только адреналин заставлял ее мышцы постоянно биться, подбрасывая одну ногу перед другой. Она была уверена, что чувствовала, как летящие стрелы проносятся мимо ее головы.

Но она продолжала бежать.

Дверь, казалось, оставалась на расстоянии от нее, как будто тоже убегала от Лилит и ее стрел. Но внезапно дверь подбежала к Эми и стала огромной в ее поле зрения. Она бросилась на нее всем весом.

Взрыв света резанул Эми по глазам. На мгновение она подумала, что это, должно быть, и есть "свет", о котором говорят, когда человек умирает. Возможно, она действительно лежала в центре прохода, изрешеченная стрелами, а ее сердце выкачивало последние унции крови на пол.

Но ее глаза начали привыкать.

Это был не рай. Это было хорошо освещенное место, соединяющее часовню с бальным залом. Фойе.

Эми бросилась прочь от двери и за пределы досягаемости стрел, которые, как она была уверена, летели в ее сторону. Она приземлилась на твердый кафельный пол. Ее руки потянулись к спине, ногам, попе. В поисках стрел. В поисках крови. Искала раны.

Ничего.

Она покрутила головой и заглянула в дверь часовни. В слабом лунном свете, проникающем сквозь витраж, она увидела Лилит в белом платье, сидящую на алтаре, на Калебе. Она не накладывала новую стрелу и даже не обращала внимания на свою ускользающую добычу.

Эми не могла понять, просто ли они целуются или занимаются сексом. Какой-то любопытный, нездоровый уголок ее сознания хотел подольше посмотреть и выяснить это, но голос быстро отступил.

Эми оттолкнулась от земли, убедила свои ноги продолжать двигаться по ней, а затем побежала.